The Phoenix

POV Ханна Клиффорд. Один из самых худших дней — работа с утра воскресенья. Такой день наступает один раз в месяц, чтобы поднять продажи. Никогда не знаешь, в какую именно неделю это будет, потому что тебе звонят с утра и говорят, когда приступать к работе. Сегодня мне позвонил Джерри — тот самый начальник. Сказал, что через три часа я должна быть на месте. Слишком плохо то, что смены даже не укорачивают, то есть я снова буду проводить здесь время до девяти часов вечера. Пришлось всю ночь заниматься заданием по искусствоведению, будто знала, что утром меня ждёт «любимая» работа. Открываю дверь в магазин и вижу за кассой Кита, который что-то смотрит в телефоне. Он не обращает внимание на меня, но когда кидаю сумку рядом со мной, то испуганно поднял глаза. Даже сейчас могу сказать, что он слишком странно себя ведёт. Я бы не утверждала, что прежде он был вполне спокойным, но сейчас явно что-то происходит, и это что-то заставляет меня беспокоится. Сейчас он уходит, поэтому я смогу не думать о его поведении и продолжить своё дело, которым зарабатываю на жизнь. — Классное платье, — Нельсон встал по другую сторону кассы, поставив локти около коробки для пожертвований, в которой от силы сорок баксов. — Что? — Я сказал, что у тебя классное платье. Думаю, тебе стоит провериться у лора, — уже более отчаянно говорит он, перекидывая свой рюкзак через плечо. — Кстати, разве ты не должна быть в униформе? — Ты не падал со скейта вчера или чего-то такого? — О чём ты? — А может ты под действием наркотиков… — Да о чём ты? Ты странно себя ведёшь, Клиффорд. — Я странно себя веду? Если что, это не я сейчас оценила своё платье. Что с тобой? Ты точно не принимал алкоголь или наркотики? — Нет, нет и ещё раз нет. С чего ты вообще взяла, что я говорю это будучи в пьяном состоянии? — Не забывай, кто мы друг другу, прежде чем нести этот бред насчёт моей одежды, ладно? — Да, блять, ты знаешь о таком понятии, как «симпатия к человеку»? Если да, то… — Кит резко замолк, разворачиваясь к выходу из магазина. — Подожди, ты сейчас… — Вечером не увидимся, пока, — он вышел за дверь, а я стою в полнейшем шоке, и, может быть, с небольшой долей злости. — …признался в симпатии, — я смотрела, как он уезжал на своём велосипеде, насколько я поняла, в сторону своего дома. Что сейчас произошло? Мой мозг не может переварить информацию, полученную минутой ранее. Это было не просто странно для меня, а шокирующе, потому что я работала в негативной атмосфере всегда, когда приходил темноволосый парень по-имени Кит Нельсон. Думаю, после этой смены мне надо запереться в комнате с чашкой какао и лежать в кровати до утра, если, конечно, Хеммингс ещё не сделал ключ к замку от моей комнаты, чтобы приходить тогда, когда ему захочется и не спрашивать разрешения у меня. — Извините, мисс, не могли бы Вы помочь мне найти диск одного исполнителя? — в магазин зашёл покупатель, но я всё ещё смотрю на входную дверь, будто за кем-то слежу. — Мисс, хм, Клиффорд? — Да, да, конечно, следуйте за мной, — я сказала эти слова так, будто не осознавала то, что я говорила. Тихо и почти неразборчиво. Всё ещё не отрывая глаз от вида за стеклянной дверью, я иду напрямую к полке с дисками, и как только покупательница начинает говорить, что ей нужно, отрываю взгляд и пытаюсь делать вид, что внимательно её слушаю.

***

Моя смена закончилась, поэтому я собираю свои вещи, чтобы спокойно уйти домой. Точнее, не совсем спокойно, потому что мысли о Ките не уходили на протяжении всего рабочего дня. Какие бы я глупые темы для себя не выдумывала, его слова всё ещё отражались эхом в разуме, позволяя им овладеть всеми мыслями. Я надеюсь не увидеть его на входе у магазина как раз тогда, когда я соберусь домой. Хочу как можно быстрее подальше уйти отсюда, но и домой тоже не хочу слишком быстро возвращаться. Я отлично знаю, что там меня ждёт Люк, который скорее против моего ухода из дома, чем за него. На улице уже темнеет. Беру со стола ключи от квартиры, закидываю сумку на плечо и выхожу на улицу, нараспашку открывая дверь магазина. Пока я пыталась найти на связке нужный ключ, чтобы закрыть вход до прихода Кита, отвлекаюсь на звук позади, поэтому оборачиваюсь. Как бы мне этого не хотелось, но я вижу темноволосого парня, который ставит свой велосипед метрах в двадцати от меня, а потом поднимает свой взгляд. Он явно думал, что я уже ушла, потому и так уверенно делал каждое движение. Кладу ключи обратно в карман куртки и делая вид, что не замечаю его, иду домой. Стук каблуков слегка отдаётся эхом по улице, потому что в это время никто не выходит из дома из-за новостей. Мне бояться надо не улицы, а, скорее, своей квартиры, потому что теперь это логово того самого, из-за которого никто после восьми часов не выходит из квартир и домов. Кто-то бы, зная мою ситуацию, сказал бы, что раз уж он теперь живёт у меня, то мне нечего бояться. Но я, как раз-таки, живу теперь в полном страхе не проснуться, ибо Хеммингс обещал отомстить, и никто не знает, когда начнётся сам процесс обещания. Придётся теперь каждую минуту быть начеку, потому что этот парень может спать с пистолетом и ножом в обнимку. На улице стало немного мрачнее, чем обычно. Фонари слишком тусклые, свет в окнах почти не горит, ни людей, ни машин вокруг нет. Еле-еле можно разглядеть то, что находится в пяти метрах от тебя. Становится страшно, потому что сиднейские убийцы не вымерли после Феникса. С каждым днём тут всё опаснее и опаснее. В голове даже мелькали мысли о том, чтобы переехать туда, где будет спокойно, умиротворённо и тихо. Никаких расследований, печальных новостей, предупреждений, допросов, каждодневных приездов полицейских, сбор информации у очевидцев и обычных горожан, которые и так ходят по улицам, оборачиваясь при каждом звуке, похожим на хлопок или выстрел. Противный звук сообщения эхом раздается по всей улице. Из-за выработанного рефлекса, сразу тянусь к телефону, который лежит в сумке, а потом нажимаю на новые сообщения. Как я и могла предполагать, оно от анонима… то есть, от Люка. Я так и не написала его имя, потому что если это будет, то ненадолго. Я хочу поменять номер телефона, чтобы Хеммингс не мог писать мне, хотя, ему это даже будет ненужно. Его не будет у меня более двух недель, а уж сам за это время он справится, раз сам решил на это пойти. «Я заказал суши, потому что всё, что ты вчера купила, — несъедобное дерьмо. Тебе стоит поторопиться, потому что скоро придёт разносчик.» — навряд ли я привыкну к такому гурману, которому подавай японскую еду и пиццу. «Окей, раз ты не можешь есть обычную еду, на которую я трачу большинство своих расходов, то оплачу твоими деньгами.» «Ещё что? Если бы у меня были деньги, я бы уже давно купил себе где-нибудь квартиру. Поэтому, не глупи, я теперь, так сказать, живу за твой счёт.» — ещё пару таких фраз, и я выгоню его из моего дома пинком под его грёбанную ошалевшую задницу. Убираю телефон обратно в сумку, продолжая идти. Жутковато ходить по тротуару, не оборачиваясь на любой мелькнувший лучик света и тихий звук позади. Из наушников, торчащих из кармана моей куртки, играет одна из песен плей-листа, но узнать я её не могу. Она тихая, спокойная, поэтому становится чуть не по себе. Дохожу до своего дома, но перед тем, как открыть дверь, вижу рядом с собой молодого парня, на котором надета футболка с эмблемой одного из суши-маркетов Сиднея. Ему лучше не подниматься со мной, поэтому заберу заказ прямо сейчас. — О, эй, привет, я, эм, это мой заказ, можно забрать его? — я явно была не совсем адекватна для разносчика, потому что он посмотрел на меня как на ту, кто сбежал из больницы для психов. Не хочу его напугать, сказав, что таким человеком являюсь не я, а чувак, который скрывается в моей квартире. — Вы, постойте, — парень достает одной рукой из заднего кармана какой-то порванный листок. — Ханна Клиффорд? — Да, так и есть. — Ну, что же, тогда получите Ваш заказ, — забираю пакет из рук паренька и достаю кошелёк, вытаскивая несколько купюр и протягиваю ему. — Простите, у меня нет сдачи. — И не надо. Удачи! — неправдоподобно улыбаюсь, отчего разносчик странно косится на меня до того момента, как сесть в машину и уехать от такой чокнутой девушки, как я. Достаю из сумки ключи и открываю домофон, придерживая ногой дверь. Блять, Люк должен мне что-нибудь сделать, потому что я просто опозорилась из-за его тупых суши. Как и всегда, поднимаюсь на свой этаж, находя ключ от квартиры. Перед тем, как этот подонок начнёт поедать свой заказ за мой счёт, я должна высказать ему всё, что думаю о его прибывании в моей квартире. Не понимаю, почему я не сделала этого вчера, потому что будь это «вчера» сегодняшним днём, то я бы кинула в него свою стеклянную лампу, не пожалев о разбиении покупки. Я открываю дверь в квартиру и захожу внутрь, ставя пакет на тумбочку около вешалки. Снимаю куртку и обувь, а потом запираю вход в квартиру на замок. Я не слышу ни радио, ни телевизора, но, скорее всего, Люк сидит на диване и роется в телефоне, который скоро будет протёрт насквозь от его пальцев. — Эй, китайский гурман, забери свой ужин, — кричу Хеммингсу я, но ответа не следует. — Ты слышишь меня вообще? Беру полиэтиленовый пакет и вытаскиваю мобильник со дна сумки, которую я упомянула за этот вечер несколько раз. Пропущенный вызов от мамы, но я не хочу перезванивать. Как-нибудь переживёт того, что её дочь до сих пор не готова с ними тепло общаться. Захожу в гостиную и замечаю Люка, который, как я и думала, сидит на диване. — Что за… Откуда у тебя пиво?! — Хеммингс был уже явно не в трезвом состоянии, поэтому задача «выжить ещё одну ночь с Люком в одном доме» усложняется намного сильнее, если он, конечно, не добрый и благодушный в пьяном виде. — Хм, сходил, купил, может быть? — Раз ты сходил и купил себе пиво, ты не мог оплатить суши? — он издал смешок и повернулся ко мне лицом, положив правую руку на спинку дивана. — Это были последние деньги. Думаешь, у меня их целая куча? У меня их толком-то почти и не было. — И тебя никто не узнал? — Нет, продавщицам как-то наплевать на то, как выглядит покупатель, даже если он разыскивается копами, — Люк делает ещё один глоток, ставя бутылку на журнальный стол. Там стоит ещё одна бутылка, но она уже пустая. Бросаю рядом с его пивом свою сумку и сажусь на другой конец дивана, чтобы не чувствовать запах алкоголя рядом с светловолосым, который вот-вот вырубится. Я протираю лицо руками, ибо так же, как и Хеммингс, с минуты на минуту засну от усталости. Была целая куча покупателей сегодня, поэтому я не знаю, как завтра встану в рань, чтобы пойти в институт. Каждая частичка тела ноет, я не могла даже присесть. Начальник слишком скупой для стульев, чтобы служащие магазина могли хотя бы присесть. — Ну, что у вас там с этим пареньком было? — голос Люка говорит о том, что ему всё, но слышится какая-то обида с его стороны. Я не обращаю в первые мгновения внимание, но потом открываю глаза и резко поворачиваю голову к нему. — Ты что, следил за нами? И вообще, откуда ты знаешь, где я работаю? — Узнать место твоей работы было легко, а взломать камеры наблюдения — еще легче. Так, ты объяснишь, что там было? — Тебе ли не плевать на это? — он сделал задумчивый вид, будто ему интересен мой вопрос и он продумывает достаточно хороший ответ, чтобы я больше не спрашивала такое. — Хм, дай подумать, нет, — он снова берёт бутылку с пивом и делает глоток. — Почему ты делаешь всё так, чтобы это было мировой проблемой? Почему нельзя просто проигнорировать? — Ты прекрасно знаешь ответ. — Тебя так интересует моя личная жизнь? Теперь каждый раз, когда у меня будет появляться парень, ты будешь устраивать ссору со мной из-за того, что мне, чёрт возьми, почти двадцать один год, и я не могу иметь отношения с кем-то? — я, почти что, кричала на него, потому что раздражает его эгоистическое поведение. — Он твой парень? — Люк повернулся ко мне, и я заметила, будто он обижен на мои слова. — Нет, он не мой парень! — проговариваю сквозь зубы я, и потом в мою голову приходит мысль. — Стой, ты ревнуешь что ли? — Люк ничего не отвечает, дальше попивая алкоголь. — Боже мой, да ты ревнуешь! Светловолосый не отвечает на моё утверждение, будто меня тут и нет. Он только что чуть не устроил очередную ссору, а теперь молчит, будто я тут главная истеричка, устраивая как можно больше разборок между друг другом. В какой-то части так и есть, но это случается редко. Откидываюсь на спинку дивана и смотрю пустым взглядом в стену, попытавшись освободить голову от глупых мыслей и просто сконцентрироваться на том, как мне спокойно пережить период моей жизни, в которой всё время будет Люк. Люк, Люк, Люк. Сплошной Хеммингс, который теперь не упустит ни одного моего слова из виду, а затем будет спрашивать, про что я говорила и что имела ввиду. Если так и дальше будет продолжаться, то я просто возьму стул, верёвку и мыло, но не для себя, а для парня, который сидит слева от меня. Алкоголем несёт, наверное, по всей квартире, но ему всё равно. Он делает всё, что хочет, и ему плевать на последствия. Но ему не плевать, когда Я делаю то, что хочу. Словно родитель со своей дочерью-бунтаркой, но разница лишь в том, что я не являюсь такой самовольной и той, кто не думает перед тем, как сделать. — Так может расскажешь, что у вас там было? — Тебя это не касается, — встаю с дивана и направляюсь на кухню, но, к сожалению, Хеммингс не оставит меня наедине с собой, поэтому прётся за мной. — Касается. Я появился в твоей жизни, значит ты обязана рассказывать мне то, что происходит в ней! — Я тебе ничего не обязана, — поворачиваюсь к нему, и чувство, будто его глаза из чисто-голубых стали чисто-чёрными. — Ты мне никто. Ты парень, который убивает всех вокруг из-за диагноза — шизофрении. Не успеваю опомниться, как Люк прижимает меня к стене. Дышать становится тяжелее, потому что он давит рукой на шею. Перед глазами, буквально, пролетела вся жизнь, потому что я уверена, что ему не помешает ничего, чтобы убить какую-то девушку. Хеммингс смотрит мне в глаза, а потом я чувствую, как он прислонил что-то холодное ко мне. Нет сомнений, что это нож, и он не слишком большого размера. Всё-таки я была права в своих догадках, что он носит в карманах ножи. Не хватает только пистолета. Пытаюсь сглотнуть, но его рука не даёт даже пошевелиться, поэтому остаётся только ждать, возможно, смертельного приговора. — Ещё хоть одно слово в сторону того, кто я есть, то этот нож войдет в твое сердце, — его угрозы казались довольно реальными, если вспомнить кадры из видео. Пытаюсь смотреть ему в глаза, чтобы ему не показалось, что мне страшно, хотя на самом деле так и есть. Он отпустил меня, грозно смотря до тех пор, пока не зашёл на кухню. Чёрт возьми, я ещё никогда так не радовалась кислороду. Я реально думала, что стоит попрощаться с жизнью или, хотя бы, здоровьем. Тру шею, на которой несколько секунд назад лежала холодная рука, готовая задушить, если бы я не заткнулась. Захожу на кухню, находя равнодушного Люка, сидящего за столом, на котором стоит набор суши, но к нему Хеммингс даже не притронулся. Теперь мне хочется ещё больше врезать ему, потому что он один из тех, кого я не могу выносить. Учитывая то, что этот псих только что чуть не убил меня, то можно сказать, что я слишком хорошо к нему отношусь. Сажусь напротив него, скрестив руки на груди и смотря на него. Люк кладет телефон на стол, сев в такую же позу, что и я, но его взгляд направлен на пачку с едой. — Сядь рядом со мной. — Я и так рядом с тобой, идиот, — я не скрываю своего грубого тона, отчего Люк сжимает челюсть. — Не напротив, а, мать твою, рядом, — он повысил голос, я прикрыла глаза, встала с места и села рядом с Хеммингсом. — Какой ты была, такой и осталась. — И какой же я была? — Слабой, наивной, но при всём этом у тебя сильный характер. Это мне нравится в тебе, — Люк обнял меня, притягивая ближе к себе. Мне не нравилось находится рядом с ним, мне не нравилось чувствовать его тепло, которое больше смахивало на холод, мне не нравились его прикосновения. — Я вроде как говорила, чтобы ты не прикасался. — Мне всё равно, разве ты ещё не поняла? Уже смирившись, что сегодня всё будет по приказу Люка, положила голову на его плечо. Я так устала, что уже всё равно, на что ложиться, чёрт. Закрываю глаза и ежусь на месте, пока не оказываюсь в самой удобной позе, почти полностью лежа на парне. Сейчас я реально как слабая девушка, которой всё равно на то, что сделал парень рядом с ней. Она всё равно продолжает ему доверять и быть поблизости, делает вид, будто ничего не произошло. Но я не смогу ему доверять, наверное, никогда.