Трилогия

      Последние лучи позднего осеннего солнца заглядывали в комнату, крались по подушкам, щекотали ресницы, заставляя открыть глаза. Чуть нахмурившись и потерев спросонья лоб, Олег сощурился и тяжело вздохнул. Ночь выдалась беспокойная, почти бессонная: Марина вертелась с бока на бок, как маленький ребенок, стягивала на себя одеяло и укутывалась в него с головой. Видимо, сказывались последствия нервного разговора, который состоялся прямо перед сном. Наконец, она уткнулась в плечо Брагина после того, как он практически силой прижал ее к себе, и уснула.       Сейчас светлые волосы были раскиданы по кремовой наволочке, веки чуть подрагивали, а губы были поджаты в тонкую бледно-розовую полоску. Брагин нежно провел большим пальцем по щеке женщины, аккуратно откинул пряди со лба и вгляделся в лицо. Кажется, еще немного и оно сольется с этой кремовой наволочкой — настолько оно было бледным, почти прозрачным. В последние дни Марина будто растворялась на глазах, мало ела, плохо спала. Не поддаваясь ни на какие уговоры, нервно теребила пачку сигарет, которую они оставили на балконе «на черный день», а, проще говоря, на тот случай, когда нестерпимо захочется отравить легкие никотином. Нарочинская стойко терпела и лишь разглядывала пачку, доставала сигареты, крутила их своими тонкими пальцами, иногда даже принюхивалась к ним, — но не прикуривала.       Вот и вчера на балконе случился нелегкий разговор. Пара глотков коньяка распалила и без того разгоряченную Марину, в ее голову начали приходить фантастические идеи мести Павловой. Апогеем стала мысль о разоблачении ее программы тестирования тромбостаза. Олег прекрасно понимал, что Марина права, что ее подставили, что она ни в чем не виновата... Но еще больше он понимал, что ему до безумия хочется увидеть любимую женщину с блестящими глазами, блестящими не от слез, а от гордости за хорошо выполненную операцию; блестящими не от каждодневного недосыпания, а от радости за еще одну спасенную жизнь; блестящими не от мерцания экрана компьютера с бесчисленными отчетами, а от встречи их взглядов. А это возможно будет лишь тогда, когда наконец утрясется эта история с рентгеном и Нарочинская... И Нарочинская перестанет быть главврачом.       В конце концов, что она там говорила, когда звала его к себе жить? «Любить, рожать детей»? Кажется, самое время!       - Ты хоть немного спала? - он и не заметил, как задремал, а Марина открыла глаза, лишь почувствовал легкое прикосновение на своем носу.       - Не могу спать. У меня такое ощущение, что я между небом и землей. Они меня кормят этими отмазками, избитыми фразами: «Подождите, вопрос решается..» Пфф, что они там решают: уволить меня или посадить?       - Да кто тебя посадит? - перебирая ее спутавшиеся со сна волосы, чувствуя, как она опять заводится, спросил Брагин. - Потерпи немного.       - Все, вставай, пора собираться, - вот и конец утренней ласке. - Мне кажется, сегодня позвонят.       - Ты вчера тоже так говорила.       Ну что же ты медлишь, Брагин? Сейчас она еще больше разнервничается и уйдет, хлопнув дверью в ванной. Больно смотреть на нее, проглатывающую слезы...       - Марина, - остановить, не дать расклеиться!       - Что? - сделала одолжение, вернулась в прежнее положение.       - Я хочу, чтобы у нас был ребенок.       Первые секунды не знает, что ответить. Растеряно хлопает глазами и даже задерживает дыхание. Такая желанная фраза в такую неудобную минуту...       - Почему ты сейчас мне об этом говоришь?       - А когда? - спокойно и уверенно, и это, кажется, еще больше злит ее.       - Ты, правда что ли, не понимаешь? Ну сейчас неподходящий момент... Ну зачем сейчас этот разговор заводить? - и опять чуть не плачет. Да, психика для будущей мамочки расшатана.       - Марина, мы с тобой уже так давно вместе, и все время у нас получается неподходящий момент, - нежно поглаживая скулу, пытается успокоить ее.       - Ты поссориться хочешь? - в полном недоумении произносит она и чуть хмурит лоб.       - Да не хочу я ссориться! Я просто хочу сказать, что детей не планируют, а делают, понимаешь? - совершенно простая фраза медленно доходит до измотанного организма, смысл становиться ясен не сразу.       - А я тебе хочу сказать, что такие важные вопросы вот так за пять минут не решаются, - наконец отвечает она, вероятно, оценивая издевается он над ней сейчас или нет.       - Хорошо, я запишусь к тебе на прием, мы там все решим. Хорошо? Робкая, едва заметная улыбка касается губ Марины, которые тут же хочется поцеловать. И, вообще, прижать ее к себе покрепче и не отпускать из объятий, как из крепости, пока все не утрясется.        Она доверчиво прижимается к его груди, порывисто обхватывая за шею. Победа?..        - Скажи, Брагин, ты не веришь в меня, да? - вдруг раздается ее горячий шепот ему на ухо. - Ты ведь весь этот разговор затеял потому, что хочешь меня просто отвлечь от работы? Что ты молчишь, Олег? - теперь Нарочинская уже заглядывала ему в глаза своими холодно-голубыми и требовала ответа.       Так и не дождавшись его, она как вихрь поднялась с постели и скрылась за дверью. А что он мог ей ответить?..