По разные стороны

Джен
G
Завершён
54
Пэйринг и персонажи:
Размер:
37 страниц, 12 частей
Метки:
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
54 Нравится 68 Отзывы 11 В сборник Скачать

Видение второе. Нан-Дунгорфеб

Настройки текста

Прометей, Люцифер всё, что ты не успел, довершат между делом. Только огненный вал этот мир разорвал между черным и белым.

…Тварь бросилась сверху. Этого не ждал ни один из них: что туша вдвое больше коня бесшумно прокрадется по веткам сухих деревьев. Дирнаур успел оттолкнуть Келегорма, но следующего мгновения – чтобы спастись самому – ему уже не хватило. Коготь чудища вонзился в него. Неистовый тотчас рубанул по лапе – но плоть твари была словно из камня. Удар другого когтя пришелся почти в лицо, нолдор едва успел отпрянуть, и смертоносное острие скользнуло по мифриловой кольчуге – бесценному подарку Карантира, залогу дружбы гномов Белегоста. После боя Келегорм вспомнит об этом – и не преминет в очередной раз поблагодарить брата… нет, не за дар, а за то, что Мрачный переупрямил Неистового, убедив взять этот доспех. Но это будет потом, а сейчас почти за каждый удар, нанесенный нолдорами твари, приходилось платить раной кого-то из своих. Райво с разбега вонзил копье в глаз чудищу, но монстр рванулся и древко переломилось. Удар – и тело Райво смято лапой твари. Мегвен, еще не зная о случившемся с мужем, била из лука – но никак не могла найти уязвимого места на этом теле, словно покрытом броней. В глаз она не могла попасть – мешали свои же, не подпускавшие женщину к оскаленной морде. …Его просили остаться в стороне – дескать, он никогда не имел дела с такими крупными монстрами, а они разделывались с подобными уже не раз и не два… Он не стал спорить тогда, и сейчас, когда в недвижном еще миг назад лесу яростно металось кровавое месиво из почти неуязвимой твари и израненных нолдор, он рванул из колчана первую стрелу, вторую, третью… Он расстрелял весь колчан за несколько ударов сердца. То ли дориатские стрелы были лучше нолдорских, то ли у Перворожденного была сила, недоступная младшим эльдарам, а только тварь издохла почти сразу. Охотники повалились где стояли. Иных била крупная дрожь. Мегвен тормошила труп мужа, не желая поверить в произошедшее. Те, кто отделался сравнительно легко, начинали спешно перевязывать тяжело раненых. Белег помогал им, чем мог. Келегорм не возился с бинтами и травами. Переходя от одного раненого к другому, он бесстрастно отсасывал яд, сводил края ран пальцами и на несколько мгновений замирал, своей волей подталкивая замершие было силы пораженного, заставляя заново бороться за свою жизнь. Белег подумал, что Келегорм сейчас очень похож на собственного деда: Финвэ тоже всегда лечил силой рук, одолевая морок вражьих тварей. Перворожденный хотел было сказать об этом нолдору, но – обоим сейчас было не до разговоров. – Вот теперь дорогу перенесут все, – от усталости Келегорм говорил резче и суше, чем обычно. – ВСЕ, лорд? – подняла на него безумные глаза Мегвен. – Прости. Всё, что мы можем сделать для Райво, – похоронить его в Аглоне. Если хочешь. – Не всё ли равно, где лежать телу? – зло спросила Мегвен. – Хорошо. Оставим его здесь. Лес сухой, выйдет отличный погребальный костер. Заодно и мелкую нечисть пожжем. – И это всё, что ты мне можешь сказать?! – Мегвен! – гневным окриком. – Мне некогда думать о мертвом. У нас ранены все, трое – почти при смерти. Я ничем не могу помочь Райво. Я ничего не могу сделать для тебя. Мое дело – жизнь, а не смерть. Мое дело – они, а не ты. Кстати, что с твоей рукой? дай… – Уйди! – Это яд, Мегвен. Дай… И тут ее обхватили крепкие руки дориатца. – Достойная воительница слишком много разговаривает, – сказал Белег, кивнув Келегорму: дескать, я держу крепко, ты можешь заняться ее раной. Мегвен извивалась в их руках, словно ей грозила смерть от того, что рану очистят от яда и помогут плоти зарасти. Потом, осознав свое безрассудство, женщина безучастно замерла, равнодушная к тому, что с ней делают, и покорно позволила наложить травы и перебинтовать. Келегорм, Белег и несколько легко раненых собрали сушняк, положили на него тело Райво и подожгли. – Нам будет не хватать тебя, – проговорил лорд Аглона, поджигая костер. Они ехали небыстро, везя раненых. – До первой травы, – объяснил Келегорм Белегу. – Земля им поможет. Просто земля – после пыльных камней Нан-Дунгорфеба. Синдар понимающе кивнул. На северо-западе за их спинами полыхало зарево. Сухой лес хорошо загорается – особенно от погребального костра. – Мы не в первый раз жжем его, – Неистовый мотнул головой назад, – а он всегда почти тот же. Древние сухие деревья и никаких следов пожара. Может быть, этот лес вырастает сразу мертвым? Перворожденный вздохнул, не ответил. Нолдоры спали в высоких росных травах, прижимаясь к земле словно к возлюбленной. Арда принимала в себя их боль, ужас, горе. Дозорных не выставляли – здесь уже были безопасные места. Впрочем, трое в лагере не спали всё равно: Мегвен, всхлипывающая тихонько – чтобы не разбудить других, Белег, решивший, что хоть один дозорный не помешает, и Келегорм, борющийся за жизнь троих умирающих. Внешне он не делал ничего – сидел рядом с раненым, держал за руку, иногда пробегал пальцами по его лицу, прикладывал ладонь к груди… Но лицо Неистового было сведено, губы сжаты, и Белег видел, что внук Финвэ сейчас выдерживает битву не меньшую, чем схватка с тварью. Дориатец не решался предлагать помощь, кроме как целебными травами, которые всегда носил при себе. Что жизнь для нолдора – то синдару беда. Дольше всего Келегорм просидел над Дирнауром – и ближе к утру Белег с удивлением расслышал, как лорд Аглона зло бормочет себе под нос примерно следующее: "В нач-чале был Эру, что в Арде з-з-зовется Ил-ллл-луватар. И пер-рррвыми он создал Айнур, что б-были с ним прежжжжде всего..." Звучало всё это как решительное обещание убить, причем самым жестоким и изощренным образом. – Уф… – сказал Неистовый, закрывая лицо руками. – Что? – испугался Белег. Келегорм покачал головой: дескать, всё в порядке, не волнуйся. Потом повалился в траву. Синдар подсел рядом, протянул ему флягу. – Что? – одними губами спросил нолдор. – Вода, – улыбнулся Белег. – Вода из родников Дориата. Надеюсь, она не пойдет тебе во вред? – Давай. То есть… спасибо. Келегорм приподнялся и стал пить жадно, проливая. – Выживут? – осторожно спросил Белег, забирая пустую флягу. – Куд-да они у меня денутся! – усмехнулся лорд Аглона. Эта недобрая усмешка напомнила Перворожденному ту необычную речь, и он решился спросить: – Я слышал, что ты взывал к Эру, но как-то странно… – Я? К Эру?! Взывал? – Ну да. Когда лечил Дирнаура. – А, ты об этом… Я ругался. Перворожденный посмотрел на него так, будто нолдор только что показал ему, как закрывать глаза ушами... или нечто столь же немыслимое. – Ругался, упоминая Эру?! – А что такого? – теперь уже не понял Келегорм. – Но это… это же… – Белег не мог найти слов для объяснения того, что было ему так же привычно, как дышать. – Так ты веришь в благость Эру?! – с неожиданной злостью спросил Келегорм. – Веришь – после этих тварей?! И, не дав дориатцу возразить, заговорил с гневом: – Благой Эру, о да, как же! Говорят, он позволил Морготу первому спуститься в Арду, – вот уж великое благо! Добрые и милосердные Валары увели эльдар от бед в Аман – и первое, что произошло там, была смерть Мириэли. Благой Край! – отец жил с болью и ненавистью, и нас воспитал в ней же. А мудрейший Эру не препятствует освобождению из Мандоса Моргота, благой Эру допускает существование Унголианты и вот этих тварей, которые убивают лучших из нас, а если бы не мы – пожрали бы половину Белерианда, превратили бы Химлад в часть Нан-Дунгорфеба! Вот она – благость Эру! Спроси у Мегвен! Белег положил руку на плечо Неистовому, попытался улыбкой умерить его ярость: – Ты не понимаешь. Арда – не игрушка Эру, это свободный мир, в котором… – …в котором негодяй всегда силен и решителен, а добрый мудрец горазд только рассуждать! У Валар был праздник, когда Моргот и Унголианта уничтожили Древа и убили нашего короля! Праздник!! – когда уже всем было ясно, что Моргот солгал, раскаявшись! – В тебе говорит горе. Но мудрость Эру… – Где, где она, эта мудрость?! Покажи мне ее! Мудро – допустить Диссонанс в самом начале? Мудро – позволить собственному порождению нарушить свой замысел… говорят, благой замысел, так? Мудро – пустить Мелькора и этих тварей в Арду?! – Не нам судить о промысле Эру. Он выше и больше… – Величие Эру, недоступное нам, простым эльдарам! Да, конечно, он велик – только, сдается мне, Моргот тогда, в Начале, просто одолел его, а все высокие слова о свободе и пути Арды – лишь для сокрытия страшной для Светлых истины! – Ты не причисляешь себя к Светлым? – Мы прокляты. Тебе это должно быть известно. – И вы гордитесь этим? Келегорм его не услышал: – Наш отец первым заговорил о бессилии Валар. Стихии Мира не рискнули встать на нашем пути потому, что просто испугались нас. Испугались Пламени. – Ты… действительно считаешь, что Валары испугались твоего отца? – Так же как Эру был бессилен перед Мелькором! Белег покачал головой, не зная, как ему отвечать на такое. Заговорил с осторожностью: – Келегорм. Я невовремя завел этот разговор. Ты измучен – боем, целительством, потерей друга. Ты… – Хм. Хочешь сказать, я не соображаю, что говорю? Мы можем продолжить наш спор об Эру когда угодно. Я скажу тебе то же самое. Всё, что я видел с рождения, убедило меня: Эру или далеко не благ, или вовсе не всемогущ. Или… говорят, что всё свершается к его славе и любое зло рано или поздно обернется добром. Если так – нам незачем корить себя за Альквалондэ: даже Резня послужит добру. И славе Эру. Перворожденный спросил с печалью в голосе: – И ты сейчас говоришь не всердцах? – Нисколько. – Мне страшно, Келегорм. Страшнее, чем перед тварью. Сможешь ли ты одолеть то Искажение, что живет в тебе самом? – Искажение, – зло усмехнулся тот. – Скажи мне это кто другой, я бы назвал его беспомощным ягненком в стаде, которое пастух гонит – то ли на пастбище, то ли на бойню. Он посмотрел на Белега и добавил примирительно: – Что отвечать тебе – я не знаю. Перворожденный улыбнулся: – Ничего не отвечай. Просто выслушай. Я не буду даже пытаться опровергнуть твои речи – в спорах ты искуснее моего. Я просто хочу тебе рассказать, как видим Эру мы, не имеющие отца и матери. Келегорм молча кивнул. – Представь: ты стоишь в поле в солнечный полдень. Ты щуришь глаза: на солнце смотреть слишком больно. Но и зажмурившись ты точно знаешь, где именно сейчас солнце. – Я понял тебя, – согласился сын Феанора. – Но, видно, я стою в этом поле в пасмурный день. Или в безлунную ночь.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.