Волна

Пиццу привезли примерно через семь минут после твоего звонка. Ты поставила коробку на журнальный столик в зале и залезла на диван с ногами, сев рядом со Стиллом. Вы взялись за уничтожение пиццы. — Не думал, что ты любишь итальянскую кухню, — приметил парень, дожевывая свой первый кусок. — Ты еще многого обо мне не знаешь, — улыбнулась ты, посмотрев на него. — И правда. — Брюнет взял второй. — И… часто он тебя подвозит в школу? — Нет, нечасто, — с полминуты молча посмотрев на Эннета, ответила ты. — А с чего вдруг он решил в этот раз? Подкатывает к тебе? — Я не собираюсь говорить на эту тему, — произнесла­­ ты и взяла кружку. — Ты моя девушка, и я должен знать, с кем ты общаешься. Потому, что я не хочу, чтобы мы расстались из-за какого-то Гаары. — То, что ты будешь что-то знать, все равно ничего не изменит, — сказала ты, пожав плечами. — Вообще, я же сказала, что между мной и Гаарой ничего такого нет. Чего ты завелся? Я со многими парнями общаюсь, но внимание ты акцентируешь только на Гааре. Чем он тебе не угодил? — С остальными ты за ручку не ходишь. — Он отложил недоеденный кусок пиццы в коробку. — Я тебе все рассказала, как есть, и повторять не буду. Верить/не верить — дело твое, и я не собираюсь выслушивать всю эту чепуху, а так же дерьмо, которые ты будешь выливать на меня и на Гаару. — И что мне делать? — Замолчи и ешь, — ответила ты, снова надкусив корочку пиццы. Парень хотел было возразить, но, видимо передумал. Он послушал тебя: доел свою корочку, приступил к следующему куску, запивая чаем. Когда пицца закончилась, ты взяла свою кружку и стала размерено тянуть из нее чай, а парень отставил свою и, подсев к тебе поближе, принялся «ластиться» и целовать тебя — то в щеку, то в шею. Иногда — совсем редко — ты позволяла ему целовать себя, но не в губы. И, кажется, он был безумно рад и этому, хотя ты догадывалась о его предположениях о том, что это только начальный этап: ты устраиваешь для него «проверку», и он сам должен понять, когда она пройдет, и тогда начнет сам развивать отношения в другом русле — с поцелуями в губы, прочими ласками и, может быть, даже с сексом. Но ты полностью отрицала это, ведь ваши отношения были основаны на твоем с девчонками «споре», а бросить его без основания ты просто не могла. Ты боялась. Ты поняла, что он по уши в тебя влюбился. — Эннет. — Ты немного отстранилась, но парень наклонился к тебе, не давая уйти: он продолжил целовать тебя в шею. Между тем он протянул руки и прижал тебя к себе, а ты немного отклонилась. — Прекр­­ати. — Мне тебя так не хватает! — межд­у поцелуями проговорил он. — Ты слишком далеко заходишь. — Тебе нечего бояться. — Эннет, я не хочу, — отрезала ты. Он на секунду замер, затем отстранился от тебя, поднялся с дивана и ушел в кухню, прихватив с обеденного стола пачку сигарет и зажигалку. Ты села нормально, застегнула расстегнувшуюся верхнюю пуговку своей блузки и, прихватив уже опустошенные кружки, направилась в кухню. — Тебе налить еще чего-нибудь? — спрос­­ила ты, поставив чашки на стол. — Я просто хочу, чтобы ты полюбила меня! — выкинув окурок в окно и повернувшись, отрезал вдруг парень. У тебя от такого выпада даже слова в горле застряли, но ты их вытолкнула, хоть и с трудом: — Ты не должен делать то, на что я не подписывалась. Как я могу любить то, что меня пугает? — Я не могу больше ждать, — подойдя, произнес он, отчего ты вжалась поясницей в столешницу. — Я не привык к тому, что отношения так тянутся. — Это все потому, что тебе бы поиграть на радостях и бросить, — склонив голову, проговорила ты. — Тебе дай волю: пара ночей вместе, и ты себе другую подружку найдешь. — Что? — чрезмерно удивившись, спросил он. — Кто тебе такое сказал? Да я бы никогда… — Любящие парни никогда не будут торопить отношения. Брюнет, еще минуту посмотрев на тебя, как-то горько закрыл глаза, так же горько опустил голову и тяжело выдохнул. Тебе стало его жалко, но ты не знала, что должна делать, и поэтому просто молчала. — Я люблю тебя, — не поднимая головы, произнес он. — Просто я не чувствую этого же от тебя. А я хочу это чувствовать! Поэтому и ревную, поэтому и делаю то, что тебе не нравится. — А Хонко? Она разонравилась тебе. Так же и со мной будет. — Она мне никогда не нравилась — я просто чувствовал к ней интерес. А тебя я люблю. Он покачал все еще склоненной головой. Почему-то тебе показалось, что он не поднимает ее, потому что плачет, но ни капающих слез, ни слез в голосе ты не замечала. — Мне тебя жалко, — выговорила ты, сжав ребро столешницы рукой, перебарывая желание коснуться парня. — Ты вынуждаешь меня тебя жалеть. — Я не прошу и не хочу этого. — А чего ты хочешь? — Чтобы ты меня полюбила. — Я не могу вот так дать тебе этого. Но… я могу поцеловать тебя. Он, наконец, поднял голову и посмотрел на тебя. — В этот раз я могу постараться, а не как в лесу, — опустив глаза, проговорила ты. — Но ты слишком многого просишь, поэтому даже этого тебе покажется мало. — Я на все согласен, — проговорил он и, кажется, задрожал: ты почувствовала легкую дрожь через стол. Ты аккуратно положила ладони на его скулы и прижалась к его губам своими. Не прошло и пары секунд, как ты изменила положение своих губ, углубив поцелуй, и почувствовала, как тебя бросило в жар. Тебе показалось, что еще никогда в жизни ты никого так трепетно и тепло не целовала в губы, но ты решила, что для Стилла только этого будет предостаточно. И ты снова изменила положение губ — парень ответил тебе. Одну из своих рук он перенес на твою талию, но ты не стала возражать: правую свою ладонь ты перенесла с его скулы на шею, тем самым сильнее прижав его к своим губам, еще более углубив поцелуй. Ты чувствовала, как дрожал парень, и на душе твоей становилось все неспокойнее — горечь­­ просто с головой накрывала тебя. Ты усугубляла ситуацию, ты все более влюбляла его в себя с каждой секундой. И как ты скажешь ему, что это все было на спор? Теперь тебе стало страшно за Эннета: он по-настоящему любит тебя; он рисковый парень и невесть что может сделать с собой, узнав, что для тебя все это было не взаправду. Ты почувствовала, что одинокая слезинка скатилась по твоей щеке, и ты, лишь на секунду оторвавшись, схватила ртом львиную долю воздуха, пытаясь успокоить свой «горький» пыл. Парень поднял руку к твоему лицу и стер слезу. Внезапно в дверь раздался звонок. Стилл оторвался от тебя и, не смотря тебе в глаза, отвернулся, про себя матеря неожиданного гостя, прервавшего такой редкий прекрасный момент. Ты отстранилась от парня и направилась в прихожую. Щелкнула замком, нажала на ручку и приоткрыла дверь. С порога тебе улыбнулся очень близкий тебе человек, которого ты любила больше всей своей жизни, ведь свою с пятнадцати до двадцати восьми он посвятил тебе, оберегая и открывая тебе многочисленные смыслы жизни. Твои влажные глаза округлились от удивления, и все затаившиеся слезинки моментально высохли; силы тебя еле держали на ногах, а дверь еще немного приоткрылась: перед тобой стоял твой дядя. — Нука? — не веря своим глазам, выговорила его имя ты.