Волна

Ты закрыла дверцу своего ящика и испугалась стоящей все это время рядом Нары. --Привет,--поздоровалась она, испуганно глядя на тебя своими огромными карими глазами. Ее кудряшки золотились на свету, образуя вокруг ее головы свечение. --Привет,--поздоровалась ты в ответ, надевая ручку сумки на плечо. --Как ты?--поинтересовалась она, безотрывно глядя на тебя, и звучало это так, будто ты была при смерти. И ты знала, чем продолжится этот вроде бы обычный приветственный опрос. --Нормально,--выдержав долгую паузу, ответила ты.--А к чему такие вопросы? --Не притворяйся. Нико все мне рассказал. --Что «все»?--нахмурилась ты, пытаясь сделать вид, будто не понимаешь, о чем идет речь. Подруга начала топтаться на месте. --Сегодня я ночевала у него, ведь его мама и сестры уехали к бабушке. Мы были одни, все было здорово, и в один момент он вдруг остановился, и говорит: «Не могу». Я, естественно, начала спрашивать, что он не может и почему, и он мне рассказал о том, что обидел тебя, и это не дает ему покоя. Что бы он там ни сказал, прости его--он раскаивается! --Не знаю, в чем он раскаивается там, но здесь его нет, и твои слова ничего не значат.--Ты покачала головой.--Я не злюсь на него--можешь так ему и передать… --Тогда почему бы тебе самой ему не сказать? --Наверное, потому что мне не верится, что он решил, что поступил неправильно. Раскаивается он, а подходить должна я? --Злишься все-таки!--поджала она губы, а ты снова покачала головой. --Нет. Мне не за что на него злиться, ведь он был абсолютно прав. Я это и до его слов поняла, а он подтвердил мои мысли. Он ясно дал понять, что больше не хочет иметь со мной ничего общего. Я смиренно оставлю его и не буду трогать. --Да как же ты не поймешь: он не подойдет к тебе сам! Он думает, что ты его ненавидишь! --Я тоже о нем так думаю. А если не подойдет, то так, наверное, будет лучше для нас обоих,--ты отступила.--Передай ему, пускай не переживает: я не злюсь на него и тем более не ненавижу. Я бы и извинилась перед ним за то, что так себя повела, но он и без этого, кажется, в счастье и радости обходится. --Цунами,--простонала подруга, а ты просто развернулась и направилась в сторону лестницы. Тебе очень хотелось помириться с Годзиллой, но сделать первый шаг к перемирию ты не могла, да и о том, что он не злится и более того чувствует себя виноватым, ты узнала от третьего лица. А что, если все на самом деле не так, и Касуми просто не хочет стать предметом деления? Что, если однажды ей придется выбирать между тобой и ним? Вероятнее всего, она выберет его, и ты за это не могла и не хотела ее осуждать, но ведь тогда она будет чувствовать себя виноватой перед тобой. Может быть, тебе стоит быть умнее и самой загладить вашу общую вину? Нужно всего лишь подойти к нему и извиниться за то, что ему пришлось вытерпеть в тот день от тебя, и если кудрявая говорила правду, он тут же извинится тоже, и вы снова станете друзьями. Однако тебе очень не хотелось делать первый шаг. Он ведь послал тебя, так почему идти и мириться должна ты? Потому что ты спровоцировала его на эту ссору? Так ведь тебе больше досталось… «Нужно зайти к нему»,--думала ты, выходя из спортивного центра, в который ходила уже почти месяц по купленному тебе Гаарой абонементу, на счету которого осталось еще несколько дней. Ты целеустремленно посещала фитнес-клуб, желая избавиться от появившегося веса, и тренировки давали сочные плоды: тело твое обрело бо́льшую стройность, в том числе запястья и шея, однако бедра и грудь, как казалось, остались такими же приятно округленными. Ты брела вдоль главной дороги в сторону примерного местонахождения дома Орихары. По этой улице тебе еще не приходилось ходить, и ты сомневалась в верности своего пути, но упорно шла вперед. «А что, если он на самом деле и не думал, что неправ?--подумала ты.--Что, если Нара просто пыталась подбить меня сделать первый шаг, потому что его уговорить не получилось? Хотя даже в таком случае я должна извиниться, ведь я спровоцировала его, и если бы не я, все было бы хорошо… Но и он мог бы быть умнее и стерпеть. А ведь он сказал, что его это уже просто доконало. Не припоминаю, чтобы я в последнее время сильно обижала его… Я ведь пытаюсь подавить в себе эту агрессию. Уже получается, хоть и не всегда… И я ничего им не рассказывала. Может, в этом все дело? Может, он бы все понял, если бы я рассказала?» Со временем ты все-таки вышла на знакомый проспект, свернула и пошла по дворам. Сумерки опускались, становилось все темнее, зажигались фонари, и ты не боялась неизвестной глухоты здешних мест. И вот показался дом Нико, но к твоему сожалению света в окнах его квартиры не было. Ты припомнила, что родня уехала к бабушке, и темнота в комнатах значила либо отсутствие Годзиллы дома, либо то, что он просто предпочел выключить свет. Одно было ясно: позвонить все же стоило. На звонок в домофон никто не ответил, что значило, что дома никого не было, и поэтому ты решила подождать минут пятнадцать здесь, а затем направиться домой, и поэтому ты спустилась с крыльца и села на скамейку. Фасадный светильник тускло освещал черемуху, стоящую во дворе дома, и несколько кустов, которые на легком ветру приятно слуху, но несколько тревожно шуршали. Казалось, будто в них кто-то шевелится, что одновременно и завлекало тебя, и несколько пугало, а в то же время шелест листьев успокаивал. Ветер был слабеньким, но далеко не теплым. Ты поняла, что дольше пятнадцати минут ты здесь не просидишь, да и вообще не сможешь на улице так долго быть, и потому решила уже через десять минут направиться домой, как вдруг увидела тень и спрятала телефон в карман. Темный высокий силуэт двигался по пути, который был тебе знаком твоим желанием научиться хотя бы самым легким приемам самозащиты, и двигался он неспеша, пока в одно мгновение не приобрел более четкие и знакомые тебе очертания, и ты поднялась со скамейки. --Цунами?--удивился Нико, прикрыв дверцу калитки и подойдя к тебе. --Привет,--улыбнулась ты неловко, глядя на него. В глазах его помимо удивления в свете фонаря ты видела некоторое оживление и тоску.--Я ждала тебя. --Замерзла, наверное,--безынтересно проговорил он, выдержав паузу.--Давай ко мне, я тебе чаю налью. Ты не стала противиться, хоть гостить и не входило в твои планы, но тебе показалось, что ты обидишь его отказом, а ведь ты пришла извиняться, и потому просто смиренно прошла за ним в дом, а там, поднявшись на лифте, и в саму квартиру. Здесь ты увидела, что в руках все это время у него был небольшой плотный пакет с чем-то параллелипипедическим внутри и цветок белой розы. Вот он снял верхнюю одежду, и когда начал разуваться и понял, что ноша ему мешает, вдруг опомнился и повернулся. --Это, кстати, тебе,--сказал он и протянул пакет и цветок. Ты удивленно уставилась на него. --Мне? --Я с этим к тебе шел, но тебя дома не было. Еще с полминуты посмотрев на парня, ты опустила глаза на предметы и взяла подачку, а Нико тут же скинул ботинки и бросился в кухню. Такое поведение было для тебя странным, но ожидаемым: тебе показалось, что этим Годзилла дает понять, что его совсем не радует что-то дарить тебе, и ты, вздохнув, разулась тоже и прошла в зал. Минуты две спустя хозяин вернулся к тебе с двумя кружками, в одной из которых был твой чай, и с корзинкой со сладостями, которую умудрился перенести между локтями. Он поставил все на журнальный столик и сел рядом, близко-близко, так, что тебе даже стало от него жарко. --Цунами, я не хотел тебя обижать,--вдруг заговорил он, не глядя на тебя прямо.--Меня бомбануло, и я понял, что сказал, только после того, как сказал это. Я бы никогда… --Тише,--перебила его ты.--Я сама в этом виновата. Тебе не нужно извиняться. Именно поэтому я и пришла к тебе.--Ты повернулась к нему.--Я извиниться хотела. Он только коротко взглянул на тебя. --Я понимаю свою вину, и мне очень стыдно за то, что тебе пришлось вытерпеть это. Просто дело в том, что я сейчас очень эмоционально нестабильна, и мне сложно сдерживать свои эмоции. Так постановил психолог, и я очень стараюсь избавиться от выпадов агрессии. --Я думал, ты сама по себе просто стала психованной… --Нет,--опустив глаза, сказала ты.--Это все гормональный дисбаланс. Все из-за сильных эмоций. --Ну, понять тебя несложно--тебе многое в своей жизни пережить пришлось: похищение, бросок учителя-педофила… --Откуда ты знаешь об этом?--удивилась ты, и сердце твое заколотилось быстрее обычного, до боли. --Нара рассказала,--пожал он плечами, взглянув на тебя, и ты поняла, что твой вопрос был бессмысленным, а вот удивление просто с ног до головы накрывало тебя, ведь ты надеялась, что подруга сохранит твою тайну, которая распространяется только на часть твоей семьи, на нее и на Гаару.--Но она попросила никому не рассказывать. И я не расскажу. --Наверное, когда она просила никому не рассказывать, она имела в виду и меня, ведь теперь ей может не поздоровиться за то, что не держит язык за зубами,--улыбнулась ты, пытаясь успокоиться и расточить обстановку. Парень, помедлив, тоже улыбнулся, но улыбкой отрешенной, показывающей, что ты зря пытаешься отшучиваться. --Теперь я понимаю, что сделало тебя такой, и ты ни в чем не виновата. Я обидел тебя, и мне очень жаль. --Я думаю, раз мы пришли к единому мнению, что мы виноваты, можно уже забыть об этом. Главное, что мы не ненавидим друг друга.--Ты перевела на него взгляд и замерла на мгновение.--Это ведь так? --Да,--кивнул он, помедлив, и мягко улыбнулся. Ты ответила ему взаимностью и взяла свою кружку. --Кстати, а что это?--спросила ты, взяв со столика пакет и вынув из него увесистую деревянную шкатулку со светлыми резными вставками.--Ого! Такая тонкая работа!--воскликнула ты, проведя по ребру коробочки ладонью.--Откуда ты ее взял? --Сам сделал,--ответил он, и ты резко обернулась на него. --Сам? --Да. Правда, я начал ее вырезать года два назад ко Дню Рождения прабабки, но она умерла, и эта шкатулка осталась недоделанной, а здесь подвернулся случай… --Невероятно!--Ты опустила взгляд на коробочку и провела пальцем по одной из бороздок на крышке.--И часто ты мастеришь такое? --Нечасто. --Ты ведь лентяй. Как же сильно тебя встряхнуло! В ответ на твои слова парень усмехнулся и сжал свою кружку в ладонях, а ты, полюбовавшись еще шкатулкой, аккуратно приподняла ее крышку. На мягкой красной обивке коробочки лежала фарфоровая фигурка балерины поверх перевернутой фотографии, на которой при рассмотрении ты увидела себя, сидящую на спине недовольного Орихары, что-то тебе говорящего, на фоне озера с мостиком за склоном. --О, боже!--восхищенно хлопая глазами, проговорила ты, рассматривая изображение.--Это что, тогда, когда я попробовала галлюциногенные пилюльки? --Да, Эннет тогда, оказывается, сфотографировал нас. И это единственная наша совместная фотка. Ты подняла на него глаза, что немного его смутило. --Мне хотелось положить что-то, что связывало бы нас обоих. И это все, что я смог отрыть. Ты мягко улыбнулась и, подтянув его к себе, обняла, одной рукой придерживая шкатулку на коленях. Парень, помедлив, бережно обхватил твои плечи руками. --Спасибо огромное, Нико. Я действительно очень боялась, что мы не сможем помириться. --А я думал, что ты меня ненавидишь. Выпиливая эту штуку и шлифуя ее, я пытался успокоиться и настроиться на разговор с тобой. Боялся, что ты меня ножом пырнешь. Его слова заставили тебя вздрогнуть, но ты быстро взяла себя в руки и усмехнулась. --Я могу обидеть словами, но не могу нанести физический вред. Даже с учетом моей психованности. --Да ты не психованная,--отстранившись, сказал он, посмотрев тебе в глаза.--Тебе просто нужно избавиться от этого. --Да,--кивнула ты и улыбнулась, посмотрев на него, а затем опустила глаза. Спустя пять-семь минут чаепитие оборвалось звонком от мамы, которая интересовалась, где ты и скоро ли ты вернешься домой, и ты решила отправиться сию минуту, и Годзилла вызвался тебя проводить. Всю дорогу вы говорили о Наре, которая подсуетилась и буквально вручную помирила вас, о том, как она любит лезть в чужие проблемы и разруливать их, как иногда ей это может стать боком, и что она это прекрасно понимает и продолжает встревать. В основном об этом говорила ты, а Орихара кивал и поддакивал тебе, и тебе было приятно, что он не опускается до того, чтобы осуждать в чем-либо свою девушку, особенно когда она помогла ему избавиться от терзающих его тревог. Когда ты вошла в дом, мама собиралась к своей беременной подруге, которая поругалась со своим супругом. Мама сказала, что останется у нее на ночь. После разговора и прогулки с Орихарой у тебя было приподнятое настроение, а ночь в полнейшем одиночестве представлялась тебе унылым и скучным времяпрепровождением, почему ты и решила позвонить Гааре, который согласился переночевать у тебя и обещал приехать в течение получаса. За это время ты прибралась в спальне, привела себя в порядок и вскипятила воду в чайнике, и когда она закипела, почти сразу же раздался звонок в дверь. Гаара поздоровался с тобой коротким поцелуем в переносицу. --Как дела?--поинтересовалась с улыбкой ты, отправляя его куртку в шкаф. --Неплохо, а у тебя как? --У меня все здорово. Кофе будешь? --Буду,--ответил он, придвинув свои ботинки ближе к стене, а ты направилась в кухню наливать ему кофе. Он направился следом за тобой. --Чем занимался весь день?--продолжила ты допрос, коротко взглянув на него. --После школы пришел домой, загнал мотоцикл в гараж, посмотрел телевизор… Все. --М-да, негусто,--улыбнулась ты. Выдержав недлинную паузу, парень поинтересовался о том же у тебя. --После школы зашла домой, поела, переоделась, пошла в фитнес-клуб, после него зашла и помирилась с Орихарой, с которым на днях сильно поссорилась, выпила у него чая и вернулась домой. --Из-за чего вы поссорились? --Я сорвалась на него, а он, не зная о моей временной несдержанности, слишком остро воспринял это. Но теперь все хорошо, ведь мы помирились. --Ты в порядке? --Конечно,--нахмурилась ты, неловко улыбнувшись рыжему.--Как я могу быть не в порядке после перемирия? --Тебя сейчас переполняют эмоции. Как бы ты снова не сорвалась. Ты замерла на мгновение, понимая, что Гаара прав, после чего тревожно сглотнула и снова посмотрела на него. --Заранее прости. --Для меня это не страшно. А вот для тебя это будет тяжелым испытанием. --Я капну в свой чай валерьянки и стану менее гиперактивной. В ответ на твои слова парень промолчал. Как и было тобой задумано, ты разбавила чай валерьяной, но слишком большой дозой, отчего уже через половину часа от приема тебя стало маленько клонить в сон, и все для тебя стало как в тумане. Еле как ты смогла перелезть через бортик ванны, чтобы по-быстрому принять ее, а когда вернулась в спальню и чуть ли не засыпая дождалась Гаару, поняла, что слабо понимаешь вообще, что вокруг происходит. Для тебя было как во сне и когда он стянул с тебя повлажневшую от плохо обтертой спины майку, и когда стал целовать в шею, когда стал спускаться к животу, когда поднимался и снова опускался, поглаживая твое тело руками, и все, что он делал, тебе казалось обычным, а приятные ощущения в итоге совсем тебя усыпили.