Волна

--Сцена три, дубль пять!--продекламиро­­вал ассистент режиссера, стоящего рядом с восседающей на мягком стуле писательницей, и щелкнул хлопушкой. Ты аккуратно взяла тяжелый револьвер, данный тебе для съемок, называющийся кольтом «357», и нажала на предохранитель--бар­­абан открылся, и ты запустила руку в карман кожаной куртки твоего персонажа Юми. Из кармана ты вытащила горстку патронов и принялась вставлять в револьвер. --Зачем ты заряжаешь его, если мы возвращаемся?--спро­­сил Этсуо-Ацутоши, усаживаясь на стул с подлокотниками, в одной руке держа чашку с кофе, а в другой--сэндвич.--О­­н не может быть к нам ближе, чем в десяти верстах от нас… Ты подняла револьвер вертикально и нажала на курок, однако обязательного щелчка не последовало, и ты повторила попытку «протолкнуть» патрон в коробку, но тот не поддался. Ты тяжко вздохнула и посмотрела в камеру, глядящую на тебя своим единственным глазом из-за спины Этсуо. Это был уже пятый проваленный дубль третьей сцены, и все из-за того, что патрон не хотел проскакивать в коробку из барабана. Ты, вроде бы, делаешь все правильно--и плотно ставишь патроны в ложе, и хорошо задвигаешь барабан, и достаточно сильно нажимаешь на курок, а патроны все равно не становятся в нужное место. И тебя уже не столько пугала критика твоих действий от знающих, сколько бесила сложившаяся ситуация. Ты устала повторять одни и те же действия раз за разом. --Каждый раз, когда ты лажаешь, мне приходится вставать и садиться!--спустя минуту молчания возмутился третьеклассник, разведя руками. Ты перевела на него взгляд и подняла голову. --О, мне так жаль! --У меня ноги устали! --Ну, прости,--качнула ты головой, вздернув бровями. В твоей интонации так сильно выделился сарказм, что тебе захотелось по привычке повторить эту фразу. Парень, закатив глаза, поднялся со стула и вышел из кадра. К тебе подошел другой, что снабдил вашу группу оружием. --Что снова не так? Я ведь показал, как надо. --Я и делаю, как ты показал,--глядя на него, сказала ты.--У меня не получается! Неужели нельзя дать мне готовый револьвер? Может, сменим его зарядку на тряпочку? Я буду протирать ствол, а чувак спросит, зачем я делаю это… --Это недостаточно профессионально для съемки фильма.--Он взял кольт из твоих рук и вытряхнул из него патроны.--Давай я покажу еще раз. И он проделал все то же самое, что делала ты, но с мужской твердостью, с твердостью умеющего человека с грубыми руками. Его тонкие длинные пальцы скользили по одной части ружья, по другой, по третьей, и в каждом его движении ты видела свои движения, только отличались они резкостью. Может быть, нужно встряхнуть револьвер, как это неосознанно делает этот парень перед тем, как нажать на курок? --Запомнила? Повтори. Ты взяла из его рук оружие и патроны, поместила их в барабан, встряхнула кольт и резко нажала на курок, но щелчка не последовало. --Да что же это такое! Что сложного в том, чтобы запомнить пару несложных движений? --Что я сделала неправильно?!--воскликнула ты, зло посмотрев на него. Он вылупил на тебя свои огромные карие глаза, удивившись твоему тону, и вытряхнул патроны. --Смотри, еще раз… --Я уже сто раз видела это,--глядя на него, сказала ты.--Я все делаю точно так же, но ничего не выходит. --Если не выходит, значит делаешь что-то не то.--Он тряхнул револьвером.--Давай­­ еще раз, вместе. Еще минуту посмотрев на него, ты поджала губы и взяла оружие. --Нажимаем на предохранитель, вставляем патроны,--проговори­­ла ты, проделывая все как нужно,--закрываем барабан, нажимаем на курок… и ничего нет. Ты подняла глаза на своего «учителя», который в этот момент, глядя на кольт у тебя в руках, смешно нахмурился. --Ты созрела?--спросил издалека Этсуо, повернувшись к вам лицом. Ты перевела на него долгий взгляд.--Сколько можно на одном и том же месте топтаться? Все уже устали! --Хочешь поиграть с пестиком и пару тысяч раз повторить свои реплики?--показав ему револьвер, спросила ты. Парень снова закатил глаза и отвернулся. Ты вытряхнула из барабана патроны и вернула их в карман, отсчитала две секунды и принялась за дело, и под конец несильно тряхнула ружье и резко нажала на курок, вызвавший щелчок. Ты подняла револьвер над головой: --Получилось! --Ну, слава богу,--выдохнул с улыбкой владелец кольта и вернулся на свое место, а ты снова приготовила свой инвентарь к съемке, которая началась через две минуты и завершилась, наконец, с успехом. --Что-то случилось?--спросил­­а ты, подойдя к рыжему. Он обернулся к тебе и, помедлив, отрицательно покачал головой. Вы не разговаривали почти неделю, только виделись в школе. Иногда он пролетал мимо, даже не заметив тебя, но чаще всего он, конечно, здоровался, и пару раз даже спросил, как твои дела, но ты видела, что его мало интересовал твой ответ. И сейчас также в его глазах не было бывшего когда-то интереса, что заставляло тебя замирать, а твое сердце болезненно сжиматься. --Я же вижу, что что-то случилось. Что-то происходит с тобой, но мы почти не видимся. Ты не хочешь поделиться со мной своими проблемами? --У меня нет проблем,--ответил он, повернувшись к тебе всем корпусом. --Тогда чем вызваны такие перемены в отношениях? Ты не замечаешь, что мы с тобой друг другу будто чужие стали? --Между нами все нормально,--твердо ответил парень, качнув головой.--Просто сейчас у меня нет времени на прогулки. --Чем же ты так занят, что у тебя нет времени просто посидеть и поговорить со мной?--сказала ты, сунув руки в карманы пальто. Парень сомкнул челюсти, не сказав и слова. Он не хотел с тобой разговаривать, и это было хорошо заметно. Кажется, в его глазах ты увидела вопрос «Почему я не ушел сразу?» или «Зачем я остался?», потому что во взгляде его теперь метались мысли о том, как отвязаться от тебя--что сказать, чтобы ты отстала от него. Так ты думала, так тебе казалось, когда ты глядела на рыжего, не узнавая его. Еще полторы недели назад он был лучшим--ласковым, отзывчивым; он утешал тебя, говорил с тобой о страхах, целуя и обнимая, прижимая к себе. Теперь же он стоит и дрожит, как лист на ветру, едва ли сдерживаясь перед тем, чтобы не отступить так, чтобы между вами была дистанция в метр. Чем ты так опротивела ему? А если дело не в тебе, то что заставило его так измениться? --Ты со мной больше не хочешь общаться?--выдавила­­ из себя ты, сдерживая дрожь от холода и от страха. Взгляд парня принял некую удивленную форму, и показался какой-то огонек в глазах Гаары, но парень в ответ лишь тяжко вздохнул: --Не придумывай. Я хочу с тобой общаться. Ты мне не разонравилась, не беспокойся. --Почему тогда ты так холоден ко мне? Рыжий резко отвернулся и раздраженно поджал губы, что заставило тебя вздрогнуть. Такое резкое и в какой-то мере агрессивное действие очень напугало тебя. Ты вынула руки из карманов и сжала гипс пальцами здоровой руки. --Ты не ответишь? Тебе не надоело уходить от вопросов? --Мне надоело оправдываться,--вдруг ответил он, вернувшись. --Ты не должен оправдываться. Просто скажи, что не так, и я отстану. Я оставлю тебя в покое. --Я уже говорил: все в порядке. --Не нужно меня обманывать. Он в ответ лишь качнул головой. Однако пауза длилась недолго: --Мне нужно идти. --Куда?--спрос­ила ты. Ты очень не хотела отпускать его. Победителем в вашем споре, по-крайней мере. --По делам. --Не хочешь поделиться? Он отрицательно качнул головой. Ты вздохнула. --Ты вечером свободен? Может, сходим куда-нибудь? --Нет. --Тебе жалко потратить на меня один час своего времени? --Мне не жалко своего времени, потому что у меня его нет. Я ведь сказал, что занят. --Чем?!--верн­ув к нему рассерженный взгляд после десяти секунд молчания, прикрикнула ты. Ни одна мускула не дрогнула на лице Гаары, он сам и не шелохнулся. --Я работаю,--наконец, ответил он по существу. Ты захлопала ресницами. --Где? Зачем, если ты зарабатываешь с выступлений? Неужели я тебе на самом деле настолько опротивела, что ты тратишь несколько часов своего свободного времени не на отдых, а на какую-то бесполезную работу, о которой не можешь мне даже рассказать?--Руки твои замерзли.--Скажи, что во мне не так. Я прошу, помоги мне измениться, если знаешь, как, только не нужно втихую все кардинально менять, я прошу тебя. --Цунами,--взд­охнул­ он, опустив голову и покачав ею,--я не вру тебе: ты мне на самом деле нравишься. Я не из-за тебя работаю--я работаю, потому что мне нужны деньги. В его голосе ты слышала легкую дрожь от злости--признак того, что рыжий злится, но сдерживается. Его губы дрожали, скулы едва заметно ходили ходуном, карманы куртки парня несколько топорщились--наверн­­яка, он разжимал и сжимал пальцы в кулаки, пытаясь подавить злость. --Что-то с мамой? Темари? Канкуро? Ты ведь и без того зарабатываешь бешеные деньги на мотоцикле, на что тебе столько денег?… --Я не мог выступать в том месяце,--процедил он сквозь зубы, сделав к тебе шаг, второй,--не могу выступать и в этом, и они отказываются платить мне десять процентов!--сорвалс­­я он, наступая на тебя. Ты испуганно вздрогнула и отступила.--Тебе меня вдруг стало мало? Ты думаешь только о себе. Он продолжал наступать, а ты отступала, даже не глядя за спину, продолжая наблюдать за парнем, боясь отвлечься и нарваться на атаку, чего остерегалась больше всего. --Стоило мне сбавить темп наших отношений,--продолж­­ил рыжий,--ты тут же всполошилась и спрашиваешь, почему я уделяю тебе меньше внимания, требуешь все вернуть. --Я ничего не требовала!…--чуть­­ ли не впадая в истерику, ответила ты, заметив, как глаза твои наполняются горячими слезами. Ты хотела еще что-то сказать в свое оправдание, но Гаара перебил тебя: --Цунами, довольно,--грубо сказал он, остановившись.--Мне­­ это надоело. Я не хочу больше говорить на эту тему. Ты сделала еще один маленький шажок от парня, встав от него ровно в метре, и закивала, хлопая взмокшими ресницами, судорожно растирая вельветовым рукавом по щекам слезы, а затем бегом направилась к выходу со школьного двора. Проскакивая мимо Гаары, ты заметила, как он обернулся за тобой, но ты не могла и не хотела останавливаться--ты­­ бежала вдоль школьного ограждения в сторону своего дома. Где-то около того места, где Эннет впервые предложил тебе встречаться и, позже, расстаться, твой телефон зазвонил, но ты делала вид, что тебе некогда взять его, потому что ты бежишь. Ты знала, что звонит рыжий, хотя и сомнения в тебе на этот счет лежали немалые. Взбегая по крыльцу своего дома, ты запнулась за последнюю ступеньку и налетела на перила, чуть не перелетев через них, и хорошо, что не упала. Ты повисла на железном поручне, не в силах даже ноги выпрямить, но все же пересилила свою слабость и зашла в дом, где, даже не раздеваясь, прошла в свою комнату, упала на кровать и разразилась новыми рыданиями. Любой бы, наверное, сделал вывод из вашего с рыжим разговора и твоего нынешнего поведения, что ты не можешь справиться со своей обидой, заключающейся в том, что парень не уделяет тебе внимания, но все было совсем не так. Ты плакала, потому что чувствовала вину за вашу ссору, плакала, потому что боялась потерять Гаару, потому что хотела быть с ним. И теперь ты еще и принялась винить себя за то, что убежала, что не взяла трубку, когда он звонил. Может быть, он хотел извиниться? Может, он пришел в себя и понял, что был груб с тобой? Ты бы поплакала в трубку, он бы пришел к тебе, и вы бы помирились, но почему тогда ты не возьмешь телефон и не перезвонишь ему? Или почему не примешь очередной вызов, который, наверняка, от него? Ты не знала.