koishiteru.

если взять и составить в цепочку все буквы в моих стихах, вы получите только скелет. возможно, и силуэт – смотря, как будете складывать. если взяться за море букв, скажем, Джойса, Бродского, обоих Вулф, то сложить – получится человек. каждая буква – нерв, каждое слово – нить кровотока. странно ли будет предположить, что от всего человека вам остаётся не только часть речи, но отпечаток каждого звука, каждой буквы в бумаге и памяти? странно ли будет считать это частью стремленья людей не оставлять от себя пустоты? (воспроизводя в пустоту детей, случается, внуков и правнуков, мебель, пространство комнаты, фотографии моря, людей и парков, и, наконец, слова, продолжающие звучать в головах спустя годы, десятки лет предполагаемой смерти) нет или да? “nevermore” длиннее, чем «никогда», но с любым из них труднее смириться, чем предположить, что привычка оставлять слова, как скелет, как тень, как тайник, как отраженье, как жест, продиктована желанием = способностью жить.