Волна

      Ты переступала с одного стула на другой, не отрывая глаз от листа, испещренного текстом. Экзамены приближались, и ты не могла броситься на произвол судьбы, основательно не подготовившись. Обществознание всегда давалось тебе с легкостью, но даже малейшая заминка грозилась вывести из равновесия, и потому все свои силы ты отдала повторению.       Закат плавил оконное стекло, за которым проезжающие мимо дома автомобили оставляли сообщения кодом Морзе. Ты не стала ждать посещающего дополнительные занятия Гаару в школе, вместо этого составив компанию его старшему брату у них дома. Канкуро вызвался помочь тебе с подготовкой, и в данную минуту как раз мешал загадочный безалкогольный коктейль, «укрепляющий память, нервы и сон». Некоторое время ты противилась, припоминая мохито, которым он напоил тебя в баре, но вскоре сдалась, когда парень, положа руку на «Кодзики», поклялся не лукавить.       Вернувшись, он вложил тебе в руку твой стакан, забрал папку и сел в кресло. Ты осмотрела напиток.       — Я точно вижу облепиху. Что еще тут?       — Апельсин, мед, кипяток и мята, — не глядя на тебя, отчитался тот на выдохе, и ты закусила трубочку, опробовав угощение. Уж что-что, а свое дело Канкуро знал отлично — коктейль получился очень вкусный. — Но если в следующий раз ты не запьешь свой сок текилой, я серьезно обижусь!       — Ах, какой ранимый! — усмехнулась ты, продолжив свое путешествие по стульям. — В присутствии Гаары, может, и выпью. А то кто тебя знает!       — Не будь ты его девушкой, я бы тебя отшлепал! — игриво улыбнулся шатен.       Его совсем не удивляло твое поведение, когда стулья выстроились посреди комнаты в неровном круге, став мостом, по которому ты кружилась с первой минуты повторения. Тебе даже не пришлось объяснять, что концентрация на собственной безопасности помогает сосредоточиться и на экзаменационном предмете — он сам все понял.       — Давай начнем! — скомандовала ты. — Первый вопрос!       Парень уткнулся в папку, подперев щеку кулаком, после чего зачитал задание из раздела социологии. Один за другим ты отвечала на вопросы, вышагивая по мосту из стульев, наслаждаясь напитком, своими познаниями и предвосхищая успех на экзамене. Канкуро листал каталог, смешивая разделы, чтобы усложнить тебе задачу, но ты не только ловко огибала ухабы на своем повторяющемся пути, но и мастерски ориентировалась в темах обществознания.       — Ты хорошо подготовилась, — улыбнулся шатен, отпив из своего стакана, и продолжил проверку, а ты — свой вальс на стульях.       Парень нашел очень длинный вопрос из раздела политологии, и пока зачитывал, ты ненароком вспомнила похищение, за чем в память врезался Дейдара, а затем — история с дракой, в которую ввязался и Гаара. В большинстве случаев оставаясь спокойным как удав, он представлял собой вулкан, томящийся в ожидании и в момент эмоционального всплеска готовый извергнуть лаву, не щадящую даже друзей и близких.       — Канкуро, — прервала его ты, — расскажи про детство Гаары.       Тот, подумав, поднял на тебя глаза, но не спешил отвечать.       — Я спрашивала у него, но он не говорит. Я хочу знать о том, каким он был раньше.       — Я не хочу брать на себя такую ответственность, — отмахнулся парень, отложив папку и взявшись за стакан. — Если он сам тебе не рассказал, наверняка, не обрадуется, если ты узнаешь об этом от меня.       — Что такого страшного произошло, что все его так боятся? — опустилась ты на стул перед старшим братом. Эта ужасная тайна не давала тебе покоя, а отказ в повествовании только накалял интригу. — Он не узнает. Для нас с ним это все равно ничего не изменит, так не томи!       — Я не боюсь, просто не хочется лишний раз его злить. В гневе он страшен, и это малоприятное зрелище.       — Расскажи! — взмолилась ты, сжав стакан между ладоней. — Я буду молчать!       — Ладно, ладно! — махнул он рукой и задумался, глядя в окно, собирая воспоминания в один сюжет и, конечно, размышляя над конкретикой повествования. Если уж рассказ подразумевает собой напряженную драматическую историю, то преувеличение или приуменьшение описаний исказит факты и не сможет передать настоящего смысла. И ты терпеливо ждала, осознавая, что прямо сейчас тебе откроется завеса тайны настолько страшной, что ее от тебя держат в секрете все. — Это началось с уходом отца, — сказал шатен задумчиво, а ты замерла, вся превратившись в слух. — Гааре было семь или восемь. В одиночку маме было тяжело содержать нас, и она стала брать больше смен и реже появляться дома. Гаара был еще слишком мал, чтобы ему хватало внимания, уделяемого ею после исчезновения отца, и вскоре он начал замыкаться в себе. Он перестал гулять, отношения с одноклассниками так и не удалось наладить. Позже мы с Темари поняли, что становится только хуже, и попытались с ним поговорить, но сначала он просто молчал, потом начал откровенно игнорировать нас, а затем… появилась агрессия. Разбивалась посуда, ломались игрушки. Мы поздно поняли, что это была всего лишь самозащита. — Его взгляд потускнел и опустился на стакан на подлокотнике кресла. — В одно мгновение потеряв обоих родителей — свою самую надежную опору — он создал вокруг себя барьер, абсолютную защиту, и каждый, кто пытался пробиться сквозь нее — как мы, учителя в школе и другие дети — получали ответ такой, на какой он был способен. Он говорил только с мамой, но ее по-прежнему было мало, и она не могла дать ему то, чего он хотел. Как-то раз, — вдруг совсем неожиданно усмехнулся парень, подняв на тебя глаза, — ему, наверное, было уже лет десять — он помогал мне в гараже с починкой велосипеда. Мы из-за чего-то закусились, и он не придумал ничего лучше, чем ударить меня по руке разводным ключом, — продолжал он смеяться, а ты слушала его в оцепенении и мысленно пыталась сопоставить раннего Гаару и твоего Гаару. Это были два разных человека, небо и земля, тьма и свет. — Пришлось наложить гипс, но на тот момент мы с Темари уже смирились и старались относиться с пониманием и лишний раз его не трогать. Потом в его класс перешли Наруто и Саске, и вот тогда начались настоящие проблемы! Что ни день — то драка, за исключением пары случаев, когда кого-то из них отстраняли от учебы. Тогда-то мы и забили тревогу. Мама подсуетилась, сводила Гаару к врачу (психиатру или неврологу — их не разберешь!), который направил его на курсы управления гневом. И это помогло! Он прилежно три раза в неделю ходил к специалисту, и ему нравилось такое общение, и в итоге он… успокоился. К моменту его «исцеления» нам с Темари удалось найти работу, а врач посоветовал Гааре найти хобби. Я работал в автомастерской и через внука двоюродной тети улитки моего напарника нашел «Диоскур», куда и свозил его, и ему там понравилось! Через некоторое время он подружился с Наруто и Саске, а там и с классом наладились отношения, и вообще в школе. Учителя хвалили его, и девчонки, наконец, обратили на эту бестолочь внимание! Счастья моему не было предела — больше женских взглядов в нашу с ним сторону! — Канкуро смешно запустил пальцы в свои взлохмаченные волосы, делая вид, будто прихорашивается. Ты невольно усмехнулась, поддавшись привлекательности наигранного образа. — С каждым годом он становился спокойнее, лучше, и в итоге превратился в то, с чем ты так хорошо знакома, — видимо, заметив то, как нервно ты ерзаешь на стуле, убедительно сказал тот. — Да, безусловно, в моменты эмоционального стресса он сильно раздражается, но и между тем разозлить его не так-то просто. Даже отсутствие чувства юмора не мешает — он знает толк в контроле и прекрасно его соблюдает…       — Вот не надо! — возразила ты. — У него есть чувство юмора, просто своеобразное!       — Нет у него нифига! — парировал парень, в открытую смеясь над твоим заявлением.       Ты закатила глаза:       — Ну не всем же быть шутами!       — Он настолько увяз в своем самоконтроле, — продолжил шатен, раскинувшись в кресле, и такая резкая смена темы на миг высадила тебя из реальности, — что даже обиды для него эфемерны. В отличие от меня! И если я обижаюсь, то как бог! Так что поосторожнее с выражениями! — все же вернулся он к старой песне, грозя тебе пальцем.       — Прости, что задела твои нежные чувства, принцесса! — насмешливо сказала ты, внимательно наблюдая, находясь в полной готовности перейти в атаку.       — Ты договоришься, и я отшлепаю тебя прямо у него на глазах! — засмеялся Канкуро в ответ.       Это послужило тебе сигналом, и ты оттолкнулась от стула и принялась щипать его за бока и шею — благо, было за что! Он извивался ужом и посапывал от боли и щекотки, пытаясь схватить тебя за руки, но ты была быстрее.       — Кто угрожает — тот получает! — проскандировала ты и прекратила экзекуцию, вскочив на свой мост и потребовав продолжить подготовку к экзамену. С большой неохотой парень послушно взялся за поиск затронутого ранее вопроса. А ты задумалась, продолжив шествие по стульям.       «Он всегда будет таким. — Ты поставила кружку с чаем на стол и села за компьютер, открыв вкладку в социальной сети «Микуши» и пролистав список друзей. — Все то время, что мы вместе, он тщательно хранил в секрете свои давние проблемы и последовавшие за ними изменения. Даже повзрослев и раскрепостившись, он в некоторой степени остается замкнутым и ни с кем не хочет разделять свои неприятности. Наверное, должно пройти намного больше времени, прежде чем он сможет открыться мне полностью. А пока остается смириться и терпеливо ждать, но ни в коем случае не давить на него, тем более сейчас, когда он в таком состоянии».       Ты открыла диалоговое окно вашей переписки, где рядом с аватаркой парня гласила надпись «Был в сети шесть дней назад» — в день, когда он списывался с Наруто, чтобы определиться со временем вечеринки у Стилла. В диалоговом окне было проще всего отследить информацию о посещении, и поэтому ты оставила вкладку открытой и взялась за чашку, невольно бросив взгляд в косметическое зеркало на столе и мгновенно развернув его, чтобы не видеть своего отражения.       Произошедшее на вечеринке было затуманенным густой дымкой сном, и только Нара, навестившая тебя днем позже, сняла этот флёр. Не выдержав оскорблений Дайсуке в твой адрес, Гаара замахнулся и задел тебя локтем. Сильный удар пришёлся аккурат между глазом и виском, рассекши кожу. Крови на самом деле было не так много, как казалось, но ее хватило для того, чтобы заляпать одежду и землю. Скорая привезла тебя в больницу, откуда уже на следующий день тебя забрала первым же рейсом вернувшаяся мама. Врачи сказали, что удар спровоцировал трещину в правой глазнице, что было не так уж и страшно, нежели последствия, которые такая травма могла вызвать — а именно осколки, удалять которые придется хирургическим путем. Но рентген не показал сильнейших повреждений, и тебя отпустили домой соблюдать постельный режим, а по факту — под домашний арест. Громкие звуки и резкие движения изредка возбуждали приступы обнубиляции — легкой формы оглушения, когда ты переставала трезво осознавать происходящее и терялась на месте, но с каждым днем они случались все реже, а переносить их становилось легче.       Обеспокоенная твоим самочувствием Нара вздохнула с облегчением, только когда ты отпустила шутку на пиратскую тему, увидев ее подарок — стилизованную под звезду глазную повязку, мягкую и бархатистую, не пахнущую больницей и совсем не пропускающую свет. Но даже ее наличие на твоем лице не могло скрасить увечье, которое ты на протяжении почти недели прятала под волосами. Рядом с виском зиял аккуратный медицинский шов, от которого черным жидким облаком на глаз набрасывалась гематома, проступая на склере и даже немного на голубой радужке кровавым пятном. Зрительная функция совсем не нарушилась, но движение и яркий свет причиняли сильный дискомфорт. Плотная повязка была отличной помощью, но только не в психологическом плане.       Каждое утро ты избегала свое отражение в панорамном зеркале в твоей комнате, в ванной, в коридоре, в тонкой полоске над вытяжкой в кухне и даже в выключенном телевизоре. Хоть ты и понимала, что это не навсегда, твой вид пугал тебя и навевал меланхоличное настроение. Спустя столько лет осознать свою привлекательность и в одно мгновение потерять ее было для тебя серьезным испытанием, но куда более неприятным было то, что тебя избегал Гаара. Там, на вечеринке он не сразу осознал произошедшее, но Наруто не подпустил его к тебе, уже находящейся под опекой подруги. И рыжий, не приходя в себя, исчез в неизвестном направлении. Его телефон вот уже который день был недоступен, никто из его друзей не мог ничего сказать, но в этом было лишь полбеды — он не появился на своем первом выпускном экзамене. Это беспокоило тебя немногим менее его эмоционального состояния.       «Я почти уверена, что он истязает себя мыслью, что страшно виновен передо мной за то, что произошло на вечеринке, — думала ты, сверля взглядом его аватарку в диалоговом окне. — Дайсуке хорошенько постарался, чтобы вывести его из себя. И Гаара предчувствовал, что не сдержится, и просил меня отойти. В этом только моя вина, но как объяснить ему это, если он не выходит на связь?»       Во входную дверь раздался звонок, и вскоре лязгнул замок. Кровь застыла в жилах — ты напрягла слух, чтобы предугадать долгожданную встречу с рыжим, но по прихожей наравне с маминым прошелся не его голос. Ты с огорчением признала свои надежды тщетными, как в дверь твоей комнаты вдруг раздался стук.       — Дорогая, это к тебе, — сказала мама и бросила многозначительный взгляд, но понять его ты была не в силах и прошла в зал.       Наверное, ты в жизни так не разочаровывалась, потому что на диване во всей своей красе восседал Мамору.       Вяло улыбнувшись — вероятно, даже невзирая на его дурной характер, он был обеспокоен твоим самочувствием и осторожничал мимикой и жестами — он похлопал по мягкой кожаной обивке рядом с собой, приглашая тебя присесть, и ты села, но немного дальше. Его это даже позабавило.       — Рад, что с тобой все в порядке, — сказал он с томной интонацией, наслаждаясь своим голосом, — почти все. И все же это лучше, чем могло быть, верно?       — Зачем ты здесь? — спросила ты, хмуря брови.       В момент стресса, когда ты скучаешь по Гааре и не имеешь ни малейшего понятия о его местонахождении и состоянии, Мамору видеть хотелось даже меньше Дайсуке. Тому тебе хотя бы было что сказать.       — Это же очевидно! Вон букет, сетка с апельсинами, — указав в сторону кухни, выговорил парень с поддельным изумлением на лице, но тебя ему было не провести.       — Как клишировано, — продолжала ты вредничать. Очевидным было и то, что о случившемся он узнал от отца. — Я признательна за внимание. Что-то еще?       — Я все жду, когда же ты созреешь, — продолжил он уже давно приевшуюся тему, и ты глубоко вздохнула, прикрыв глаза ладонью:       — Я уже созрела, но не для тебя. Когда же ты поймешь, наконец, что между нами ничего не может быть? — Говорить с брюнетом хотелось все меньше, и ты старалась не растрачиваться на слова. — У меня есть молодой человек!       — И где же он? Где твой парень? — усмехнулся он так, будто что-то знал.       Его слова сильно задели тебя, ведь утешать себя было приятнее, чем принимать острые удары правдой — Гаары не было видно уже почти неделю, и неизвестно, сколько еще он будет вне доступа.       Победная улыбка заиграла на лице Мамору, вводя тебя в состояние диссонанса и провоцируя приступ обнубиляции и тоскливый скулеж в сердце.       — Его тут нет, — почти шепотом мягко проговорил тот, постепенно сокращая расстояние между вами. С каждым сантиметром тебе казалось, что он заполоняет пространство вокруг, возбуждая в тебе чувство предельной беззащитности. — А я здесь, рядом. Я не причиню тебе зла, только дай волю.       — Я люблю его, — сказала ты, еле дыша, и эти слова будто ошпарили тянущуюся к твоей голове руку, — но не тебя. Меня отталкивает твое агрессивное поведение со дня нашего знакомства, а он совсем на тебя не похож. И пускай сейчас его нет рядом — он знает, что я в порядке, потому что доверил меня людям, в которых уверен.       Лицо парня окаменело в смешанных чувствах, отражающих изумление, разочарование, злость и обиду, но внезапно он встал с дивана, надев маску безразличия, поправил свой пиджак и направился в прихожую. Ты, недолго думая, последовала за ним.       — Похоже, я ошибался в тебе, — сказал он сухо, накинув куртку и взяв свой зонт. — Зря только время тратил.       — Хочешь забрать цветы и апельсины? — с издевкой, но сдержанно проговорила ты, в глубине души заливаясь звонкими ликованиями.       — Оставь себе, — бросил он и вышел из дома, закрыв за собой дверь.       Ты положила очередную связку фруктов в холодильник и поставила цветы в вазу в зале. Радость от того, что тебе, наконец, удалось отшить Мамору, гнила под давлением мыслей о рыжем, растревоженным пчелиным роем жалящих сознание. Собственные слова утешения так и не послужили бальзамом на душу — горькие слезы подступали к глазам, отзываясь болью под повязкой.       Внезапно твои мысли прервал звонок в дверь, и ты, отбросив депрессию и оторопь, сердито прошла в прихожую. В голове вился миллион фраз для того, чтобы добить настойчивого неприятеля, вернувшегося вставить свои пять копеек или все же забрать свою унылую подачку, и ты не могла выцепить хоть одно умеренно пафосное и адекватное словечко, но голова твоя вмиг опустела. Прямо перед тобой, придерживаясь за дверную раму, весь мокрый от проливного дождя стоял Гаара. Ты, потеряв дар речи, смогла лишь отступить, шире раскрывая дверь.       Твое сердце уходило в пятки с каждым вздохом. Взгляд парня изменился, коснувшись тебя — он не был пустым, но почти безжизненным, как и его лицо, и теперь принял черты боли. Рыжий неуверенно ступил на порог, не спуская с тебя напряженного взгляда, и наблюдая его отрешенность, ты поспешила разрядить ситуацию.       — Пойдем в комнату, — выдавила ты, — переоденешься.       Оказавшись в спальне, ты обернулась. Гаара прислонился к закрытой двери спиной и опустился на пол, опасливо глядя на тебя, иногда уклончиво отводя взгляд, будто обжигаясь. Ты осознавала критичность ситуации и тоже осторожно села на колени, держа дистанцию. Тебе не хотелось сейчас нарушать его личное пространство.       — Я звонила тебе миллион раз, — еле дыша, выговорила ты тихо, внимательно наблюдая за парнем. Он в ответ поднял на тебя глаза, но тут же опустил их.       Он был бледным и уставшим, непослушные волосы казались растрепанными, хоть их и примяло дождем. Безжизненное выражение вросло в его лицо, и ни одна мышца, ни даже губы не смели дрогнуть — только глаза, меняющие эмоции как перчатки.       — Гаара, ты зря переживаешь. Ты ни в чем не виноват, — продолжила ты и хотела немного приблизиться, но тот уколол тебя болезненным возмущением во взгляде, и ты вернулась в исходную точку. — Ты знал, что так будет. И просил меня отойти, но я не послушала…       — Тебе опасно находиться рядом со мной, — перебил вдруг он, и ты услышала хрипотцу в его голосе, как если бы он был болен. Возможно, все эти дни он молчал, находясь в одиночестве, и напряжение связок теперь приносило дискомфорт.       — Не говори так…       — Пытаясь защитить, только покалечил. — Взгляд снова упал на пол. — Я не знал, как вымолить прощение, но теперь, когда вижу тебя…       — Такая я тебе не нравлюсь? — спросила ты, старательно сдерживая злость, не желая усугублять ситуацию. Его глаза закрылись. — Почему ты не смотришь на меня? Ты должен понять, что в этом нет твоей вины, но ты стыдишься даже посмотреть.       Он покачал головой и продолжил:       — Навряд ли мне когда-то удастся измениться. Я не в силах подавить ярость, и будучи рядом со мной, ты так или иначе будешь попадать под залп.       — Ты — моя единственная защита. — Ты неуверенно приблизилась на несколько сантиметров. — Моя абсолютная защита. В тебе столько сил избавить меня от множественных проблем, и ты даешь заднюю, когда по своей же глупости я попала под раздачу?       — Я не смогу защитить тебя от себя.       — Это не понадобится. Да, задел, но с кем не бывает? — Расстояние между вами медленно сокращалось, но рыжий так и не поднимал глаз. — Это просто ссадина. Она скоро пройдет, и все забудется.       Гаара уперто качал головой. Ты уже была совсем рядом и дотронулась до его колена, предупреждая о своем приближении, а затем подползла очень близко и коснулась ладонями его скул.       — Посмотри на меня.       С этим он послушно поднял глаза, и ты всмотрелась в них, пытаясь найти того нежного и отзывчивого парня, который освободил тебя из золотой клетки и коренным образом изменил твою жизнь. Но вина паразитировала в его зрачках, и взгляд тускнел с каждой секундой.       Внезапно в дверь раздался стук, а за ним мамин голос:       — Цунами, я поехала к бабушке. — Она даже не пыталась заглянуть в комнату, осознавая вашу необходимость побыть наедине. — Если освобожусь не очень поздно, вернусь вечером. Привет передам, — с этими словами она удалилась в прихожую и немногим позже щелкнула замком входной двери.       Ты вернула взгляд к рыжему, который больше не прятал глаз, но и не изменял своим эмоциям — его сердце было разбито.       — Отпусти вину, отпусти боль, — взмолилась ты шепотом, разглаживая пальчиками невидимые сладки на его щеках. — Я не откажусь от тебя из-за какой-то нелепой случайности. Но ты должен приложить немного усилий и преодолеть фрустрацию.       Спустя короткое мгновение парень тяжело вздохнул и опустил голову, а ты, пытаясь перебороть дрожь, подняла его лицо и поцеловала сначала в лоб, а потом опустилась к губам. Он не отвечал на твои нежные поцелуи, сохраняя свой безжизненный взгляд, но затем зажмурился, и его руки коснулись твоих плеч и окаменели. Ты не поддавалась, прижавшись к нему телом и обхватив ладонями шею, не позволяя отстраниться, и он надавил сильнее, но ты была непреклонна. Его все еще не согревшаяся кожа обжигала твои горячие от лихорадки пальцы, а прохладные касаниями, но по-прежнему мягкие губы манили, окуная в разгорающееся пожарищем желание.       Ты не этого хотела, но остановиться было уже невозможно — твои руки соскользнули на его грудь, и только тогда ты поняла, что больше он тебя не отталкивает, а скорее удерживает, и губы отозвались на прикосновения. Ты села ему на колени и опустилась поцелуями на шею, холодную и немного влажную, беспорядочно бродя пальцами по мокрой футболке, прилипающей к его твердому торсу. Парень вновь надавил на твои плечи, пытаясь отслонить, но ты не подчинилась, страстно впиваясь в его выю.       — Цунами… — сошло с его губ твое имя в непривычной мольбе, но ты уже оглохла от возбуждения и тянула рыжего на себя.       Артериальное давление увеличивалось, затуманивая рассудок и путая движения, застилая глаза пеленой и наполняя легкие и живот трепетом. Гаара хотел бы сопротивляться твоим требовательным действиям, но его частое дыхание сообщало о неотвратимом приливе крови во всем теле. Он уложил тебя на спину и сам прильнул к губам, упираясь локтями в пол, чтобы не придавить. Твое короткое, но очень целомудренное белое платье смялось между вами, когда ты сжала бедра парня коленями. Время от времени он отрывался, но ты не давала ему отдышаться и снова целовала, задирая футболку, обнажая стылую кожу. Его тело дрожало от ража и холода, но он не позволял тебе стянуть липкую одежду, пресекая продление аффекта, и его сопротивления только подогревали твой голод.       — Снимай, или я разорву ее, — прошептала ты ему на ухо, не переставая шарить руками по телу, и он немного расслабился, позволив сдернуть ткань.       Ты снова впилась в содрогающуюся от дыхания и озноба твердую шею, что выдавило из парня тихий стон на грани раздражения и истомы, и его тело струной выгнулось против тебя — он попытался отстраниться, но ты прижималась к его груди своей, не позволяя уйти. И наконец, лишенный сил противостоять всепоглощающему безумию, он взял инициативу на себя, задирая твой подол и ощупывая бедра и талию ледяными пальцами, а ты ответно оглаживала его каменные плечи, вожделея сильнее, чем раньше.       С каждым прикосновением в действиях парня было все меньше нежелания и неуверенности. Он обдавал твою шею контрастным душем из холодных поцелуев и горячего дыхания, а ты судорожно пыталась стянуть с себя белье, изнывая от невыносимой жажды. Рыжий немного помог тебе, и последовавший за этим взвизг ширинки пустил по твоему позвоночнику электрический разряд. Соски, едва проступающие на поверхности белого шелка, ныли от нечаянных соприкосновений с мужской грудью, и лоно аккомпанировало им легкими судорогами, рассылающими по всему телу призыв к более активным действиям.       Гаара мягко вошел в тебя своим горячим окаменевшим членом, с каждым выдохом рассеивающегося самообладания проталкиваясь все глубже, исступленно сжимая пальцы в кулаки и склонившись к тебе, жадно проглатывая каждый твой томный вздох. Твои руки хаотично скользили по изгибам упругого мужского тела, накрывающего тебя куполом, а пальчики сжимали твердые от возбуждения мышцы. Ты задыхалась от непрерывных приливов мучительного наслаждения, шире раздвигая ноги и всем телом прижимаясь к рыжему, желая только одного — раствориться в нем каплей нектара, отдать ему всю себя и быть с ним одним целым в бесконечном движении, когда одна плоть отодвигает другую, нежные прикосновения перемежаются с горячечной дрожью, а стоны льются рекой. Ваши взгляды на мгновение встретились, и ты увидела в его зрачках свое отражение, охваченное вуалью страсти и шали — он любил тебя телом и глазами, невзирая на изменения, и ты тонула в сладком плато, захлебываясь его воллюстом.       Миг кульминации подступил неожиданно — рыжий зажмурился, с хрустом сжав пальцы в кулаки, и ускорился. Ты выгибала спину, не в силах больше выносить это тягостное сладострастие, пытаясь прижаться к парню, но руки не слушались и соскальзывали с его гладкой спины. И вот момент истины — сильная пульсация внизу живота и теплый выстрел во чрево. По телу загустевающей карамелью разлилось удовольствие, в каждой клетке оставляя свой сахарный отпечаток, создавая на коже парады мурашек. Руки обессиленно опустились на пол.       Парень обжигал твои заледеневшие в онемении губы горячим дыханием, томно и внимательно заглядывая тебе в глаза. Его тело содрогалось, как рука, приблизившаяся к твоему лицу, и пальцы, поддевшие повязку. Свет больно уколол, но ты сдержала слезы. Рыжий недолго наблюдал твое увечье — его глаза сострадательно прикрылись, и он глубоко поцеловал твои губы.       Он вернулся.