koishiteru.

оставленная за ненадобностью, покинутая, почти забытая (если честно, то не совсем), я помню только приглушённый свет в комнате,музыку, и слишком яркие цвета истории, написанной какими-то совершенно безумно влюблёнными людьми. красный, зелёный, синий, оранжевый, чёрный. я писала, что больше всего в последнее время хочу плакать и целоваться. и, наверное, спать. и, наверное, это весна в феврале (что не удивительно, потому что мой февраль был в сентябре). и я помню, как моя грудная клетка расширялась, потому что внутри было слишком много любви. а теперь её разъедает кислотой моей пустоты. лёгкие, рёбра, все мягкие ткани. я представляю, как многократно стреляю себе в сердце. прокручиваю у себя в голове раз за разом, ставлю себе синяки на руках и там, где, по идее, оно должно биться. под костями и кожей. но одна боль не может вытеснить другую совсем. моя история вышла настолько обычной, что вызывает приступы тошноты. я пишу: «надеюсь, у них всё хорошо», - потому что у кого-то же должно быть всё хорошо. у кого-то, кто это действительно заслужил. я пишу это и почти плачу, потому что, мне кажется, я люблю тебя (хотя, может быть, мне только кажется). и потому что мне страшно. потому что я знаю: ты будешь продолжать разрушать меня снова и снова. и забывать об этом потом. и извиняться ещё позже. ты обещала оставить меня в руинах. говорила, что иначе не выйдет. раньше я не соглашалась. теперь я знаю: это действительно так. и я никогда не пойму, почему одним вечером ты читаешь мне французские сказки, цитируешь Квентина Тарантино и даришь самое дорогое, другим – слушаешь мой пьяный бред и даёшь советы, а третьим – заставляешь плакать и злиться от бессилия. и я давно поняла, что всегда нужна другим меньше, чем хотела бы, меньше, чем они мне. это – лишь следствие моего эгоизма. и я, кажется, всегда буду без всех. а после тебя – ещё более переломанной, чем раньше. да и после него – тоже. и всё это – отвратительно прекрасно.