The Phoenix

POV Ханна Клиффорд. Жуткая головная боль заставляет меня очнуться, свет из окна меня ослепляет, а затем скрывается и снова наступает темнота. Всё будто в тумане, ни черта не помню. Я бы могла назвать это амнезией, если бы через пару минут не вспомнила своё имя и место проживание, а затем и всю информацию о моей жизни. Чувство, будто меня ударили тяжелой деревянной битой, а потом пожалели и положили на кровать около идиотского окна, через которое светят фары проезжающих мимо машин. Попытавшись встать, всё кончается крахом, потому что при первой же попытке голова начинает жутко трещать. Думаю, что я не встану в течении нескольких часов, а то есть до утра. Сейчас, кажется, поздняя ночь, но уже не этого дня. По-любому я не могла быть без сознания минут двадцать, за которые бы на улице не посветлело. Предполагаю, сейчас четвертое ноября. На улице ни единой души. Стоит всё-таки посмотреть время и число, на всякий случай проверить ещё и сообщения. Открываю глаза и пытаюсь повернуть голову, но каждое движение отдается болью в голове, а так же в шее. Чёрт, теперь придётся искать телефон на ощупь, я уверена, он рядом. Проводя левой рукой вдоль туловища, чувствую резкую вибрацию где-то в районе ног. Снова сообщения анонима? Я пытаюсь дотянуться рукой до телефона, который лежит где-то у ступней, но, кажется, мне придётся встать. Снова вибрация, и снова, и снова, это начинает меня раздражать. Поднимаю тело, испытывая тяжёлую боль, беру телефон в руку и откидываюсь на спинку дивана. Я не могла не заметить, что каким-то образом оказалась в гостиной, а не где-нибудь в коридоре или в ванной, как было однажды. Включаю телефон, смотря на дату и время. Шестое ноября, 23:49. Стоп, я пролежала на диване без сознания три дня? Это значит, что я не ходила ни на работу, ни в колледж. На панели высвечиваются сообщения о пропущенных вызовах и "гневные послания" Джулии, в которых очень, даже слишком много вопросительных и восклицательных знаков. Ей нельзя нервничать, но она делает наоборот. Хотя может это просто сообщения, а на самом деле она спокойна. Кого я обманываю? Просматриваю все пропущенные звонки и просто поражаюсь из количеству. Одиннадцать пропущенных и двадцать семь непрочитанных сообщения. Два пропущенных от Кита и моего начальника, три звонка от Джессики и Шейли. Всё остальное от Джулии. Вся эта затея с ребёнком плохая идея, потому что девять месяцев она будет волноваться за всех и всё, доставать так же всех и всё и её настроение будет таким же переменчивым, как и у подростков. Одной из её жертв буду я. Боль вроде утихомирилась, поэтому я встаю с мягкого дивана и направляюсь к входной двери, около которой выключатель. За окном кто-то говорит что-то невнятное, даже кричит. Там, кажется, около двух человек, которые ведут спор между собой. Яро доказывают друг другу свою правоту. Не обращая особого внимания, включаю свет. Квартира становится ярче, поэтому на душе становится лучше. Замечаю своего пса, лежащего на выходе в мою комнату. Когда он замечает меня, то начинает вилять хвостом, но не бежит. Стоит позвонить Джулии, иначе при встрече с ней она разорвёт меня на кусочки, потому что слишком за меня переживала. Не понимаю всего этого, потому что я не тот человек, который сделал много добра людям, чтобы его боялись потерять. Скорее все эти два года с того момента, как уехал Майкл, я приносила больше ущерб, чем какое-то утешение. Постоянные жалобы на меня, какая я бездушная, неаккуратная, бессовестная, бессердечная. Хотя они даже не понимали, что я пережила, чтобы быть такой "бездушной и бессердечной". Я просто устала от всего этого, мне нужен отдых. Я медленно иду к дивану, снова на него садясь. Надо попытаться вспомнить всё, что было ночью на двадцать седьмое число. Но помню только то, как потухли свечи в моих руках, а затем туман. Будто просто на миг закрыла глаза и открыла через пару секунд, но эти "пару секунд" стали тремя днями. А ещё помню... кроссворд. Я не успела вписать последнее слово, которым было "Феникс". Что это может значить? Сначала просто загадки, состоящие из цитат, и тут вдруг птица, которая возрождается из пепла. Бред какой-то. Аноним видимо решил надо мной жутко пошутить. Но это совершенно не выглядело таковым. Снова встаю с дивана, чтобы посмотреть, действительно ли нету листка на кровати. Энди поднимает на меня свой взгляд, провожая им до самой комнаты, а затем он встал и зашёл вместе со мной. Я нажимаю на выключатель и свет озаряет всю комнату. Просто стоит надеяться, что лист ещё тут, но я не уверена в том, что аноним примет ответы, которые готовы только через три дня. Меня всё ещё немного покачивает от резких движений, поэтому сажусь на край застеленной кровати, в пол-оборота проверяя все подушки и раскрывая одеяло. Я его нашла, чёрт возьми! Я недостаточно убеждена, что аноним вот так спроста возьмёт и оставит в таком доступном месте задание, которое было рассчитано на шесть часов. А может быть это просто помощь? Беру лист, на котором моим почерком вписаны в клеточки буквы, составляющие слова. Надо дописать слово. Взяла ручку с тумбочки и, заправив прядь за ухо, начала вписывать. Ещё пару раз взглянув на заполненные клетки, тяжко вздыхаю. Спустя несколько мгновений слышу, как телефон в гостиной завибрировал, а затем послышался знакомый рингтон, который я в последние дни слышу больше, чем собственный голос. Мой пёс снова во всю начал лаять на что-то в коридоре, теперь я боюсь не то, что выходить из комнаты, я боюсь даже пошевелиться. Вдруг это снова проделки анонима, которые отразятся на моей нервной системе? Мне ничего не остаётся, кроме как сжать кулаки, чтобы утолить страх и идти напрямую к основной комнате квартиры и посмотреть новое сообщение или пропущенный вызов. Я встаю с кровати и направляюсь к своему телефону, пытаясь не вспоминать о всём, что может произойти. Я с равнодушием прохожу весь коридор и иду к журнальному столику, беря телефон в руки. «К сожалению, на решение задачи было шесть часов, а не семьдесят два.» — злость вспыхивает внутри меня, и я набираю сообщение. «Стоит ли напоминать тебе, аноним, что из-за тебя я была без сознания три дня?» «Почему ты так уверена, что это был именно я?» — мне кажется, что он просто пытается меня запутать. Не может же быть такого, что аноним и тот, кто наносит мне вред, — разные люди. В голове не укладывается. «Хочешь сказать, что у тебя есть союзник?» «Я не пытаюсь тебе ничего сказать, просто намекаю, что ты слишком уверена в своих догадках, хотя сама не до конца знаешь правильный ответ.» Я не буду больше писать сообщения. Просто попробую позвонить, а вдруг что-то получится? Даже если звонка не будет в квартире, то я буду знать, что я не совсем чокнулась и вызов реально осуществляется. Набираю номер, с которого приходят сообщения и нажимаю клавишу "вызов". Гудки идут! Они реально идут. Внутри такой огромный восторг, пока я не слышу, как позади меня звенит телефон. Я боюсь повернуться, потому что могу увидеть анонима или его помощника, или же просто лежащий на полу телефон. Оба варианта меня пугают до дрожи в коленях. Убираю телефон от уха и медленно поворачиваюсь назад, увидев на полу телефон с мигающим экраном. Я ни чуть не успокоена тем, что тут никого нету. Меня это пугает даже больше чем тот факт, что я могла увидеть автора сообщений. Подхожу к телефону и беру его, а на экране высвечивается заметка, что можно назвать ещё одним посланием. «Думала, что всё слишком просто? Ханна, милая, я не какой-то глупец, который тебя не знает. Я знаю про тебя абсолютно всё, все твои ходы и действия, поэтому ты даже не сможешь сбежать от меня. С любовью, твой аноним.» — не понимаю, как можно быть таким гением, чтобы предугадать всё, что я собираюсь сделать. Уже начинает казаться, что человек, пишущий эти сообщения — экстрасенс, ясновидящий или что-то на типе этого. Я хочу, чтобы этот ад, под названием "Аноним" уже испарился. Я не хочу к нему привыкать, чтобы через какое-то время сидеть и ждать любое сообщение, словно наркоман в ожидании своей дозы. Я не докачусь до этого. «Потерпи, осталось ещё немного. Ты же сильная девочка, правда?» «С чего ты вообще это взял? Я уверена, что тебя даже в лицо не знаю, чёртов идиот.» «Я же говорю, я знаю о тебе всё. Кстати, то, как ты пережила уход брата, говорит само за себя, сколько у тебя гордости и силы.» — Заткнись, боже мой, просто заткнись, — на глазах наворачивались слёзы, как только я вспоминала последние минуты с братом перед тем, как нас разъединили километры. «Не надо слёз, милая, не надо слёз. Они не помогут тому, что твой брат — полнейший эгоист, которому наскучила собственная, чёрт возьми, сестра!» «Заткнись, ты меня слышишь? Майкл не такой. Он уехал ради карьеры и личной жизни, я его понимаю. Это не твоё дело, понимаешь? Так почему бы тебе от меня не отвязаться раньше, чем я расскажу о тебе полиции?» «Малышка Ханна всё ещё верит в то, что взрослые дяденьки-полицейские могут сделать всё на свете? Ошибаешься, они даже не смогут меня вычислить. А если не смогут вычислить — значит не смогут поймать. Я хорошо имитирую что-либо, если ты вдруг не знала.» — что может значить последнее предложение? Шпион-имитатор? Что-то новенькое. «Не вздумай называть меня малышкой Ханной снова» «Почему же? Ах да, тебя же так называл твой двуличный папаша, который даже не удосужился помочь своей дочери с жильём и деньгами.» «Как ты вообще можешь это говорить?» «Разве я сказал то, чего нет на самом деле? Опомнись, это он и твоя мать бросили тебя, когда тебе было четырнадцать и повесили на старшего брата, который так же бросил тебя через четыре года. А теперь, когда ты совсем одна, он рад поговорить с тобой, будто доволен твоим образом жизни. Ты даже не можешь отрицать моих слов, потому что сказанное — правда.» Хочу разбить телефон о пол, раздавить его ногами, выкинуть в окно, сделать с ним что угодно, чтобы этот подонок больше не мог мне писать. Меня крайне злит тот факт, что он спокойно оскорбляет моих родных, не заботясь ни о чём. Кого он из себя возомнил? Если он знает всё, что было в моей жизни, то это не значит, что он знает моё состояние. Это, пожалуй, самая раздражающая вещь, когда люди строят из себя всезнающих и тех, кто легко может критиковать других, якобы знает все мотивы их поступков. Именно таким я вижу анонима. «В этот раз не стоит ненавидеть свой телевизор, потому что он откроет тебе всю правду.» — пишет аноним, я ожидала того, что он снова включится сам. Но он не включался. Это слишком волнительно, поэтому я подбегаю к нему и включаю пультом. Как и всегда, включен новостной канал. — Срочные новости для жителей Сиднея. В городе всё еще разгуливает убийца, который чрезмерно опасен для каждого проживающего. Этого парня, разгуливающего по улицам и хладнокровно убивающего всех на своём пути, смог заснять очевидец происходящего. Молодому человеку дали прозвище, которое соответствует его шокирующему возвращению, — Феникс. — Видео начинает воспроизводиться на экране, оператор стоит в нескольких метрах от парня в чёрном, который стреляет в витрины магазинов и в окна жилых домов, а затем он разворачивается, но его лицо слишком плохо видно. — Так и выглядит молодой человек, который потряс всю Австралию своим "возрождением". Пожалуйста, оставайтесь в Ваших домах и не выходите на улицу без крайней надобности! Никто не знает, где Феникс будет в следующий раз. Примите все предупреждение всерьез. Не вздумайте отпускать детей на улицу без сопровождения взрослого, не выходите за пределы квартиры после девяти часов вечера и до одиннадцати часов утра. А теперь перейдём... — я не дослушала телеведущую и переключила канал, где тоже шла программа новостей, но уже другая. — Зверски была убита молодая семья, состоящая из отца, матери и двух маленьких дочерей, которые после вести о местонахождении Феникса поспешили уйти домой, но, к сожалению, не успели дойти около двухсот метров до дома, как их расстреляли, а затем на груди у каждого были высечены ножом непонятные остальным символы. Преступник находится в розыске. Если вы видели этого молодого человека то, пожалуйста, немедленно сообщите о его нахождении сотрудникам полиции, тогда есть возможность наказать провинившегося, — на экране появилось тот стоп-кадр из видео очевидца, а затем в углу экрана появилась фотография, при виде которой из моих рук выпало всё, что я держала. Всё казалось туманным сном, который никак не может быть реальностью, но всё было именно таковым, каким не хотела. На экране появилась фотография Люка, телеведущий что-то говорил, но слова отдавались эхом в ушах, будто я всё дальше и дальше от телевизора. Люк... жив? Не было никакого суицида? Чёрт, да я так точно сойду с ума. Прошло пять дней с новости об окончании его жизни, но чувство, будто несколько лет, и тут вдруг он оказывается и не был мёртв. Просто поразительно, не правда ли? Стоп, сказали, что его прозвище — Феникс. Что это значит?! Кажется, я начинаю догадываться, в чём же дело, из-за чего у меня появляется куча мурашек. Всё сходится, но это просто глупо звучит. Потому что такого не может быть на самом деле, а если и может, то почему снова со мной? Если всё так, как я и думаю, то... «Кто же ты, мать твою?» — я набираю сообщение дрожащими пальцами. Вздрагиваю из-за тёплого дыхания на моей шее, который леденит всю мою душу, а до ушей доходит хриплый, тихий голос: — Люк, или как называют в обществе — Феникс.