Слишком много мыслей

POV Артано       Придумывать извинения, если не считаешь себя виноватым, - вещь вдвойне неблагодарная: от моих оправданий Ауле лишь отмахнулся. Вряд ли ответ, что я выбросил кольцо, его устроил, однако было видно, что Кузнецу, не спускавшему с меня теперь глаз, очень хочется в это поверить.       Интерес к работе почти угас, а косые взгляды других учеников раздражали настолько, что хотелось оказаться на севере, во тьме, теперь уже безвозвратно. Даже огонь, на который я так полюбил смотреть, потерял былую красоту, а странные, смутно знакомые существа в нём исчезли, будто привиделись.       Об Эндоре нельзя было и думать. «Захочешь отдохнуть – ступай в сады Ирмо», - сурово сказал Ауле, услышав очередной печальный вздох. Уголок Владыки грёз казался мне нереальным, даже пугающим местом, но сегодня ноги сами ведут меня туда: недавнее происшествие выбило из колеи, поэтому надо хотя бы немного побыть одному.       Как подошёл Курунир, я не заметил. Всегда старался держаться подальше от этого заносчивого майа, но теперь деваться было некуда. Курунир панибратски приобнял меня за плечи и тихо заговорил, нарочно растягивая слова: - Что, Артано, такой грустный? Учитель всего один раз похвалил? - Чего ты хочешь? – я пытался отвечать спокойно, но гнев в голосе победил. На миг смутившись, майа наклонился к самому уху и продолжил с интонацией заговорщика: - С кольцом зря так поступил. Лучше бы мне отдал. Люблю красивые и удивительные вещи, знаешь ли. Я резко оттолкнул Курунира и хотел было уйти, но тот и не думал отступать: - А может, тебя по-другому попросить? – издевательски прокричал он. – Досточтимый Майрон, а не сделаешь ли мне подарок? Наверняка таких колечек штук сто наклепать можешь! Когда мои пальцы с силой сжали его руку, угрожая сломать, Курунир сначала опешил, а потом, зашипев от боли, потребовал: -Прекрати немедленно! -Итак, сделать больно можно не только на словах, - равнодушно заметил я, не ослабляя хватку: рука, привыкшая к тяжёлой работе с металлом, знала своё дело. -Да как ты смеешь! Я… я… - Курунира, казалось, вот-вот разорвёт от злости. - Всё Манве расскажу? – ехидно закончил за него я. Курунир не ответил, только смотрел на меня, словно не узнавая. Я выпустил его и зашагал прочь.       Сегодня на Альмарене царит необычайная пугающая тишина, но даже она не могла сравниться с сонным, тягучим, дурманящим безмолвием Лориена. Сначала я немного побродил по петляющим тропинкам, а потом решил отдохнуть в тени большого дерева. Начинает одолевать дремота, пейзаж превращается в бесформенные цветные пятна, одно из них, особенно яркое, совсем рядом. Приглядываюсь: цветок. Вытащить его из земли было нетрудно. Теперь творение Йаванны казалось скучным и жалким. Пара движений – и части растения разлетаются в разные стороны.       Дремота уже побеждала меня, как вдруг посреди марева появилась фигура, знакомая и светлая. Неизменная лёгкая улыбка и пронзительный взгляд серо-голубых глаз, в котором столько сострадания и любви ко всему сотворённому. Олорин. Пути наши до этого пересекались редко, но я заметил, что Олорин немного отличался от остальных обитателей Альмарена. От него словно исходило какое-то тепло, прогоняющее грусть. -Надо же, Артано, ты тоже здесь! – воскликнул Олорин, подойдя ближе. Заметив, что я клюю носом, он протянул мне руку, помогая встать. Сон тотчас развеялся.       Вдвоём бродить по садам было гораздо веселее, да и собеседником майа оказался интересным. И будто уходило из памяти и бегство, и кольцо, и сегодняшнее происшествие… - А знаешь, я тут встретил Курунира, - заметил Олорин, когда мы остановились на очередной развилке. - Неудивительно, он везде шастает, - я пожал плечами, но чувствовал, что беседа принимает неприятный оборот. - И всё-таки, что вы с ним не поделили? – полюбопытствовал майа. Интересно, на Альмарене можно сохранить хоть что-нибудь в тайне? - Он решил, что я почему-то должен выковать для него парочку волшебных колец, а потом ещё по второму имени обратился, - при воспоминании об этом я скривился. Какой смысл зваться Майроном, Восхитительным, если в этой чуждой обстановке уже не чувствуешь себя таковым? - Майрон? А чем оно плохо? По-моему, тебе очень идёт. К тому же, имена даны нам не просто так… - Олорин почему-то не закончил фразу и надолго замолчал. Его что-то тревожило, и наконец он решился: -Не скрывай: с тобой творится неладное. Сначала это странное кольцо, бегство, да и теперь ты прячешься от всех. Скажи начистоту, там, в Эндоре, с тобой говорил Враг? Что он обещал? Чем искушал? – от волнения майа слегка сжал мои плечи, но не так, как Курунир, а словно хотел защитить. -Пойми, - продолжал он. – Тьма не несёт ничего, кроме разрушения, а Врагу только и нужно, чтобы исказить твою душу, прикрываясь добрыми помыслами. И если вы действительно виделись и он смутил тебя… то ещё не поздно всё исправить. От пылкой речи Олорина в душе что-то всколыхнулось, но лишь на мгновение. Я всё решил ещё тогда, на северных пустошах.       Я уже собирался хоть что-то ответить на его догадку, но этого делать не пришлось: на тропинке появился Эонве, а третьего участника наша беседа явно не предполагала. Обычно уверенный и гордый, сейчас вестник Манве отбросил условности и по-дружески спросил, идём ли мы на праздник. Олорин сказал: «Конечно»; я ограничился кивком. - Мы ещё вернёмся к этому разговору, - тихо проговорил Олорин.       Иду нарочито медленно, изредка кидая взгляд на удаляющиеся фигуры собратьев. Олорин что-то рассказывает, и до меня доносится смех его спутника, в странной тишине бьющий по ушам. Ловлю себя на мысли, что завидую Эонве, но не потому, что он служит самому Манве, - Король мира всегда оставался для меня далёкой и оттого загадочной фигурой. Просто он нашёл своё место, а удастся ли это мне? Майар уже далеко, и я как можно тише бегу к границе острова. Пора домой.       А дальше произошло непредвиденное. Я летел в Эндоре, но неизвестная сила, которой невозможно было противостоять, заставила замереть в воздухе. Раздался страшный грохот и свет померк, но лишь на время – жидкий огонь, безжалостно пожирающий плодородную землю, освещал всё не хуже Иллуина и Ормала. В наступившем хаосе почти невозможно было соображать, но догадаться о том, что произошло, труда не составило: Светильники рухнули. Воздух наполнился паром, пеплом и гарью, шипением умирающей воды, треском огня и грохотом ломающихся скал, а где-то далеко я расслышал крики тех, для кого праздник обернулся кошмаром.       Я ничуть не удивился, когда в проносившихся мимо огненных сполохах разглядел старых друзей. Неизменно красивые и грациозные, теперь они были огромными, грозными и могучими. Пламенные бичи в их руках рассекали воздух, крошили скалы, валили деревья. Не знаю, видели ли они меня, но, по крайней мере, не трогали.       Смятение наконец прошло, и я полетел дальше, пока не приземлился на утёс, невесть как уцелевший во всеобщем разрушении. Вновь обретя тело, я задумался над тем, что происходило. Наверное, я должен был оплакивать гибель почти идеального мира, но вместо этого душу захватывает непривычное чувство новизны. И впервые за последнее время я рассмеялся во весь голос, легко и свободно, несмотря на то, что от пыли и пара в воздухе временами перехватывало дыхание. -Надо же, а во владениях Ауле ты таким весёлым не был, - раздался за спиной надменный голос, будто вытеснивший остальные звуки. Интонацию загадочного третьего в кузнице нельзя было спутать ни с чем. -Какой он всё-таки странный, этот Майрон: то цветочки сажает, то рвёт их, то с Ауле спорит и по всяким подозрительным местам разгуливает. А сегодня вообще Курунира не прочь был убить. По опасной дорожке ходишь, - заметил мой собеседник.       Борясь с нестерпимым волнением, я обернулся. Потревоживший меня выглядел… странно. Нет, облик его был такой же прекрасный, как и у всех айнур, и я не сразу заметил бледность лица своего собеседника, небольшую горбинку на носу, чуть выступающую вперёд нижнюю губу. А его чёрные волосы, густые и блестящие, лежали в беспорядке, растрепавшись от ветра. Эта «неправильность» делала того, кого светлые называли Врагом, ещё красивее, добавляла загадочности. Тёмно-серые глаза смотрели на меня насмешливо, но не без интереса. Я заметил, что временами в них проскальзывала затаённая грусть. - Ну, так и будешь на меня таращиться? Что я красив, знаю и сам. Может, поинтересуешься для приличия, кто перед тобой? И чувство узнавания накрыло меня, вернув в память всё то, что вытеснила альмаренская рутина. - Я мог бы сказать, что не знаю вас, но это будет лукавством. Или назвать Врагом, но это будет неправдой. Просто когда-то я вплёл свой голос в вашу песнь и не жалею об этом. Вы – Мелькор, Познавший тьму, - уверенно произнёс я. Собеседник лишь кивнул в ответ и заговорил не сразу: - Вот и обменялись приветствиями. И что же ты делаешь здесь? А что сказал бы Ауле, если бы увидел, с кем ты разговариваешь? – ехидно осведомился Мелькор. - Да мне плевать на его мнение! – злобно выкрикнул я, эта игра в слова и загадки начинала порядком утомлять. – На Альмарене скучно стало, вот и погулять решил! Страх перед силой Мелькора, его странными мыслями и крутым характером исчез, не успев как следует появиться. Хоть он и старший из айнур, именно с ним мне хотелось быть самим собой. - За что вы так со светильниками? Месть? - Нет, подарок, - засмеялся мой собеседник. – Неужели тебя не впечатляет? Сила Тёмного валы восхищала, притягивала, её отголоски уже влияли на мою душу. Разумеется, укрыться это от него не могло. -А что труднее было свалить: Ормал или Иллуин? Держу пари, вы бы с удовольствием это повторили! – мне отчего-то стало истерично-весело. – Представляете, сколько всего погибло! Они делали, собирали мир по крупицам, а вы одним махом обращаете всё в небытие! И нет ни одной их вещи, которую стоило бы пожалеть! Во время этого пылкого монолога Мелькор не пытался поддержать меня или возразить. Он лишь разгадывал свою руку с длинными гибкими пальцами, а вторую, как я заметил, почему-то убрал за спину. - О том, что ты сейчас говорил, я знал и раньше, когда пришёл в вашу не особенно гостеприимную кузницу. Нет, секреты мастерства меня нисколько не интересовали, - равнодушно сказал Познавший тьму, заметив моё изумление. – Духи огня много рассказывали мне, однако я сам хотел почувствовать, каково это, быть одним из многих и делать то, что тебе говорят, а не воплощать собственные замыслы. Желать свободы и одновременно бояться её. Понимать, что кроме света существует ещё и тьма, но не пытаться ничего узнать о ней, ведь тогда остальные сочтут тебя отступником. Не кажется ли тебе, Майрон, что истинный творец не должен идти по такому пути? Я сидел в смятении. Если это и было искушение, то какое-то неправильное. Слова Тёмного валы были правдивы и бесстрастны. - Ах да, ещё одно… - Мелькор вытащил из-за спины вторую руку. – Ты считаешь, что тебя никто не понимает… Я вскрикнул, кровь прилила к лицу: на его указательном пальце сверкало кольцо с чёрным камнем, давно похороненное во льдах. - Ну как, эффектно? Люблю эффекты, знаешь ли… - Познавший Тьму был необычайно доволен собой. Внезапно утёс под нами зашатался. - Кажется, здесь становится немного неуютно…Продолжим разговор в другом месте? – улыбнулся Мелькор. Я не возражал. POV Мелькора       Когда мы прилетели в мои владения, я задумался, как быть дальше. Голова ещё кружилась от восторга и осознания своего могущества. Праздник у светлых удался на славу! День воистину полон сюрпризов: эта встреча… Нет, не ври себе, ты сам хотел найти Майрона – очень способного и странного ученика Ауле. Кстати, куда он пошёл? Я обнаружил майа в нескольких шагах от себя, с восторгом разглядывавшего горсть снега на ладони. Ничуть не смущаясь, словно я не старший из айнур, а какой-то давний знакомый, он подошёл и весело сказал: «Я знаю, как вы это создали». Я удивлённо вскинул брови в ответ. Теперь уже бывший светлый майа показал на тёмное небо, где виднелись одинокие звёзды. Надо же, угадал. Не зря его второе имя Майрон, Восхитительный. Такая искренность, желание творить новое и мятежные мысли с принятием идей тьмы в одной непонятой душе! Отпускать его я уже не хочу. Кто он для меня? Слуга? Сторонник? Наверное, ученик? Да, последнее нравится больше всего. Тот, кого можно направить, передать свои знания. В голову лезет мысль, которую я постоянно гнал от себя: «А вдруг ты больше не будешь таким одиноким?» Чувствую волнение Майрона, хотя тот пытается выглядеть невозмутимым. Ладно, хватит на сегодня размышлений. POV Майрона       Никогда ещё так не боялся. Вдруг всё закончится, вдруг Мелькор, переменчивый и вспыльчивый, потребует уйти… А я уже не могу. Тёмный вала успел показать другую жизнь, многогранную и свободную. Да и кольцо – нечаянный подарок. Я ошибался: тот, кто понимает меня, нашёлся. Разве я способен оставить его? Почему Мелькор так долго молчит? Словно услышав мои мысли, Познавший тьму обернулся и произнёс совершенно неожиданную фразу: - Ты знаешь, что после падения Светильников нас не оставят в покое? Я кивнул и заговорил уверенно и твёрдо: -Да. Но за право быть самим собой нужно бороться. Мелькор ухмыльнулся (интересно, который раз за день?), оценивая сказанное, а потом удовлетворённо проговорил, словно подвёл некий итог: -Я не сомневался в тебе, мой ученик. Слов не было. Ожидание, томившее с момента, когда я принял Песнь Мелькора, наконец завершилось. Я вновь был самим собой. -Нет, а ты что подумал? – со смехом продолжил Тёмный вала, видимо, моё молчание страшно веселило его. – Ожидал другого исхода? Особенно после этого? – продолжил он, повертев на пальце кольцо с чёрным камнем. Я открыл было рот, чтобы объясниться, но Мелькор и не думал умолкать: -Конечно, я мог бы потребовать всяких глупостей: упасть на колени, целовать руки, принести дурацкую клятву вроде: «Обязуюсь служить великому и ужасному Властелину тьмы до самой Дагор Дагоррат, а за малейшую провинность да захлестают меня балроги огненными бичами!» Извини, хоть я и люблю эффекты, но эти церемонии оставим светлым. Ладно, Майрон, пора идти – нас ждут дела, - Мелькор протянул руку, приглашая… домой? -Да, учитель. И спасибо, - произнёс я, борясь со смущением и удивлением в душе. Погиб прекрасный Альмарен, рухнули Великие Светильники, айнур пребывали кто в смятении, кто в гневе. Разбитый на куски мир навсегда стал иным, и трудно было представить, что в этот день потерь можно чему-то радоваться. Но Тёмный вала с учеником, неспешно идущие в свою крепость, думали иначе.