Еще не поздно

      Первые лучи утреннего солнца украдкой пробрались в просторную палату военного госпиталя. Один, убедившись, что теперь с его приемным сыном все будет, более-менее хорошо, позволил себе уйти, чтобы, наконец, за эти нескончаемо долгие три дня, нормально выспаться. Учитывая немолодой возраст асгардского царя, бессонные ночи сильно измотали его, и без того ослабший от недавних событий организм.       С Локи, состояние, которого больше не внушало у персонала госпиталя опасения, осталась одна из лекарей – средних лет асинья, только по внешнему виду и взгляду которой можно было определить, что за ее плечами немалый медицинский и жизненный опыт. Но все же, в утренние часы, когда сон так сладок для тех, кто еще не успел проснуться, и так невыносимо навязчив для тех, кому ввиду исполнения служебных обязанностей спать не полагается, все-таки не обошел стороной и приставленную к раненому принцу сиделку.       Поэтому, когда он, жмурясь от настойчивых утренних лучей, впервые за трое истекших суток полностью пришел в себя, то был премного благодарен непостоянной судьбе за то, что ему никто не докучал своим присутствием – посапывающая лекарша в расчет не принималась.       На удивление, кроме того, что глаза отказывались привыкать к свету, а во рту была самая настоящая пустыня, других особо неприятных ощущений, мужчина не испытывал. В месте, куда Алгрим с таким энтузиазмом вогнал меч, который по всей вероятности был отравленным (иначе, чем можно объяснить столь тяжкие для аса последствия), маг чувствовал только онемение, вызванное, судя по всему, обезболивающим. Касаемо общего состояния, то оно соответствовало скорее тому, как будто он выпил лишнюю кружку эля.       Постепенно проясняющийся разум, а вместе с тем и логика трикстера, привыкшего использовать любой подходящий момент для маневра, подсказали, что пока кроме спящей женщины, никого нет, можно попытаться сбежать. По-тихому. Ясное дело, что ни в какое помилование и снисхождение «папочки» пытавшийся свергнуть царя государственный преступник не верил.       Собрав всю волю в кулак, трикстер оторвал какие-то датчики, прицепленные к нему, что тут же отозвалось резкой болью. Дальше было хуже: едва он попытался не то, что встать – потянуться, сразу же ощутил резкую волну боли, пробежавшую по всему телу. Неприятно напомнила о себе на время затихшая рана, затем он разом ощутил все мышцы, даже те, о наличии которых маг ранее не знал. Самопроизвольный стон сорвался с его губ, ознаменовав провал заведомо обреченного на неуспех плана.       Перепуганная спросонья целительница едва не упала вместе со стулом. Еще бы – ее пациенту стало плохо, она не доглядела, позволила себе спать. - Доброе утро… Ваше Высочество… Как себя… чувствуете, - Сразу не сообразив что случилось, подбирая слова поинтересовалась женщина.       Кроме подавленного стона, который, скорее вызвало разочарование от невозможности сбежать, нежели вернувшаяся боль, принц не ответил ничего. Увидев, отцепленные и повисшие в воздухе приспособления, лекарь поспешила тут же вернуть их на место. После взглянув на приборы, и убедившись, что их показатели стабильны, принялась утешать раненого: - Все хорошо, хорошо, - повторяла асинья, - Вы пришли в себя, значит, - поправляя укрывавшую мага простынь, продолжила она, - уже идете на поправку. - А потом меня снова посадят в клетку, куда уж лучше… - Вяло, но не без сарказма, скорее самому себе, нежели своей сиделке, ответил трикстер. «Забавно, а я ведь был прав, я и в самом деле трофей для Одина. Наподобие тессеракта. Или эфира. Уничтожить не выходит, и на виду хранить опасно. Такому самое место под замком». – Уже про себя, ухмыльнувшись лишь уголками губ, закончил он начатую мысль. - Что Вы, - сказала лекарь, взявшись за руку принца, от чего Локи, не любивший когда к нему прикасались посторонние, невольно поморщился. - Один рассказал нам о Вашей доблести. Признаться, все сильно удивились, поскольку подобного от Вас не ожидали. – Пересев со стула на край кровати, почти перейдя на шепот, продолжила, - Фригг, несомненно, пребывающая теперь в Вальхалле, была как всегда права - Вы не тот, за кого хотели себя выдать. Слава небесам, Вы сами это поняли, жаль, что такой ценой. – Женщина ласково посмотрела на бледное лицо раненого.       Сам Локи не считал, что он понял что-то особенное, чего ранее не знал. Это другие теперь желали видеть в нем только плохое. До определенного момента он усердно пытался доказать, что они не правы, заслужить доверие окружающих и Всеотца. Но они не дали ему и единого шанса. Героем всегда был Тор, а его просто не замечали. На пиру, после любой битвы, независимо от личного вклада каждого, всегда чествовали только его – непобедимого Громовержца, который в свою очередь, не забывал упомянуть о своих дружках, но всегда забывал про младшего брата.       Когда повзрослевший маг понял, что все его попытки вызвать симпатию окружающих тщетны - нет, он вовсе не решил показать им место зимнего обитания членистоногих. Он просто захотел показать асам и Всеотцу то, во что они так упорно верили – силу. Поэтому принц и решил взять силой то, что, как он полагал, принадлежало ему по праву.       После двух бесславных поражений на кривой дорожке, на которую толкнула его переменчивая судьба, Локи окончательно убедился в том, что окружающие, с какой бы напускной лестью не смотрели на особу царских кровей раньше, всегда ждали от него чего-то подобного. И как ни крути, видя поверженного принца идущим в кандалах, они ликовали. И радость их была вызвана ни тем, что восторжествовала справедливость, а тем, что как они полагали – оказались правы насчет юного мага. О Боже, как приятно считать себя правым. Но правым теперь мог считать себя и Локи – асы получили то, во что так усердно верили.       А поступок, из-за которого он сейчас лежал на этих белоснежных простынях, едва сумев пережить тяжелейшее ранение, ни в какие прежде заданные им самим рамки не вписывался. Когда он с силой вонзил меч в спину Проклятого, была лишь одна мысль, и она касалась мести. И месть свершилась – убийца матери пал от его руки. Даже умерев после такого, Локи бы ни на секунду не пожалел.       А после… После мышление трикстера, всегда балансирующего на грани, подсказало ему новый план, который как и все предыдущие бесславно провалился.       Но все же сказанное сейчас целительницей не укладывалось в его представления никак. «Один рассказал о доблести»? - Локи был не просто удивлен – сначала ему показалось, что он все-таки умер, и сейчас попал в Вальхаллу, если бы она все же существовала. Это место гарантировало исполнение всех желаний, а у него, что греха таить всегда было, и Хель возьми, есть только одно желание - признание не-отца. Но боль, вернувшаяся отрезвляющей волной, сразу отвергла эту красивую, но несостоятельную версию.       Тогда что? Медичка его разыгрывает? На такую не похоже – по внешнему виду и манере говорить сразу видно – правильная до мозга и костей исполнительница, сухая как прошлогодняя трава, такие обычно не любят и не понимают шуток, считая их излишеством и глупостью.       Неужели Тор со своей мидгардской ученой не смогли спасти мир, и наступил-таки Рагнарек, и все происходящее какая-то другая новая реальность? Или все лишь иллюзия? Бред воспаленного горячкой сознания? Размышления принца прервал неожиданно раздавшийся звук открывающейся двери. Двое стражников, открыв своему повелителю дверь, жестом были отправлены назад. Целительница, не дожидаясь подобного в свой адрес, коротко поклонившись царю, последовала за ними. А Всеотец, на устах которого была едва уловимая улыбка, не спеша подошел к постели сына, присев на тот стул, на котором несколько секунд назад сидела лекарь. «Старик решил сыграть второй акт спектакля «Заботливый отец», - про себя анализировал его поведение Локи. – «Что ж, а я, пожалуй, сыграю уготованную мне роль блудного сына, осознавшего свои ошибки. Что делать, нужно понять чего добивается старый прохиндей. Тем более что в незавидном положении тяжелораненого есть несомненный плюс - если особо наскучит бесполезная болтовня нудного старика, можно картинно потерять сознание». - Здравствуй, сын, - заботливо, но в то же время, будто бы ожидая подвоха, обратился к раненому царь, - рад, что тебе стало лучше. Рана сильно болит? – неотрывно глядя на принца, поинтересовался он.       По взгляду единственного глаза асгардского царя читалось скрытое под маской заботы, недоверие. Это было понятно. По слегка напряженной позе правителя можно было определить, что он готов к отражению возможной атаки, естественно, в данном случае – словесной.       Локи, в свою очередь, с одного взгляда уловив все эти невербальные проявления, избрал свою тактику, которая в этот раз заключалась в совершено несвойственной ему покладистости. Потерявший жену, и судя по всему (на неопределенный период) старшего сына, Всеотец, в виду последних событий, пусть и нехотя, вполне может дать преступившему закон младшему сыну еще один, малюсенький шанс, который упускать совершено непростительно. Поэтому, слегка повернув голову к «отцу», Локи спокойно, даже слегка отрешенно, ответил: - Смотря, про какую рану спрашиваешь, Всеотец (сказать «отец» язык все равно не поднимался). Та, что оставлена мечом, вполне терпима, скоро от нее останется лишь бледный шрам. – Принц положил руку на грудь, туда, где на месте, куда вошел злополучный меч под повязкой был аккуратный медицинский шов. Сделав небольшую паузу, как будто чтобы перевести дух, продолжил, - А та, другая, вызванная потерей единственного живого существа, для которого я хоть что-то в этом мире значил, будет болеть всегда. - Фригг была дорога не только тебе. Но ты достойно отомстил за ее гибель, несомненно, она бы гордилась тобой. – Принцу было приятно слышать такие слова, даже, несмотря на то, что он не до конца верил в искренность Одина. Локи чувствовал обман, поскольку сам был непревзойденным мастером в этом деле, но в отношении не-отца, его навыки с самого детства давали сбой, иначе бы он столько лет не верил в то, что является царю, родным сыном. – Не возьму в толк: зачем ты обманул Тора и пытался одурачить меня? Следуя своему безумному плану, ты едва не погиб, и снова из-за заветного трона? - Тор обещал, что ты простишь меня. Прости, но я в подобное больше не верю.- С грустью сказал маг. – Не хотел вновь оказаться в той клетке. Смерть была бы для меня предпочтительнее. - За то, что ты три дня назад пытался сотворить очередную глупость, я имею законное право, не то, что упрятать тебя в клетку, а, - приподняв бровь и с укором взглянув на несостоявшегося преступника, разъяснял царь, - даже казнить. – На что Локи, решивший было, что раз его лечат, то ему ничего не угрожает, до подбородка укрылся одеялом, не в силах справиться с невесть откуда накатившим, ознобом. Несмотря на браваду, умирать, не входило в планы трикстера. - Возможно, мне как царю, так бы и следовало поступить. Но как отец, пусть не по крови, дозволить подобному случиться, я не могу, пусть простят старику его слабость все девять миров. – Один рассматривал заострившееся черты еще больше исхудавшего лица приемного сына, его обветренные потрескавшиеся губы, запавшие глаза и затуманенный взор зеленых глаз. – Фригг с того момента, как я принес тебя из Йотунхейма, прониклась к тебе искренней материнской любовью, которая осталась сильна даже несмотря на все твои злодеяния. Умирая, она взяла с меня клятву, что я позабочусь о тебе. «Неужели Один помилует меня?» - Удивление опального принца не возможно было описать ни в каких выражениях и словах, - «Древо Иггдрассиль определено дало трещину, если так». - Поэтому, Ваше Величество, Вы великодушно сохраните мне жизнь, поместив до скончания дней в уютную темницу. Очень милосердно. – Все-таки не удержался Локи от ядовитого комментария. Но вспомнив об избранной в самом начале тактике и поймав осуждающий взгляд Всеотца, все же решил воздержаться от продолжения. - Пока что, я не намерен возвращать тебя в темницу, если сам туда не напросишься. – Строго ответил царь. – Я бы помиловал тебя полностью, но твоя последняя выходка не дала мне такой возможности, - с сожалением посмотрев на оплошавшего «героя», продолжил Всеотец, - Вместе с тем, то, как ты показал себя на поле боя, заслуживает уважения. Я полагаю, что тебе еще не поздно взяться за ум и вернуть утраченное доверие. Поэтому, я дам тебе последний шанс, исправишь свои ошибки - вернешь положение, которого был лишен и получишь любую государственную должность, которую пожелаешь. Возьмешься за старое – проведешь остаток дней там, где и полагает находиться преступнику.       На первый взгляд, предложение царя могло показаться весьма щедрым. Но Локи, не раз обманутый приемным отцом знал, что за каждым его действием есть своя подоплека. Какой она была на этот раз – рассудит время. Он не исключал того, что Один подобными действиями хочет очистить свою совесть перед погибшей царицей, дав принцу мнимую свободу, а после, спровоцировав его на какой-нибудь неблаговидный поступок, найти новый повод упрятать его в темницу. Риск был, но с другой стороны, судьба в последнее время была не настолько благосклонна к магу, чтобы бросаться такими хоть и сомнительными ее подарками. У принца не оставалось выбора, впрочем, не в первый раз. Не желая ни о чем думать, и поддавшись внезапно накатившей от долгой беседы слабости, принц устало прикрыл веки, проваливаясь в блаженный сон.

***

      Первый экзамен в корпус валькирий Сигюн был успешно пройден, оставалось еще три, но дева не сомневалась, что математику, асгардский и языкам миров Иггдрасилля сумеет сдать более-менее достойно. Среди конкуренток юная княжна не отличалась внушительной физической силой, были девушки и гораздо сильнее, ей же со своей худощавой комплекцией приходилось брать умением, которое в часы волнения нередко подводило будущую воительницу. Поэтому, самым ответственным для нее и стал этот первый экзамен по физической подготовке, включавший первичные боевые навыки.       Оставив самое тяжелое из вступительных испытаний позади, асинья, за долгое время впервые испытавшая прилив радости, решила прогуляться по саду, по пути купив вкуснейшую булочку со свежими лесными ягодами. Деву, разглядывающую разнообразные растения, при этом мыслями находившуюся где-то в недалеком будущем, видимо в том, котором она примерит на свою белокурую головку крылатый шлем асгардской воительницы, вывели из приятных раздумий доносящиеся из-за живой изгороди звуки разговора.       Дочь советника с детства была слишком хорошо воспитана, чтобы подслушивать чужие беседы, посему она решила просто идти дальше своей дорогой. Только голоса, доносящиеся неподалеку, показались ей до боли знакомыми. Любопытство взяло верх, и юная княжна решила лишь убедиться в том, что не ошиблась в своей догадке. Подойдя к кустарнику поближе, немного разведя ветви в стороны, таким образом, чтобы ее не было видно, Сигюн обратила свой взор на тех, что вели беседу. Дева оказалась права – на скамье, что скрывалась за растением, вели диалог сам Всеотец и, что никак не укладывалось в уме княжны, ее несостоявшийся муж. Даже мимолетно глянув, Сигюн отметила, что Локи, одетый в черные шелковые брюки и зеленый, доходящий до колен, халат, теперь не выглядел столь болезненно, как в последний раз, когда она его навещала. Темные круги ушли, кожа, несмотря на то, что была бледной, приобрела здоровый оттенок, а взгляд его невероятных зеленых глаз был ясным и как всегда, лукавым.       Не желая быть замеченной за столь неблагородным занятием, асинья поспешила удалиться с места «преступления». Однако от внимательного взгляда царя и не менее внимательного – его пасынка, присутствие княжны все же не укрылось, хоть из вежливости никто из них не стал окликать ее. - Она приходила, когда ты был без чувств, - понимая, что сын успел разглядеть недавнюю возлюбленную, произнес Один. – Очень переживала за тебя, ежедневно справлялась у лекарей о твоем здравии. - Разве? – подняв одну бровь, с недоверием спросил принц, - от чего же ни разу не пришла проведать больного, беседой скрасить его унылое времяпрепровождение? - Сын мой, только тебе и ей ведомо от чего, - с легкой и в то же время хитрой улыбкой отвечал Всеотец. – Неспроста она просила лекарей умолчать о своих визитах к тебе, вот только меня не учла.       Локи все еще передергивало от слова «сын» из уст не-отца, но он, играя очередную роль, не подавал об этом виду. Несомненно, причина была ясна трикстеру как день, но вновь увидев единственную небезразличную деву, ему стало внезапно грустно. Зачем Один все это говорит ему? Гордость, несмотря на не угасшие чувства, не позволят княжне вернуться к так позорно бросившему ее жениху. В груди внезапно закололо, принцу стало не по себе от осознания того, что он так глупо упустил свой шанс на счастье.       Осторожно встав с лавки, слегка поклонившись царю соблюдая этикет, Локи сославшись на недомогание, поспешил покинуть сад. Демонстративно держа руку на груди и не особо смотря вокруг, маг шел, не разбирая дороги до тех пор, пока на что-то не наткнулся. Вернее, на кого-то. Сигюн, все время оглядывающаяся назад, как будто опасаясь преследования, аж ойкнула от неожиданности, когда принц едва не сбил ее с ног. -Простите, Ваше Вы… - внимательный взгляд в упор смотревших на нее зеленых глаз не дал деве закончить фразу. - Это Вы простите, миледи. – Опустив руки с плеч едва не упавшей асиньи, выдохнул маг, наполняя слова двойным смыслом, поскольку, что значит эта мелкая оплошность по сравнению с душевной травмой, которую он ей когда-то причинил. Во взгляде мужчины дева сумела прочесть этот, скрытый, на первый взгляд, смысл. - Милорд, Вам известно, что моего прощения Вы не получите никогда. – Отойдя на шаг, ответила княжна. Немного помолчав, добавила, - но, тем не менее, я рада, что с Вами все хорошо. Да продлит Создатель Ваши дни. – Поспешила откланяться асинья, при этом резко развернувшись, чтоб уйти. - Сигюн, постой. Другого шанса объясниться, может и не будет. - Княжна, отойдя еще немного, все же обернулась, хоть и думала про себя, что совершает очередную ошибку, все же остановилась. – Ты не простишь меня, но знай, все, что я наговорил тебе в темнице – ложь. Я никогда так не думал и никогда не стал бы тебя в чем-то использовать. Кого угодно, кроме матери и тебя. Я хотел уберечь тебя, как мог. Я любил и люблю тебя, хоть мне и само это слово кажется странным и глупым. - Тогда откуда мне знать, что сейчас Вы говорите правду? Даже если и так, Вам никто не давал права решать за меня! – Почти перешла на крик дева. Нарочито выделяя слово «Вы» при обращении к принцу, как будто задавая тем самым дистанцию. - Да от того, - Чуть не ляпнув сгоряча колкость, Локи вовремя понял, что скандал отнюдь не входит в его планы, стал говорить тише, - От того, что… -Стараясь уловить взгляд блестящих от обиды и наворачивающихся слез, синих глаз девы, мужчина неожиданно для себя продолжил, - Ты хоть раз видела, чтобы я извинялся? Эти сопли-признания казались и кажутся мне малодушными проявлениями слабости, недостойной мужчины. Я привык скрывать свои чувства, а с тобой все маски летят в Хель!       В этот момент, Сигюн показалось, что великий обманщик говорит абсолютно искренне. Жаль, что такое с ней уже было, и она оказалось обманутой. Или наоборот, ей говорили правду, но тогда ее обманывают сейчас. В любом случае, она поклялась себе, что больше не подпадет под чары этого хитреца, хоть она и позволила себе проникнуться сочувствием к нему. – Маски… - ухмыльнулась дева, - нет, они стали частью Вас, Ваше Высочество. А когда-то мы клялись, что никогда не обманем друг друга.       Княжна смотрела на принца в упор, меж ними как будто шла игра «в гляделки». - Ах, конечно, благородный рыцарь хотел спасти даму сердца от позора. Ничего, что от его заботы она оказалось опозоренной вдвойне? Вам кажется, что знаете все лучше других, отчего же тогда все Ваши планы летят к Хель?       Ее слова попали точно в цель. Решив проявить мнимое благородство и «не портить жизнь» влюбленной в него юной деве браком с заключенным на пожизненный срок, Локи полагал, что поступает благородно. Как он, непревзойденный хитрец, не учел, что ее ждет после всего? - Видимо, я выбираю не те средства. – Потупив взор, ответил принц. Эту игру он проиграл, и как вошло для него в привычку, не в конце, а самого первого хода. - Именно - все вокруг для тебя лишь средства. Ты проигрываешь лишь потому, что решаешь все единолично, не беря в расчет мысли и чувства других. Для тебя окружающие – только пешки. – С сожалением глядя на несостоявшегося мужа, говорила Сигюн, - если ты будешь действовать так и впредь, это рано или поздно погубит тебя. - Знаешь, после гибели Фригг, и после того, как я побывал на краю между жизнью и смертью, я многое понял. Раньше я был так глуп. – С некоторой досадой, которую на сей раз, он испытывал в свой адрес, признался принцу.       Дева подошла к нему, встав напротив в непозволительной близости. Поправив выбившуюся, отросшую за время, проведенное в темнице, черную прядь волос мужчины, встретившись с ним взглядом, почти перейдя на шепот, произнесла: - Возможно, я бы проверила тебе вновь, вот только ложь, если и была для тебя средством раньше, то теперь стала твоей частью. – Перешла на «Ты» княжна, - Откуда мне знать, что ты не задумал очередной «план», в котором мне уготована роль твоей пешки? – Всматриваясь в лицо собеседника, задала скорее риторический вопрос дева, - Хотя, просто исходя из теории вероятности, может быть, сейчас ты говоришь правду. Только теперь выяснять это потеряло смысл. Даже немного жаль, но я больше не верю тебе.       Не дожидаясь ответа, Сигюн решительно ушла, не оставляя шанса все еще небезразличному ей асу вновь затуманить свой разум, и без того измученный последними событиями. Дева боялась даже не ласкающих слух вкрадчиво-убедительных речей мага, сколько своих необдуманных решений. Ей надоели их с Локи глупые игры, в которых нет, и не может быть победителя. «Ничего», - успокаивала она себя, - «осталось продержаться совсем чуть-чуть, и строгий устав корпуса валькирий избавит ее от этих случайных встреч и порожденных ими душевных терзаний».