Наброски миров.

Я — хрупкая елочная игрушка, зеркальный шар с твоим отражением Я — маленькое красное плюшевое сердце, — подушечка для английских булавок… Я — голубь бумажный, застрявший в деревьях Истерзанный ветром, промокший от снега Я — то, что разбито… я — то, что не склеишь назад Fleur - Карусель

Кид медленно, как будто сомневаясь, шагнул назад. Его рука с карточным пистолетом слегка дрожала. Накамори проследил за его движениями и перевел взгляд на человека, стоящего перед вором. Корбо небрежно смахнул с щеки кровь, но она вновь набухла на тонкой царапинке. — Что ты этим добился, Кид-кун? — глубоким, бархатным голосом произнес он, склоняя голову на бок. — Доказательство… — надорвано произнес вор. Голос внезапно дал петуха. — Ты лгал нам! Ты лгал мне! — с неожиданной горечью прошептал вор. — А ей ты тоже лгал или только я удостоился такой чести… Отец? Гиндзо ошеломленно уставился на Кида. Нет… этого не может быть… Если отец, то Корбо — предыдущий Кид? — Я могу все объяснить, — неожиданно мягко произнес мужчина, делая шаг вперед. — Заткнись, — обрубил вор. Его голос дрожал, надрывно и горько. — Что ты можешь объяснить ребенку, у которого отец погиб прямо на его глазах? — Гиндзо подался вперед, когда заметил блестящую дорожку слез на щеке Кида. Маг даже не пытался вытереть влагу с щек, она собиралась на подбородке и капала вниз. — Что ты можешь объяснить мне, когда я поклялся отомстить ИМ за твою смерть? А? Ты хоть знаешь, как я тебя любил? Как боготворил?! — в конце он сорвался на крик. — Ты хоть представляешь, что я чувствую сейчас? — Кай… — прошептал мужчина. Он явно был растерян, его пальцы нервно прошлись по шее. — Может не здесь… — Мне насрать, — грубо прервал его парень. — Знаешь, каждый раз, надевая твою мантию, я верил, что все ближе к тем, кто украл тебя от нас. Каждый раз, беря в руки драгоценный камень, я верил, что это не зло, ведь я его возвращаю… Каждый раз, когда он оказывался не тем, что я… ты искал, я чувствовал такой жгучий стыд, будто я обманул твои ожидания… И мать тоже хороша! Я уверен, вы с ней веселились там, за моей спиной! — Я не… — Или ты думаешь, что я не смог бы хранить тайну? Ты сомневался во мне?! Ты сам меня учил! Неужели ты не мог увидеть, что я бы никогда тебя не предал! — Сын… — Знаешь… — в надломленном, дрожащем голосе слышалось отчаянье. — Если бы ты просто пришел домой и попросил прощения за свою ложь, я бы простил. Откинул свою обиду. Но ты будто насмехаешься надо мной, смотри, мол, я все равно лучше тебя! Все, что ты украл, я украду еще лучше! Да? Корбо покачал головой. — Я тут подумал, — внезапно замер вор, приложив ладонь к груди. — Ты ее нашел, верно… Ты нашел ее… И уничтожил, да? Скажи мне, что это — неправда! — некрасиво взвизгнул маг. — Я… — тихо прошептал мужчина. — Заткнись! Я. Не. Хочу. Видеть. Тебя, — Кид сорвал с лица монокль и швырнул его под ноги отцу. Давясь рыданиями, он прошептал: — Уходи… Слышишь? Уходи. И не появляйся больше никогда. Никогда! Дребезжа, монокль остановился у обуви Корбо. Мужчина наклонился и поднял его. — Ты уверен? — тихо, почти на грани слышимости спросил он, отводя взгляд. — Да, — выдавил Кид. — Дададададада! Тысячу раз да! Гиндзо обернулся, чтобы встретиться взглядами с ошеломленными и подавленными ребятами со своей группы. Хакуба неожиданно мрачно следил за Корбо, будто составляя план убийства. Аоко, стоящая за его спиной, плакала, не в силах сдержать слезы. Корбо оглядел залу и, склонившись в поклоне, исчез в открытом окне. Перед этим он обернулся, открыл было рот, чтобы что-то сказать, но передумал и спрыгнул вниз, в темноту. Кид зашелся в надрывном вое, всхлипывая и смеясь. Он упал на колени, обняв себя руками, и рыдал, не сдерживая слезы, захлебываясь ими и громко, истерично что-то пытался сказать, трясясь всем телом. Хакуба неожиданно метнулся вперед, стиснул плечи мага и что-то тихо прошептал. Вор уткнулся ему лбом в грудь и затих, а детектив, с таким рвением и отчаяньем гоняющийся за ним, лишь замер, растерянно смотря поверх цилиндра. Кид вцепился в спину Сагуру и безмолвно заплакал, вздрагивая всем телом. Аоко несмело подошла и села рядом, положив ладонь на плечо тому, кого не могла терпеть. Ее глаза подозрительно блестели. Гиндзо расслабил плечи. Они, эти дети, прекрасно понимают вора. Накамори вздохнул. Аоко, потерявшая мать и редко видящаяся с отцом из-за работы, Хакуба, который родителями воспринимается лишь как продолжатель дела семьи… Да, они понимают. Вор медленно отпустил пиджак Хакубы и отодвинулся. Снял перчатки, открыв тонкие пальцы со следами царапин. Протянул сначала левую руку, переплетая пальцы с пальцами Аоко, потом правую. Сагуру сам ответил, крепко сжимая дрожащую конечность. — Спасибо, — тихо прошептал вор, шмыгая носом. — Спасибо вам. Простите меня за эту отвратительную сцену. — Нельзя держать все в себе, — так же тихо ответил Хакуба, неосознанно прижимая переплетенные руки к груди. — Ты всегда можешь рассчитывать на меня. — И на меня, — поддакнула Накамори, стремительно краснея. — Я запомню, — всхлипнул вор. — Простите, мне пора идти. В воре явно чувствовался надлом. Словно красивую статуэтку грубо уронили на пол, не удосужившись склеить. Было больно видеть его таким. Слабым и растерянным. Никто не шелохнулся, когда вор встал, слегка покачиваясь, медленно, словно шарнирная кукла, склонился в поклоне и на нетвердых ногах подошел к окну. Никто даже не попытался его поймать, только Накамори ступил на шаг вперед и громко произнес: — Неважно кто ты, двери моего дома всегда будут открыты для тебя. Вор обернулся и изогнул губы в улыбке. Слезы вновь побежали по щекам, на этот раз Кид вытащил платок и вытер их. Медленно склонился в глубоком поклоне. — И, надеюсь, ты нам сообщишь, что все хорошо? — немного смущаясь, произнес один из группы захвата. — Мы ведь волноваться будем. Вор хихикнул и щелкнул пальцами. С потолка посыпались синие розы. Взмахнув рукой на прощание, Кид упал в окно. Вдали мелькнул белый треугольник планера.