А жизнь летит, и жить охота, и слепо мечутся сердца меж оптимизмом идиота и пессимизмом мудреца. И.Губерман
- А куда вы дели сэра Хумху? - Мелифаро, кажется, совершенно не впечатлился красивой фразой шефа о хорошей охоте. Любопытство всегда бежало впереди этого парня, хотя мне временами и казалось, что это невозможно просто потому, что обязательно должно нарушать какой-нибудь фундаментальный физический закон о предельных скоростях. Куда уж мне с моей любовью к быстрой езде до тех темпов, с которыми носятся мысли моей дневной половины. - Сэр Йох решил не терять времени и навестить сына, раз уж он оказался в нашем Мире, - ответил Шурф. - Мне не кажется, что он мог бы быть нам еще чем-то полезен в сложившейся ситуации. - Думаю, если бы ты не сообщил ему об этом ровно в тех же выражениях, он нашел бы повод задержаться. А теперь мы, чует мое сердце, временно остались без Мастера Слышащего. Сэр Хумха — единственное, что может всерьез выбить Кофу из колеи, - Джуффин говорил строго, но в его глазах такое количество веселых чертей зажигательно отплясывали джигу, что слушать его без улыбки было совершенно невозможно. - Жалко... - расстроенно протянул притихший было Нумминорих. - А я столько о нем читал, когда учился в Королевской Высокой Школе. Было бы интересно познакомиться, - он смущенно умолк. - Ничего, парень, надо будет — познакомишься, - легкомысленно отмахнулся Джуффин. - Сэр Мелифаро, настоятельно советую тебе послать зов жене и сообщить, что ты задержишься на службе приблизительно до завтрашнего утра. - А, это той почти не знакомой мне леди, с которой мы временами случайно сталкиваемся в моем доме в тех редких случаях, когда мое свободное от дел и ее свободное от светской жизни время совпадает, и каждый раз при этом очень удивляемся? - понимающе кивнул он. - А я-то, дурак, понадеялся на твое благородство и подарил тебе бедную девочку, - я сокрушенно покачал головой и мстительно добавил. - Вот отберу свою жену обратно! Мелифаро картинно бухнулся на колени и простер ко мне руки. - Не гневайся на своего уродливого подданного, о Фангахра, да не проест моль ни одних из несметных дюжин твоих цветных штанов! Вглядевшись в мое непреклонное лицо, мой друг убедился, что я не собираюсь сдавать позиций, и заголосил еще громче: - О, великий повелитель двадцати полусотен пышнорогих менкалов, да будет их навоз сладок, как куманский мед!.. На этом моменте я не выдержал и все-таки расхохотался. У этого парня настоящий талант возвращать мое хорошее настроение, куда бы я ни засунул оное по собственной глупости. Довольный произведенным эффектом, Мелифаро наконец-то вскочил с пола и устроился на подоконнике. Через пару секунд лицо его приобрело самое сентиментальное выражение, из чего я сделал вывод, что зов Кенлех он все-таки послал. Вот и замечательно. - Я рад, что вы наконец-то разобрались со своими запутанными семейными отношениями, - сказал Джуффин, наблюдавший за устроенным нами представлением с нескрываемым удовольствием. - Если вы закончили, бери-ка под ручку сэра Шурфа и отправляйтесь спать. И заметь, это не совет, а приказ. Сегодня ночью нам предстоит от души побегать, так что выспитесь хорошенько. Жду вас у себя дома сразу после полуночи. - Хорошо, - растерянно отозвался я и вопросительно взглянул на Лонли-Локли, до сих пор подпиравшего своим немаленьким телом дверной косяк. - Ты идешь? - Разумеется. Он кивнул шефу, я помахал рукой Нумминориху, взглянул на все еще отсутствующее лицо Мелифаро, и мы вышли из кабинета. На улице я остановился у своего амобилера. - Тебя подвезти домой? - Не думаю, что это рационально, ведь уже через несколько часов тебе придется снова за мной заезжать, - рассудительно отозвался мой друг. - Если ты не против, я предпочел бы остаться отдыхать в Мохнатом доме. - С чего бы это мне быть против? - удивился я, садясь за рычаг. - Ты же знаешь, что любая из гостевых спален, да и все прочие помещения моего огромного жилища всегда в твоем распоряжении. - Знаю, - кивнул он. Все те десять минут, что мы добирались до моей царской резиденции, мы оба молчали. Шурф то ли вел с кем-то безмолвный диалог, то ли просто напряженно о чем-то размышлял, а в такие моменты его лучше не отвлекать, если не хочешь прослушать пространную лекцию об особенностях употребления корней травы хойта в традиционной суммонийской магии. Ну или о чем еще он там думает, этот потрясающий парень, в свободное от службы время. В гостиной Мохнатого дома было пусто. Вообще-то обычно там всегда полно народу: помимо моих многочисленных жен, их гостей, слуг и меня самого время от времени проводить там вечера предпочитают почти все мои коллеги, пара странствующих древних магистров и несколько моих приятелей - постоянных посетителей «Трехрогой луны», уж не говоря о моем зверинце в лице (или, вернее было бы сказать, морде) Друппи и двух огромных мохнатых зверюг, которых в этом Мире почему-то принято считать кошками. Но сейчас даже мой пес куда-то подевался — видимо, дрых где-нибудь в недрах дома. Впрочем, меньше всего на свете мне сейчас хотелось влипать в какую-нибудь дружескую беседу за бесконечными кружками камры, так что неожиданная гулкая пустота моего жилища была мне только на руку. Мы поднялись на третий этаж, где располагалась и моя собственная спальня, и та комната, которую предпочитал занимать сэр Шурф, когда оставался здесь ночевать. Уже взявшись за ручку двери и намереваясь пожелать своему другу хорошего вечера, я вспомнил о данном себе обещании расспросить его о том, что же с ним происходит. - Шурф, - нерешительно начал я. - Возможно, я сейчас сморожу кошмарную бестактность, но не сделать это будет еще хуже, чем сделать. Он остановился и спокойно на меня смотрел, ожидая продолжения. - Я только хотел узнать, все ли у тебя в порядке. Ты весь день сам не свой. - Физически со мной все в порядке, если ты об этом, - мягко сказал мой друг. - Впрочем, я догадываюсь, что тебя интересует не совсем это. Я молча кивнул. - Просто вся эта ситуация очень напоминает мне мою собственную. Сила целого Ордена, единственный человек. Я будто бы смотрю на себя самого со стороны, хотя я, конечно же, не был Великим Магистром, когда затевал ту давнюю историю Мастера Рыбника. И от этого всего мне здорово не по себе, - внезапно признался он. - Да уж, - растерянно пробормотал я. - Мне как-то в голову не приходило взглянуть на все происходящее с этой точки зрения. - Неудивительно, - он флегматично пожал плечами. - В каких бы подробностях ты ни был бы осведомлен о событиях того времени, тебе не пришлось быть их непосредственным участником. Я же, с одной стороны, теперь имею возможность приобрести уникальный опыт, наблюдая за человеком, чем-то похожим на Рыбника, мыслящим если не теми же, то по меньшей мере сходными категориями. С другой — не скажу, что подобные сравнения и возникающие в процессе особенно яркие воспоминания доставляют мне удовольствие. - Я понимаю, - тихо ответил я. - Надеюсь, эта эпопея скоро закончится. - Я тоже. Хорошего отдыха, Макс, - пресекши таким образом уже готовые было сорваться с моего языка очередные бесполезно-успокоительные слова, Шурф толкнул дверь своей спальни и исчез в ее недрах. Мне ничего не оставалось, как только последовать его примеру. Признаться, наш разговор не только не рассеял дурную дымку моих смутных подозрений. У меня сложилось ничем особо не подкрепленное, но отчетливое впечатление, что мой друг то ли чего-то не договаривает, то ли сам не слишком-то уверен в своих словах. Сложно сказать, что именно навело меня на эти размышления, но привычка воспринимать его слова как непреложную истину, никогда прежде меня не подводившая, внезапно отказалась со мной сотрудничать. Поэтому под одеяло я забирался в полной уверенности, что ближайшие несколько часов мне предстоит ворочаться с боку на бок в бесплодных попытках выбросить на время все мысли из головы. Но я явно недооценил любовь собственного организма ко сну: вопреки всем опасениям, уже через пару минут я почувствовал, что мои веки начали слипаться, и мягкая темнота сладкого покоя приняла меня в свои объятья.***
На море стоял штиль. Здесь вообще, вопреки обыкновению, не было ни ветра, ни ленивого, едва заметного глазу, шевеления песчаных дюн, никакого движения, не считая высокой фигуры, в отдалении бредшей по кромке воды. Если бы не белоснежное лоохи, я бы, пожалуй, далеко не сразу узнал сэра Лонли-Локли в этом ссутулившемся человеке. Движения его всегда такого собранного тела показались мне слегка неуверенными, как у ребенка, который уже вполне научился ходить, бегать и вообще контролировать свои движения, но до полной синхронизации команд мозга и действий, которых по этим командам выполняют конечности, должно пройти еще несколько лет. В целом во всем виде Шурфа присутствовала некая не свойственная ему тяжесть, будто бы на него помимо всех прочих обязанностей взвалили еще и долг держать на своих плечах пару-тройку миров. Я опустил взгляд и посмотрел на песок под его ногами: на зыбкой поверхности берега оставались глубокие следы от его шагов, и даже всемогущему морю не с первого раза удавалось смыть эти отметины. Впрочем, стоило мне окликнуть своего друга, как неловкая незнакомая мне фигура тут же превратилась в привычного Мастера Пресекающего Ненужные Жизни во всем его собранном великолепии. - Сэр Макс? - в его голосе звучали вежливые нотки государственного служащего. Сколько раз я слышал, как подобным тоном он разговаривает с посетителями Управления Полного Порядка, но никогда не думал, что настанет день, когда я услышу его в свой адрес. - С каких это пор ты зовешь меня «сэр»? - удивленно спросил я. - С момента знакомства, - он пожал плечами столь величественно и небрежно одновременно, что я сразу осознал: во вселенной сэра Лонли-Локли далеко не каждый представитель мужского пола достоин обращения «сэр», и лишь требования этикета принуждают его добавлять это словечко к моему имени. Это открытие меня, мягко говоря, обескуражило. До сих пор мне представлялось, что симпатия к этому парню, проснувшаяся во мне при нашем первом знакомстве в ходе спасательной операции в доме сэра Маклука, соседа нашего неугомонного шефа, вполне взаимна. Тем более, что — я это точно помнил — оригинальная версия сэра Шурфа, оставшаяся где-то в тысячах миров отсюда преспокойно спать в одной из гостевых комнат Мохнатого дома, не далее как сегодня утром заверяла меня в этом льстящем моему самолюбию факте. Кстати, внезапно осознал я, все та же версия еще и доходчиво объяснила мне, по какой причине я вижу подобные сны. И, по правде говоря, эти видения, которые никак нельзя было назвать чудесными, уже начинали мне надоедать. На сей раз мне не потребовалось прибегать к помощи таинственного колюще-режущего сувенира, оставленного в моей груди тенью короля Менина. Стоило только всерьез разозлиться на преследующие меня однообразно тягостные сны и пожелать покинуть негостеприимный песчаный берег и не менее негостеприимного сэра Шурфа, пока он не проделал во мне неэстетичную дырку своим очень вежливым и очень чужим взглядом, как периферийным зрением я заметил какое-то движение. К угрозе мы с Лонли-Локли развернулись одновременно: он — молниеносным движением стягивая защитную рукавицу со своей правой руки, я — машинально складывая пальцы левой особым образом, собираясь в случае необходимости немедленно послать в противника, чем бы он ни являлся, свой смертный шар. Но, увидев невесть откуда взявшуюся посреди пляжа парадную двустворчатую дверь, я вздохнул с облегчением. Пробормотав «где-то я это уже видел», я весело подмигнул небу над головой, закрыл глаза, распахнул тяжелые створки и сделал шаг вперед, твердо намереваясь оказаться не где-нибудь, а непременно в Ехо, у себя под одеялом, и желательно хотя бы за полчаса до полуночи.***
Проснулся я, против обыкновения, в удивительно хорошем расположении духа и до неприличия бодрый. Хотя обычно я не балую собственный организм послеобеденным сном, даже такого сомнительного качества, как сегодня, поэтому прекрасное самочувствие вполне можно было списать на благодарственную акцию от польщенного таким вниманием тела. За окном было темно, но с улицы до меня долетали обрывки разговоров и короткие взрывы смеха, из чего я сделал вывод, что скорее всего полночь еще не миновала: горожане в Ехо любят хорошо провести вечер, но ближе к полуночи обычно расползаются по своим уютным домам. Я полежал пару минут, припоминая подробности приснившейся мне чуши, потом решил последовать утреннему совету Шурфа и не обращать внимания на всякие глупости. Сладко потянулся, прогоняя остатки дремы, закутался в мантию смерти и направился в почти бесконечное путешествие — аж до собственной ванной. Зов моего друга настиг меня примерно в середине пути. «Макс, ты уже проснулся?» - вежливо осведомился его голос у меня в голове. «Не только проснулся, но уже даже успел встать, а через пару минут буду еще и свеж, как утренний луг после дождя!» - хвастливо ответил я. «Это хорошо», - Шурф никак не отреагировал на мои неуклюжие попытки хоть как-то романтизировать банальный процесс умывания. - «Я рад, что мне не пришлось тебя будить. Встретимся в гостиной». Я в ответ только кивнул: при таком способе общения, как Безмолвная речь, очень сложно уследить за тем, чтобы подкреплять свои утвердительные или отрицательные жесты словами, помня, что собеседник тебя не видит. Спустя десять минут и несколько дюжин литров прохладной воды я вошел в гостиную — взъерошенный, как растревоженный после заката буривух, но чрезвычайно довольный жизнью. В комнате обнаружились мои жены в количестве двух штук, одна бывшая жена, по всей видимости, после разговора с Мелифаро решившая провести вечер в компании сестер, а также сэр Шурф, с видом заезжего сказителя развлекавший эту троицу повествованием о ташерской кухне и имевший притом вид столь мечтательный, что я не решился его прерывать и тихонько примостился на коротенький диванчик рядом с Хелви. - Для приготовления рыбы мохси, которая в изобилии водится у берегов Ташера, - вещал мой друг. - Традиционно используются двадцать восемь местных специй. Двадцать семь из них, изначально произраставших только на склонах прибрежных холмов, выращиваются нынче по всему Соединенному Королевству и не представляют особого интереса. Увы, двадцать восьмая — листья дерева шершелаффо — не переносит транспортировки ни по воде, ни каким-либо иным способом, потому как по мере удаления от места, где растет само дерево, листья его истончаются и уже через сотню миль рассыпаются в пыль, подобную обыкновенной грязи. Без них же приготовление мохси становится невозможным, поскольку только особые свойства шершелаффо позволяют выгнать яд из этой рыбы — в большинстве случаев не смертельный, но крайне неприятно воздействующий на организм. Девочки смотрели на него во все глаза. Я и сам, признаться, чувствовал, что спокойные размеренные интонации Шурфа начинают меня гипнотизировать — неспешно, но основательно, как и все, что делает мой друг. - Сходный эффект оказывают на яды вина, выдержанные в бочках из древесины шершелаффо. Именно в таких бочках держат вина в подвалах Семилистника до того, как перелить их в бутылки. Я наконец-то начал понимать, к чему была вся эта лекция. - Поэтому вам не следует жаловаться на то, что леди Сотофа Ханемер не пускает вас дальше кухни. Знания, полученные от нее там, могут пригодиться в любой момент. И не стоит, опережая самих себя, гнаться за великими тайнами магии: со временем они сами к вам придут. Для всего нужен прочный фундамент, - внушительно припечатал Лонли-Локли. Стряхнул с колен невидимую пылинку и поднялся на ноги. - Макс, если у тебя нет возражений, мы можем ехать. Возражений у меня, в общем-то, не было, поэтому пришлось выцарапать свое внезапно отяжелевшее тело из мягкого диванного плена, кивнуть задумчивым сестричкам, виновато им улыбнуться — извините, мол, что снова не могу уделить вам достаточно времени — и выйти в прохладную темноту улицы. Шурфа я догнал уже у амобилера. Дождавшись меня, он уселся на переднее сиденье, я взялся за рычаг, и мы отправились через весь город к дому сэра Джуффина Халли. Ночь была чудо как хороша. Мимо нас стремительно проносились оранжевые отблески уличных фонарей в оконных стеклах невысоких домов, свежий влажный ветер доносил пряный запах дальних странствий и настраивал на совершенно неуместный в данный момент романтический лад. Последствия эпидемии сейчас вовсе не ощущались, и можно было на пару минут представить, что не было никакого Угурбадо, улицы Ехо никогда не видели людей, из которых утекала — в тошнотворно-буквальном смысле — жизнь, и в Иафахе не ходил тревожно из угла в угол Магистр Нуфлин, то и дело бросая взгляды на шкатулку молочно-белого камня и гадая, не наступит ли в следующий момент очередной конец Мира. А то, что мы с Шурфом на максимально возможной скорости неслись по переулкам Левобережья — так это мой друг наконец-то вытащил меня на давно обещанную прогулку в Парк Двадцати Двух Ветров, чтобы показать светящиеся в темноте цветы понайя. И никаких чудес, кроме неизбывной красоты этого Мира, не было запланировано на остаток ночи — или жизни, это уж как повезет.