Бойся своих желаний

Его выкрали ночью. Прямо из каморки капитана стражи, где они пробухали с Крисом весь вечер. Дженсен и пикнуть не успел, в рот что-то запихнули, напялили на голову мешок и связали. Дженсен кого-то лягнул, но потом его огрели по голове, и он вырубился. А проснулся в адски блядской комнатке, голый, вокруг сновали типчики в полупрозрачных шароварах и замотанными шелком рожами. Вообще, если оценивать их одежду с точки зрения прикрытия сраму, то Дженсен был с ними примерно на равных. Все причиндалы просвечивали сквозь тонкий, розовый и золотистый шелк, и Дженсен, очнувшийся с твердым намерением навалять кому-нибудь, от агрессивных мыслей отвлекся и засмотрелся на своих пленителей. Хотя, возможно, выкрали его и не они. Вот ведь. Правильно говорят, бойся своих желаний. Пол-вечера трепались с Крисом, а как бы было здорово отыметь какого-нибудь гаремного мальчишку, сладенького, гладкого, с разработанной скользкой от масел дырочкой, так размечтались, что пришлось отдрочить другу другу, с тем и заснули. Кто бы им позволил тронуть золотой фонд гарема Повелителя? Ясное дело, глупые мечты, а поймали бы за таким делом, не приведи господь, еще кастрировали бы. По правде сказать, Дженсен бы с большим удовольствием трахнул и девку, но по старинной традиции женского полу во дворце не держали вовсе, даже мать Повелителя жила в отдельном дворце. И страже оставалось облизываться на женственных, длинноволосых тонкокостных служек, зажимать их по углам да изредка потрахивать, а выбравшись в город, после двухнедельной смены они уж отрывались – и с девицами, и с парнями, каждый удовлетворяя свой интерес. В дворцовую стражу попасть было лестно, выгодно, так что такой малый недостаток, как отсутствие баб терпели все, а некоторые и вовсе не видели в том ущерба. Крис так ржал – ты чего, Дженсен, оно же лучше. Не залетит дворцовый служка, хоть как ты его еби, а девку какую трахнешь, потом мозг выносит – беременная, твой, денег давай! Хотя может, перед тобой с полком переспала. Нееет, мне мальчики нравятся. Тем более они тут, во дворце, красивше иных баб! Дженсен в чем-то соглашался с Крисом, но все равно, отсутствие альтернативы напрягало, когда есть выбор – приятнее жить, веселее. А тут смотрел на парней в прозрачных штанах, и облизывался. Аж забыл, что его выкрали. Когда вспомнил – рыпнулся, хотел встать с украшенного цветами ложа, но, к своему удивлению, не смог пошевелить и пальцем. Паника накрыла – паралич! Для молодого мужчины всего-то в тридцать пять оказаться прикованным к постели нет горше участи! Он даже забыл про красивых полуголых мальчиков, окружающих его, задергался в панике, замычал – язык, о ужас, тоже не слушался! Он своим дерганьем привлек к себе внимание гаремных юношей, они окружили его, защебетали, и Дженсен затих, беспомощно переводя взгляд с одного лица на другое. Нижняя часть их лиц была замотана, зато верхняя являла собой приятное зрелище – красивые глаза, накрашенные, с длинными ресницами, большие, блестящие и любопытные. Дженсен прислушался к щебету: – ... очнулся! – Какой красивый. – Какой большой! – Не совсем еще очнулся, это хорошо. Нам еще мыть его. Надо бы добавить зелья. – В курительницы? Сейчас добавлю. – Не перестарайся, с тем, что в него влили, он еще час будет неподвижен. – Ой, может, тогда не надо? – Не бойся. Вон он какой здоровый. Не отключится, просто не будет нам мешать. Его еще накрасить надо, подготовить, одеть. – Как думаешь, какие серьги ему пойдут? – Под цвет глаз неси, и ожерелье, ожерелье не забудь. Но сперва купать. Брить, умасливать. Много работы, быстрее, быстрее! У нас всего час! Один из полуголых энергично захлопал в ладоши, призывая к работе. Дженсен из всей болтовни уяснил главное – что его неподвижность явление временное, и что лучше не вдыхать дым из поднесенной под нос плошки, но дышать как-то надо было. А проклятую плошку не убирали. Дженсен вдохнул и поплыл. Очнулся уже в бассейне, в теплой водице. Вкусно пахло, кто-то поддерживал его за голову, ловкие пальчики сновали тут и там, обтирая его губкой, деликатно поглаживая вялый член, нежный голосок напевал какую-то веселую песенку, и если не считать, что его собирались трахнуть как какого-то гаремного мальчика – все, в общем, было прекрасно. Как в раю. Дженсен от особо удачных поглаживаний члена чуть не заурчал довольно, и прикрыл от удовольствия глаза. В голове была приятная легкость, тело его нежили и ласкали, и, размякнув от небывалой ласки, Дженсен размышлял разнеженно, что, пожалуй, готов немного и потерпеть. Так-то он, конечно, сам предпочитал присовывать, но если и дальше так все пойдет, так приятственно, он даже и сопротивляться не будет. Возможно. Судя по приготовлениям, особо жесткое насилие ему не грозит. Хотя... Кто его знает? Когда его вытащили из бассейна и возложили на ложе, усыпанное лепестками роз, он на всякий случай огляделся – в поисках подходящего орудия защиты. Никакого оружия, и даже вазы увесистой рядом не было, увы. Шелковые портьеры, яркие разноцветные ковры, в которых нога утопала по щиколотку, ложе посредине комнаты, да и шелковый над ним балдахин. Пока Дженсен, разморенный, осоловевший, вяло облизывал губы, на него нахально забрался какой-то из мальчиков, сел ему на грудь, и, наклонившись, нацелился ему в лицо кисточкой. Рядом угнездился другой пацан, в руках державший целый поднос с красками. Третий очень приятно втирал ему в тело масло, и так он это делал хорошо, начав с бедер, что Дженсен не сумел сделать достаточно зверскую рожу для этих малевальщиков. Зато обнаружил, что говорить уже может, и слабо предупредил: – Только попробуйте нарисовать мне такие же блядские глаза, как у вас. Поймаю – выебу. Нахальный рисовальщик, сидевший у него на груди, хихикнул и попрыгал, изображая половой акт, мол, а кто будет против? И нагло принялся раскрашивать его, даже не посчитав нужным отвечать. Дженсен хотел скинуть мальца, но засранец сидел крепко, и на слабые его трепыхания только фыркал и быстро, деловито рисовал – прошелся по губам, вокруг глаз, даже нос не забыл, и мягкие касания кисточки тоже были приятны. Разумеется, результат ему никто не показал. Мальчишки смылись, потом пришел другой, и украсил его каменьями, потом еще какой-то – красил ногти, и Дженсен почувствовал под конец, что силы его возвращаются – он смог шевельнуть рукой. Задумался о побеге, размышляя, как сильно будет ржать Крис, если увидит его в таком виде, но потом в хитрую комнату без окон вошел некто, чей вид выбил из Дженсена вообще все мысли, и даже воздух. Он сумел сесть в кровати, голова еще кружилась, но того, кто вошел, он узнал – не мог не узнать. – Ни хрена себе, – выдохнул Дженсен, не зная, что теперь делать. Не, он подозревал, что вызвал интерес некоей высокопоставленной особы, и если все плохо, и на него запал какой-нибудь садист-извращенец, то придется бежать не то, что из дворца, а из страны, но чтобы принц? Сам принц! Принц потупился, и неожиданно неловким движением, дерганно начал скидывать с себя халат, в который так красиво был завернут. Дженсен еще шире открыл рот. Принц-то был, оказывается, красиииивый! Ничуть не хуже гаремных мальчиков его папаши – стройный, тонкий-звонкий, идеальная высокая фигура с широкими плечами и узким тазом и длинными-предлинными ногами. Еще худоват был в силу возраста, сколько ему, восемнадцать? Но видно было – с возрастом заматереет, и станет неотразим, а пока – очаровательный в своем неожиданном смущении, мялся у ложа, и складывал перед собой руки, будто пытаясь закрыться от бессовестно жадного взгляда дворцового стражника. Дженсен приободрился, видя такое явное смущение принца. Очевидно, что принц Джаред никак не годился на роль садиста. Но в чем дело? Зачем такие экзотические способы завлекания в постель? Мальчику даст любой, без звука, просто потому что он – принц. Пока не за красоту, которую мог разглядеть не каждый, она спала еще, как бутон, пока не расцветший цветок, юный и прекрасный в своей невинности, но очень скоро всем будет и на титул плевать, будут давать красивому и мощному самцу – каким он обязательно станет. Принц откашлялся и заявил, пытаясь говорить повелительно: – Капитан королевской стражи! Дал петуха и пристыжено замолк, покраснел до корней волос, а Дженсен забавлялся, но сохранял каменное выражение лица. Нельзя обижать особ королевской крови. Принц вдруг сгорбился и сел на край ложа, согнулся вперед, и пробормотал себе что-то горестно под нос. Дженсен услышал что-то вроде – не так надо было, вот я дурак – и решил действовать сам. Того гляди, принц расплачется и убежит, и он вдруг проникся к принцу сочувствием. Слез с ложа, пошатнулся, вело еще от зелий, но встряхнулся и целенаправленно двинулся к принцу, в обход огромной кровати. Сел рядом с ним, и снова потряс головой. В глазах все двоилось, и в ушах что-то звенело. Он стащил с ушей серьги, посмотрел, надо же, какие защипы. Откинул их прочь, потом обратил взгляд на несчастного принца. Его тонкий несчастный профиль с горестно опущенными вниз кончиками губ был таким красивым. Дженсен осторожно коснулся обнаженного плеча принца и спросил грубовато: – Эй, ты чего? Проблемы какие? Принц сердито посмотрел на него и буркнул: – Ты моя проблема. – Да? – удивился Дженсен. И задумался. Думать было тяжело. Он вздохнул и предложил, не заморачиваясь церемониями: – Так ты трахни меня и успокойся. В самом деле, нашел проблему. Если его каждый раз будут так ублажать, перед тем как трахнуть, то, чего уж там... Но принц вдруг вытаращился на него, глаза стали в три раза больше, круглые такие, и начал заикаться: – Так я... я хотел, я... я думал, что ты! Я хотел, чтобы ты! Дженсен, хоть и был под воздействием неведомой травки, мигом сообразил, чего там лопочет принц, и воодушевился. Вот ведь, и впрямь, мечты сбываются! Да не какой-то там гаремный мальчик, а сам принц! Дженсен еще раз с удовольствием осмотрел принца Джареда с головы до ног и придвинулся поближе. Осторожненько обнял за плечи и мягко проговорил: – Какая это проблема? Чувак, это вовсе даже не проблема. Проблема это знаешь что? Он придвинулся еще ближе и шепотом произнес в аккуратное ушко принца какую-то древнюю дворцовую пошлость. Принц засмеялся, и Дженсен залюбовался, застигнутый врасплох – мальчик был удивительно хорош, преображался в улыбке, нет, пожалуй, этот парень еще раньше начнет свой победный поход разбивателя сердец, немножко уверенности, совсем немножко дерзости, и одна направляющая, поддерживающая рука. И все будет. Дженсен предвкушающе улыбнулся и притиснулся еще ближе – он совсем не против был стать наставником принца в любовных игрищах. Принц Джаред смотрел на него с радостной, пока еще недоверчивой улыбкой, но Дженсен отлично видел, что за ней прячется еще совсем юный, неопытный хищник, вон какую историю закрутил, пытаясь добиться своего. С возрастом станет жестче, сильней, уверенней, и, возможно, от Дженсена зависит, станет ли он угрюмым беспощадным монстром, или Дженсену удастся немножко скорректировать поведение принца. Ну, не то, чтобы он думал об этом так холодно и расчетливо, обжимаясь на кровати с голым красивым принцем, но что-то такое мелькнуло в голове, а потом и забыл. Конечно, забыл, когда такой красивый мальчик, готовый ко всему, страстный, дрожащий от нетерпения в руках у тебя, хочет, просит, требует любви. Какие уж тут мысли, дышать забывал, от желания все сделать так, чтобы Джареду – не принцу, Джареду уже, просто Джареду – было хорошо. Но вспомнил потом, дня через три, когда узнал, что назначен начальником стражи принца. Ухмыльнулся довольно, вспоминая жаркую ночь – ну что ж. Наставник, так наставник. Он разве против? Совсем даже нет.