Цветы Железа

Белоснежка оказалась тусклоглазым виверном-альбиносом с розоватой, как раннее яблоко, мордой. Когда Коул резанул длинным кинжалом, яблоко окровилось. Бережно уложив морщинистую голову монстра в воду, Коул открыл драконье сердце и спрятал его в шкатулку со льдом; до Скайхолда долго скакать. Чёрной ночью Коул вскарабкался на балкон — не Вивьен, а Инквизитора — поставил на пол подарок — не Инквизитору, а Вивьен — и прыгнул вниз. *** В Вал Руайо — за тончайшей бумагой, мягко-хрусткой, невесомой; в белую кухню Скайхолда бежит ради божественной пудры, похожей на горку морозного снега; изумительный изюм — в зелёных землях Середины, а ваниль выкупит Варрик. О, и куда без свежего молока! Козу Коул доил сам. Она лягалась левым копытом; Коул не корил её. Если бы с ним так делали, ему бы тоже не понравилось. Главное — что Сэре пришлись по вкусу румяные печеньки, ласково уложенные в корзину и проштампованные печатью-глазом. *** Постель Дориана была просторной и белой, свежей, мягкой. Коул ожидал увидеть бордовый бархатный балдахин, но комната Павуса оказалась проста и неказиста — только платяной шкаф притягивал внимание. Коул распахнул дверцу и уставился на режущую глаза необычную одежду: множество мантий, расписные ремни, остроносые сапоги… Парень нашёл тонкий кусок ткани, вроде круга с прикреплённым внутри треугольником, и долго пытался понять, как её носят. Не понял. Надел на шляпу, посмотрелся в зеркало, надул губки, опустил руку на торс и согнул ногу в бедре. На Дориана всё равно похож не стал, но шляпе понравилось, и Коул решил спросить попозже, где Павус купил эту штуку. Потом он положил деревянную уточку на подушку и ушёл. *** Черничные сдобы Коул не готовил сам — он бы так не сумел. Дабы преподнести достойный дар Кассандре, он добрался до границы с Неваррой, нашёл престарелого повара правителей Пентагаст и попросил испечь пирожки. Как ни странно, старик не отказался. Очень сложно отказаться, когда в вырезанное на дверце сердечко пролезает изогнутый кинжал с нацепленным на остриё рецептом, и загробный голос по ту сторону туалета просит помочь. Правда, когда Коул вернулся в Скайхолд, черника остыла, но Кассандра всё равно обрадовалась. *** Железный Бык не любил нежности, но ещё сильнее он не любил шершавые трещины и шелушащиеся мозоли, и потому Коул мог свободно ласкать его рога голыми руками. Белые пальцы нащупывали бороздки, царапины, изгибы, вмятинки и даже какие-то костяные бородавки. Под конец импровизированного массажа Железный Бык, кажется, замурчал от удовольствия, по достоинству оценив драконий бальзам. Коул долго вытирал жирные руки об траву, но ему тоже пришлось по душе такое взаимодействие. *** Многие считали, что это невозможно, но Коул нашёл идеальный подарок для Соласа. Он бродил три месяца по руинам эльфийских храмов, перебрал тысячи томов истории, пересмотрел все древние символы — и теперь знал, что подарить мудрому эльфу. Одну хорошую, старую книгу, которую тот наверняка не читал. Коул возник на столе; маг раскрашивал меч на стене и, не обронив ни капли краски, обернулся на гостя. Коул снял шляпу и открыл рот, собираясь что-то сказать, но Солас оказался рядом — и промолвил: — Мне жаль, Коул, но, боюсь, с твоим даром ты можешь увидеть тропу, по которой я теперь должен бродить в одиночестве вечно. Эта судьба принадлежит лишь мне. На самом деле, я бы не возжелал такой судьбы даже врагу, а уж тем более кому-то, о ком когда-то заботился. Хоть ты и обращаешься с состраданием, я вынужден настаивать – забудь. И Коул забыл. *** В жёстких обрубленных перчатках, грязных и оцарапанных, лежали нежные, скользкие розовые ленточки, колышущиеся на ветру. Их плавные изгибы, похожие на лепестки сливовых цветов, блестели глянцем и, казалось, сияли. —Это для мешков с навозом бронто, Варрик. Гном быстро вспомнил, о чём речь, и помрачнел. Коулу нравилось, что Варрик такой маленький, и шляпа от него не скроет, но Тетрас сейчас на Коула не смотрел. Отвернулся и пробормотал: — Мда… Коул только этого и ждал. Он положил руку на широкое плечо и тихо попросил: — Расскажи мне. Тебе надо высвободиться. Ему не хотелось слушать о том, как Справедливость стал демоном, но сострадание не служит слабовольности. *** За тщательно запертой дверью Каллен дрожал и плакал, царапал подушку, тонул в потолке и никак не мог отмахнуться от голосов на лестнице. Коул, очутившись возле его постели, почувствовал себя как тогда, при рождении, только ситуация была иная: это не маг, а храмовник, и заперт он изнутри, не снаружи… лириумные оковы и призрачная тюрьма – вне способностей духа. От мук ломки Коул не поможет, срок страданий не сократит. Но ничто не мешает ему, положив прохладную руку на горячий лоб, подарить Каллену короткий здоровый сон. *** Он любит её. А она любит его. Шляпа нужна Коулу, она помогает спрятаться, слиться с толпой, сберечь душу от чужих глаз. Кроме того, она спасает от дождя, застилающего глаза. Коул почему-то не любил, когда дождь лился по лицу. Но теперь, в праздник Первого дня, он снял шляпу и протянул её Инквизитору. — С праздником, — сказал он. Инквизитор погладил его по щеке.