Длинная линия жизни

Мой «Тигр» стоял в полукилометре от дороги, соединявший эту деревню с городом. Голубое небо, запах свежей травы, пение птиц ¬ все то, чего мне не хватало в Африке, было здесь. Хотя в какой-то степени тут мне не хватало тех мест: дюн, оазисов и великолепного ночного неба, там все было по-другому. Там тебе не страшно потерять лишнюю пядь земли, ведь до Германии было еще очень далеко, она была где-то там, далеко-далеко, вас разделяло Средиземное море, Италия и многие-многие километры. Теперь, через 4 года, я снова вернулся во Францию, но не победителем, а «препятствием» для военной машины англо-американских войск. В войсках, после поражений на восточном фронте и удачной высадки американцев в Нормандии, дух солдат был как никогда низок. Все чаще я слышал недовольные реплики в адрес командования, критику правительства. Правда пресекали это иногда очень быстро, часто находились стукачи, которые с радостью писали докладные на своих товарищей. При мне лично было расстреляно трое человек за то, что они не верили в «великую победу Рейха». Многие понимали, что война проиграна, но, осознавая опасность уничтожения Родины, приходилось драться до последнего. От моего былого фанатизма не осталось и следа, романтика «красивой» войны оставила меня еще в далеком 1941 году, когда я отрезал Максу руку, а бедный Герхардт был раскидан по полу нашего танка. Война стояла на пороге Германии, моего города, моего дома и воевал я уже не за светлые идеалы, а за свою семью. У многих старых вояк выбило из головы всю эту дурь, только конченные идеалисты и молодняк еще верили в нашу победу. К таким отморозкам относились и ваффен-СС, хуже фанатиков я видел только в тылу. Но надо отдать должное, сражались они, как львы. Правда иногда из-за их безрассудной храбрости гибли кучами. Но все же на них я надеялся больше, чем на обычных пехотинцев. По рации со мной связался передовой отряд ССовцев, которые были приставлены к моему танку. Вся надежда была на них, так как танк стоял между двух холмов и обзор был скудный, но и нас было труднее заметить. Они были нашими глазами. -Замечена вражеская колонна, расстояние около километра. Три танка «Шерман», два бронетранспортера, остальные – грузовики. В колонне есть несколько противотанковых орудий в походном положении. Что будем делать? – услышал я хриплый голос в наушниках. Мы вступали в неравный бой, но выхода другого не было. Был приказ не пропускать ни одну колонну, и мы его должны выполнить. Перегнувшись через башенку, я поднес к глазам бинокль: «Выдвигайтесь к высоте 56, заставьте их пехоту залечь, после наших выстрелов» ¬ передал я по рации. -Есть, герр лейтенант! Я повернулся к наводчику: «Отто, стреляй по головному танку, после бей фугасным по грузовику с орудием». -Так точно! ¬ бодро ответил мне Отто. -Рольф, держи меня с пехотой на связи. -Есть! Колонна подошла уже совсем близко, Отто вел головной танк и от моей команды зависело начало этой бойни. Наконец я крикнул: «Огонь!» Снаряд ударил в правый борт «Шермана», и тот неуклюже остановился, через секунду кого-то из экипажа в башне вышвырнуло из люка огромным столбом огня. С ним было покончено. -Фугас! Заряжай! – скомандовал я. Второй снаряд ударил в грузовик, везущий орудие. Взрыв был такой силы, что перевернул два рядом стоящих бронетранспортера. Слева от нас застрекотали пулеметы ССовцев, заставив вжаться американцев в землю. В ответ на наш огонь, по нам выстрелил замыкающий «Шерман», но не причинил вреда. Третий снаряд разорвал его на клочки, но тут везение отвернулось от нас. Из-за холма выкатился третий «Шерман», с огромной пушкой. Отто не успел выстрелить первым и снаряд англичанина ударил по лобовой броне. В танке завоняло горелой проводкой и горячим металлом. Мы выстрелили в ответ, разорвав его на куски. Рольф истошно кричал, осколками ему выбило оба глаза и разворотило подбородок, рация была уничтожена прямым попаданием. Та же участь постигла и запасную. Связь теперь лежала на мне. Все складывалось очень плохо, из-за холма выкатилось еще несколько танков, и они уже искали нас. -Ганс, сдай назад, ¬ крикнул я в глубину танка, ¬ Вилли, помоги Рольфу, а я отдам приказ отступать пехоте. Перегнувшись через башенку, я сполз вниз. Бегом пересек небольшую опушку и добрался до наших стрелков. По ним стреляли из всего, что могло стрелять. Щепки от деревьев летели в лицо плотным потоком. Воздух разрезали свистящие трассеры, перерубая тонкие деревья пополам. Метрах в 20 от меня виднелись зеленые пятнистые куртки ССовцев. Я ползком добрался до них. Пулемет захлебывался, белый дым валил от его ствола. «Пауль, ствол! Быстрее, твою мать! Пауль!» ¬ орал пулеметчик, пуская очередь за очередью. «Пауль! Вот дерьмо! Парни, замените его, ему башку разворотило…» ¬ не успел он договорить, как его каска противно звякнула и он бессильно упал лицом в мокрую после дождя землю. Оттолкнув труп, на его место лег другой парень. Но похоже он не знал, что ствол надо было заменить, и, когда после второй очереди ствол разорвало, подскочил с перепуганным лицом. Беднягу сразу прошила очередь, и он беспомощно скатился к моим ногам. Трассеры еще дымились в его теле, и он жалобно звал на помощь. Прейер, не раздумывая, достал вальтер и застрелил горе-пулеметчика. «Ты что творишь?! ¬ закричал я ¬ ведь мы могли его оттащить к нашим!» «Заткнитесь, герр лейтенант, он бы не протянул дольше получаса, а для нас бы был смертельной обузой. Это был лучший вариант. Что Вы тут вообще делаете? – устало спросил меня ССовец – не Ваше это дело лежать в грязи под пулями». «У нас тяжело раненый и мало снарядов, нужно отступить к нашим основным силам в городе». «Давно пора, я и так потерял 6 человек, ¬ ответил мне сурово Прейер¬ тогда до встречи, герр лейтенант». Я пустился бегом к танку. По холму, где я был минуту назад начался минометный обстрел такой силы, что уже начали падать огромные деревья. Но то что я увидел в следующую секунду заставило мое сердце сжаться. На небольшой высоте к «Тигру» летел американский штурмовик. «Тигр» дернулся, пытаясь сдать назад, но гусеницы пробуксовывали в мягкой земле. Меня отделяло от танка метров пятнадцать, когда первая ракета ударила в МТО. Из моего горла вырвался истошный крик. Вторая ракета ударила в борт, и башня «тигра» выскочила, как пробка. Взрывной волной меня кинуло в кусты. В голове стоял сильный звон. В нос ударил запах горелого пороха. В глазах потемнело.