*****
Мне снится наш дом, последние лучи солнца освещают нашу уютную двухэтажную квартиру, окрашивая её в розовый цвет. Я сижу на диване, наслаждаясь теплом и чашкой чая приготовленного мамой. Рядом со мной сидят брат и отец, читая последние новости вслух. Мы счастливы, по крайней мере, мне так кажется, ведь улыбки не сходят с наших лиц. Я просыпаюсь с болью в шее и затылке, все сны всего лишь сладкая иллюзия. Мне не нужно было открывать глаза, чтобы понять, где я нахожусь. Меня поймали, потому что я поддалась эмоциям и убила двух людей. Вздохнув, я всё-таки открываю глаза, поднимаясь на твёрдой тахте. Как я и думала это изолятор для особо буйных пациентов и преступников, всё идеально защищено и нет ни малейшего шанса на побег или суицид. Мои родители наверняка в курсе того что я здесь нахожусь стыдно ли им что произвели на свет дивергента? Вздыхаю и привожу в беспорядок и без того грязные и запутанные волосы, наверное стоило подстричь их как Линн или Трис. Дверь моей темницы открывается, и я вижу его — Питера Хэйеса. Я сжимаю кулаки до боли, хочется кричать, но я молча разглядываю его лицо. Неужели все слова Эрика были правдой? Я убила двух людей, потому что не верила и теперь вижу что всё напрасно. Как в ни чём не бывало он заходит внутрь, закрывая за собой дверь. — Лиса, ты, наверное, не хочешь даже видеть меня, но… — Ты прав. — Прерываю я его, стараясь не расплакаться от боли в груди. — Уходи. — С силой выдавливаю я, отворачиваясь от раньше любимого лица. — Лиса… — выдыхает он, подходя ближе. — Уходи! — кричу я, начиная плакать и сжимать губы. — Хватит! Довольно! Питер не слушается меня, осмеливаясь сесть рядом и попытаться обнять меня. Я вырываюсь из его рук и, собрав все силы, ударяю его по лицу. Он сгибается от боли, но это лишь крупица того что я сама испытываю сейчас. Слёзы обиды и гнева продолжают стекать по лицу ядовитым ручьём. — Пришёл злорадствовать? Я верила тебе, а ты так просто предал меня! Ну же! Посмейся надо мной и над моей наивностью! Питер поднимает лицо с раскрасневшейся щекой, но я не вижу и тени злорадства или улыбки. Чёрт! Он что играет со мной? В груди всполохнул новый пожар боли, если так, то он самый жестокий в мире человек. — Прекрати! Хватит притворяться! — я ударяю его по груди, но он даже не шелохнулся. — Ты оглох, Хэйес?! Убирайся! Иначе… я… — мой голос слабеет и начинает дрожать от слёз. — Я понимаю. — Шепчет он, заставляя меня вздрогнуть. — Ты можешь делать то, что считаешь нужным, но я не предавал тебя никогда. Я разжимаю кулаки, его голос даёт мне надежду, что он не лжёт. — Питер, если ты имеешь хоть каплю доброты – уйди. — Прошу я, отворачиваясь. Хэйес хмыкает, продолжая сидеть рядом со мной. — Доброта. — Говорит он через паузу. — Ты же знаешь, что я не такой. К моему удивлению я нахожу в себе силы улыбнуться сквозь слёзы. Дьявол! — Давно ты здесь? — слабо спрашиваю я, поворачиваясь обратно. Питер дотрагивается до моего заплаканного лица, но я убираю его руку. Хэйес не сдается, сжимая мои пойманные пальцы в своей руке. — Я считал, что ты здесь. — Говорит он, хмуря брови. — В штаб прибежал Юрайя и расписал всё не в самых лучших тонах. Он сказал, что вас нашли и тебя ранили, а я ведь говорил тебе притворяться и держаться в тени! — его голос полон укоризны. Я сглотнула слюну, опуская взгляд в пол. — После мы прибыли в Дружелюбие, а там было только два выхода: либо убегать вместе с убогой, либо притвориться и попасть сюда. — Он многозначительно хмыкнул. — Я ошибся, но дороги назад не было, надеялся, что ты ещё жива. — Питер заставляет меня посмотреть ему в глаза. — Ты веришь мне? Я верила ему всегда, но увидев его здесь со спокойным выражением лица особенно после вчерашних слов Эрика во мне что-то надорвалось. Питер так же мог презирать меня ведь я дивергент, я молчала и не говорила ему, а значит, не доверяла. — Питер, прежде чем я отвечу на твой вопрос, мне хочется спросить тебя о кое-чём. Он вздыхает, но молча кивает головой, сжимая мои пальцы, словно я могла исчезнуть в любую секунду. — Ты презираешь меня? То есть я не говорила тебе о себе, потому что боялась, а ты вполне можешь меня теперь избегать. Это вполне нормальная реакция человека, а то, что ты здесь, наверное, отклик твоей совести. Питер издаёт тихий рык, едва не прижав меня к стене сжав мои плечи. — Какой совести, Роуг? Хватит нести чушь! Думаешь, что твоя дивергенция для меня была ударом? Я не тупой и понимал что ты не такая как все, но ты видимо считаешь, наоборот! — в его глазах горит самый настоящий гнев. — Мне приходиться притворяться ублюдком только ради того, чтобы придумать, как тебя отсюда вызволить! Я даже ради себя бы такого не сделал! — Я верю тебе. — Выдыхаю я, чувствуя прилив облегчения. Питер перестаёт сжимать мои плечи, на миг, опуская руки, он не ожидал такого ответа? Я дотрагиваюсь до его тёплой руки, поднимаясь выше и останавливая руку на его напряженных плечах. Он поворачивает ко мне лицо и, приближаясь, целует меня, зарывая пальцы в мои волосы. Я прижимаюсь к нему, сплетая руки вокруг его шеи, он нависает надо мной почти как в тот день в Бесстрашии. От него пахнет гелем для душа и одеколоном, мне хочется вдыхать этот запах вечно. Как же я скучала по нему и груз, который висел надо мной, наконец, исчезает. Питер жив и он не предал меня! Мне не хочется терять его губы и прикосновения, но мы в моей темнице, а не на свидании. Взяв его лицо в ладони, я прижалась нос к носу, сопротивляясь своему желанию побыть с ним подольше. — Питер, тебе надо идти. — Шепчу я, прикасаясь пальцами его мягких губ. — Это вызовет подозрения. Он кивает головой, целуя меня, прежде чем отстраниться и погладить меня по волосам. На его щеке красуется моя оплеуха, что даже к лучшему все подумают о том, что я его ненавижу. — Я вернусь, мы выберемся. — Говорит он, выпрямляясь и принимая беспристрастное лицо только его глаза блестят, смотря на меня. Постучав по двери два раза, он дал знак, что уходит. — Дивергент поняла, что у неё нет выхода, и она будет сотрудничать. — Сказал он кому-то, покидая мою темницу. Джанин послала Питера сюда в надежде сломить мою волю? Тогда её ждёт неприятный сюрприз. Дверь с грохотом закрывается, оставляя меня в тишине и наедине со своими мыслями.****
Через пару часов, когда я успела смыть с себя кровь и запах смерти меня вызвали к Джанин. Вместо Питера, которого я ожидала увидеть, меня сопровождал неизвестный мужчина из бесстрашных предателей. Джанин нарядила каждого из них в черно-синий бронежилет, и не лень же было! — Сюда. — Сказал он, указывая рукой в правильное направление. — Я здесь раньше жила и знаю это здание лучше тебя. Обойдусь без подсказок, спасибо. — Огрызаюсь я, чувствуя себя паршиво. Кому бы понравилось быть связанной словно животное в своей старой фракции? Предатель громко фыркает, ему тоже не нравилась отведенная ему роль, но что он может сделать? Мы шли через череду темниц, но все они были пусты или мне так казалось? — Значит, поймали только меня. — Заключаю я так, чтобы предатель меня услышал. Мужчина оказывается не таким глупцом как ожидалось, и молчал. Я усмехаюсь, дёргая плечом, словно я не удивлена. — Конечно, на что способны эрудиты с такими предателями как вы. — Заткнись или придётся тебя вырубить. — Говорит он позади меня, толкнув автоматом в спину. — Джанин приказал просто привести тебя к ней и не важно, в каком состоянии. — Ложь. Знаешь дивергенты, чуют ложь как животные. — Тоже враньё, но что знает это вояка кроме своей работы? Слышу, как мужчина сглатывает, он что повёлся? Мне хочется рассмеяться, но я стараюсь выглядеть серьёзной и устрашающей. Они боятся дивергентов, может и этот предатель верит во все сказки? — А ещё мы чувствуем «своих» за версту. — Улыбаюсь я оглянувшись. — Потому я и догадалась, что поймали только меня. Вижу, что он точно поверил мне, поэтому в его глазах отразился страх вперемешку с презрением. Он снова толкнул мне автоматом в спину, заставляя повернуть голову вперёд. — Монстр. — Произносит с таким тоном, будто я действительно выглядела таковой. Я горько усмехаюсь, но делаю вид, что мне всё равно. По крайней я была права видимо перестрелка, и ранение Эрика подтолкнуло их смываться из Искренности. Светлый коридор ведёт нас в сторону закрытых лабораторий, где обычно работали над лекарствами и сыворотками. Эрудиты всегда мечтали обладать всеми сыворотками фракций, но получилось добыть только две, кроме своей: сыворотку страха и сыворотку памяти. Предатель ловко и быстро нажимает на определенные цифры, на панели и перед нами с шипением открывается дверь. Я бывала здесь однажды, когда решила посмотреть на работу отца, раньше всё казалось намного интригующим и безопасным. — Вперёд! — грубо толкает меня мужчина. — Сделаешь это ещё раз - взорву твой мозг. — Говорю я, почти смеясь над собственным безрассудством. Он вздрагивает, но заметив мою улыбку, снова толкает меня, и мы идём уже по тесному коридору с камерами на углах. Джанин ожидала меня в просторной комнате полной людьми состоящих из эрудитов. Едва завидев меня, её губы искривились в подобии улыбки, она наверняка счастлива, иметь случай пошариться в моих мозгах. — Здравствуй, Талиса. — Говорит она, растягивая слова. — Приятно видеть снова, можно даже сказать добро пожаловать домой. Я фыркаю, осматриваясь по сторонам здесь нет моих родителей, но я вижу Питера стоящего у двери и Калеба. Чёрт я считала, что он с афракционерами, но видимо даже Трис не знает об этом. Прайор не знает меня, но мой взгляд заставляет его занервничать. — Ты, наверное, гадаешь, что я хочу с тобой сделать? — улыбается Джанин, подходя к панелям. — Мне совершенно на это плевать. — Грубо отвечаю я, посматривая на железный стол. Неужели она рассчитывает препарировать меня или ещё хуже? — Правда? — не верит она, подняв глаза. — Твой друг сказал, что ты готова на сотрудничество. — Джанин кивнула в сторону Питера. — Вчера или сегодня? — спрашиваю я, притворяясь совершенно дезориентированной во времени. — Прошло только четыре часа после твоего пробуждения, но в темнице время кажется долгим, верно? — говорит она, будто сама хоть раз там находилась. — Наверное. — Качаю я плечом, заставляя Джанин нахмуриться. — Детские игры. Талиса, я считала тебя взрослым и полноценным членом нашей фракции, но ты оказалась не только дёгтем в бочке мёда, но и совершенно глупым ребёнком. — Бочка мёда? — повторяю я с усмешкой. — И кто из нас ребёнок Джанин? Может, ещё сравнишь меня с волком среди овец? Наверное, ты любишь сказки, раз кормишь им все фракции. Джанин щурит глаза, поправляя очки видно, что она теряет терпение. — Калеб, подготовь дивергента. — Просит она юношу. Брат Трис делает неуверенные шаги в мою сторону, он почти одного роста с Питером, но плечи узкие, а руки слабые. — Прошу за мной. — Говорит он, боясь смотреть мне в глаза. — Может, заставишь? — прошу я его, делая шаг назад. Калеб дёргает меня за руку, но не может сдвинуть меня с места. Пусть я маленького роста, но тренировки в Бесстрашии принесли свои плоды. Прайор делает ещё одну попытку, задействовав две руки, но я с легкостью отталкиваю его от себя. — Что такое? — уже ледяным тоном интересуется Джанин. — Калеб! Прайор злится странно, что именно в его хмуром лице я узнаю сходства с Трис. Позади меня появляется Питер, и быстро наклонившись к моему уху, прошептал слова: — Не сейчас. Калеб подозрительно косит на нас взгляд, но Питер развевает обстановку смехом. — Убогий, достаточно было пригрозить, а не тянуть особенно с твоими ручонками. Прайор резко реагирует на оскорбление, сжимая тонкие губы в одну линию. Трис старалась пропускать такие слова мимо ушей, но видимо для Калеба упоминание о старой фракции даётся с трудом. Хэйес снова разразился смехом, понимая, что Калеб не сможет ничего сделать. — Прекратите этот цирк! — кричит Джанин, окончательно теряя терпение. — На стол её, живо! Если бы эта ситуация не пугала меня, то я бы рассмеялась над последней фразой. Сегодня я как деликатес для бывшей фракции и её беспощадного лидера. Питер мягко толкает меня вперед, и я послушно делаю шаги, наверное, мне нужно сопротивляться, но я не делаю этого. Холодный железный стол обжигает мою кожу, когда я ложусь в выемку. — Эрик рассказал мне, что ты отличаешься жесткостью. — Джанин подходит ко мне и затягивает ремешки на ногах и руках. — Не удивляйся, если я буду относиться к тебе соответственно. Стайка помощников Джанин помогают ей подготовить последнее из задуманного, и я понимаю, что она хочет лично увидеть процесс моего поведения в симуляции. — Сыворотка страха тебе хорошо знакома, наверное, ты даже знаешь, что раньше она была намного опасней. — Обращается Джанин ко мне. — Твой отец лично помогал мне с разработкой её безопасной версии. Она упомянула его не просто так, и я нахмурилась, готовясь услышать худшее. — То, что я введу тебя в жилы, является чистой консистенцией страха. — Говоря это её глаза, начинают блестеть. — Забавно и в этой раз твой отец в какой-то степени помог мне. Я стараюсь не выдать беспокойства, она желает увидеть мою истерику. Мне нужно притворяться безразличной и возможно тогда она не станет убивать родителей. Джанин продолжает говорить, несмотря на то, что не увидела желаемой реакции. — Он не смог продержаться долго, но это не удивительно ведь он не дивергент. «Дьявол! Что эта тварь сделала с ним?!» Наконец моё каменное лицо становится гримасой ужаса и Джанин довольно улыбается. — Я так и знала, что дивергенты относятся к девизу «фракция выше крови» безразлично. Потому вы и опасны, но в тоже время слабы, ведь родственные связи мешают добиться желаемого результата. — Что ты с ним сделала?! — кричу я. Она презрительно дёргает плечом. — Ничего особенного проверила на нём сыворотку страха не более. Мне же нужно было знать, как она подействует на тебя. В моём горле пересыхает, а руки чешутся ударить Джанин, но она была предусмотрительной. Мне становится плохо и тошно от самой себя, если бы я была нормальной, то ничего бы этого не было! Чьи-то холодные пальцы прикрепляют к моей голове и груди датчики, готовясь к эксперименту. — Ты умрёшь в муках. — Обещаю я Джанин, закрывая глаза. — Явно не от твоей руки. — Холодно отвечает женщина. — После экспериментов тебя казнят как предателя и дивергента. Наконец мне делают укол сывороткой, и я ощущаю озноб во всём теле. Мне страшно, но я не понимаю, отчего именно. Открыв глаза, я оглядываюсь уже в пустой комнате лаборатории, я не связана и потому поднимаюсь на ноги. — Талиса! — слышу я своё имя и оборачиваюсь. В огромном стеклянном кубе стоит мой отец, вокруг него угрожающе шипя, разливается серная кислота. — Папа! — кричу я, подбегая, но не вижу источника, откуда вытекает эта дрянь. — Помоги мне! — кричит он, стараясь стоять по центру. Мне остаётся не больше минуты, чтобы спасти его, и я делаю первую попытку его спасения. Взяв железный стул, я пытаюсь разбить стекло, но ничего не выходит. Тогда я словно по велению мысли беру лежащий рядом со мной канат, перекидывая её на другой край куба. — Хватайся! Отец пытается дотянуться до веревки, но кислота мешает ему сделать шаг. — Ещё раз! — кричу я, вытягивая и кидая канат. Наконец он хватается за него руками и я, перетянув веревку через стол, начинаю тянуть отца изо всех сил. У нас неплохо получается, и я уже вижу макушку отца, но вдруг канат начинает рваться. Я вижу, как отделяются волокна, но не могу ничего сделать. Отец падает вниз на кислоту, и мой крик заполняет пространство. Я закрываю глаза лишь бы не видеть этот ужас и вспоминаю что это всего лишь симуляция! — Ложь! — кричу я и, открыв глаза, вижу перед собой пустоту. Моё сердце после увиденной иллюзии до сих пор стучит словно заведенное, но мне спокойно. Пустота уже не пугает меня как раньше, и я делаю шаг вперёд, падая в мягкую и теплую тьму. — Не может быть! — слышу я уже в реальности голос Джанин. Я открываю глаза, оказываясь привязанной к железному столу. Эрудиты растеряны, они не понимают причины того, как я вырвалась из иллюзии. Джанин подходит ко мне, сжимая тонкие пальцы в кулаки. — Как ты это сделала? Как вырвалась из симуляции? — Надо стараться лучше. — Выдыхаю я с улыбкой. Мне доставляет удовольствие видеть её растерянность, и даже страх, она никогда не сталкивалась с такими как мы. Она боится, что весь её прежний мир, который она так тщательно строила, рухнет. Она вдыхает и выдыхает воздух, через ноздри успокаивая себя и поправив очки, возвращается к панелям. — Уведите её, завтра продолжим эксперименты. Питер опережает Калеба в его желании развязать меня, и я стараюсь не улыбнуться. Схватив меня за руку, Хэйес ведёт меня из лаборатории, и я чувствую его напряжение. — Как ты это делаешь? — спрашивает он, когда мы остаёмся наедине. — Сама не знаю. — Честно отвечаю я. — Может я правда монстр? Он смеется, и мы идём дальше. На повороте Питер убирает мои волосы, чтобы увидеть шею. Наверное, он заметил синяки, пока я лежала на железном столе. — Это сделал Эрик? — догадывается он, дотрагиваясь до моих синяков. — Да. Он шумно выдыхает воздух, заправляя волосы обратно. — Как жаль что он в лазарете. — Питер, тебе нужно притворяться, а не провоцировать. — Напоминаю я. — Не дурак, понимаю. — Сухо отвечает он. — Тебе тоже не нужно провоцировать Джанин. Мне нужно время, чтобы придумать план. Твои тупые дружки, наверное, так и ничего не смогут сделать. Я и забыла, как Питер относится к моим друзьям впрочем, это взаимно. Хотя Фора я не считаю своим другом, иногда он меня бесит, как и Питера. — Ты знаешь, зачем Джанин дивергенты? — спрашиваю я, отвлекая его. — Нет, она засекретила все файлы и мне не пробиться через её файервол. — Почему здесь брат Трис? — продолжаю я, и будь моя воля, таких вопросов было бы тысячи. Питер презрительно фыркает за моей спиной. — Откуда мне знать? Хотя Калеб мне нравится больше, чем твоя подружка убогая. — Нравится? — не верю я своим ушам. — Он предал её. — Ой, мне плевать на Трис, давай уже сменим тему. — Отвечает Питер раздражённо. — К тому же им будет не до твоего освобождения. — В смысле? Ты что-то знаешь? — То, что в вас стреляли это передатчик для модуляции. Джанин не доверяет решению Кана, потому и разработала это. Теперь в любой момент она может воспользоваться своими возможностями. День явно шёл к чертям! Мало того что мои родители пострадали так ещё и брат возможно ранен этой дрянью! — Проклятье! — шиплю я, сжимая пальцы до боли. У Питера в Искренности остались родители, но по его голосу и лицу не было заметно, что он волнуется о них. Мне не хотелось напоминать ему об этом, кто знает, как он отреагирует? — Успокойся, она не сделает с ними ничего плохого, если не потребуется. — Говорит он, пропуская меня внутрь карцера. — Да, меня успокоило. — С сарказмом отвечаю я, но откидываю желание ссориться. Сжав его холодные пальцы и проведя рукой по ещё красной щеке, отступаю назад. Питер недовольно хмурит брови, но не делает ничего, чтобы снова взять меня за руку. — Тебе пора. — Констатирую я очевидный факт и отворачиваюсь, чтобы не кинуться ему на шею. — Поспи, ты выглядишь хреново. — Говорит Питер, выходя из карцера. Я усмехаюсь, кивая головой, но Хэйес уже не видит этого жеста. Мне хочется упасть на пол и разреветься как маленькая девочка, но не делаю этого. Как бы я не плакала, родителям это не поможет, а мне тем более. Питер прав мне нужно выспаться и забыться, по крайней мере, во сне.