The rising sun

Дверь в светлые чистые покои племянника короля распахиваются неожиданно, громко, с грохотом вещая о том, как недовольна хозяйка этих комнат. Леда вбегает в спальню в абсолютном непередаваемом гневе и, наступая на подол широкого летнего платья, мчится к письменному столу, на котором в беспорядке лежат в одинаковом количестве перья и кинжалы. Ей нужен побольше, поострее, такой, каким можно с размаху проткнуть толстолобую голову одного тупого гнома. - Леда, дай я все объясню! - Кили врывается в комнату следом за женой и настигает ее уже у стола с ножиком для бумаг в руке. Леда рычит от злости, разворачивается в его руках и хочет вонзить лезвие гному прямо в шею, но он держит ее сильнее и крепче, чем позволяет этикет. - Мумак похотливый! - рвется девушка из хватки мужа. - Не нужны мне твои объяснения! Убирайся к барлогу с глаз моих! Кили до скрипа сжимает зубы, стараясь не стискивать разгневанную жену сильнее, чем следует, чтобы не причинить ей боль. Но сделать это весьма и весьма трудно, пока она трепещет в его руках, словно умирающая форель на каменистом берегу. - Да послушай меня! - кричит он, нисколько не стесняясь открытой нараспашку двери в их покои. - Я не имею никакого отношения к этому спектаклю! Это все матушка... - Ах, матушка! - Леда на миг замирает, и Кили видит, как темнеют ее зеленые глаза. Плохой знак. Совершенно плохой знак. Гном мысленно стонет. - Значит, матушка? Очередной фокус от свекрови, о котором она меня предупредить не посчитала нужным, так?! - Леда... - Ты хоть понимаешь, в какое положение она меня поставила?! Она велела мне позвать тебя ко всем этим барышням в малом зале! - Леда топает ногами, не имея возможности сделать еще хоть что-то, пока она скована руками гнома, как тисками. Она вся горит от гнева и злости на мужа, свекровь и весь этот чертов твердолобый подгорный народец, мыслящий однобоко и ни разу не этично. - Любовь моя, я не хотел, чтобы вся эта ситуация обернулась для тебя подобным образом, - тянет Кили, делая последнюю попытку как-то исправиться. Девушка в его руках фыркает ему прямо в лицо и отворачивается, все еще сжимая в ладони маленький острый ножик. Гном боится, что в припадке ярости она поранится им, боится этого гораздо больше, чем если она умудрится хоть как-то поранить его. - Не смей называть меня так, - уже тише добавляет Леда, пряча теперь от него лицо. Кили хмурится, склоняется ближе к девушке и видит, что в ее глазах застыли злые слезы, которые она пытается удержать. - Не смей, слышишь, после того, что я увидела, произносить подобные речи. Кили стонет уже громче. Видит Йаванна, во всем этом сумасшествии, которое устроила его мать, нет вины гнома, но Леда действительно видела совершенно неподобающую сцену и слышала, должно быть, больше, нежели ей было позволено, и теперь вряд ли Кили удастся убедить жену в чистоте своих намерений так просто. Видит Эру, он совершенно не причастен к смотринам своей матери. - Леда, поверь мне, я не собирался участвовать в абсурде, что устроила матушка, - говорит он, одновременно понимая, как жалко звучат его слова теперь, когда жена уже плачет от злости. Леда дергается из его рук снова и, наконец, вырывает себе свободу. Гном отпускает ее, но не отходит, продолжая упираться в ее лоб своим. - Леди Дис, - это имя девушка произносит с такой яростью, что сомнений не остается - последняя выходка свекрови довела ее до совершенной ненависти. - Леди Дис сказала, что это... - Леда жмурится, будто само слово ей противно, - что это смотрины новой жены. Сказала так, словно в этом нет ничего необычного. Кили закрывает глаза. Он не хотел, чтобы Леда даже случайно услышала подобные слова, не хотел, чтобы его жена хоть на миг подумала, будто он действительно собирается следовать глупому несуразному закону гномьего государства. Объяснить это человеческой девушке будет сложнее, чем жениться на ней. - Поверь мне, любимая, я не собирался оставлять тебя, даже если закон гласит, что... - Закон?! - голос Леды срывается на самые высокие октавы, которые способен выдать, и девушка отскакивает от гнома, с размаху упираясь спиной в стол. Кинжалы и перья на нем звенят в рассерженном гуле. - О каком таком законе ты говоришь?! Что еще ты не рассказал мне, что я должна была знать давным-давно?! Кили сжимает губы, тяжело дышит, будто готовится к прыжку в леденящую кровь воду глубокого озера. Ему следовало объяснить Леде все гораздо раньше, а не надеяться на то, что все это пройдет мимо ее глаз и ушей. - Постарайся понять, Леда, - говорит он, стараясь сделать свой голос как можно тверже и убедительнее. - Я НЕ собирался следовать этим обычаям и как раз пришел к матери объяснить ей свою позицию, когда ты нас услышала, - Леда качает головой, совершенно не слыша или не веря ему, но гном больше не намерен убегать от этого разговора. Тем более, другого выхода у него не остается. - Наш закон гласит, что гном должен... Его прерывает громкий резкий стук в открытые двери их спальни. Леда дергается и смотрит Кили за спину, не видя, как побледнел от бессилия гном. - Кили, Ле..! - зов Фили обрывается, когда острый нож для бумаг, со свистом рассекая воздух, летит мимо него и впивается лезвием в деревянный наличник. - ...да. Леда, - гном осторожно оборачивается на застрявший в дверном косяке ножик и переводит взгляд к сестре. - Видимо, сейчас не самое подходящее время. Но вам будет интересно это услышать Кили поворачивается к брату, совсем не чувствуя в себе сил внимать его новостям. Но Фили есть, что сказать, и он не обращает внимание на свою грубость. - Таркун вернулся в Эребор. Он ждет Леду в тронном зале вместе с Торином.