Поймай судьбу за хвост!

      Тагир:       Смущенный, сбитый с толку первым поцелуем с любимым… таким же грубым, как и его слова и поступки, я не выдержал и заплакал, не обращая внимание на бешеную скорость и мелькающие за окном заснеженные пейзажи, растекавшиеся белой пустыней на долгие мили вокруг. Я ничего не понимал. Вообще ничего.       Еще вчера, несмотря на то, что я и надеяться не мог на близость с Ракешем, моя жизнь была простой и понятной. Я — младший в клане, имеющий определенный круг обязанностей и знающий, на каком месте должен сидеть. Даже если иногда, заигравшись в собственные фантазии, я терялся на улочках пустых и глупых надежд, находясь не только на самой последней ступени иерархии, но и внешне представляя из себя довольно невзрачное и даже отталкивающее зрелище,       А уже сегодня я получил статус партнера бенгала... и что с этим делать, не имел ни малейшего понятия.       Все случилось не просто неожиданно. Жизнь словно бы понеслась со сверхзвуковой скоростью, наверстывая пустые годы монотонного существования приютского кота.       Мой первый раз был отвратителен и я сделаю все, чтобы больше не вспоминать этот ужасный вечер. Ракеш поставил мне метку, не спросив меня о моих желаниях. Пусть я и  бесправное существо в отношении Старшего клана, но все же это всегда обговаривали — рассчитывать на другую близость, имея метку было глупо и даже опасно. Кот или кошка, помеченные другим, могли быть осуждены, а порой и казнены за измену.       Ведь к вопросам собственности в нашем обществе существует вполне определенное отношение — к нарушившим закон снисхождение невозможно.       Посему забота Ракеша после его же тошнотворного поступка находила вполне простое объяснение — он раскаивался за грубость. Его, скорее всего, мучила совесть, даже если он не соврал в главном и его желание близости было искреннем.       Я был и остаюсь никем для него, та призрачная свобода и надежда, что, возможно, и у меня когда-нибудь появится шанс на собственное счастье, растаяла словно снежинка от неожиданного огонька. Теперь я останусь с Ракешем, пока не надоем ему. И когда это случится, когда он откажется от меня, я превращусь в тень, в никому ненужный мусор…       А пока мне предстоит терпеть издевательства Старшего ночами — или рыдать одному в постели, когда Ракеш выберет новую игрушку. При этом будет абсолютно неважно, будет ли все происходить на моих глазах или он станет исчезать по звонку, задерживаться на работе и приносить на своем меху чужой запах…       Меня так сильно трясло, что я не заметил, как машина замедлилась, а после остановилась, свернув к обочине.       — Таг, ну чего ты, — мягко произнес бенгал и потянул меня к себе.       Я всхлипнул — из носа текло, глаза застила пелена, не желающая сползать.       — Ну чего ты ревешь? — спрашивал он, утирая мне слезы и гладя по плечу. — Я снова тебя обидел? Прости, сам не знаю, что на меня нашло. Не собирался я снова вести себя как… Просто…       — Что? — всхлипнул я.       — Твои слова… ты сам виноват, — сердито бросил он.       — Зачем? — сдавлено выдавил я, едва ощущая, как сердце, достигнув предела, вновь избавляется от последних признаков жизни. Божественная, забери меня! — Зачем ты так со мной? Чем я тебя обидел? Я пытался сделать для тебя все что мог, пусть моя помощь и ничего не значит. — Слезы текли потоком, я ничего не видел. — Чем я заслужил твою жестокость? Неужели ты не видел, как я смотрю на тебя? Для чего эта метка? Чтобы заставить меня возненавидеть свою жизнь?! Думаешь, приюта с меня недостаточно? Для чего ты спас меня из лап Граса? Чтобы растоптать лично?       — Таг, малыш, — Ракеш был растерян, он не имел ни малейшего понятия, как унять мою истерику. — Успокойся. Ты перенервничал. Ты не в себе. Сейчас мы доедем…       Я тоже не имел понятия, как остановить хлынувшие волной эмоции — оказывается, это я во всем виноват?!       — Ты просто не желаешь меня слушать! Ты всегда берешь, что хочешь, и тебе нет дела до чувств других. Я сказал, что не против метки, — слова мешались с солеными слезами. — Когда я говорил это, я просто имел в виду, что ты мне очень нравишься и…       Пауза повисла между нами мертвым дыханьем.       — …я люблю тебя. — Не имело смысла скрывать очевидное. Пусть все получит свое имя. — И хотел бы быть рядом. Но, Ракеш, ты бенгал, я сфинкс, о чем ты думал, когда оставлял на мне шрамы?! Ты устанешь от меня через месяц, но уже ничего нельзя будет исправить и в приют вернуть меня нельзя. Почему ты не выбрал Сесила? Вы подходите друг другу, вы почти ровня, — на сердце скребли острые лезвия рока. — Пойми, я не знаю, как стану смотреть на тебя и других котов рядом с тобой. Я слабый и знаю, что у меня нет права голоса, но справиться я не смогу. Я — сфинкс! Я всего лишь сфинкс! — Воздуха не хватало. — Сжалься, убей меня сейчас и, клянусь, мои последние слова станут словами благодарности. Ракеш, я не смогу, я не выдержу…        Новые рыдания накрыли с головой, но слез уже не было, лишь сухие болезненные судороги давили измотанную грудь.       Окно опустилось, затем распахнулась дверца и Старший вытащил меня наружу.       — Дыши, — повторял он раз за разом.       Слова птицей бились где-то снаружи, не способные проникнуть в сознание. Пощечина звонко резанула слух, заставив моргать. Ледяной воздух хлынул внутрь.       Я  очнулся.       — Дыши, малыш, дыши.       Не знаю, сколько ушло времени на то, чтобы восстановить дыхание, но вот, кажется, я снова обрел способность видеть и воспринимать действительность.       Лапы тряслись, жуткая усталость накатила на плечи.       Ракеш, присевший напротив, заглядывал в мое лицо, пока я приходил в себя. Белая редкая снежинка запуталась в красивой пятнистой шерсти.       — Лучше?       Я кивнул в ответ. Божественная, что же я наговорил…       — Ракеш… — осипшим от крика голосом начал я, не зная заранее, что собираюсь сказать, как оправдаться.       — Постой. Я слушал тебя и, прежде чем ты продолжишь, хочу тоже кое в чем признаться. — Ракеш на секунду отвел взгляд, словно собираясь с мыслями. — Поверишь ты мне или нет, я не думал, что ты так ко мне относишься.       Было сложно верить, но правда отвратительно резко била в перепонки — он что, действительно ничего не замечал?!       — Сначала мне почудилось, что ты немного ревнуешь к Ларите, но после я отказался от этих мыслей. Я наказал тебя однажды и не верил, что после этого можно испытывать привязанность к тому, кто проявил жестокость. И столько раз отмахивался от твоих предостережений, хотя раз за разом оказывалось, что правда на твоей стороне. Я не думал… не предполагал, что все так серьезно, Таг. — Раскаянье отчетливо отражалось в выразительных чертах его лица, кажется, мое признание стало для него откровением. — Я думал, ты помогаешь мне как Старшему, помня о своей ответственности и обязанностях, только и всего.       Я раскрыл рот, собираясь сказать, что никогда не забывал, зачем меня подобрал бенгал, но он не позволил, продолжая:       — Мне нужно закончить, Таг. Дослушай, — он покачал головой, словно то, что он собирался рассказать, мне не понравится. — Все это время я хотел тебя покрыть, — он сделал паузу и угрюмо скользнул взглядом по моему окаменевшему лицу. — Звучит неприятно, знаю, я и сам долго не мог принять это желание. Ты ведь взял с меня слово, что ничего не будет, и я так легко согласился, ведь ты… — Ракеш осекся.       — Сфинкс, — закончил я за него.       — Прости, Таг. Я действительно никогда не присматривался к вашему виду, да и воспитывался в духе жесткого следования иерархии, потому мне не приходило в голову, что мир выглядит иначе, стоит встать на собственные лапы и признаться себе самому в том, что ты… — он коснулся пальцами моей коленки, — ты мне понравился. Не знаю, когда именно это случилось… — от Ракеша потянуло неприятной серой гарью.       — Неправда, — легко определил я ложь и, не раздумывая, озвучил истину.       Выругавшись, Ракеш, встал, прошелся.       — Ты прав, я вру, мне непросто говорить об этом, но… — лапа сжалась в кулак, — когда я выпорол тебя впервые, я… я захотел сделать с тобой и другие вещи. Прости, — потупил он взгляд и чуть опустил уши.       Щеки полыхнули, я жутко смутился — Старший признался, что испытывал желание причиняя мне боль?!       — Я даже не собирался тебя пороть тогда, — он словно оправдывался, — но… ты выглядел так соблазнительно. Да простит меня Божественная, Таг, вчера случилось то же самое, — он шумно вздохнул, сдаваясь. — Я смотрел на тебя с того самого момента, когда уснул рядом. Подойти ближе я не решался, думал, что все это чушь, и причина в том, что у меня просто давно никого не было, а ты такой… такой…       — Какой?       — Хрупкий, изящный, красивый, — спокойно и твердо ответил он. Изумрудные глаза смотрели пристально. — Боялся, что ты откажешь мне. Напомнишь о неосмотрительном слове, которое я так поспешил дать.       Я смотрел на Ракеша, словно он произнес что-то на незнакомом мне языке, но фальши не было! Ни крупицы!       — Я понимаю, мои слова звучат для тебя неубедительно — я бы и сам не поверил, пока не встретился с тобой, — Ракеш накрыл мои лапы своими. — Ты действительно выглядишь очень соблазнительно. Я так долго на тебя смотрю, Таг, — повторил он, — и вчера не удержался. Не знаю, почему все поплыло перед глазами, то ли я действительно перебрал, то ли меня взбесило, что ты уходишь с Навидом… и бурмил этот в твоей комнате, откуда он вообще там взялся! И зачем ты заговорил про наказание вчера?..       Он распалился, речь сбилась, словно он выплескивал все свое раздражение. Шерсть на загривке поднялась дыбом.       — Не слушай меня, на самом деле виноват только я. Не думал, что так плохо владею собой. И, конечно, метка это не то, чем награждают в первый раз, да еще такой — с презрением к самому себе продолжил он. — Но я ощущал, что готов это сделать и, наконец, очутившись к тебе так близко, так остро почувствовав твою слабость и готовность сдаться, я… я просто сорвался. Мне было так хорошо и от этого я ненавижу себя еще больше. — Взгляд говорил больше — Ракеш раскаивался. - Таг, прости меня, — он закрыл лицо лапами. — Я знаю, что думал только о себе, оставляя метку. Меня с ума сводило то, что я не могу пометить тебя и проводить с тобой время как хочу, несмотря на то, что ты мой, — в глазах на миг блеснуло сомнение. — Ведь, я прав?       Я молчал.       — Я не знал, что ты меня… — продолжил Ракеш, проглотив тишину и не произнося подаренных мною слов. — Ты сказал, что не сможешь видеть других котов рядом, но, Таг, я и сам ни разу не задумывался о других котах и кошках серьезно. А моя постель уже давно пуста, если ты не заметил.       Он коснулся края моего уха, провел по самому ободку замерзшими пальцами.       — Я не знаю, как мы будем жить дальше, Таг, и что ждет впереди, но я хочу, чтобы метка стояла там, где она есть. Ты говоришь, что любишь меня и не сможешь терпеть других. Я не знаю, что будет, но, Таг, клянусь, когда я оставлял шрамы, я думал о том, что с тобой все имеет смысл, и я хочу, чтобы ты принадлежал только мне. Я понимаю, на что шел, — сейчас Ракеш говорил сердцем. — Я работаю не только для себя одного — борюсь за обоих, и знаю, что ты ждешь меня дома, все остальное не так важно. Сейчас я вижу только тебя и это словно наваждение какое-то. Ты говоришь, Сесил для меня лучшая пара, — он грустно усмехнулся. — Может, ты и прав, но сидя рядом с ним, я следил только за тобой. Смотри, — Ракеш вынул свой комм и пролистал список контактов.       Никакого Сесила в разделе на букву «С» не было.       — Я действительно не собирался ему звонить. Но парень бы не отстал, навязчивый точно пиявка, — пробурчал бенгал с досадой. - Таг, скажи уже что-нибудь…