III. ПЕРЕМЕНЫ
Сегодняшний день выдался, мягко говоря, не простым. Сначала покушение на мою жизнь, сразу после этого появление чудовища, которое оказалось оружием семьи. А также обморок, разговор с Уолтером, который прояснил хоть что-то, а под конец я чуть не умерла с испугу, когда обнаружила огромного страшного вампира в своей собственной спальне. Я и так была на взводе, поэтому, неудивительно, что в итоге сорвалась, наорав на него. И это, похоже, его не на шутку взбесило, потому что ответ был довольно резким, а выражение его лица при этом более чем пугающим. А потом у меня вдруг оказался пистолет! Я впервые держала в руках оружие! Мой гнев и недовольство заметно поутихли, и даже стало как-то неловко, и я ляпнула первое, что пришло в голову: – И что, правда убьет? На что вампир ответил лишенным эмоций голосом, а затем вежливо предложил мне помочь прицелиться. Но я ведь не хочу никому причинять вреда, даже такому существу как он! И пока лихорадочные мысли проносились у меня в голове, пистолет оказался прямо напротив его сердца. Сказать, что я испугалась, значит, ничего не сказать. И я не придумала ничего лучше, как прервать цепь событий, ведущих к чему-то нехорошему. Я сказала что-то на счет того, что устала, и поэтому хочу остаться одна. И, слава Богу, он удалился. Вот только можно было выйти через дверь, а не исчезать на моих глазах, я и так слишком много перенесла за сегодня.***
Я уже полчаса отмокала в ванной, прокручивая в голове события прошедшего дня. Никогда бы не поверила, что все это могло произойти со мной. Мысли мои постоянно возвращались к разговору с вампиром, и мне все меньше нравилось произошедшее. С одной стороны я повела себя почти как истеричка, но с другой – разве я теперь не хозяйка чудовища? Тогда по идее хорошо, что я сразу же постаралась поставить его на место, хотя не отрицаю, несколько…да что там, весьма импульсивно. Но вот что не давало мне покоя, так это то, что, как ни крути, а он, и правда, спас мне жизнь. И даже Уолтер признал его антигуманные методы. Наверное, стоило хотя бы сказать спасибо, но что уж теперь. Не пойду же я в подвал, или где там живет этот Алукард, только ради этого, я ведь не извиняться собралась. Поблагодарю в следующий раз. А вообще пора бы уже вылезать из воды и отправляться к себе, необходимо хорошенько отдохнуть после всего произошедшего. Я уже начинала засыпать, когда вихрь мыслей мне помешал. О чем бы я ни думала, все время возвращалась к вампиру. Да что же это такое! Кстати, раз я его выпустила, он теперь не должен сидеть без дела, а это значит, что мне придется начать работать. О нет, нет, нет! Нужно будет сходить в папин кабинет, все важные бумаги хранятся именно там. Ох, папа! За всем круговоротом событий я и забыла, как же мне пусто и плохо без тебя. А еще семейное дело, будет очень тяжело. Но я постараюсь изо всех сил! Я тебя не подведу, ты сможешь мной гордиться! Я во всем разберусь и стану лучшим охотником на нечисть…вот только посплю немного…и…***
Кап-кап…кап-кап…Это единственный звук, который я слышу, не считая легкой поступи моих босых ног. Что я делаю в неизвестном месте в кромешной тьме одна, да еще и только в ночной рубашке и босиком? Пол ледяной и точно каменный, воздух немного затхлый и тоже отнюдь не теплый. Зябко повожу плечами и протягиваю руку, чтобы коснуться стены. И снова камень. Это похоже на…подвал. Вижу вдали свет, и ноги сами ускоряют ход. Через некоторое время различаю темный силуэт, стоящий под тусклой лампочкой. Когда до стоящего спиной ко мне человека остается около десятка шагов, я еле передвигаюсь, все тело сковывает беспричинный страх, липкими пальцами сжимающий сердце, заставляя его биться как сумасшедшее. Я уже могу протянуть руку и коснуться незнакомца, и вдруг замечаю прямо перед ним железную дверь с бурой печатью. Это засохшая кровь. Подвал в поместье. Дверь запирает тюрьму. ЕГО тюрьму. Значит передо мной…!!! Тут человек резко оборачивается, я успеваю сделать лишь пару шагов назад. Но это папа! Волна облегчения развеивает оковы страха, и я опускаюсь на пол, потому что ноги меня не держат. Папочка, как хорошо, я так рада! Хочу сказать это вслух, но лишь сижу и глупо улыбаюсь. А дверь за спиной отца начинает медленно и бесшумно открываться, и появляется высокая фигура, будто сотканная из тьмы. Видны лишь холодные безжалостные глаза, горящие красным адским огнем. Я открываю рот, чтобы успеть предупредить, а в голове раздается свистящий шепот «шшшш…ты же не хочешь мне помешать…». И он будто парализует меня, дыхание перехватывает, я не могу ни пошевелиться, ни издать хоть какой-то звук. А под дьявольскими глазами расцветает жестокая ухмылка, обнажающая два ряда острых длинных зубов, и когтистые лапы уже почти дотянулись до головы отца. О Боже, нет! Стремительным движением чудовище сворачивает ему шею, а потом впивается в нее, брызгая фонтанами крови во все стороны. «НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ!!!» – с громким криком я резко сажусь в своей кровати, и несколько минут пытаюсь отдышаться и успокоить взбесившееся сердце. Это всего лишь сон, но какой ужасный и реалистичный. Проклятый вампир теперь не только в мою комнату, но и в сны будет вламываться? Пришлось пройти не меньше десятка кругов по комнате, когда я, наконец, почувствовала себя более-менее пришедшей в себя и смогла вернуться в постель. И через несколько секунд провалилась в глубокий сон без сновидений.***
Уже второй час я перебирала бумаги отца, большую часть из которых составляли счета и какие-то отчеты. А в шкатулке из красного дерева оказалась стопка конвертов, подписанных разными и одновременно похожими почерками: все они были каллиграфическими. А когда я стала читать содержимое, это было похоже на попытки разобрать китайскую грамоту. Как будто человек, писавший письмо, специально понапихал кучу странных слов и витиеватых фраз, чтобы невозможно было уловить смысл. Чем больше документов я просматривала, тем меньше верила, что когда-нибудь смогу во всем этом разобраться. Постепенно мое мрачное настроение стало переходить в отчаяние. И когда я уже хотела было швырнуть бумаги куда подальше, дверь открылась, и в кабинет заглянул дворецкий. – Вот Вы где, леди. Только что звонил нотариус и сказал, что готов вскрыть и огласить завещание Вашего отца хоть сейчас. Я взял на себя смелость сказать ему, что мы прибудем в течение двух часов. – Завещание? Да, ты все правильно сделал, я только приберусь здесь и переоденусь. – Я подготовлю подходящую одежду. – С этими словами Уолтер откланялся. Я как-то не думала о завещании, хотя именно этого и нужно было ожидать от папы. Быстро справившись с беспорядком, который успела развести, я пошла переодеваться. Приготовленное платье было темно-серым и довольно простым, как и полагается дочери, носящей траур, черные чулки, серые туфли и серая же шляпка (ох уж мне эта любовь Уолтера к подобного вида головным уборам). Плюс за окном моросил дождь, все-таки это Лондон, и сейчас октябрь, поэтому пришлось взять зонт. Когда я спустилась в холл, дворецкий уже ждал, чему я ни капли не удивилась, в этом весь он. Дорогу от двери до машины пришлось пройти под зонтом, и я почувствовала себя бледной поганкой в одежде серых тонов, хотя мир вокруг был не ярче, отчего на душе стало как-то мерзко и грустно. К тому моменту, когда мы сели в автомобиль, я успела изрядно замерзнуть из-за холодного северного ветра, и так до конца и не согрелась за всю дорогу. Нотариус оказался невысоким лысеющим толстячком, которого постоянно мучила отдышка, и прошибал пот, вследствие чего он не расставался с платком, которым периодически протирал лицо. В кабинете присутствовали еще несколько человек, с виду полисмены, то ли для охраны, то ли потому что так надо. Завещание было вскрыто и оглашено: все имущество переходило к единственной дочери, семейное дело также отдавалось под мое руководство. Мне были переданы кое-какие бумаги, а также предсмертное письмо отца. Уолтеру, кстати, тоже достался довольно увесистый конверт, и после нотариус говорил что-то еще и передал дворецкому какой-то сверток, но дальнейшее происходящее меня уже не интересовало – все внимание поглотило последнее послание отца. Пока мы ехали обратно в поместье, я не могла найти себе места и с трудом сдерживалась, чтобы постоянно не ерзать, так мне хотелась поскорее все прочитать. Не успела машина затормозить около главных ворот, я уже выскочила из нее и помчалась к дому. Оказавшись в своей комнате, я сразу же запрыгнула на кровать и разорвала конверт так быстро, что чуть не повредила само письмо. «Интегра, если ты читаешь это письмо, значит, я все-таки умер от банального воспаления. Несколько неожиданно, учитывая род деятельности, которым занимается наша семья. Но я отвлекаюсь. Наверняка тебе сейчас очень трудно, ведь на твои плечи свалилось столько забот, и ты не можешь понять, как справиться со всем этим. Если ты еще не была в моем кабинете, то обязательно сходи и посмотри хранящиеся там документы. Многое, а может и почти все, покажется тебе непонятным и бессмысленным, но не отчаивайся. Со временем ты во всем разберешься. Ты, конечно, думаешь, что мне легко говорить, но я не оставил тебя без помощи и совета. Во-первых, с тобой рядом будет Уолтер, он отлично разбирается во всех делах, связанных с нашей работой, и всегда поможет тебе. А, во-вторых, я приготовил для тебя кое-что, что поможет тебе самой всему научиться и быть в курсе всех событий, но об этом ты узнаешь чуть позже. Сейчас я бы хотел поговорить совсем не о работе, ведь это последнее письмо и последний шанс сказать все, что я должен был сказать уже давно. Сейчас, когда я пишу эти строки, мне страшно подумать, каким плохим отцом я был. Я постоянно пытался передать тебе как можно больше знаний и информации, но ведь ребенку нужно совсем не это. Прости, что я был так глуп, что не использовал отведенное нам время по-другому, что не баловал тебя и не говорил, как сильно тебя люблю и как ты мне дорога. Прости, что не ходил с тобой на прогулки и не рассказывал разные истории на ночь, что не играл и не радовал подарками. Прости за все потерянное время и твои несбывшиеся ожидания. Прости, если сможешь. И знай, что, не смотря на все ошибки, я всегда любил тебя больше всего на свете и буду любить. И я всегда буду рядом, где бы ты ни находилась, и где бы не находился я. Хотелось бы сказать, что я всегда буду защищать тебя, но сомневаюсь, что это возможно, поэтому я позаботился, чтобы за твою безопасность отвечал кое-кто еще кроме Уолтера. Ты ведь помнишь наш разговор про защитника? Но с ним тоже не все так просто, поэтому тебе придется отыскать мой дневник, думаю, это не составит труда. Я еще так много хотел бы сказать, но не могу подобрать слов, очень надеюсь, что сердце поможет тебе понять все, что я не смог выразить.Любящий т
Твой глупый
Безмерно любящий тебя отец.
P.S. В запертом ящике стола возьми фотографию мамы, прости, что никогда не показывал, но Вы и так слишком похожи. Люблю и обнимаю, малышка!» Я перечитывала строки раз за разом и плакала, не переставая. Мне казалось, что я вновь обретаю и теряю отца. Ты был самым лучшим папой, и я очень тебя люблю!***
Я сидела на полу отцовского кабинета и разглядывала чуть потрепанную фотографию: папа и стройная молодая женщина, светлокожая с пшеничными волосами, голубыми глазами (по крайней мере, на фото они вышли именно такими) и теплой улыбкой. Значит, вот она какая, моя мама. Родители стояли на фоне какого-то полуразрушенного замка в довольно живописном месте. На лице отца застыло такое счастливое выражение, что я невольно заулыбалась. И вообще изображение прямо таки излучало спокойствие, радость и безмятежность. Не выпуская фотографию, я подошла к зеркалу и долго изучала свое и мамино лица, но так и не смогла решить, похожи мы или нет. Она бесспорно была очень красива, не той роковой красотой, которая скорее призвана разбивать сердца, нежели дарить им любовь, разжигая страсть, как внезапно вспыхнувший пожар, который тем не менее через некоторое время оставляет после себя лишь пепелище. Нет, она была словно теплое солнышко, дарящее всем тепло и радость, нежно греющее и вселяющее надежду на счастливое будущее. Не знаю, схожи ли мы и в чем, но очень хочу вырасти хотя бы отчасти такой как она. Поизучав фотографию еще немного, я взяла ее и отцовский дневник, который мне и правда совсем нетрудно было найти, и отправилась в гостиную: дворецкий хотел о чем-то поговорить. – Уолтер, я закончила разбор бумаг. Что ты хотел сообщить? – Возможно, Ваш отец уже упоминал в письме об этом. Он предусмотрел возможность Вашего дальнейшего образования и заблаговременно подал бумаги в закрытую школу для леди. – Школа для леди? – я, конечно, знала о всяких школах, в которых мальчики и девочки учатся по отдельности, но при слове «леди» сразу представляется какой-то институт благородных девиц. – Да, это особая школа, где обучаются не обычные девочки. Там есть люди, связанные с Орденом и другими подобными негласными организациями, поэтому юные леди, чье будущее будет так или иначе связано с тайной деятельностью, обычно отправляются туда на обучение. В этой школе Вы сможете узнать все необходимое, чтобы у Вас не возникало трудностей в управлении семейной организацией. – Вот как…Это…здорово! – наверное… – И когда мне нужно туда отправляться? – Учебный год начался две недели назад, так что Вам нужно отправляться как можно быстрее, например, завтра. Тем более что в своем письме ко мне, Ваш отец настаивал на скорейшем отъезде. – Уже завтра, так скоро? Тогда мне нужно срочно собирать вещи! А сколько там длится обучение? – Вообще, для всех по-разному, но сэр Хеллсинг четко указал, что Вы должны находиться в школе до совершеннолетия. Но я буду навещать Вас, как только появится такая возможность. Шесть лет! Да уж, перспективка что-то не радостная. Но я с преувеличенным воодушевлением сказала: – Если это все, то я, пожалуй, отправлюсь паковать чемоданы. – С этими словами я сделала пару шагов по направлению к двери. – И еще кое-что, леди. В Ваше отсутствие делами придется заниматься мне, поэтому Вам нужно дать Лорду Алукарду соответствующие указания. Но есть кое-какие сложности, Вы уже читали дневник отца? – Да, я уже в курсе, как формулировать приказы, чтобы не упустить никаких деталей. – Отлично. И заодно не могли бы Вы передать Лорду вот это. – Уолтер передал мне какой-то сверток. – Это оставил Ваш отец. – Хорошо, вот только я не знаю, где обитает вампир… – Помните портрет Ее Величества на первом этаже? Если кто-то из Хеллсингов дотронется до руки королевы, проход на нижний этаж будет открыт. – Спасибо. Чтобы не откладывать на потом, я отправилась прямиком к портрету. Все получилось так, как и говорил Уолтер. Спускаясь по тускло освещенной каменной лестнице, я повторяла про себя слова приказа. Как было написано в дневнике отца, важно четко и безошибочно отдавать приказы, заранее продумав и перекрыв все лазейки и избегая возможности трактовать какое-либо слово или фразу по-разному. Вампир будет использовать любой шанс, чтобы не подчиниться, превратно истолковав слова хозяина или сославшись на то, что данная ситуация не была обговорена и много чего еще. Папа даже привел пример, как я подозреваю специально для меня. Наконец, я оказалась перед массивной дверью и, собравшись с духом, распахнула ее. Я оказалась в огромном помещении, противоположный конец которого терялся где-то во тьме. На границе света, проникавшего из открытого дверного проема, и мрака неосвещенного зала (а по-другому назвать это место язык не поворачивался) стояло, на мой взгляд, просто огромное кресло с высоченной спинкой, в котором лениво развалился вампир. На мое появление он не обратил никакого внимания, да и вообще не подавал признаков жизни. Ха, вообще-то он и так не живой… Молчание как-то затягивалось, да и я чувствовала себя глупо, стоя на пороге. Я вообще хозяйка или кто? – Алукард! У меня есть приказ для тебя! – При этих словах он, наконец, соизволил подняться и, мгновенно преодолев разделявшее нас расстояние, застыл передо мной в полупоклоне. – Слушаю, хозяйка. Какой же он все-таки огромный! Я еще как-то не успела привыкнуть к вампирской скорости, и от неожиданности у меня все слова вылетели из головы. Пришлось спешно наводить порядок в голове, не могу же я сейчас опозориться! Эта мысль помогла мне собраться, и я четко выдала заученный приказ. – Как пожелаете, моя леди. – И еще, это просил передать тебе отец. – Вручив Алукарду сверток, я, стараясь не спешить, вышла из зала и уже собиралась закрыть дверь, как вдруг вспомнила еще кое-что: – И спасибо, что спас меня тогда. – Вероятно, мне показалось, но по лицу вампира как будто проскользнула тень удивления. Вечер я посвятила сборам в школу, а после ужина отправилась прямиком спать.***
Первым звуком, который я слышу каждое утро, был звон будильника. Никогда не любила так просыпаться, но, как говорил отец, дисциплина превыше всего. Я отправилась в ванную умыться и привести себя в порядок, а по возвращении в комнату обнаружила уже приготовленную Уолтером одежду. И как я без него в школе буду обходиться? Затем я спустилась к завтраку, и пока старалась запихнуть в себя немного еды (я никогда не бываю голодна после сна), дворецкий отнес мои вещи в машину. При мысли о вещах я стала перебирать в уме, все ли взяла. Главное отцовский дневник и, о нет! Я забыла фотографию! Но я точно помню, что ее не было на столе рядом с дневником. Похоже, я оборонила ее, когда отдавала посылку вампиру. Уже нет времени идти и искать, вон и Уолтер поглядывает на часы. Расстроенная я переобулась и накинула пальто, после чего мы с дворецким отправились к машине. Уже сидя в салоне, я смотрела на особняк, и становилось как-то совсем грустно, когда еще я снова окажусь здесь. Автомобиль тронулся, увозя меня навстречу неизвестности.