Волна

Твой сон разрезал пронзительный звон будильника, и ты потянулась к звенящему телефону. Проснуться было сложнее обычного, но ты сквозь огромное нежелание заставила себя подняться на ноги. В глазах было темно, но ты упорно двигалась по направлению к выходу из комнаты, а там наощупь до ванной. Вы с Гаарой вернулись в город под вечер прошлого дня, и уже сегодня ты планировала вернуться к учебе, но позвонил Томо-сенсей (учитель истории и организатор снимаемого в вашей школе фильма) и назначил съемку на первый день твоего выхода, отбив всякое желание идти в школу. Как бы ты его не умоляла, он настоял на своем, и тебе ничего не оставалось, кроме как согласиться. Друзья встретили тебя радушно: Касуми сразу же закидала вопросами, Стилл--подозрительн­­ыми взглядами, а Орихара остался немного в стороне, рассматривая брелок в виде боксерских перчаток, что ты привезла ему. --Тебе понравилось? Там красиво? Вы спускались к озеру? Холодно было? На брошюре был какой-то храм… Вы были в нем? Ты делала фотографии? А как вы по горе перемещались: пешком или на каком-то транспорте? Были магазины какие-нибудь? Ну, да, где-то же вы закупались едой… Весело было? Как отношения с Гаарой?… --Потише,­ Нара,--усмехнулась ты, отступая на безопасное от нее расстояние, будто боясь, что она тебя задавит.--Я обо всем тебе расскажу и даже покажу фотографии, но не сейчас. --А, я поняла: не хочешь рассказывать при мальчиках,--подмигн­­ула она, покосившись сначала на Эннета, а затем на Нико, который, наконец, подошел к вам. --Может, в бар сходим по случаю?--предложил он, и ты тут же отрицательно замотала головой. --Тебе лишь бы выпить,--шикнула на Годзиллу кудрявая, дополнив твой ответ, и повернулась к парню спиной, тем самым заслоняя тебя от него, обращаясь теперь к тебе.--Давай лучше все к тебе и посидим за тортиком. Орихара пожал плечами и обернулся к Эннету: --А ты как? --Я не против. К тому же я не фанат посиделок за тортиком,--сказал брюнет и скорчил гримасу, после чего они направились в сторону своего класса. Ты повернулась к Наре, пожав плечами: --Чем плохо? Нам больше достанется. Она улыбнулась. Переодев­шись после уроков, вы направились на съемочную площадку. Она по-прежнему находилась чуть ли не на другом конце города, чуть ближе к центру, и вам пришлось ехать на автобусе. Всю дорогу, пока вы сидели на галерке, кудрявой улыбался паренек, сидящий в середине автобуса, и подруга улыбалась ему в ответ. --Познакомься­ с ним,--в одно мгновение прозрела ты, качнув головой в сторону незнакомца. --Зачем?­ --Я думаю, он не против. --Не нужен он мне: я уже кое с кем встречаюсь. Фактически,--загадо­­чно произнесла она. Тебя это жуть как заинтересовало, и ты напрочь забыла об улыбчивом парне. --С кем? --Не скажу, пока все не устаканится. --Я его знаю хотя бы? --Конечно,--кивн­ула­ она, и ты не смогла сдержать удивления. Среди твоих знакомых немного тех, с кем ты могла предвидеть подругу, потому что за исключением ее шикарных пышных волос и редких выплесков эмоций (как в начале сентября) все в ней было простым и обычным, что, кстати, не столь было недостатком, сколь преимуществом, ведь простенький человечек всегда найдет подход к любому типу характеров, хотя ты, как обычай, даже и не задумывалась об этом, и теперь тебя захватывал просто неописуемый интерес. --И скоро это «все» устаканится?--поине­­терсовалась ты, смотря ей в глаза. --Думаю, скоро,--пожала она плечами, поднимаясь.--Наша остановка. Уже через две минуты вы вошли в здание, организованное под съемочкую площадку. Съемочная бригада тоже встретила тебя радушно, и даже скучный и вечно недовольный тобой Этсуо Такада был рад твоему возвращению, хотя, скорее всего, его больше радовал факт продолжения съемки фильма, главную роль в котором и играет этот тщеславный нетерпеливый парень. --Не забыла, как кольт заряжать? А-то я не выдержу, если ты снова налажаешь,--сказал он, подойдя к тебе. --Доброго бы чего сказал,--поморщилас­­ь ты, отворачиваясь. --Я серьезно,--возмутил­­ся он, а ты уже направилась дальше. --Я тоже серьезно: заткнись. Тебе было не до этого напыщенного индюка, а как раз до понравившейся тебе Аники Рай, которую в одно время ты и боялась и пыталась сторониться, и хотелось быть к ней немного ближе, чтобы узнать побольше о ее профессии, о чувствах, которые она испытывает за написанием своих произведений и за наблюдением работы над ее произведениями, за вами… --Не верю! В первый день съемок!--пролепетал­­а она, уставившись на тебя и снимая свое пальто--видимо, также как и вы пришла только что.--Прекрасно! Ты склонила голову в приветствии и слабенько улыбнулась. Писательница менялась в лице чаще, чем ты могла просто осознать ее эмоции, и тебе было страшно выражать свои. --Готова к работе?--улыбнулась­­ она, выпучив глаза, а взгляд ее был необычно строг, и брови были сильно изогнуты дугой.--Работы предстоит много! --Я понимаю, что вернуться тяжело,--опустив взгляд, уступила ты,--но я сделаю все, что в моих силах. Я готова повторить все, что мы делали ранее. --Это прекрасно,--кивнула­­ она и, развернувшись, гулко хлопнула в ладоши.--Готовимся!­­ Через тридцать минут начинаем! Юми готова! Она отвернулась, но вдруг вернулась и шепнула: «Красивый цвет глаз» и убежала, а куда--ты уже не увидела, так как по съемочной площадке стали метаться люди. Их было необычно много, и они перебегали из одной части помещения в другую, таская декорации, инвентарь для съемок и стулья. --Ну, что, Юми, точно готова?--улыбнулся внезапно оказавшийся за спиной уже загримированный Стилл, опустив руки в карманы черной куртки своего персонажа Хару, потрепаной и стертой столькими усердиями найти сестру.--Ты даже не переоделась! Еще грим накладывать! --Надо бы,--встрепенулась ты и принялась вертеться, выискивая гримерную, но парень соориентировался быстрее и взял тебя за запястье, поворачивая в нужном направлении.--Спаси­­бо,--кинула ему ты и бросилась в гримерную, где сначала на твою когда-то загипсованную правую руку надели искусственный гипс и чехол, после чего отправили тебя переодеваться (в темные брюки Юми, высокие сапоги, старый голубой свитер, темно-синий потрепаный плащ и какое-то полурваное подобие гетр на руки), а затем усадили в кресло и принялись приводить в нужный для съемок вид, чем занималась Тен-Тен Такахаши, вызвавшаяся быть гримером и костюмером на площадках. --Тен-Тен,­ скажи, вы ведь с Юрико подруги?--спросила ты. Уже не впервые ты вспоминала о своей бывшей оппонентке и даже иногда пропускала мысль, что было бы неплохо помириться с ней. --Мы не только подруги, но еще и сестры. Дальние, правда,--«разбивая» тебе лоб, проговорила она.--Она правнучка сестры моего покойного прадеда. А фамилия у нас до сих пор одна лишь потому, что женщины нашей семьи не спешат брать фамилии своих мужей: нашей семье очень важна фамилия Такахаши. А почему ты спрашиваешь? --Прост­о любопытно. Судя по тому, как о ней многие отзываются, она не всем может быть хорошей подругой. --И многие оказываются правы. Не будь мы сестрами, мы бы и не общались,--вздохнул­­а гримерша безнадежно.--Юрико очень высокомерна, несправедлива и мстительна, и лишь одна есть в ней положительная черта: она умеет жалеть и зачастую делает это против своего желания. --Однажды я столкнулась с этим,--больше себе сказала ты, припомнив день, когда тебе пришлось «просить» блондинку заглушить слух, который та распустила о тебе. --Из-за своего дурного характера и неумения дружить и помогать людям бескорыстно она очень падкая на тех, кто кажется ей твердой опорой. И даже несмотря на то, что Юрико не раз была уже обманута, она верит, что когда-нибудь у нее появятся настоящие друзья, но свои желания, связанные с этим, и веру она прячет в себе, потому что боится быть обсмеяной, считая их слабостями. --Ты не пыталась с ней поговорить? --Пытала­сь, конечно, но это ничего не дало. Она не хочет что-то предпринимать в отношении себя любимой: она хочет, чтобы люди вокруг подстраивались под нее, а не она под них. --Но, если друзья нужны ей, разве не она должна что-то делать, чтобы обзавестись ими? --На этой точке разговор всегда прерывается. Обычно хлопком дверью, или разбитой вазой, или сваленым стулом или столиком. Ей не нравится, когда ее учат жить. Она считает, что в споре должна быть права она одна. --Ясно,--сказа­ла ты, подставляя правую щеку под неожиданно замеревшую над ней кисть. --А почему тебя это так интересует?--спроси­­ла девушка, подбоченившись. Ты замялась, прежде чем ответить: --Честно говоря, я была бы не против наладить с ней отношения--не подружиться, а просто помириться. Мне неспокойно живется, когда меня кто-то ненавидит. --Она тебя не ненавидит, Цунами,--выдохнула Тен-Тен, опускаясь большой кистью на твою шею, осторожно обходя царапину, которую Юми получила, когда при неисправных тормозах остановила автомобиль в стеклянной ветрине магазина.--Я помню, как о тебе по школе гулял один очень неприятный слух… Признаться, мало кто вообще верил--все на то время знали тебя достаточно, чтобы сказать, что слова Юрико вранье, но всем было интересно, из чего оно родилось, и все интересовались, тем подпитывая Юрико, что и делает ее обычно смелее и острее в словах, ведь уже мало кто верит слухам, которые она распространяет… --­Так это не впервые было? --Конечно, нет!--нахмурилась девушка.--Со средней школы все началось, когда Рюхей Хъюго стал директором старшей школы. Никто уже не верит слухам Юрико. Всех больше забавляют подробности, которые она способна придумать, а воображение у нее будь здоров! --И она, невзирая на свою не очень хорошую уже репутацию, питается вниманием окружающих? --Именно­. И давно она никого не боялась, как остерегается тебя. Ты была спокойна, в первые секунды не вдумавшись в слова костюмерши, но затем замерла, и по твоей коже пошли мурашки изумления и благоговения. --Юрик­о меня остерегается? Почему? --Пожалуй, если начать с истоков, она увидела в тебе конкурентку--достой­­ную ей замену, и, как следует, пыталась избавиться от тебя. Когда у нее не получилось в первый раз и во второй, она решила добить тебя слухом. Так же как остальные не верят ее вранью, она не верит в то, что никто не верит ей, и аргументирует свою правоту тем, что окружающие по-прежнему интересуются подробностями. Откровенно говоря, она стала настоящим посмешищем, но из-за своего гордо задранного носа не видит этого. И не желает принимать помощь. Даже ее «подруги»,--Тен-Тен выделила это слово жестом кавычек,--смеются над ней, но она не видит даже этого. Ее «подруги»--все, что у нее есть «родного», и она ни за какие сладости не поверит в то, что они неверны ей. --Она в опасной ситуации,--обдумав узнанное, сказала ты и посмотрела на собеседницу.--Она в шаге от пропасти: нужно ей помочь! --Мне это не удается сделать, но, думаю, у тебя получится. Ты ведь хочешь с ней помириться? Это должно дать ей надежду. И, может быть, она захочет подражать тебе, ведь, так или иначе, о тебе мнение по школе лучше, чем о ней, и она это знает. Может быть, она исправится, если, конечно, ее еще можно спасти. --Спасибо, Тен-Тен,--улыбнулась­­ ты. Сестра и единственная нормальная подруга твоей оппонентки дала разрешение на помощь нуждающейся, и теперь ты чувствовала, как в тебе как тесто на дрожжах поднимается желание помочь и спасти заплутавшую Юрико, и ты совсем позабыла о том, что помимо добрых и честных желаний блондинки и ее единственного плюса есть еще ворох минусов и недостатков, очень опасных для тебя. Совсем позабыла… --Стой,-­-удержала тебя Тен-Тен, когда ты поднялась, и чуть больше припудрила тебе щеки и лоб, доведя их до почти совершенной мертвенной бледности. Твоя героиня Юми была больна какой-то древней болезнью, оставшейся у нее от Касандоры, заключавшейся в медленном гниении организма изнутри. Юми унаследовала от своей прежней сущности лишь первую стадию, наименее опасную, почему болезнь сказывалась пока только на ее внешности (бледностью и слабой впалостью глаз).--Теперь можешь идти,--осмотрев тебя, сказала гримерша и подтолкнула в спину, глянув на часы.--Опоздали на две минуты. Если отправят обратно, не сваливай все на себя, мать Тереза: скажи, что я тебя задержала. --Ладно,--пожала ты плечами, не уточнив, почему она назвала тебя матерью Терезой, и вышла из гримерной. Все и правда были уже готовы и, кажется, ждали одну тебя, осознание чего заставило тебя покраснеть, чего, наверное, через весь слой грима видно не было. --Свет! Ветер!--продекламир­­овал режиссер, и общий свет стал приглушенным, включился прожектор, имитирующий свет захоящего солнца, направленный с западной стороны на декорацию--маленьки­­й алтарь у парковой дорожки, на который свешивались покрытые зелеными и уже желтеющими листьями ветки, которые теперь под дуновением искусственного ветра покачивались, отбрасывая подвижные тени. Ты встала напротив алтарика, держа за ручки тяжелый пакет с собранной для съемок провизией. Все вокруг замолчали. --Мотор!-­-крикнул режиссер, и к тебе подошла девушка с табличкой, на которой было написано число сцен и дублей--1-1, и щелкнула хлопушкой и ушла. Ты отсчитала три секунды и начала играть: тебе предстояло простоять вот так, глядя на алтарик, две минуты и двадцать секунд под сопровождающую тебя твою же речь, которую вы должны будете записать после съемок фильма и спайки всех удачных дублей в единую композицию, когда вам предстоит проверять звук и озвучивать неудавшиеся моменты в микрофон. Ты села на колени перед ступенями алтарика и, вынув из пакета пряную булочку, положила ее на блюдце перед плитой и заменила высохшие цветы в стакане свежими, после чего сложила руки в коленях и опустила голову. По сценарию здесь снова должен быть твой текст, в котором твоя героиня Юми размышляет о текущих обстоятельствах и молит бога Единства, к чьему альтарю она и подошла, защитить ее брата Хару и помочь ей найти его. По истечению минут, во время которых Юми говорит с богом Единства, ты сложила руки на земле и пригнулась к ней лбом еще на двадцать секунд, после чего медленно поднялась и, взяв пакет, направилась вправо от алтаря, навстречу встречающей тебя Тен-Тен. --Снято!--кр­икнул режиссер.--Десять минут! --Отлично,--п­рогово­рила Тен-Тен и снова припудрила твое лицо, поправила гетры на руках и бросилась к Этсуо, выступающему в следующей сцене. У тебя было восемь минут, и ты решила это время провести в компании Нары, терпеливо ожидащей тебя с сомкнутыми в замочек руками. --Тяжело сниматься?--с фанатичным восторгом спросила она, когда между вами осталось чуть более метра. --Молчать пять минут?--усмехнулась­­ ты, покачав головой.--Тяжело выносить осознание того, что ты неуклюжая дуреха и можешь налажать, чем делать все это. --Да брось! Ничего ты не дуреха!--возмутилас­­ь она, сжав твою загипсованную руку.--Нормальная ты! Все с этим сталкиваются! --Гаар­а так же говорил… --Ну, вот! Если мне не веришь, ему хоть верь! --Да я вам обоим верю.--Ты обернулась на съемочную бригаду.--Только от страха это все равно не избавляет. --Просто не обращай внимания. Думай о том, что ты получишь за свою работу. --И он так говорил, вот только я пытаюсь получить удовольствие от процесса. Пока только страшно. --Главное не думай, что приятное должно быть легким,--похлопав тебя по плечу, сказала подруга и подтолкнула в спину.--Иди. Кажется, начинается. --Все готовы?--спросил режиссер без интереса в голосе и, не дожидаясь чьего-либо ответа, продолжил.--Свет!--­­снова скомандовал он, и внутри декорации-дома свет включился, а снаружи стал приглушенным. Декораторы снова сымитировали солнечный свет, бьющий в дверь дома, напротив которой ты встала, готовясь впустить в помещение Юми. Такада сел на стул, приготовившись подскочить и схватить из твоих рук тяжелый бумажный пакет с едой. --Мотор!--крик­нул режиссер, садясь рядом с Аникой Рай напротив экрана, пока девушка щелкала хлопушкой с меткой 2-1. Ты отсчитала три секунды и, еле держа все такой же тяжелый пакет с продуктами, загипсованной рукой достала из кармана ключ и открыла дверь. Этсуо подскочил со стула и с взволнованным видом подбежал к тебе, забирая пакет. --Все в порядке? --Да,--отве­тила ты и сняла плащ, повесив его на спинку стула.--Известно что-нибудь? --Нет,--­выставляя из пакета на стол продукты, сказал парень,--да и кого это вообще волнует? Ты промолчала, только посмотрев ему в спину. --Снято! Семь минут! --Вот кольт.--К тебе подошел тот самый парень--владелец всего оружия на этой площадке--с которым вы пытались разобраться, что ты делаешь не так.--Нужно повторить? --Я в гримерной повторила,--сообщил­­а ты, пошагово припомнив все действия. --Давай повторим на деле еще раз. Я хочу убедиться, потому что, если у тебя снова не получится, спросят с меня. Ты устало вздохнула и через силу сделала так, как сказал он,--разобрала кольт и перезарядила его. Это удалось сделать с первого раза, что не очень-то удивило тебя, нежели твоего собесеника: он подбоченился и вздернул брови. --Что ж. Я рад, что все так хорошо выходит. А-то было бы неприятно… --Уйди,­ пока я тебя не прибила,--процедила­­ ты сквозь губы, и парень, помедлив, снова выказал удивление, после чего удалился. --Готова убегать?--улыбнулся­­ Эннет, подойдя к тебе.--Ты хорошенько поправилась, пока была в отпуске. Как бы в окне не встала… Ты перевела на него строгий взгляд. --Только не говори, что ты не заметила,--проговор­­ил он, и его улыбка сменилась неловкой. --Я-то заметила. А тебе-то это как удалось? --Ну, как…--Он сунул руки в карманы куртки Хару.--Я наблюдательный. Особенно по отношению к тем, кто…--Стилл на секунду замолчал, сделав к тебе робкий шаг, склонив голову еще ниже, и продолжил голосом, склоняющимся к шепоту.--Тем, кто мне дорог. Ты подняла голову и посмотрела ему в глаза, крупные и глубокие, которыми он чуть ли не заглядывал тебе в душу, а на самом деле просто боялся вызвать новый всплеск негативных эмоций и тем самым поставить тебя против себя, и потому жалел о сказанном и пытался найти нотки снисхождения в тебе. А ты в это время думала о том, как же сложно избавиться от этого импульсивного парня, как сложно искоренить из него светлые чувства; о том, как же ты сглупила, как испортила Эннета, как заставила страдать. И между тем ты не понимала, что сложного в том, чтобы расстаться с теми чувствами, что он питал к тебе, ведь у него есть девушка, которая ему нравится и которой нравится он. Может быть, он был бы спокоен, если бы ты не встречалсь с Гаарой? если бы ты вообще ни с кем не встречалась? Он был бы спокоен, если бы ты была одинока? если бы ты была будто оставлена для него, когда он наиграется и оставит Кити, а ты будешь готова принять его? «Когда же он успокоится наконец?»--спрашива­­ла ты, всматриваясь в его лицо и глаза, немного слокнив голову и тяжко вздыхая, устав от одного и того же вопроса «когда?…» --Что бы ты сейчас не думала,--вдруг заговорил он, будто прочитав твои мысли,--мои слова не значат ничего, чтобы обращало нас в прошлое. --Что?--спр­осила ты, поморщившись, потому что от неожиданности (или от путанности его слов) не поняла ничего из сказанного им. --Мои слова ничего не значат, кроме того, что я дорожу своими друзьями и родными. --Ладно,--выдержав паузу и все еще морщась, выгорила ты, и обернулась на прекращую бегать съемочную бригаду. --Тридцать секунд!--крикнул режиссер, и Стилл склонил голову в сторону дома-декорации, приглашая пройти к нему. Ты последовала за ним и быстро догнала. --Не смей больше говорить мне о том, что я поправилась, изменилась в худшую сторону и тому подобное, понял?--сказала ты, совсем не ожидая его ответа. Ты была зла на него за замечание, которое он тебе сделал, и не могла ему простить такой простоты слова. --Это была шутка,--неловко рассмеялся он. --Я знаю, что за поездку я отъелась, и напоминать мне об этом не нужно, ладно? --Прости, я просто неудачно пошутил. --Угу,--про­мычала ты. Только ты подошла к шеренге участников съемочной бригаты, Тен-Тен влепила тебе напудренную пуховку в лоб, напудрила щеки, после чего ты зашла в дом и встала на красную метку--туда, где закончилась съемка предыдущей сцены. --Приготовили­сь!--с­командовар режиссер.--Мотор! Ще­лкнула хлопушка, пауза три секунды. Ты медленно прошла до кровати и села на нее, а Ацутоши опустился перед тобой на стул с чашкой и бутербродом. Ты взяла в руку кольт. --Зачем ты заряжаешь его, если мы возвращаемся?--спро­­сил парень, посмотрев на тебя с удивлением.--Он не может быть к нам ближе, чем в десяти верстах от нас… Ты молчала, заряжая револьвер, снимая затвор. Когда оружие щелкнуло, ты отложила его и взяла простой металлический пистолет, вынула из него пули и положила рядом с собой. --Мы не возвращаемся. --То есть?--спросил Ямада, прежде отпив из чашки свой кофе.--Ты обещала, что мы оставим поиски. Ведь он пытается убить тебя, Юми! --Я уверена, что смогу его убить… А, нет, убедить,--исправила­­сь ты больше самой себе, махнув рукой и нахмурившись, а затем обернулась на съемочную бригаду.--Простите,­­ я оговорилась. Давайте еще раз. --Как обычно,--цокнул Этсуо, закатив глаза и покачав головой, но ты проигнорировала его реакцию. --Начали!--­крикнул режиссер. --Мы не возвращаемся,--снов­­а сказала ты, повторив усталую интонацию. --То есть?--Парень опустил руку с чашкой на подлокотник, мастерски повторяя эмоции первого раза.--Ты обещала, что мы оставим поиски. Он ведь пытается убить тебя, Цунами!… Черт! --Вот придурок,--у­лыбну­лась ты.--Теперь мы квиты. И только попробуй что-нибудь вякнуть--я тебе эту кружку в брюхо вколочу,--все с той же улыбкой пригрозила ему ты. --Мне просто больше нравится твое настоящее имя, чем Юми,--поморщившись,­­ выговорил он и отвернулся.--Давайт­­е заново. --Начали! --М­ы не возвращаемся.--Тебе­­ уже надоело повторять одно и то же, и ты боялась, что твоя усталость скажется на игре. --То есть?--В Такаде, в отличие от тебя, как не бывало усталости и удручения.--Ты обещала, что мы оставим поиски. Он ведь пытается убить тебя, Юми! --Я уверена, что смогу его убедить. --Ты не убедишь его!--закричал он и подскочил, но вдруг смягчился и, сходя на истерический шепот, жестикуляруя, принялся втолковывать.--Я здесь, чтобы помочь тебе выжить, но я не могу делать это, покуда он наступает нам на пятки! Как же ты не понимаешь, что тебе выгоднее держаться от него на расстоянии, чтобы выжить… --Зачем мне жизнь порознь?--чуть ли не срываясь, но не срываясь на слезы, спросила ты.--Он мой брат, и я хочу воссоединения! --Есл­и он нас настигнет, будет только боль и смерть, и никакого воссоединения. Мир поглотит хаос в любом из исходов, будь то желанная им твоя смерть или желанное тобой воссоединение. Я уже говорил об этом! Неужели вы, святые, можете быть такими эгоистами? --Наше воссоединение,--ими­­тируя гнев, говорила ты,--повлечет за собой возвращение Касандоры, единственной из всех людей способной сохранить баланс во всем мире. То же произойдет и по вере Хару в Гатаро. Касандора или Гатаро святые, а не мы. Мы--две чаши, которые должны уравновеситься. Хару по всем параметрам мощнее меня, и он становится сильнее потому, что я слабею из-за моей болезни, и я так или иначе умру, если мы не воссоединимся. --Поэтому-то тебе безразлична твоя жизнь?--спросил Ацутоши, недоверчиво глядя на тебя.--А что насчет мира, который вы рушите? --Я умру от моей болезни, если воссоединения не произойдет,--презри­­тельным взглядом Юми окидывая собеседника, говорила ты.--Не все ли равно, каким способом добиться хаоса? --Если ты умрешь не от руки Хару, ты возродишься в другом теле!--прошипел он, поднеся напряженную руку прямо к твоему лицу, имитируя бессилие Ацутоши сдерживать гнев.--И я найду тебя снова, и снова буду помогать убегать и выживать, если он не оставит тебя. --В книге Пророчества о перерождении ничего не было сказано,--говорила ты, пытаясь изобразить чуть ли не нечеловеческое трепетное удивление Юми, что испытывала она, услышав эти слова. Как по сценарию в это мгновение раздалось четыре звука выстрела, сопровождаемых хрустом, дымком из дыр, образовавшихся от толстых пуль в деревянной двери, и сочащихся через эти дыры солнечных лучей. Соответственно обычной человеческой реакции на стрельбу, ты и твой напарник вздрогнули и метнулись в безопасную часть дома, но следующего за стрельбой текста не последовало--только­­ исчезли лучи солнца из отверстий от пуль, что говорило о том, что за дверью кто-то стоит. На целую минуту все вокруг замерло. --Стоп!--кр­икнул режиссер и напряженно поднялся из своего кресла. Ты подскочила к двери и открыла ее. Эннет стоял перед тобой, склонив голову в пол, и улыбался, закусив губу. --В чем дело? --Я слова забыл,--выдавил он и рассмеялся, подняв на тебя глаза, а затем перевел взгляд на Такаду и махнул ему рукой.--Все путем? --Да, да, все в порядке,--вздернув плечами, ответил он и отвернулся от вас. Тебе показалось, что такое поведение было вызвано защитной реакцией на твою угрозу, что хорошенько польстило тебе. Вы отошли, и декораторы вместе с нанятыми рабочими заменили дверь, после чего позвали режиссера, оказывается, совсем не психанувшего, а удалившегося в уборную. --Через минуту начинаем!--сказал он, усаживаясь рядом с Амикой Рай и протягивая ей чашку с кофе, которую он заказал в мини-буфете, организованном для всех писательницей. Все приготовились к продолжению съемок. --Повторите последние две фразы,--указала старшеклассница, вызвавшаяся быть экспертом по интонации. --Начали!­ --Если ты умрешь не от руки Хару, ты возродишься в другом теле,--парень снова поднес руку к твоему лицу, напряженно и раздраженно выдыхая--вероятно, ему и не нужно было играть гнев, потому что Этсуо готов был задушить тебя.--И я найду тебя снова, и снова буду помогать убегать и выживать, если он не оставит тебя. --В книге Пророчества о перерождении ничего не было сказано. Снова внезапные выстрелы, образовавшиеся дыры, из которых шел легкий дымок и несколько секунд бил в пол солнечный свет. Вы замерли, услышав тяжелые шаги по трем деревяным ступеням крыльца. По тональности шагов было хорошо слышно, что человек прихрамывал на одну ногу. Сильный удар ногой в дверь, ни к чему не приведший. Вы бросились в сторону ванной, где Ямада замахнулся на небольшое застекленное окошко локтем. Здесь ты вспомнила, как сама разбивала стекло школьного стенда с наградами и катаной, которую ты использовала против нападающих на тебя противников, и вновь почувствовала ту боль, которую чувствовала от врезавшихся в кожу осколков, и восхитилась своим напарником, и даже несмотря на то, что его геройство не было оправданым: вы были в игре, это стекло было гораздо тоньше стендового, и одежда парня была куда плотнее тонюсенькой рубашки, рукав в три четверти который едва ли закрывал твой локоть. Ацутоши пропустил тебя в разбитое, уже почти без осколков, окно, в то время как дверь громыхала от нового удара ногой. --Сестренка!--послы­­шался голос Стилла с несвойственной ему, но очень свойственной его герою Хару интонацией и мягкой рычащей хрипотцой.--Я готов к воссоединению! После­дний удар ногой выбил дверь, и брюнет, прихрамывая, сделал несколько шагов в комнату, что уже была пустой. Строгим озлобленным взглядом, удерживая презрение на лице, он очертил комнату и остановился на столе, на котором полунеразобранным лежал пакет с едой, после чего перевел на стул, на спинке которой весел плащ Юми. Он медленно подошел и взял плащ, мягко сжал его пальцами и поднял взгляд на дверь ванной, из которой было видно разбитое окно. Желчная улыбка радости и триумфа осветила его лицо, и он резко развернулся по направлению на выход из дома. --Снято! --При­вет,--проговор­ила ты в трубку, присаживаясь за обеденный стол.--Мы только вчера виделись последний раз, и я не хочу надоедать тебе… Просто хотела поинтересоваться, в порядке ли ты? Ты в третий раз за последние два часа звонила Гааре, просто потому что хотела поделиться своим успехом и впечатлениями, полученными за прошедший день, но его телефон был выключен, и ты начинала переживать. --В общем, перезвони, пожалуйста, когда освободишься, даже если будет поздно. Я очень тебя прошу. Я очень переживаю. И вряд ли смогу заснуть, не узнав, что ты в порядке. И ты, помолчав пару секунд, сбросила вызов и взяла новую конфету из коробки, которую тебе подарил Этсуо в качестве извинений и похвалы за хорошую работу в первый день после такого отрыва. Тебе было очень приятно, и вместе с этим приходило чувство того, что так и должно быть, что парень был несправедливо строг к тебе, но между тем ты винила его только в моменты ссор, а в остальное время он был для тебя третьим лицом, совсем непримечательным и ненужным тебе. «Однако, умеет индюк проигрывать достойно,--улыбнула­­сь ты сама себе, отправляя за щеку очередную конфету.--Но его оболочка тщеславия и горделивости слишком толста, чтобы я могла просто так поверить в то, что он искренне попросил прощения. В любом случае конфеты я приняла, а снисходительнее быть не буду: мы с ним не общаемся--общаются наши герои. Мы с ним только ссоримся. Главное, чтобы просто закончились эти ссоры». Ты оставила конфеты на столе и направилась в спальню. Гаара так и не перезвонил.