Трофей на память

Воздуха в лёгких оставалось катастрофически мало, и я глотала его жадно, как в последний раз. Я не знала, почему всё ещё здесь и почему не повернула назад. Прошлой ночью всё ворочалась, так и не уснув. Заварила горький кофе и мучила выключатель до самого рассвета. Представляла, как Никита стоит на перроне и ждёт меня до последнего. Затем смеялась в тишину. Выбор, который он мне дал, заведомо нечестный. Потому что он уедет в любом случае. А вот хочу ли я его отпускать — лишь моя проблема. Я размышляла об этом. Хочу ли? Мне было так тяжело думать о том, что я больше никогда не увижу эти длинные ресницы и плотно сжатые губы, но в то же время я осознавала, что смогу его отпустить. Я так часто говорила ему прощай, что, разбив мне сердце в очередной раз, он не сделает ничего нового. И это было неприятной истиной. Легла в кровать с этой мыслью. Что мне теперь делать? Всю жизнь мучиться? Ждать заветного звонка? Ждать, когда очередная весточка в виде милого жеста прилетит? Когда он задарит цветами и стихами, а потом пропадёт, до тех пор, пока вновь не захочет в себе разобраться? Или же попытаться заполучить то, что было нашим по праву? Чувства — не пустой звук. Мы сможем следовать тому пути, который изберём сами. Без чьей-либо указки. С ним не просто. Но если бы он был другим, я бы его не любила. Люди не живут во вселенной соулмейтов. Наверное, в этом мире моим был бы вовсе не Никита. Просто так случается, что нам даётся всего одна любовь, настоящая. И пока мы были вправе сами распоряжаться своей судьбой, я выбирала его. И буду выбирать всегда. В этой моей жизни я была готова рискнуть всем, что у меня было, ради чувств, которые испытывала лишь единожды. И только с ним. Если они и вправду настолько сильны, значит они имели значение. И ради этого я приняла решение вновь подняться на ноги. Я не думала больше и секунды. Примчалась сюда на всех порах, глотнуть этого самого воздуха. Обжечь им лёгкие, руки, волосы… Чтобы всё тело целиком воспламенить, и душу мучить потом всю жизнь. А иначе не получится. Иначе я попросту не умею. Я неслась против толпы, лавируя между зеваками. Стрелка на главных часах воровала секунды. Приближала мой приговор. Да и я сама его себе уже вынесла. Сокрытые чувства больше нас не мучили. Я знала его правду, а он знал мою. Хотя мне казалось, что для него я была открытой книгой, но всё оказалось куда сложнее. Я никогда не поверила бы, что окажусь в этой точке времени. Когда слова уже сказаны, чувства озвучены и извинения приняты. Но что у нас в сухом остатке? Чувство пустоты и чего-то нехорошего. Именно это заставило меня подняться на перрон. Потому что я не могла позволить ему уехать вот так. Я не хотела прощаться. Все мои мысли кричали только — он должен увидеть меня. Потому что если он действительно… То он увидит и тогда… Я не знала, что будет тогда. Я знала лишь, что как только наши глаза встретятся, я буду знать всё наверняка. Я буду знать, что его слова были правдой. Что я ему действительно нужна, и что мы могли бы обрести эту свободу вместе. Встречный ветер пробирал до костей. Перед глазами всё плыло от волнения. Было сложно высматривать нужные цифры. И тогда меня охватило отчаяние. Что, если это конец, и я больше его не увижу? Казалось бы, вот оно — моё счастье. Всего несколько жалких метров отделяли нас. Я ощутила бы вкус его губ, принадлежала бы целиком… Но это жестокое время, куда ты убежало? Я совершила последний рывок и резко затормозила возле 13 вагона. Провожающие обступили его и прилипли к окнам, радостно прощаясь с родными. Дрожащими руками перерыла все свои вещи, и с ужасом поняла, что билета с собой не было. Торопилась и оставила! Тревога вцепилась в меня своими когтистыми лапами, ликуя. Все мысли спутались. Теперь точно всё. Всё кончено. На что я надеялась? Что он выскочит как чёрт из табакерки? Ну конечно, Мэри Сью. Вот он я. Вот она ты. Вся такая из себя неидеальная и я сам со своими проблемами в голове. Так давай не будем терять времени и устроим сцену всепрощения и воссоединения! Мои плечи опустились, и я хотела уже взвыть от несправедливости, но знакомая фигура возникла из ниоткуда. Он замер возле вагона всего в паре метров от меня. Заметил меня раньше, чем я его. Странный. Весь измученный и какой-то уставший. Смотрел как-то озадаченно, немного напугано. Не думал, что приду. Торопливые пассажиры протиснулись мимо нас с недовольством. Я задумалась, что никто из друзей и знакомых так и не приехал его проводить. Интересно, он сам так захотел? Я ощутила острую необходимость прижаться к нему и спрятаться в ложбинке на его шее, но почему-то всё ещё не решалась приблизиться. Словно эта магия развеется. — Ты здесь. — Я прочитала по его губам. В ответ сделала крошечный шаг ему навстречу. Чуть замялась, прежде чем откровенно сказать: — Я не уверена, что хочу тебя отпускать. Никита промолчал. Лишь невесело ухмыльнулся и как-то неуклюже переступил с ноги на ногу. Ну и зачем был этот цирк? Эта мелодрама на пустом месте. Захотела бы — приехала раньше. А ведь сидела и всё думала и думала. До последнего, когда уже почти его потеряла. Могла бы всё к чёрту бросить. Просто бы приехала. И просто бы осталась с ним навеки. Он стоял и молча ждал, когда я за нас всё решу. Вот он он, вот она я. Одно только действие и всё кардинально изменится. А я просто… не могла. Потому что ночью перед выключателем многое себе не сказала. Не подумала основательно о последствиях. И если бы этот выбор стоял передо мной год назад, я бы даже этого слова — последствия — не вспомнила. Зато я в красках расписала себе нашу возможную жизнь. И то, что я увидела в этих грёзах, было похоже на рай. Наверное, потому он так недостижим. Глаза эти его карие, такие большие, сейчас не на месте. Застыл и любуется, будто ждал только меня. И как будто если бы я его попросила — он бы остался. Стоял бы тут как вкопанный хоть тысячу лет — одно моё слово. Как жаль, что это неправда. Внезапно кто-то в сером пальто задел меня плечом. Моя сумка с глухим стуком упала на землю. Я лишь на миг замерла от неожиданности, наклонилась и схватила её. Подняла голову, чтобы снизу вверх упрекнуть виновника. Поначалу я не смогла сфокусироваться. Солнце сильно слепило, мутило взгляд. Но это точно были её глаза. Локоны чуть тусклее, но так до боли знакомы. Лишь чуть-чуть короче. И её застенчивый взгляд, каким я его запомнила при жизни. И сердце моё сжалось, обливаясь кровью. Я не видела её так давно. Последний раз в том кошмаре, где она немо уличала меня во всех моих грехах. Только на этот раз она была не далеко, где-то на границе сна и яви, а вполне себе рядышком. И образ её больше не расплывался, стоит чуть приблизиться. И глаза её цвета ясного, яркие, даже чуть слезливые от ветра, живые, как раньше. Образ скоро вновь помутнел. Белёсая дымка улетучилась, открывая правду. И вот уже я вижу лицо. Совсем не её. Чужое. Незнакомка растерянно посмотрела на меня и подала руку. — Простите. Как в тумане я поднялась на ноги. Её щеки порозовели. Девушка обернулась в последний раз и вновь тихо извинилась. Я чуть улыбнулась, скорее нервно, чем вежливо, надеясь, что она не испугалась такой реакции. Когда она исчезла в мешанине из людей, я перевела растерянный взгляд на парня напротив. Никита замер в это же мгновение, считав мои мысли. Он видел то же самое. Невозможно было не заметить это сходство. Её двойники были буквально повсюду, где бы я не была. Наверняка они и его мучили. Она никогда нас не оставит. Словно сама пустота будет глядеть в душу, всё внутри переиначивая и выплёвывая наружу. В этот же момент я осознала, что он настолько же недосягаем, как и она. Как сама наша мечта на лучшую жизнь. Между нами с ним не пара шагов, нет. Между нами одна лишь боль и потери. И я не смогу постоянно делать вид, что всё хорошо. Я оборачиваюсь на табло. У нас меньше минуты. Он видит, как я пячусь. Глаза на мокром месте. Глупый. Всё же было предопределено. Чуть улыбаюсь. Конечно, всё так и было. Он мне её не вернёт. Точно так же, как и я не смогу вернуть ему его чувства в том виде, котором он хотел. Его сломали. А меня сломал он и его дурацкая игра. Мы настолько наивны, что пытаемся делать из себя правильных, оба понимая, насколько жалки эти попытки. И нет здесь особого вывода. Просто так случается, что чувства бывают сильнее разума. Однако поддаваться воле этих чувств может быть губительно. И в тех голубых глазах цвета льда я увидела свою жизнь, если бы села в этот сапсан. Как было бы тепло держать его за руку. Как было бы приятно нежится в его руках по утрам и как бы было красиво его любить. Но потом мы сошли бы с ума. Между нами всегда будут Катина запачканная кровью одежда, разодранные руки Влада и сломанная Толина жизнь. Потому что любовь ничего не оправдывает. И она не поможет избавиться от чувства вины, которому будет легче утопить нас вместе, чем порознь. Эта любовь делала нас теми, кем мы когда-то были. Наша константа. Мы хотели держаться за неё, догнать ту жизнь, которая уже закончилась. Нам было страшно что-то менять. Эта психологическая защита только отсрочивала момент, когда пластырь нужно будет отрывать вместе с кровоточащей раной. Эта мысль накрыла, закружила, отрезвила. Я почувствовала себя настоящим человеком в настоящем времени. Я больше не хотела оглядываться назад и испытывать судьбу на ложные надежды. Это было настоящим перерождением. Никита всё понял без слов. Всё понял, даже не пытаясь переубедить. Может быть, он и сам об этом подумал. Может, даже пожалел, что отдал мне билет. Столько разных может и каждое, вероятно, правдиво. Киоссе молча развернулся и скрылся в вагоне, больше на меня не взглянув. И я тоже не стала. Только утёрла одинокую слезинку, которая тут же высохла на запястье. Время, наконец, сломало минутную стрелку. Поезд ещё чуть-чуть потерпел, а затем, будто не выдержав наших терзаний, выдохнул в последний раз и несмело двинулся в сторону пункта B. Я так привыкла жить без него, что прощаться с ним в который раз было привычно. Но так же больно. Ножом по коже. Как в тумане я доплела до выхода с перрона, потом с вокзала, потом до метро, и там я наконец-то дала волю слезам. Никита ничем не обязан мне. Как и я ему. Мы свободные люди со своим будущим, которое у каждого разное. Мы были обречены попрощаться. Но я хочу верить, что хотя бы то хорошее, что у нас было, всё-таки останется. Те моменты, когда я была полностью его, а он был моим. Когда всё плохое ещё не сумело нас разлучить, не стало для нас непреодолимой преградой. Я не знаю, что с нами будет потом. Что ждёт его там, в новом городе? Что будет со мной, теперь уже совершенно изменившейся? Даже то, что с нами случится сегодня мне неведомо. Но я всегда буду помнить главное — наша постоянная неизменна. И эта правда значит для меня всё.