Волна

Пос­ле урока Нара принялась рассказывать тебе о твоих новых одноклассницах: — См­отри. — Она указала пальцем на кучку высоких девчонок. — Видишь рыжую с прямыми? Это Хару Кавашима, а с завитыми — Ами Денпаку. С голубыми — Саммита Унара, а блондинка с розовым мелированием — Минор­­ин Чууса. Она среди них особый авторитет, без нее, сами, не соображают. — А, то есть, она — мозг? — В их обществе, а так, по-моему, не умнее мандарина. — Ну это легче. А-то ты меня прям напугала, — улыбнула­­сь ты, склонив голову вбок. — Нет, ну просто не одна же из них будет до тебя докапываться. Они стайкой атакуют. — М-да, здесь нужна стратегия. — И вы рассмеялись. Внезапно твое внимание привлекли два парня, топчущихся за порогом вашего класса. Они о чем-то разговаривали, стоя прямо перед дверью, и, заметив на себе твой взгляд, один из них помахал рукой. — Кто это? — Из третьего. — А че они машут нам? — Не знаю. Может, познакомиться хотят? — И уходят? — Выманивают­. — Нет, спасибо. — Ты спрыгнула с подоконника. — Пойде­­м, прогуляемся, покажешь мне еще, что и где у вас. Есть, ведь, спортивный зал? — Целых два, — слезая следом, ответила та, — но нам по пути сначала большой, мы там занимаемся. — А маленький зачем? — Там всякие репетиции проводятся, вроде танцев, песен на праздники, — сообщил­­а Касуми, переступая через порог. — Хоть он и больше спортивный, но акустика там офигенная. — Ну посмотрим, — прогово­­рила ты, глянув вправо, туда, куда удалились парни-третьеклассни­­ки. Как ты и предполагала, их в коридоре видно не было, и вы со спокойной душой завернули налево. «Неужто разбираться из-за Чи пришли? Звучит правдоподобно». Спустившись на второй этаж, шатенка повела тебя по коридору. — Вот и большой зал. — Она подвела тебя к двойным дверям и открыла одну из них. Перед тобой предстало очень просторное помещение, состоящее из двух этажей. Пол деревянный, покрашенный в коричнево-красную краску с белой разметкой, стены облеплены пенопластом и деревянными фанерами, сверху покрашенными в светло-фиолетовый цвет. — Отвратительн­ый контраст цветов, — подбоченив­­шись, произнесла ты, осмотрев помещение. — Да ладно. Для спортивного зала в самый раз. Идем дальше? — Ага, — прог­оворила­ ты, в последний раз обведя стены спортзала взглядом. — Кстати, а что за танцы репетируют в маленьком? — Ну, там не только танцы, еще гимнастика. А так, какие хочешь: вальсы, сиртаки, канкан, бальные, балет. — Балет? — Ну да, там есть хореографические поручни, пачек дофига в подсобке. Когда я сюда только-только поступила, думала, что здесь была балетная школа. А что тебя так заинтересовало? Хочешь балетом заниматься? — Нет, зачем мне? — А вот маленький зал! — Она подвела тебя к очередной двери и открыла ее. Помещение также было просторным, в светлых тонах — голубых и розовых, на стенах весели большие зеркала, от пола до потолка. У двух стен в самом деле располагались балетные станки, состоящие из хореографических кронштейнов и поручней. — Красиво, — произне­сла ты, войдя в зал. — И когда здесь можно заниматься? — Всегда­, когда тебе удобно. А ты собираешься танцевать? — Да нет, я об основном спрашиваю. Может, посмотреть как-нибудь зайду. — Ты что-то не договариваешь. — Нар­­а задумчиво посмотрела на тебя, улыбнувшись. — Рано тебе еще так говорить, — коснувши­­сь ладонью холодного поручня, произнесла ты. — Ты обо мне еще почти ничего не знаешь. — Но ты же расскажешь? — Непрем­енно, — улыб­нулась ты, приметив шумно разлившийся по коридору и залу звонок. — Вторая литература. — Обожаю­ пары, — зажмурившись­­ и улыбнувшись, нараспев произнесла Касуми. — Давай быстрее, а-то Кугава-сенсей замечание сделает. Ты промолчала, подавив в себе желание упрекнуть подругу насчет неоднократных побегов черте куда. Как и было тобой задумано, после урока ты быстро собралась, попрощалась с Нарой и Микой и вернулась домой. Там, как всегда, на кухне, с карандашом за ухом твоя мама бегала от плиты до стола, готовила и успевала работать. — Как первый день в школе? — спросила она, снова черкнув по линейке в своем плане. — Все хорошо. — Уже познакомилась с кем-нибудь? — Ну, да. — Ты медленно стянула с себя рубашку и застыла, прижимая ее к груди. — Папы дома нет? — Нет, он позже будет. Ты с облегчением выдохнула и, на ходу складывая блузку, пошла в свою комнату. — Обедать будешь? — спросила мама, когда ты натягивала на себя пижамную футболку. — Да, но немного. — Ты села около своей сумки и, вздохнув, достала из нее учебник математики. «Черт, забыла выложить». Ты поднялась с пола, сумку зафутболила под письменный стол, а учебник положила на тумбочку и вышла из комнаты. — Мам, вот, как думаешь, если, допустим, до меня кто-нибудь докапается, стоит разбираться с ним? — Что, снова? — Да блин, блондинка длинноногая, грудастая. Я не пойму… — Ну раз блондинка, попробуй. — Просто понимаешь, — ты села за стол и положила на него руки, — мало того, что она выскочка, так еще и ябеда. Сначала она своим подружкам про меня что-то наговорила, причем, я уверена, не без вранья обошлось, так еще двух своих друганов подослала. — Угу, — р­астянула мама, помешивая макароны в кастрюле. — Разберис­­ь сначала с мальчиками, а потом с этой блондинкой. — Но ты мне не скажешь потом, если что, чтобы я сама зализывала раны. — Что за разговоры? — Та обернулась, пригрозив тебе палочками. — Когда это я отказывалась от помощи тебе? — Всегда говорила, чтобы я со своими проблемами сама справлялась. — Это когда проблемы были из-за тебя, когда ты была, собственно, проблемой проблемы. — Ой, много раз было такое, — возразила ты, склонив голову вбок. — Единицы раз. — Единица — это один, но ты на первом разе не остановилась. — Мама­­ поставила перед тобой тарелку и положила палочки. — Разбирайс­­я сама, а раны зализывать будем вместе, только папе не говори. — Она обошла стол и поцеловала тебя в макушку. — Приятного­­ аппетита. — Она взяла со стола свой ватман и ушла в папин кабинет. А ты, посидев с минуту с палочками наготове, отложила их и вскинула голову, простонав. «Я ведь даже не высокая, и грудь у меня… два прыщика. Ну почему меня не могут оставить в покое?» Поев и вымыв за собой посуду, ты вернулась в свою комнату и улеглась на кровать, но так и не заснула. На улице начался дождь, тучи заслонили небо и солнце, в комнате стало темно и холодно. Ты знала, что в такую погоду как раз-таки самое лучшее — спать, но ты не могла и на минуту глаз сомкнуть. В итоге ты решила попробовать сделать домашнее задание по математике. «Все равно ничего решить не смогу, а нудятина эта меня только усыпит», — подумала ты, раскрыв учебник, но не прошло и пятнадцати минут, как в дверь раздался стук, и в комнату заглянул папа. — Привет, как дела? — спросил он с особым энтузиазмом, как спрашивал очень редко. — Привет, хорошо. — Как первый день в новой школе? — Тоже хорошо. Познакомилась и, возможно, подружилась с двумя хорошими людьми. — Умница. Никто не обижает? — Первый день только. — Ты улыбнулась, отложив учебник. — Пока еще не за что. — Ну смотри у меня. — Папа улыбнулся в ответ и, подмигнув, закрыл дверь, но ты только-только взяла учебник в руки, как дверь снова открылась. На пороге появилась мама. — Цунами, — поз­вала она, прикрывая громкоговоритель телефонной трубки ладонью. — Оззи Навая собирается записаться в балетную школу. Дадим ей погонять твои пуанты? — Мм… нет, мам, они мне еще могут пригодиться. — Хо-ро­-шо, — произн­есла она, закрывая дверь. — Нет, Кими, извини, они еще нужны ей, — ответила она в телефон. — Да. Да, конечно… Оззи Навая была дочерью маминой давней подруги. Девочка была младше тебя на два года с небольшим, но по росту и весу догоняла (и даже чуток перегоняла)— сама по себе она была крупнее своих ровесниц, хотя от тебя практически не отличалась, но твои же некоторые вещи, которые мама без стыда и совести отдавала семье Навая, были ей слегка маловаты, когда ты любила достаточно свободную одежду. Наутро ты проснулась с плохим настроением. Просто так: нет, и все. Переборов желание уничтожить твой не включающийся фен, ты высушила словно в черной краске вымытые волосы маминым и пожаловалась полотенцу на завивающиеся кончики. Одевшись в первую (удачно, кстати) попавшуюся юбку и застегнув на себе пуговицы белой блузки, и даже не выпив чаю, ты схватила сумку и рассерженным шагом направилась в школу, наплевав на папино предложение подвезти. Придя в школу, ты чертыхнулась, не обнаружив в своей сумке пакета со сменной обувью, но не успела закрыть свой локер, как рядом с тобой появилась Нара. — Привет! — про­пела она, коснувшись твоего плеча рукой. — Как дела? — Нормально, — ­ответ­ила ты, хотя знала, что далеко не нормально. — Что-то случилось? — озабоче­­но спросила та, успокоившись. — У тебя плохое настроение? Ты, помолчав с минуту, повернулась: — Сильн­о заметно? — Ну, если бы не глаза и тон, я бы не заметила. — А что глаза? — Не знаю, темнее немного стали — прям темно-синими, и зрачок значительно больше. — А может я наркотиками балуюсь, а? — спросила ты, приблизившись к подруге. — Я не верю, — ответила та, не шевелясь. Так вы­ поднялись в класс, и первый урок ты пережила спокойно. — Давай сходим в маленький зал, вдруг там кто-нибудь занимается?— спроси­­ла Касуми, почти неслышно подкравшись к тебе сзади. — А я тут причем? — Ну, вдруг у тебя настроение поднимется. — Эх, — в­здохнула ты, потерев руки. — Ладно, идем. На лестнице ты запнулась об ступеньку, когда спускалась, и кудрявая попросила тебя успокоиться и сильно не расстраиваться. «Спасибо, а-то я очень расстроилась, что не с первого раза нормально на ступень ногу опустила», — пробурча­­ла ты про себя, зыркнув на Нару. Затем вы спокойно вышли в коридор и направились в сторону маленького зала, но твои глаза привлекла знакомая тебе особа. — Смотри, опять Чи, — сообщила тебе шатенка, нахмурившись. — Я вижу, — ответила ты, решив сделать вид, что не замечаешь блондинку. Но когда вы проходили мимо нее и ее не менее грудастой подружки с выгоревшими русыми волосами, она повернулась к тебе: — Привет, плоскогрудка. — И вместе со своей подружкой залилась хохотом. — Послушай,­ — обрати­лась ты к Наре, — тебе не кажется, что где-то корова мычит? — Слышишь, — с­ наездом произнесла Чи, перестав ржать, и ты резко обернулась к ней: — За углом подышишь. Она отступила на шаг, растерявшись, но потом вдохнула побольше воздуха и сделала шаг к тебе: — Ты кем себя возомнила, доска? Если хочешь поговорить, давай, я парня своего позову… — А че парнями-то прикрываешься? Самой слабо разобраться? — Еще я с тобой не разбиралась, — наигр­­анно рассмеялась она, подбоченившись и отвернувшись к своей подруге. А ты вздохнула, прикрыв глаза: ты призналась себе, что уже горячо ненавидишь эту школу, но четко решила воздержаться на время от признания вслух. — Если ты комплексуешь по поводу моей груди — это, извини, патология. Комплекс неполноценности. — Э­то у тебя, дура плоская, комплекс неполноценности! — Г­­олос блондинки резко сломался на «плоской», и его тембр отдаленно напомнил свинячий визг. — Первое слово дороже второго, — игриво произнесла ты, спрятав руки за спиной. — Первое слово съела корова, — вошла в «игру слов» та, с улыбкой приметив свой ответ. — Вот и ешь свои слова, — ответила ты, как ни в чем не бывало, и коридор взорвался смехом. Парни и девушки хохотали вовсю, кто-то сгибался пополам, не в силах сдержаться от смеха, кто-то уже смахивал слезы с ресниц. А Чи пыхтела, не зная, что ответить. Ее ручонки с розовыми блестящими ноготками сжались в кулачки, и она что-то простонала, не в силах сказать членораздельно, и, раскрасневшись, развернулась и разъяренно зацокала на своих шпильках в сторону класса с наименованием «3(три)А». Ты, рассмеявшись своим же словам, да вспомнив лицо блондинки, медленно обернулась к Наре, но заметила Гаару, стоящего у стены, все с тем же блондином. Второй все еще загибался со смеху, а рыжий просто улыбался, наблюдая за ним, остальными, и глядя на тебя. «Позор. Опозорила Чи в глазах половины школы и сама опозорилась в его глазах. Черт!», — подумала ты и, улыбнувшись, чтобы поддержать ситуацию и не выдать себя, взяла шатенку за руку и потащила в сторону вашего класса. — Стой, — про­изнесла­ та, медленно успокаиваясь, — а как же маленький зал, балет? Твое плохое настроение? — Бог с ним, с настроением. И ты напоследок обернулась. Гаара все еще смотрел на тебя, и блондин — вам вслед, улыбаясь. Ты тоже улыбнулась, но, опомнившись, повернулась вперед.