Хочешь жить? Умей вертеться!

Асгардский суд… Сборище лгунов и лицемеров во главе с Одином среди всего этого фальшивого своим великолепием золота. И почему это Локи называют богом лжи? Не он каждый день смотря прямо в глаза, обманывал ничего не понимающего ребёнка, которого украл из отчего дома. И теперь обманщики судят бога обмана, не символично ли? А ещё своими голубыми глазками сверлит эта блондинка с кувалдой. «Вернись домой, брат» - ага, вернулся… И в какой такой «дом» возвращают в цепях и наморднике словно бешеного зверя? В каком доме все смотрят с такой ненавистью и хотят разорвать? Надменный взгляд на толпу, усмешка на тонких губах. Маску сняли, но наручники всё так же блестели на изящных руках, но это не мешало отвергнутому принцу выглядеть величественно. «Лев среди шакалов» - услаждала горделивая мысль. Суровый взгляд единственного глаза Одина, который, казалось бы, прожигал насквозь, но в Бездне принц и не такого натерпелся, так что встретил этот взор без колебаний. - Локи, сын… - небольшая заминка – Лафея, – по залу прокатился тихий удивлённый ропот, ну конечно, назови приёмышем и сразу можно ужесточить наказание в десятки раз за первый проступок – Ты объявляешься виновным в сговоре с читаури с целью отдать им принадлежащий Асгарду тессаракт, убийстве жителей Мидгарда, дворцовом перевороте, покушении на убийство принца Тора, покушении на разрушение Ётунхейма, убийстве своего отца и повелителя ледяных великанов Лафея и действиях, приведших к разрушению Радужного Моста, - вот на последних словах Локи всё же хмыкнул. Ага, а Тору значит за само разрушение ничего не сделали, небось? Двойные стандарты, что тут скажешь? - Ты приговариваешься к лишению божественной силы и магии, и ссылке в Мидгард под присмотр тех, кто смог тебя одолеть. Приговор вынесен и обжалованию не подлежит! – направленное копьё и исходящий золотой свет, искривившееся лицо Локи в гримасе отчаяния, округлившиеся глаза Тора, он-то знает, что для младшего братишки магия – всё, и больше ничего у него кроме неё нет, знает это и Один, и он пользуется своим знанием, дабы сильнее уязвить строптивый трофей. В Башню Старка изгнанного приводит сам Тор, в этот раз цепей нет, но разве они нужны, чтобы конвоировать смертного? - Брат, прости… Я не знал, что они так с тобой… Твоя магия, я знаю… - сбивчиво попытался извиниться громовержец, но был остановлен ледяным взглядом. - Оу, а ты думал, что меня по головке погладят, да скажут какой я молодец? Не будь ребёнком, Тор, и вспомни, наконец, что я тебе не брат! – рявкает трикстер и уже сам идёт вперёд, старший принц же понуро следует следом, словно пленник тут он. Мстители принимают бывшего бога на попечение с некоторой неохотой, разве что Кэп говорит что-то об исправлении, громовержец упрашивает их чуть ли не на коленях, Лофт кривит губы, ему противно на это смотреть, но больше ничем не показывает своё состояние и вновь возвращается к холодной бесстрастной маске. В итоге доблестные герои земли сдаются, Тор сияет, чувак в синих лосинах ему вторит, хоть и не так ярко, считая своим патриотическим долгом суметь перевоспитать конченного злодея, Сокол со Вдовой всё ещё неодобрительно кривятся, Бэннеру плевать, хотя он что-то буркает о том, что надо всем научиться усмирять внутренних монстров, миллиардер лишь машет рукой и говорит что-то о том, что так и быть, какую-нибудь гостевую комнату найдёт, но к бару не подпустит. Вот и порешили, называется, мнение полувеликана, естественно, никто не спросил, а тот особо и не навязывался, разве не всё равно, если он для себя уже всё решил? Следующий день. Тони выходит в залу, откуда его однажды выкинули из окна, покачивая льдинками в жидкости янтарного цвета и явного алкогольного содержания. Плейбой ухмыляется, видя бывшего врага, сидящего у окна в пол, которое, впрочем, открыто. - Что, олень мой дорогой и северный, ностальгируешь? – протягивает гений, сделав порядочный глоток из гранёного стакана. - Скажи, Старк, а ты смог бы жить, если бы тебе вырвали сердце? – как-то грустно улыбается Локи и нервно мнёт какой-то конверт в руках. Улыбка кажется какой-то жутковатой и Железный Человек едва не отправляется скоростным экспрессом в Ад, подавившись виски. Достойная смерть, ничего не скажешь… - Угрожаешь мне, божок? – с подозрением допытывается Тони, на всякий случай проверяя наличие браслета на руке. Локи, может, и лишён своих сил, но предосторожность лишней не бывает. - И вот я не могу, - отвечает Лафейсон, будто и не слышал вопроса, а потом резко вскакивает и улыбается ещё более жутко. – Знаешь, человек, говорят, что в Хель каждый становится собой, - и смеётся особенно безумно, кидая конверт под ноги смертному, а потом, всё ещё смеясь делает шаг назад. Изобретатель кидается вперёд, но он успевает лишь увидеть, как хохочущее тело, набирая скорость, летит вниз и как оно превращает в груду металлолома какую-то машину внизу, а в ушах до сих пор звучал тот безумный смех, не прерывающийся до самого конца. Филантроп осел на пол. С одной стороны надо радоваться, ведь только что мир избавился от того, кто насылал армию пришельцев на ни в чём не повинных горожан, но с другой… неправильно это как-то, только не так, не с этим смехом… "Празднуйте, лгуны и лицемеры! Меня с вами больше нет и не будет, чтож, вы своего добились, отняв самое дорогое. Человек не может жить без сердца, а магия была моим, которое вы вырвали. Хотя о чём это я? Его мне вырвали давным давно, магия была тем, что билось вместо него. Вы все думали, что знали меня, но нет, знали ли вы лишь образ, навязанный остальными, ведь так легко возносить одно за счёт другого, не так ли? Так легко у одного отнимать всё, а другому и за большую провинность лишь погрозить пальцем. И если тебя не хотят воспринимать, то, сколько не сделаешь добра, всё равно не заметят, а зло… хотя бы обратят внимание. И жизнь загорится как падающая звезда, на миг озарив небосклон, чтобы потонуть в темноте, но на миг она всё же привлечёт внимание и станет самой яркой… И, Тор… Я не хочу, чтобы моё тело доставили в Асгард, там слишком много лжи и фальши, не хочу… Сделай хоть раз как хочу я, а не ты, в последний раз…" Записка обрывалась, последние строки были рваными и почти нечитаемыми, писались словно наспех. Естественно, что бог грома узнал у Хеймдаля о случившимся. Естественно примчался сразу и долго ещё не мог поверить в реальность происходящего. Как это так? Бог с самой сильной волей, которого он встречал вот так сдался? Неужели у него настолько ничего не было кроме магии? Не может такого быть… Локи всегда сражался, Локи всегда выкручивался, Локи всегда… И больше не будет этого «всегда». Вместе с принцем прибыла и Фригг, не перестающая лить слёзы, но и ей пришлось смириться с неизбежным, находясь рядом с обескровленным телом трикстера. Тор с матерью всё же уважали последнюю просьбу Локи, словно извиняясь за что-то, извиняясь за то, что недоглядели, может недолюбили, не поняли безмолвных криков… Похороны были тихие, без помпезностей и прочего, только громовержец, всецарица, да соратника по команде пришли поддержать Мстители, хотя практически никто из них не скорбел, им было даже легче от этого, но не сказать же это в лицо Одинсону? Всё закончилось так же тихо, как и началось, и лишь, когда все разошлись, из тени вышла никем не замеченная тёмная фигура, а потом над кладбищем раздался заливистый смех. Он пронёсся над безмолвными могилами, такой живой и радостный, смех победителя, полностью уверенного в своём превосходстве. А потом растворилась в воздухе и фигура…