Трилогия

      Олег долго ждал, когда она закончит оперировать. Сидеть без дела было невмоготу. Догадливая Нина притащила ему карты на разбор, чтобы хоть как-то развлечь друга. Брагин воспринял эту идею без восторга, но постепенно увлекся, смешно комментируя фамилии пациентов.        - Вот, как ты думаешь, Нино, что может привести к нам человека по фамилии Братуха?        - Понятия не имею, но уверена, что привезли его со скорой депешей, - хмыкнула Дубровская. - По-другому у нас и быть не может.        - Зришь в корень, подруга! А привезли его в три часа ночи с колото-ножевым ранением: у него брат приехал из другого города, вот они с ним чайку-то и попили...        - Да уж, видно, не только чайку. Ужас какой! Михалыч, ты как всегда страсти какие-нибудь мне понарассказываешь и слиняешь домой спать спокойно, а мне вообще-то в ночную!        - Ну ладно тебе, "ужас"! Я же тебе не рассказываю, как мы из него вынимали ножичек, на котором еще висели ошметки красной рыбки на закусочку к чайку..        - Так! Все! Вали отсюда! - не выдержала Нина и треснула Брагина по голове. - Вон, иди, "закуска" твоя приехала!        - Ай, больно же! Женщина, что вы бьете ценного сотрудника?! - возмутился тот, однако уже направился к въезжающей в помещение каталке.       Марина с облегчением вышла из операционной. Шея затекла, и пальцы немного сводило. Операция была несложной, но долгой и деликатной. Глаза болели от ламп и невыносимой бессонницы. Нервы из-за подвешенного состояния отражались на всем организме, к вечеру общая слабость усиливалась.        - Нин, Брагина не видела? - поговорив с родственниками, Нарочинская облокотилась на стойку и буквально повисла на ней.        - Видела. Ждал-ждал тебя, Марина Владимировна, и не дождался, - развела руками Дубровская, но, видя как стремительно поджимаются губы Марины, а на лбу появляется грустная морщинка, поспешила уточнить, - вызвался ассистировать Куликову, там привезли перелом.       Рассеяно кивнув, Марина побрела в кабинет.        - Если будет искать, скажешь, что я у себя...       "У себя," - раздалось в у нее в голове. А долго ли еще этот кабинет будет ее? Поставив пару подписей на текущих документах, она вновь поймала себя на мысли о том, что, возможно, эти подписи последние в должности главврача.       Тряхнув головой и нащупав в кармане халата сигарету, подцепленную у Костика, Марина решила проветриться.       Выйдя на крыльцо и сразу же увидев его, она замерла на пару секунд. Осенний воздух охватил ее, и, несмотря на то, что она была одета тепло, внутри стало холодно и неприятно. Растеряно прощаясь с кем-то, Марина поспешила к Олегу, который, видимо, ждал ее на улице уже некоторое время, подняв воротник пальто. Видя состояние Нарочинской, Брагин обреченно покачал головой и тяжело выдохнул.       Виноват ли он в произошедшем? Нет, все случилось неожиданно для него, он был непричастен к этому, однако, Олег все равно чувствовал вину. Он знал, как переживала эту ситуацию Марина, как она мучилась, как изводила себя угрызениями совести. Он переживал вместе с ней, но... Он был бы искренне рад, если бы она снова стала штатным хирургом, оставив руководящую должность. Попробовала - и хватит. Ничего хорошего, кроме нервов и бессонных ночей за очередным отчетом, ей это не принесло. Он это знал заранее и никогда не стремился в начальники...       Кроме того, Брагину казалось, что в сложившейся ситуации из-за собственной упертости, он уделяет Марине мало внимания. Ему хотелось бы дать ей больше нежности и тепла, но стрессовое состояние Нарочинской не было благоприятной почвой для этого. Чуть забываясь, она позволяла ему открыто обнимать ее, брать за руку и даже легко целовать в висок. Но потом тут же вспоминала, где они находятся, и буквально сбрасывала с себя его руки. Может, она все-таки чувствовала его эгоистический настрой?..        - Ну что, как операция?        - Нормально. Долго, муторно...       Нарочито холодный тон, едва слышимое хлюпанье носом. Опять плакала? Снова одна, запершись в кабинете, чтобы никто не видел, чтобы продолжали ее считать железной леди?        - А хочешь, я тебя в ресторан приглашу?        - Напьемся?        - Ну, а что еще делать? - он понимал, что эта напускная веселость совсем не к месту, но иначе не мог. Если не иронизировать над собой, можно и повеситься.        - Ну, в принципе, да, - также обреченно и тяжело согласилась она и крепче взяла его под руку.       Телефонный звонок прозвучал неожиданно для обоих. Во взгляде Марины читался страх: она так долго ждала этого звонка и уже привыкла, что решение оттягивается, и вот...       По ее опустившимся плечам Олег понял, что все произошло так, как он хотел. Марину отстранили от должности, только почему-то радости в эту минуту он не ощутил. Ощутил он еще большую вину - почему? - и необходимость каких-то действий и слов. Но, как это обычно бывает, каких именно - он не знал.       Резко и шумно выдыхая, чеканя шаги, глядя под ноги, Марина подошла к нему и только тогда подняла глаза.        - Ну что, в ресторан? - выдавив из себя последнюю фразу, она почувствовала, как ноги подгибаются. Хотелось сесть прямо здесь, посреди двора, и зарыдать как маленькая девочка.       Но Брагин не дал. Тут же подхватив ее, гладил по спине и быстрым шепотом успокаивал. Аккуратно смахивая слезы, он всматривался в ее глаза, которые стали такими прозрачными, что в них отражалось небо, и ничего кроме безысходности и боли сейчас там не находил. Бережно прижимая к себе, повел к машине, постоянно что-то шепча. И только уже сидя на заднем сидении, в крепких и одновременно нежных объятиях Олега, немного успокоившись, Марина расслышала:        - Девочка моя... Не плачь... Все будет хорошо... Я рядом... Я тебя люблю... Главное, мы вместе... Все будет хорошо...        - Главное, мы вместе. Все будет хорошо, - эхом прошептала Марина и впервые за последние дни спокойно выдохнула и прикрыла глаза, чувствуя, как приятный сон затягивает ее.