The Phoenix

POV Ханна Клиффорд. — Может, объяснишь? — Да, было бы неплохо, — сквозь зубы проговорил Люк, выплюнув кровь, которая попала ему в рот из-за разбитой губы. Я прямо чувствую, как мои ноги потихоньку подкашиваются. Ощущение, что я попала в собственный кошмарный сон, и мне сейчас бы очень хотелось, чтобы так оно и оказалось. Каждый из присутствующих здесь внимательно смотрит на меня, ожидая того момента, когда я наконец-то открою свой рот и скажу что-нибудь в своё оправдание. Посмотрев на Калума, я увидела и злость, и удивление. Хотя, как такому можно не удивиться? — А я говорил, что план херовый, Люк, — доносится голос из прихожей, а затем из тени появляется Эштон. — О, привет, Ханна, — он дружелюбно улыбается мне, а я в это время в своих мыслях разрывают каждого в этой комнате на кусочки. — Ну, кто следующий будет? Майкл, может быть?! — Худ практически кричал на меня, да и Люк тоже был не прочь от этой идеи, да Калум держал его за шею, готовый с минуты на минуту задушить светловолосого от злости. — Бля-я-ять, — как бы я не пыталась быть сдержанной в этой ситуации, это просто невозможно. Берусь руками за голову, наклоняя её назад и тяжело выдыхая. — Я и понятия не имею, что вы все здесь делаете, поэтому, пожалуйста, хватит задавать мне столько, блять, вопросов. Спасибо, — я буквально разрываюсь от злости и безысходности, но почему-то продолжаю находится с этими тремя в одной комнате, пока один из них точно хочет убить меня. Я пока что не уверена, кто именно, но Эштон выглядит так, будто просматривает детективный фильм, так что навряд ли последнее, что я увижу — это его грозный взгляд, которым он смотрит на меня, пока пытается удушить. — Калум, отпусти его. Я поднимаю голову на Хеммингс, который освобождается от хватки брюнета, готовый вот-вот сжечь эту комнату, чтобы избавиться от нас всех к чертям собачьим. — А теперь объясни мне: ты совсем с ума сошёл?! — подхожу к нему ближе, ударяя в его грудь ладонью. — Ты игнорировал меня месяц, и тут вдруг решил заявиться со своим дружком? Знаешь, если ты зашёл, так, сказать "Привет", то выметайся. У меня и без тебя куча проблем, на самом деле. — Закончила я и уже подхожу к Эштону, чтобы спросить, какого чёрта они вместе делают и с какого перепугу, но тут Люк останавливает меня своими словами на середине пути: — Если я должен выметаться за то, что нашёл, кое-что, что может помочь нам в деле с этим кретином, что угрожает тебе или что-то на подобии этого, то, пожалуйста, — он направляется к выходу, но я резко его останавливаю. — О, так тебе интересно? — с поддельным удивлением спрашивает Люк, будучи на грани, чтобы ударить меня или что-то вроде этого. — Так тебе серьёзно кто-то угрожает? — Калум, кажется, вообще не понимает, что здесь происходит, с каких пор я поддерживала связь с Люком и что у нас с ним общего, кроме как тех двух школьных месяцев. — Пиздец, ребятки, я на это не подписывался! — Дверь в нескольких метрах от тебя, если что, — злобно произносит Люк, снова восстанавливая со мной зрительный контакт. — Ближе к делу, — говорю Хеммингсу, но в то же время не хотя слышать ничего, что он скажет. — Если у тебя есть просто догадки, то мне это ни к чему. — Послушай, кто тут пытается разгребсти как можно больше дерьма? Правильно, — я. Так что, молчи до тех пои, пока я не растолкую тебе всё, как есть на самом деле, ладно? Замечательно, — Люк отходит от меня на полшага, вытаскивая из кармана какой-то сложенный вчетверо листок в клетку, затем раскладывая его и показывая его мне. — Видела этот знак когда-нибудь? Пытаясь вспомнить, видела ли я подобное где-нибудь, отрицательно киваю. — Так вот, это знак компании, занимающейся всякими нелегальными делами, Короче говоря, часть одной всемирной мафиозной группировки, и их главой является твой папаша. Поздравляю, — быстро проговаривает он, и я осознаю всё, что он сказал, только на последних словах. — Я работал на него, Эштон работал на него, куча других тупых подростков тоже на него работали, понимаешь? А сейчас, когда у него не осталось никого с уникальным логическим мышлением, он начинает охоту на своих старых "друзей". Когда переваришь всё в своей голове, скажи мне об этом. У меня в голове не складывалось ни одной вещи, которая могла бы подтвердить всё то, что сказал Люк только что. Кажется, ему придётся ждать долго, потому что я чувствую, как потихоньку теряю свой адекватный разум. Я не хочу верить ни одному его слову, но на это нет причины. Несмотря на мою давнюю обиду на родителей, я продолжаю защищать их даже в самой очевидной ситуации, которая оборачивается явно не в их сторону. И даже если весь этот бред про мафиозную группировку — правда, я всё равно не понимаю одну вещь: как отец мог скрывать это столь продолжительное время? уму непостижимо. — И на каких таких условиях вы оба работали на него? — А их не было, — Люк мрачно усмехался, ходя туда-сюда по комнате, а с каждой секундой его смех становился все громче и был больше похож на смех сумасшедшего. — Их попросту не было. Твой папаша насчёт этого не парился. Тебе рассказать, как было всё на самом деле? — казалось, что ему было смешно с этой ситуации, но я знала, что на самом деле он просто нервничал и не хотел вспоминать этот период. — Мне было пятнадцать. Подумать можно: пятнадцати летний жизнерадостный сопляк в будущем станет настоящей звездой. Правда, не с самой лучшей стороны, но кого это интересует, правда? Я просто гулял и веселился, ничего особенного. А потом меня похитили. Прямо днём, среди кучи людей. — Чувак, перестань, — Калум попытался остановить его, видя, как я вот-вот начну плакать навзрыд. Он прав. Меня начинает немного трясти, и я даже не знаю, от чего именно: то ли от Люка, который ведёт себя, словно сумасшедший, то ли от жалости к его не самому лучшему детству. — Меня били до тех пор, пока я не согласился. У меня всё ещё остались шрамы от тех железных штыков, которыми они пытались, можно сказать, вскрыть мою спину. Правда, я не доставил им этого удовольствия, поэтому через часик-другой принял их предложение. Хотя, о чём это я, — он снова подошёл к мне, сокращая расстояние до последнего сантиметра, — у меня нее было выбора. И всё, вот так все мои близкие потеряли того Люка, который до ужаса обожал животных и сахарную вату в парке аттракционов. — Я в какой-то степени чувствую себя виноватой в том, что ему пришлось вспомнить тот день, и я думала, что а этом его рассказ закончился, но в конце он добавил: — Если ты считаешь, что у тебя полным-полно проблем и личных переживаний, то вспомни то, что я тебе сказал. Жизнь сразу станет сказкой, гарантирую! — А теперь объясни: что ты хотел этим сказать? — шмыгая носом, говорю я, не стараясь смотреть ему в глаза чисто из стыда и страха. — Не суди человека по обёртке. У меня всё. Люк уходит в другой конец квартиры, как раз туда, где находится моя спальня. Оставшиеся в гостиной, то есть Калум, Эштон и я, поддерживаем мертвое молчание. Никто из нас не осмеливается сказать что-то насчёт сказанного Хеммингсом. Я не уверена насчёт других, но у меня внутри будто пустота, но всё равно есть какая-то тяжесть. Будь моя воля, я бы стёрла со своей памяти всё, что произошло, начиная с сегодняшнего вечера. — Я сейчас вернусь, — глубоко вдохнув воздуха, сказал Калум, тут же удаляясь из комнаты в ванную. — Нам пора, — отрезал Эштон, идя за Люком в мою комнату, но я останавливаю его своей рукой, вставая перед ним. — Пусть остаётся. Я не хочу, чтобы он снова ушёл в подполье и завяз в алкоголе. А уж тем более я не хочу снова вытаскивать его оттуда, — устало произношу я, очередной раз шмыгая носом и вытирая его рукавом своей длинной кофты. — Он сам не понимает, что ему на пользу, а что — нет. Эштон с пониманием кивает, последний раз взглянув на меня, хоть мы и встретились впервые за четыре года. Мы все изменились без исключения, но в Ирвине все еще осталась та светлая доброта, которой он пытается осветить весь мир, несмотря на огромные и чёрные дыры в нём. Парень разворачивается, будто прощаясь с этой квартирой, и уходит за дверь, прикрывая её за собой. Я тут же подхожу к ней и запираю на замок. Даже так я чувствую себя не в безопасности. Медленно шагаю в сторону ванной, чтобы убедиться, что Калум в полном порядке. Я в этом не уверена, но я попытаюсь узнать, как он себя чувствует. Стучусь в дверь, говоря, что это я, а затем открываю её и вижу Худа, стоящего около раковины. Из крана течёт вода, и вместе с этим потоком смываются капли, падающие с волос брюнета одна за другой. Он практически не обращает на меня внимание, уставившись на керамическую белую раковину, будто разглядывая там что-то. Я не знаю, стоит ли сейчас что-то у него спрашивать, но он выглядит так, будто узнал что-то ошеломляющее. Вернее, именно такие новости он и узнал, но, видимо, из-за моего привыкания к ним, я менее склонна к такому поведению, как Калум. — И какого это? — внезапно задал мне вопрос Калум, ухмыляясь. — Я имею в виду, как это: быть эпицентром неприятностей? — более подходящего выражения к моей жизни я ещё не слышала. — А как это ещё чувствоваться, кроме как утомления? — Ты выглядишь так, будто у тебя куча секретов, но при этом остаёшься непоколебимо спокойной. Знаешь, многим надо бы учиться у тебя этому моральному равновесию, не думаешь? — О-о-о, я ужасный пример для подражания, — сказала я, затем усмехнувшись над собой. — И почему же? — Я впустила в дом убийцу, разрешив практически разрушить себя. Разве это не причина для того, чтобы сразу отказаться от места быть чьим-то примером? — Однако ты не даёшь его напору растоптать себя и ни за что не дашь разрушить себя полностью. Это заставляет восторгаться тобой, если честно. Ничего не ответив, я спустя пару секунд удаляюсь из ванной, теперь перейдя к тому человеку, к которому сложнее всего найти подход. Я не уверена в том, ждёт ли он меня, чтобы поговорить, или уже лёг спать, чтобы избавиться от мыслей, не дающих ему покоя. Честно говоря, он изменился за всё то время, которое его не было. Что внешне, что внутренне. Его лицо хоть и осталось бледным, но мешки под глазами стали намного больше; его душа и осталась бледной, но всё равно вижу, какие в ней виднеются тёмные пятна. Люк кажется слишком вымотанным, но при этом чувство, что он не вставал с постели даже для завтрака. Мне безумно жаль его, но в то же время я ненавижу его по-прежнему. Всё настолько сложно, что я до сих пор не разобралась, что происходит внутри меня и правильны ли мои ощущения и чувства. Захожу в спальню и застаю Люка, сидящего в моём ноутбуке. Просто промолчав, я подхожу к нему и закрываю его [ноутбука] крышку, чо не вызывает у парня никаких эмоций. Он опускает голову и обреченно вздыхает, вставая с кресла, на котором сидел. — Я должен закончить, — устало шепчет Люк, смотря мне в глаза. — Ты никому не должен. Если у тебя есть способности к взлому техники, это не лишает тебя права на сон. Поэтому, пожалуйста, ложись спать и не делай из себя героя. Ни тебе, ни мне это на пользу не идёт, как видишь. Промолчав, Люк отходит от меня и открывает шкаф, доставая оттуда подушку и одеяло и перенося их на кресло в другом конце комнаты. Не совсем поняв, что он делает, я, хмурясь, вопросительно смотрю на него, ожидая объяснений. — Надеюсь, ты не подумала, что раз я вернулся, то буду делать вид, что ничего не произошло. Мы оба злы, поэтому лучше, если будет как можно меньше пересечений между нами. И попробуй только не согласиться.