22 декабря, 23:30
Четырьмя днями ранее
POV Ханна Клиффорд. Этот паренёк в маске стоит одну минуту, две, три, пять, так и не двигается, просто смотрит на нас и всё. Сомневаюсь, что из моих окон что-то видно, но эта картина всё равно сильно пугает. Учитывая нынешнее положение в стране, я не побоюсь предположить, что это очередной маньяк, который повёлся на «бунт», который возглавил Люк, выделываясь на глазах у миллионов людей. Через пару секунд он вытаскивает из кармана что-то мелкое, не отводя от нас взгляд, а затем этим «что-то» оказывается коробок от спичек, а то, что он держит в правой руке — зажженная спичка. — Я звоню копам, — срываясь с места, на выдохе говорю я. Кто-нибудь может понять, что этот парень в чёрном костюме от меня хочет? Чего он добивается? Хочет запугать? Много-много вопросов и пока что ни одного ответа. Беру домашний телефон и набираю номер полиции, следя за реакцией Калума. Брюнет всё ещё смотрит в окно, значит, «Маска» всё ещё не ушла. В какой-то момент я колеблюсь между тем, чтобы нажать на кнопку «вызов» и «сброс». Ведь это может быть Люк, и как бы он не был плох, я не могу просто сдать его полиции и всё. Всё-таки я не настолько подлый человек, поэтому пока не убежусь, что этот человек — не Хеммингс, никуда не позвоню. В голову залетает безумная идея, от которой, скорее всего, Калум будет предостерегать меня как сможет, но сейчас мне больше важно узнать, что это за человек, нежели слушать парня, которого я раньше терпеть не могла и вдруг ни с того ни с сего встретила на одной из улиц этого городка. Ставлю обратно городской телефон и ускоренным шагом иду к выходу из квартиры, чтобы немедленно увидеть лицо парня или девушки, что караулит меня у моего же дома. Не накидывая куртку, а просто обув чёрные ботинки, выхожу на лестничную площадку и сильнее укутываюсь в свою тонкую кофту. Позади слышатся частые и приближающиеся шаги Калума, который, не понимая моих действий, спрашивает: — Постой, куда ты? Если ты хочешь прямо сейчас выйти на улицу и подышать свежим воздухом или просто пойти к тому странному чуваку, то, в любом случае, я не отпущу тебя туда. — А я, в любом случае, не буду слушать тебя, даже если ты назовёшь этого парня насильником-убийцей, — отвечаю Худу, спускаясь по лестнице точно в такт шагов Калума. После моей фразы парень не отвечает ничего, просто пытается догнать меня и уберечь от вероятной опасности. Он не знает, через какое количество опасностей я прошла, но вот она, я, целая и почти что невредимая. Калум внезапно останавливается на середине лестницы, произнося мне вслед слова: — Это может быть Люк, ты не думала? — я поворачиваюсь к нему, держась за перила, и огорчённо опускаю взгляд на его ботинки. — Именно это я и хочу узнать, — разворачиваюсь обратно к выходу и уверенно шагаю к двери. К тому моменту, как я выхожу из подъезда, «Маска» всё ещё остаётся на своём месте, но чувство, будто следит абсолютно за каждым моим шагом и видит сквозь стены, потому что теперь он или она (но судя по телосложению — он) смотрит на меня, выходящую из дома. Он ничего не делает, просто стоит и смотрит на меня, однако даже это меня не на шутку пугает. Маска на его лице напоминает театральную, причём улыбающуюся. Я осторожно прохожу вперёд, но этот парень всё ещё стоит и смотрит мне в глаза, будто дожидаясь, когда я подойду совсем близко, и он сможешь причинить мне какой-то вред. Слышу, как сзади открывается дверь, из-за которой, несомненно, вышел Калум, чтобы посмотреть за происходящей ситуацией. Незнакомец отворачивается и, кажется, снимает свою маску, и, даже повернувшись к нам лицом, мы не видим его, потому что фонари светят ему в спину, а капюшон придаёт дополнительную тень на лицо. Он кидает её на землю и уходит от дома спокойным шагом, а как только он подходит к бордюру, к нему подъезжает чёрный автомобиль, чьи стёкла с нашего ракурса кажутся полностью чёрными. Незнакомец махает нам на прощанье и садится в машину, после чего она незамедлительно разворачивается и едет в ту сторону, откуда выезжала. Я совершенно не могу найти объяснение тому, что сейчас произошло. То, что он следил за мной через окно просто чтобы кинуть на землю свою достаточно устрашающую маску… Как я могу это объяснить? Можно, конечно, предположить, что тайный поклонник решил найти ко мне особый подход, но всё равно, даже если это так, — оно меня не убедило ни в чём, а только напугало ещё больше, чем раньше. Мне не хочется в этом всём разбираться, но иначе я просто сойду с ума, пока вокруг меня будет творится безумие. Завтра же продолжаю поиски Люка, потому что жить каждый день в страхе, что что-то произойдёт, — мне надоело. Хочу просто чувствовать себя в безопасности (хотя бы на минуту) и не думать о том, что может произойти завтра, послезавтра, или даже сегодня вечером. Иногда даже кажется, что я живу ради страха. Переведя взгляд с качающихся от ветра деревьев на маску, которая лежала «лицом» вниз, решаю поднять её. Выглядит как обычный реквизит какого-нибудь театра. Кручу её в руках, пока не замечаю что-то выпирающее. Подковыриваю ногтем и в конечном итоге отделяю какую-то однотонную с маской бумажку. Перевернув её белой стороной к себе, вижу фразу, написанную чёрной гелиевой ручкой, которая просвечивала даже на бежевой стороне листика. «Ты сходишь с ума, и это оправдано» — Что это было? — Калум смотрит вслед уезжающей машине, пока я держу в руках злосчастную бумажку с надписью, из-за которой меня начинает по-настоящему трясти. — Ханна? — парень видит, что у меня в руках находится какой-то обрывочек и наклоняется над моим плечом. — Пошли домой, — я смотрю пустым взглядом, словно сквозь Калума. — Нам обоим нужно выспаться. — Я думаю, мне лучше всё-таки уйти. Насколько я понял, у тебя и без меня очень интересная жизнь, — усмехнулся брюнет, почёсывая затылок. — Может, ты и уйдёшь, но точно не этой ночью. Я беру его за руку, кидая обратно на землю жуткую маску, уходя с каждой секундой всё дальше от неё.26 декабря, 19:02
Единственное, чем я могу сейчас заняться: подъедать остатки еды со вчерашнего празднования Рождества. Я бы не сказала, что отметила его на «ура», но это было намного лучше, чем разъезжать на машине вокруг всего города в поисках пропавшего парня, которому на тебя совершенно наплевать. Я проснулась совсем недавно, хотя бы по той причине, что этой ночью не спала где-то до девяти утра, проводя его за своим компьютером и с чашкой остывшего кофе. Я не знаю, решила ни с того ни с сего порыться в компьютере. Но, возможно, это уже стало моей привычкой — проводить часы за монитором ноутбука в поисках чего-то, о чём я даже не догадываюсь. В основном я сидела на неизвестных мне сайтах и читала какую-то ерунду и проходила всякие тесты, ну и, как я сказала ранее, пила далеко не самый любимый кофе, но ради активности я готова пойти на любые жертвы, даже которые касаются моих же принципов. — О, ты проснулась? — в мою комнату заходит Калум, который, кажется, проснулся только что, судя по его причёске. — У нас осталось что-нибудь на ужин? — Если ты хочешь есть вчерашний салат, который никто из нас даже не удосужился убрать в холодильник, то, пожалуйста. И да, Худ не уезжал отсюда с того момента, как приехал. Я подумала, что было бы неплохо хоть с кем-то провести рождественские каникулы. Точнее, учитывая то, что меня исключили из института уже около полумесяца назад из-за постоянных прогулов, я попросила его остаться у меня, чтобы хоть как-то скрасить бесконечную череду будних. Это было чем-то новым для меня, но я убедилась, что брюнет даже не был тем, кем казался раньше. Хотя, может, он просто поменялся с возрастом, как и все мы. В любом случае, теперь я хотя бы помню, как провожу свободное время, потому что Калум оставил довольно-таки яркие отпечатки в последние дни. Как только он выходит из комнаты, вместо него ко мне прибегает Энди, которого мы решили забрать дня два назад. Пёс был рад видеть, что безответственная хозяйка всё-таки помнит о нём и не хочет оставлять у чужой девчонки до конца его дней. Я глажу его, неоднократно здороваясь, из-за чего он начинает облизывать мои руки и вставать на задние лапы, чтобы я могла обнять его. Естественно, не в силах отказать, я встаю со стула и с улыбкой сажусь на корточки, приобняв самого любимого питомца, который у меня только был. От данного подъёма собственного настроения меня отвлёк громкий крик моего временного соседа, который доносился с кухни. Мне даже не надо гадать, что могло послужить причиной для такого вопля Калума. — Дай угадаю, зря я не поставила его в холодильник, да? — устало плетусь в гостиную, проходя мимо Калума, который пытается прополоскать рот, дабы избавиться от противного и тошнотворного вкуса во рту. Как только я прошла мимо белой двери, которая была открыта, и поэтому я могла следить за действиями Худа, в дверь кто-то позвонил. — Ты уже заказал пиццу? Так же на ватных ногах еле иду ко входной двери, за которой стоит кто-то, кто прибыл не в самое удобное время. Будучи уверена, что это разносчик из пиццерии, открываю дверь, даже не посмотрев в глазок. Каково же было моё удивление, когда за дверью никого не было, а на полу лежала коробка из-под пиццы. Чувство, будто меня обслужил очень застенчивый мальчик, который не в силах держать зрительный контакт более пяти секунд. Хмыкнув, поднимаю с пола картонную коробку немалых размеров. — Что это? — Калум выходит из кухни, вытирая рот полотенцем. — Разве не видно? — ставлю коробку перед брюнетом так, чтобы он мог рассмотреть упаковку, которая ему должна быть точно знакома. — Давно ты пиццу на ужин заказываешь? — Не дури мне голову, Калум, я прекрасно знаю, что это ты заказал. Надеюсь, ты хотя бы со вкусом не ошибся, потому что я терпеть не могу пиццу с грибами, — сажусь на диван, не дожидаясь ответа Калума, а он всё ещё стоит, вроде как, неподвижно. Только сейчас я заметила, насколько коробка лёгкая, будто там и вовсе нет ничего. Будет довольно обидно, если на самом деле это тупой розыгрыш, а внутри лежит стикер с надписью: «Деньги сперва, сучка!». Но оказалось ни пиццы, ни листочка. В коробке лежал какой-то непонятный белый конверт, который мне, по-видимому, надо было открыть. Я молилась, чтобы Худа сейчас рядом не было, потому что у меня чувство, будто я догадываюсь, что это может быть. С каждым движением руки, которой распечатываю конверт, я начинаю дрожать всё больше и больше, чувствуя, как скорость сердцебиения увеличивается с каждым разом. Когда я вытаскиваю оттуда несколько фотографий или что-то типа такого, то сначала вижу напечатанный на отдельном листочке текст. «Если мы не начнём играть по одним правилам, то скоро тебе придётся следить за трансляцией похорон» Откинув бумажку в сторону, я вижу три фотографии, сделанные в разное время, на которых изображён Люк, идущий средь бела дня как ни в чём не бывало со стаканом кофе. Под его глазами ярко выделены тёмные круги под глазами, а взгляд выглядит более чем просто серьёзным. На всех снимках он хмурится и смотрит куда-то в сторону, при этом не привлекая внимание прохожих. Таких «карточек» было около шести штук, и на каждой Хеммингс по-разному выглядел, но при этом на его лице сохранялась привычная эмоция. — Если ты сейчас же не поделишься пиццей, то, клянусь Богом, я заставлю тебя съесть тот тухлый салат, — Калум подходит ко мне сзади, и я не успеваю убрать все фотоснимки, как он сразу же спросил меня о них, пытаясь быть как можно осторожнее. — Это Люк? — я не двигаюсь и тем более не отвечаю, смотря вперед пустым взглядом. — Эй, что здесь… Парень берёт в руки тот лист, который был сверху фотографий, и, прочитав, молчит, словно боится одним словом вывести меня из себя или вызвать нервный срыв. Я сейчас не выгляжу так, будто мне наплевать. Если бы мне было плевать, я бы сейчас разорвала конверт вместе со всем содержимым, но у меня нет сил даже поднять руку, чтобы сложить всё обратно и убрать эту коробку куда подальше. Калум садится рядом со мной, вместо меня убирая всё обратно, будто мы ничего и не трогали. Я чувствую себя так паршиво, будто именно из-за меня может умереть человек, хотя это маловероятно. Я, конечно, думаю над вариантом, что это очередные заскоки Люка на подобные вещи, но мне хочется верить в то, что это действительно не он. Но я так же не хочу думать, что мне грозит опасность, снова. Я прячусь ото всех долгое время, и мне надоело. — Надеюсь, ты не веришь в подобную ахинею. Ведь правда? — Я уже не знаю, во что мне верить, а во что нет, если честно, — тяжело выдыхаю, подпирая голову руками. — Многие знают, в каких вы были с ним отношениях. Так что, нужно брать это во внимание, а не то, что тебе пишут анонимные послания какие-то придурки, которые даже не хотят показывать своих лиц. — Я в данный момент настолько злилась на Калума, потому что он не понимает всей ситуации. А ещё я больше злилась из-за того, что не могу ему рассказать об этом, чтобы он попытался меня понять. Нет гарантий, что он не пойдёт завтра же в полицейский участок и не сдаст Люка с потрохами. — Многие не знают, что происходило на самом деле. В том числе и ты. Никто не может быть предостережен от опасности, понимаешь? Я чувствую себя той, которая в скором времени будет посещать психолога и принимать антидепрессанты и успокоительное, потому что она считает себя сумасшедшей. Разве нормальные люди боятся каждого шороха? Или стука в дверь посреди ночи? И нет, я не про обычный испуг. Я именно про бешеный страх, который заставляет чувствовать, как трясутся твои поджилки; который заставляет слышать и ощущать с головы до ног бешеное сердцебиение, ещё больше усугубляющее ситуацию. Иногда мне кажется, что мне прямая дорога туда же, откуда недавно сбежал Люк, понимаешь? Я боюсь каждой обычной бытовой вещи, происходящей с каждым человеком. Мне страшно просыпаться ночью, потому что я чувствую, как кто-то прожигает меня взглядом, хотя никого даже нет в моей квартире. Какие-то придурки, о которых ты говоришь, не стали бы делать со мной такое. Я уверена, что ты думаешь так же. — Я не заметила, как рассказала о всех своих проблемах, мучающих меня изо дня в день. Чувствую себя крайне неловко и, опять же, опустошённой. На месте Калума я бы уже давно смылась отсюда к чертям, но он почему-то всё ещё сидит и пытается переварить всё, что я сейчас сказала. Если честно, я сама не до конца понимаю всё. Именно поэтому я так серьёзно отношусь к таким мелочам, о которых говорила парню. Мне кажется, что я немного переборщила. — Я понимаю, как тебе сейчас страшно, но, пожалуйста, не раздувай из мухи слона. Никто не пострадает, слышишь? — он притягивает меня к себе, немного надавливая на мою голову, чтобы я положила её на его плечо. Мне слегка неудобно перед ним, ведь мы даже не друзья, чтобы поддерживать друг друга и рассказывать о том, что накипело внутри. — Выброси эту коробку и всё, что напоминает тебе о ней. Ляг спать с включённым светом. Сделай всё, что, по-твоему, обеспечивает тебе безопасность. Серьёзно, это помогает. — А тебе-то откуда знать? — шмыгаю носом, снова переключившись на голос без каких-либо интонаций. — Это неважно, — Калум сразу же отказывается обсуждать эту тему, поэтому я стараюсь не выпытывать у него какую-то информацию, косвенно или напрямую связанную с его проблемой. Поговорив по душам, мы с Калумом разошлись по комнатам только спустя несколько часов. Я и Худ просто сидели, иногда обмениваясь короткими фразами, смотрели в стену и думали каждый о своём. Несколько раз каждый из нас рассказывал какую-то историю из детства и отрочества, иногда осмеивая собственные ошибки, несмотря на то, глупыми они были или нет. Так мы и просидели около двух-трёх часов. Сейчас же я пытаюсь уснуть. Каждый божий день я просто мечтаю о том, чтобы этот день закончился, и чтобы я никогда не возвращалась к нему снова. Так можно сказать практически о всей моей прожитой жизни. Есть, конечно, отдельные моменты, которыми бы я хотела жить вечность, но они стали лишь воспоминаниями, не более. Каждый раз, закрывая глаза, я мечтаю о том, чтобы закончить этот день, но в то же время я ненавижу мысль о том, что меня ждёт настолько же отвратительный день. Я не последовала совету брюнета и не выбросила эту злосчастную коробку в помойку. Вместо этого я сделала ещё хуже. Я положила её рядом со своей кроватью. Меня успокаивает мысль, что вот она, рядом со мной, и никто не может влезть в мои проблемы без моего же разрешения. Я бы ни за что не захотела, чтобы Калум увидел ещё кое-что, что было в конверте. Когда я ушла в свою спальню, говоря, что завтра же утром я вынесу всё это на улицу, я стала проверять этот конверт снова и снова. Я то засовывала, то высовывала записку с фотоснимками из бумажного конверта, словно он не давал мне покоя. Когда я вытащила всё в последний раз, оттуда выпал небольшой клочок, будто адресант не хотел, чтобы я его заметила. Я, естественно, его аккуратно раскрыла. Там был написан неизвестный мне адрес, а на другой стороне подпись: «Думаю, тебе это нужнее. хх» Я не стала пробивать в интернете этот адрес, несмотря на мой безграничный интерес. Меньше знаешь — крепче спишь, как говорится, а ото сна я пока не собираюсь отказываться совсем. Не знаю, как я не заметила этот комок раньше, но факт остаётся фактом: либо анонимный адресант резко решил помочь мне в чём-то, о чём я сама не знаю, либо у него есть особый план, чтобы заманить меня в свою ловушку. Чувствую себя мышью, проходящей мимо кусочка сыра в мышеловке. Все, конечно же, догадываются, почему пишут сообщения именно мне. Кто-то прекрасно знает, что Люк имеет отношение ко мне, причём не косвенное. Я даже не удивлена, если есть кто-то, кто хочет стать вторым Люком Хеммингсом, разрушающим жизнь за жизнью. Было бы прекрасно, если бы его «престол» заняли гораздо раньше, когда вся эта путаница ещё не произошла со светловолосым, ведь тогда бы я могла быть в выигрыше, хоть от меня ничего и не зависит. Кстати о нём: после всей этой херни, что произошла за последние дни, я сразу же, как только зашла в свою спальню этим вечером, набрала его номер (в очередной раз), но он не отвечал (тоже в очередной раз). Я оставила сообщение на его голосовую почту с надеждой, что он даст хоть какой-то знак, чтобы я могла зря не тратить свои нервы, всё время мечась от одной догадки к другой. Внезапно в коридоре послышался какой-то стук, но я не обратила на это должного внимания. И зря. В следующее мгновение слышу некие удары, которые пугают меня не на шутку. Резко вскочив с кровати, направляюсь к источнику таких жутких звуков, хотя, с другой стороны, я не жажду узнать, что на самом деле происходит в гостиной или прихожей. Пару секунд простояв напротив двери, всё-таки открываю её резким рывком и практически бегу в гостиную, где вижу то, чего никак не ожидала. Калум стоит за диваном, пытаясь удержать правой рукой кисти другого парня, чьи руки находятся за спиной, а левое предплечье держит вплотную к его горлу, делая удушающий манёвр, если это можно так назвать. Сначала я не разглядываю лицо этого парня, которого держит Калум, но, как только он поворачивает голову в мою сторону, я узнаю черты лица Люка, который, сжав губы, смотрит на меня, ожидая дальнейших действий. Брюнет проделывает то же самое, с злостью ожидая от меня ответа на его вопрос: — Может, объяснишь? — Да, было бы неплохо, — сквозь зубы проговорил Люк, выплюнув кровь, которая попала ему в рот из-за разбитой губы.