Волна

Ты проснулась от непривычной для пробуждения мелодии и взяла телефон. Не смогши разглядеть, что написано на дисплее, но уже поняв, что кто-то звонит, нажала на ответ. Солнце слепило твои глаза, давая понять, что уже наступило утро. --Да?--произне­сла ты сонно-охрипшим голосом. --Цунами,--­раздался­ в трубке любимый теплый голос, заставивший тебя подняться на локте.--Прости, что разбудил: я думал, ты уже проснулась. --Почему­ у тебя был выключен телефон?--спросила ты первое, что пришло в голову.--Почему я не могу дозвониться до тебя? --Прости, я был кое-чем занят и оставил телефон дома. Он был разряжен. Зарядить его у меня не было времени. --Что, снова начинается, да?--спросила ты, злясь на него уже больше не за то, что он оставил тебя в неведении и переживать, а за то, что ты не выспалась из-за этих переживаний. --Что начинается? --Твои дела, о которых ты не можешь мне рассказать, игнор, нелепые оправдания... --Цуна­ми,--выдохнул­ он, терпеливо выслушав все твои предположения,--Кан­­куро в баре понадобилась помощь. Ты не стала спрашивать, какая ему понадобилась помощь, и лишь промычала «угу», что получилсь с интонацией недоверия. Справившись с тем, что ты не хотела говорить это «угу» именно так, ты ждала дальнейших объяснений, зная, что Гаара принял твое недоверие и готовит ответ. --Двое напились и устроили драку. Пока Канкуро разбирался с полицией, я помогал в самом баре. --Как я устала,--откинувшис­­ь на подушку, выговорила ты. Не впервые ты старалась внушить себе перестать переживать так сильно, как это случается против твоей воли, и сейчас, как и в прошлый раз, ты была уверена, что все получится.--Я надеюсь, ты в школу не пойдешь сегодня? --Не хочешь меня видеть?--спросил он серьезно, однако в то же время в его голосе слышалась усмешка. Тебе было не до смеха, но настроение значительно поднялось. --Хочу, чтобы ты отдохнул перед вечером, когда мы с тобой пойдем в бар и ты будешь заглаживать свою вину. --Люблю, когда ты злишься,--выговорил­­ он спустя паузу после твоих слов и очень удивил тебя своими словами, породив вопрос «почему?», и сам же ответил на него, будто зная о проснувшемся в тебе любопытстве.--В такие моменты ты становишься очень властной. Хочется тебе повиноваться... --Вот­ и здорово,--стараясь заглушить нотки все же рвущегося смеха строгостью и серьезностью, сказала ты, перебив парня.--И в зависимости от того, насколько хорошо ты принесешь свои извинения, я, пожалуй, удостою тебя вознаграждением. Но того будет сложно добиться. --Сделаю все, что в моих силах,--загадочно проговорил он в трубку и, мягко попрощавшись, сбросил вызов. Ты отложила телефон и, с полминуты полежав в раздумьях, улыбнулась сама себе. --У меня для тебя есть сюрприз,--сказала Нара, когда ты подошла к ней на перемене. --Какой? --­Если скажу, это будет уже не сюприз!--подмигнула­­ она тебе.--Закрой глаза и доверься мне. --Ладно,--улыбн­улас­ь ты и послушно закрыла глаза. Подруга потянула тебя вперед, как ты успела запомнить, в сторону двери в другой коридор. Там она спустила тебя по лестнице, и вы шли достаточно долго из-за твоей неуверенности--даже­­ с такой вроде бы надежной опорой ты была не уверена в своей безопасности, и потому осторожно перебирала ногами, через шаг-два переспрашивая, нет ли порожка или ступеньки. И в итоге кудрявая привела тебя, как тебе показалось, в восточное крыло школы, но когда ты открыла глаза, ты поняла, что находишься во внутреннем дворе. --Что из окружающего должно меня удивить?--спросила ты. Кудрявая, в паре шагов находящаяся за твоей спиной, рассмеялась. --Повер­нись. Ты медленно повернулась и замерла: перед тобой стоял Така и мирно улыбался. --Привет, Цу,--почесав затылок, произнес он, а ты, справившись с изумлением, кинулась и крепко обняла его, боясь отпустить и снова потерять как в начале сентября. Парень, помедлив, тоже обнял тебя. --Как я рада тебя видеть!--проверещал­­а ты и, вырвавшись из его объятий, прижала к его щекам ладони, пальцами разглаживая невидимые складочки под глазами, не веря в увиденное.--Знал бы ты, как я соскучилась! --Знала­ бы ты, как я соскучился,--усмехн­­улся он, снял твои руки со своих щек и, подтянув за них, снова обнял. Тебе хотелось очень сильно сжать его, чтобы упиться его присутствием, и ты понимала, что до боли и переломов от твоих рук дело не дойдет, но делать неприятно другу не хотелось. Здесь же ты вспомнила, как иногда грубила ему, когда тебе было плохо, как не понимала его желания помочь тебе и сторонилась такого отзывчивого и доброго друга, но он, казалось, даже и не помнил таких моментов, а если и помнил, то, опять же, с пониманием относился к твоим выбросам эмоций и просто не обращал внимания. --Когда ты приехал?--спросила ты, не сразу заметив отсутствия Нары, которая, видимо, решила оставить вас вместе, чтобы не мешать. --Девять дней назад,--улыбнулся он и поджал губы,--и уезжаю послезавтра утром. --Послезавтра­?--пер­еспросила ты, глядя на него разочарованно.--Как­­ же так! --Вот так,--пожал он плечами, вздохнув.--Но я собираюсь приехать еще через пару месяцев--это к слову. --Это здорово,--улыбнулас­­ь ты. Он кивнул, улыбаясь в ответ, и замер, а затем ожил: --Может, сходим сегодня куда-нибудь?--предл­­ожил он. --Да, конечно,--не раздумывая, согласилась ты и вдруг вспомнила о Гааре.--Эм... Нет. Прости, я занята сегодня. Он вдруг потускнел. --Прямо после школы и до самого вечера занята? --Нет,--сооб­разила ты, улыбнувшись.--С шести занята. А до того времени я вся твоя. --Вот и отлично,--подмигнул­­ он и качнул головой в сторону входа в школу.--Я провожу тебя до класса? --Ага,--улыб­нулась ты и последовала за ним. --Я буду ждать тебя после уроков прямо у школы,--предупредил­­ он, пока вы шли по лестнице. Ты кивнула в ответ, и около класса вы попрощались, и он ушел. А ты, сев на свое место, написала Гааре, что освободишься только в шесть, и чтобы он ждал тебя в баре в десять минут седьмого, на что он ответил «ок». --Как в новой школе? --Нормально,-­-пожал­ он плечами.--Люди там отзывчивые и дружелюбные. --С учебой тоже все нормально? --Да, как и обычно,--кивнул он.--С литературой особенно. --Снова ничего не читаешь?--скрестив руки на груди, поинтересовалась ты с улыбкой. --Ну, не люблю я это дело,--прекрыл он глаза, улыбнувшись в ответ.--Я засыпаю сразу же. Ты качнула головой, готовя новый вопрос для продолжения допроса. --Друзей много уже завел? Подружкой-то обзавелся? --Друзей-­-немало. Как я и говорил, все отзывчивые и дружелюбные, приняли с распростертыми объятиями, как родного. Ну, и подружка появилась,--без тени смущения сообщил он,--только пока все как-то неопределенно. У нее очень сложный характер, но, что самое интересное, бегать за ней мне не приходится. Она решительно отвечает мне взаимностью. Я бы даже сказал, что она стала зачинщиком всего этого чувствоворота, а не я. Ты видела, что брюнет вроде бы как скромничает, но ему было приятно говорить об отношениях с его девушкой, и ты не хотела лишать удовольствия его и себя. --Расскажи, как это было,--потперев подбородок руками, попросила ты. Така, наверное, не ожидал этой просьбы, о чем дал понять своим удивлением. --Ладно,­--помедлив,­ кивнул он, придвинувшись поближе к столу.--Был, кажется, второй или третий день в новой школе,--глядя в потолок, припомнил он.--Я только знакомился с новыми людьми, и совсем никого конкретного не выделял. Она подошла ко мне первая, и сначала я думал, что она, как и все, просто хочет познакомиться, но она стала звать меня гулять, в гости, в свою мастерскую (она начинающий скульптор). Спустя пару недель я стал уже постоянным гостем в ее доме: ее мама сразу же сделала меня другом семьи, о чем я неожиданно для себя узнал в разговоре за ужином в их семье... В общем, такое отношение для меня было в новинку и казалось несколько странным, и я даже не придавал значения тому, как Ирия смотрела на меня и говорила со мной, как расхваливала меня перед своими родителями... Новая обстановка и множество знакомств так сразу навалились, что я совсем не придавал значения каким-то отличным от них разговорам с Ирией. Наверное, я выглядел очень тугим,--неловко, смущенно рассмеялся он.--Я не представляю, как она себя чувствовала, не добиваясь от меня взаимности. Наверное, ей было обидно и страшно...--предпол­­ожил парень, нахмурившись, будто жалея о том, что было и прошло.--Мы общались вот так чуть более месяца, пока я не привык к новой обстановке, когда я и стал замечать ее особое отношение ко мне, и мне даже было несколько неловко...--Он снова рассмеялся.--Наверн­­ое, за период моего прозрения она разочаровалась и устала провоцировать меня на активный ответ, и потому стала уже открыто показывать мне свою симпатию... И я отвечал ей,--искренно сказал он, продемонстрировав свою правду очевидностью в своих глазах и на лице.--А теперь самый перченый момент: несмотря на наши взаимные чувства, у нас все неопределенно. Все очень сложно. Ты несколько напряглась, приготовившись понять, почему так и как оно возможно. Теплые чувства и неопределенность ты могла предвидеть только разве что в отношении к этой ситуации родителей ребят, но, судя по рассказам Таки, родители Ирии были очень даже не против твоего друга, а о его родителях ты мало знала--только то, что отец Таки директор сети многих автомобильных марок. Может быть, по материальному положению семья Ирии не удовлетворяет требований отца Мики? --В чем дело-то все? --Не в родителях,--догадал­­ся он, перенеся на стол большую часть своего веса, глядя тебе в глаза.--Ирия очень боится быть обманутой, но мне старается верить изо всех сил. Она очень влюбчива из-за своей творческой натуры, очень доверчива и наивна, потому что большую часть свободного времени своего проводит в мастерской, куда почти никого не пускает и ни с кем не видится. Для нее в принципе большой шаг то, что она проявляла мне такое внимание, и она испытывает сильный стресс. Ты на минуту задумалась. Если хорошенько подумать, тобою отчасти движет тот же страх: страх быть обманутой. Не то чтобы ты думала, что Гаара бросит тебя сразу после, как вы окунетесь в недры большей страсти, чем есть теперь, но, возможно, он остынет к тебе, и ты обманешься надеждами, которые питаешь к вашему пока только недалекому, уже полюбившемуся тебе будущему. Гаара поймет, что почувствовал все от ваших отношений, и, возможно, того ему будет мало, или он решит себя уставшим, или еще что-нибудь, и ты в любом случае будешь испытывать боль и одиночество и желание того, чтобы вернулось все, как было прежде, или просто страх в незнании о том, что дальше. И ты не знала, какой страх будет страшнее: нынешний, о предстоящем будущем, или предстоящий, о грядущем далее. --И потому все очень неопределенно,--вдр­­уг продолжил Така.--Но я не переживаю совсем за наши, так сказать, отношения. Я больше за нее переживаю. Она страдает...--Парень­­ подпер побородок рукой, задумчиво глядя в стол, и на полминуты замолчал, размышляя.--Одно хорошо: стресс положительно сказывается на плодотворности ее рук: Ирия полна вдохновения в моменты стресса. --Какие у нее руки?--озвучила ты свой вопрос, вдруг пришедший тебе. Брюнет, кажется, понимающе опустил глаза, вспоминая. --Белые, тонкие, хрупкие и ломкие на вид, но очень сильный нажим и, вообще, хватка; подвижные пальцы, в покойном состоянии указательный и мизинец немного выступают над остальными... Такое элегантное положение пальцев,--иногда щурясь и чуть ли не шепча, видно, с удовольствием, говорил друг.--И руки всегда ледяные, как ее готовые гипсовые работы. И несмотря на подвижность пальцев,--вновь сделал акцент на них он,--на музыкальных инструментах играть у нее не удается--не слушаются. --А какова она эмоционально?--все интересовалась ты, в голове рисуя ее образ. --Часто веселая и открытая: все эмоции на лицо, но... одно в ней меня удивляет и всегда поражает. Ирия плачет всякий раз, я думаю, от переисбытка эмоций. Ясно было, если бы ее жестоко критиковали и унижали; она рыдает, даже когда ее хвалят, и те слезы не похожи на слезы счастья. «Низкая самооценка?... при всех ее попытках быть замеченной Такой?...»,--подума­­ла ты, наблюдая за глазами друга, которые в этот момент его рассказа стали абсолютно глубоки и не блестели, как обычно, и ты глядела в них, и тебе казалось, что чернота их покрывает все вокруг. --Ей нужна твоя поддержка. Ты должен дать понять Ирии, что плакать она не должна. Слезы могут ей навредить,--пожимая­­ плечами, проговорила ты. --Я знаю,--кивнул он на твой совет.--И я делаю все возможное. --Знаешь,­ что совершенно ясно? Она тебя привязывает к себе--уже привязала, поскольку, какими бы ни были твои чувства, ты не сможешь бросить ее в плачевном состоянии. И не надо. Ей будет плохо без тебя. --Не знаю, как ей, но мне точно,--снова кивнул он, поставив на стол локти. Как раз во второй раз подошла официантка и долила в ваши чашки чай.--Боюсь, мои чувства больше, чем хотелось бы, и сильнее меня. --Главное не бросаться в омут с головой,--улыбнулас­­ь ты, сжав пальцами его руку, чувствуя через теплую его кисть, как бьется в груди сердце.--Главное доверять ей и не винить себя в ее личностных проблемах. Художники очень импульсивны и эмоциональны, и она, я уверена, не доходит пика своей эмоциональности. --П­риведи мне человека, который сделал это с тобой, и я встану перед ним на колени,--слащаво улыбнувшись, глядя открытым взглядом, проговорил Мика и, приподнявшись с кресла и подтянув обе твои руки, тонко-тонко поцеловал косточки, и тебя моментально обдало жаром.--Какой же ты стала доброй и открытой! Ты посветлела, повзрослела и стала очень женственной. Такой ты и должна была быть всегда!--Он сел обратно, сжимая твои руки.--Ты очень изменилась и изменила Нару. Ты творишь чудеса! --Вчера кое-кто назвал меня матерью Терезой,--щуря глаза от бьющего в окно яркого солнца, рассмеялась ты.--Я бы не хотела быть матерью Терезой. --Разве это плохо?--спросил тот, улыбаясь тебе. Ты пожала плечами. --Мне бы не хотелось быть узнаваемым персонажем. Я хочу быть собой. --Ты--это ты. Мать Тереза ты только в действиях, но сама ты представляешь нечто большее, светлое, теплое, оригинальное...--на­­чал он тебя заверять, и тебе от горячности его слов стало смешно, и было сложно скрыть смех. --Перестань, не то я тоже сейчас разрыдаюсь! Така поддержал тебя. --Привет,--по­здоров­алась ты, опускаясь перед Гаарой на диванчик и переводя дыхание: боясь опоздать, ты бежала последние два квартала, чтобы не обходить, теряя время. Рыжий встретил тебя без особых эмоций на лице и улыбки, и взгляд его был как обычно строг, но между тем он несколько просветлел с твоим появлением, как успела ты заметить. --Как дела?--поинтересова­­лась ты, выталкивая последние нотки усталости, пытаясь вызвать в парне хоть долю взаимного любопытства. --Все в порядке, а у тебя как?--ответил он на твой вопрос, казалось, совсем без интереса в голосе. Тут же напарница Канкуро поднесла шоколадный коктейль, и ты попросила у нее ассорти шоколада, который подается вместе с вином и шампанским, и она с улыбкой кивнула и удалилась. --Хорошо.­--Ты улыбнулась и отпила коктейль и была железно уверена, что твои хорошие дела, счастливая интонация и улыбка, характеризующие твое состояние и настроение в данный момент, дают понять парню, как ничтожно его «все в порядке» и как ты независима от его дел и вообще от него.--У тебя точно все хорошо? --Да, а почему ты спрашиваешь?--Он склонил голову и тут же сменил тему.--Не хочешь есть? --Не хочу,--покачала ты головой, не отвечая на первый его вопрос. Тебе было интересно, сакцентирует он на этом свое внимание, или нет. --Хорошо,--выде­ржав­ длинную паузу, проговорил он, с какой-то незнакомой тебе загадочной нотой в голосе и блеском в глазах.--Могу я поинтересоваться, чем ты была занята после школы? --Тебе интересно, чем я была занята настолько, что отложила нашу встречу на час?--закусив трубочку, улыбнулась ты и подмигнула Гааре, на что он отреагировал детским удивлением в глазах и рвущейся наружу улыбкой, которую он упорно удерживал, но он молчал, не торопясь отвечать на твой вопрос. Барменша Чагс поднесла конфеты в керамической коробке, и ты выудила черно-белую шоколадку из одной из средних ванночек и положила ее на язык, подняв глаза. Рыжий между раздумьями бродил взглядом по твоему лицу и вообще по тебе, оценивая твой внешний вид и твое эмоциональное состояние, которое ты, в отличие от него, и не думала скрывать. --Положим,--кивнул в итоге он, и его лицо озарила мягкая улыбка. Парень облокотился на стол, подперев щеку рукой, и тебя в этот момент окатило горячей волной блаженства перед этим ласковым и строгим взглядом, перед этой обезоруживающей нежной улыбкой, перед тем, что ты уверенно идешь к своей цели, и рыжий тебе не препятствует, а даже уступает. --Я была с Такой. Ты его, может быть, помнишь...--щурясь,­­ проговорила ты спокойно и тихо.--В начале сентября он уехал, и из-за этого похищения я даже не смогла с ним попрощаться и даже не была в курсе его уезда. А теперь он вернулся, правда, всего на десять дней, и уезжает он уже послезавтра.--Ты подняла глаза, следя за реакцией спокойного парня.--Я должна была с ним увидеться. --Ты говоришь так, будто я против,--улыбнулся рыжий мило и протянул к тебе руку, а ты подала свою, и он мягко сжал ее пальцами. --Совсем нет,--смело качнула ты головой, не видя преград своей смелости.--Я имею право распоряжаться своим свободным временем, разве нет? --Ты права,--кивнул головой Гаара смиренно и, подтянув твою руку, поцеловал ее, и ты снова вспыхнула. Пока он касался твоих косточек губами, он не спускал взгляда с твоего лица, с твоих глаз, будто ожидал какой-то реакции, а ты сдерживала все, кроме восхищенного взгляда, обращенного на парня в ответ на его поведение, и вздымающейся груди от потяжелевшего дыхания.--Не хочешь сегодня у меня переночевать?--пред­­ложил вдруг он, неожиданно даже вопреки тому, что ты следила за его медленными действиями и понимала их. --Это будет дорого стоить,--не в силах удержать эмоции только лишь в глазах, сказала ты, подняв брови и сжав губы в лице надменности, подняв голову, вытянув шею и расправив плечи. Рыжий какое-то время молча глядел на тебя, а затем коротко вздохнул и переложил твою руку из одной своей руки в другую и накрыл свободной. --Съемки идут тебе на пользу,--сказал он мягко и мягко улыбнулся, и все в нем--и интонация, и улыбка, и взгляд, и последние сказанные слова--все будто просило прощения за свершенную им ошибку, в коей ты его уличила на правах ревнивой, но принадлежащей себе и требовательной к нему возлюбленной. Парень очень льстил тебе своим поведением и эмоциями, и тебе было сложно понять, правду ли говорят его глаза и мягкая улыбка, но ты держалась по-прежнему гордо и не собиралась отступать. Только ты скинула сапоги, Гаара обнял тебя и поднял над полом, направляясь вглубь дома, в сторону своей комнаты. --Опусти, опусти! Надорвешься!--пытая­­сь вырваться, смеялась ты, но он и не думал отвечать, подсадив тебя себе на бедра и целуя в шею. Через полминуты вы оказались в его комнате, и он мягко опустил тебя на расстеленый футон, скорее всего, не убранный с утра, и приглушил свет, а затем вернулся к тебе. Парень нежно целовал твои щеки и шею, касаясь их кончиками пальцев, мягко прижимая тебя к себе, и в одно мгновение он едва ощутимо нажал на тебя рукой, заставив лечь, и лег сверху. Ты отвечала на его поцелуи и подставляла щеки и шею под его губы, слабо понимая, что сейчас происходит между вами, будто была опьянена: тебе просто было приятно, и ты билась в желании продолжать и не останавливаться. Рыж­ий осторожно отпустил тебя и помог снять твой джемпер, потом, поглядывая на тебя, принялся расстегивать твою блузку. Ты не сопротивлялась, все еще не понимая происходящего и лишь томно вздыхая, переводя дыхание и наблюдая за эмоциями Гаары. Он был спокоен, строг во взгляде и мягок в своих действиях: его прикосновения были нежны и легки, что заставляло тебя расслабляться и не давало выйти из сладкой приятной прострации. Он провел рукой по твоей ноге до подола юбки, а потом коснулся талии и снова лег, не налегая на тебя всем своим весом. Ты закатила глаза, когда парень коснулся горячими губами твоей шеи, и почувствовала, как теряешь сознание, как поднимается в твоей груди что-то увесистое и теплое, как тебе становится тяжело дышать, как начинают бежать по твоему телу мурашки, как ты, против своей воли, начинаешь дрожать. Гаара прижимался к тебе, обжигая твою кожу дыханием и прикосновением пальцев и губ, и ты выгибалась, переставая чувствовать его над собой. Воображение само рисовало слияние, сопровождаемое приятными, еще чужими теплыми прикосновениями и волной протекающим через все тело возбуждением... Ты чувствовала, как парень горит над тобой, и подсознательно понимала, что, если не остановиться сейчас, вы не сможете остановиться потом, и твое подсознательное понимание росло, и в один момент тебя как обухом ударило, и ты очнулась от захватившей тебя прострации и глубоко вздохнула. Ты уперла ладони в грудь рыжему и надавила, заставив его отстраниться. Ты чувствовала физическую готовность к тому, чтобы окунуться в мир большей страсти, но еще не была готова психологически, и винила себя за то, что заставляешь Гаару томиться в ожидании. Для тебя не было секретом и вообще диким фактом его желание, если учесть случавшуюся дважды за время вашего отдыха на курорте эрекцию, хоть более она была обусловлена не столько желанием, сколько безусловной реакцией на твое появление в неглиже, чем ты старалась пренебрегать ради своего молодого человека, чтобы не заставлять его чувствовать себя неловко и вообще тяжело. Рыжий понимающе глядел на тебя, ложась рядом, а ты подтянулась к нему и утешительно поцеловала, обняв. --Прости,--по­просил­а ты тихо, начав к нему ластиться.--Гаара, прости. Я обещаю, что скоро все будет так, как ты хочешь. Я обещаю,--начала ты его заверять, а он поднял на тебя глаза и устало вздохнул. --Цунами, не заморачивайся. Я и не думал... --Я знаю, что думал, не отрицай. Я обещаю тебе. И ты снова стала его целовать, и он, помедлив, стал отвечать на твои поцелуи, но ты долго не церемонилась и, поднявшись, перекинула через него ногу и легла на его грудь, продолжив целовать, а потом, подобно ему ранее, перешла на его щеку. --Ой,--оторвав­шись и чуть отстранившись, ужаснулась самой себе ты и коснулась его щеки тыльной стороной ладони.--У меня слюнки текут. Прости. --Да нет, не текут,--мягко улыбнулся он, и его улыбка в соответствии со сказанным и интонацией вызвали у тебя смех, и ты снова принялась извиняться, стирая влагу с его щеки, и он рассмеялся вместе с тобой.