Куда вас, сударь...

      Ибар-Дад снаружи казалась полуосыпавшимся провалом в земле, источавшим тошнотворный запах. И только узкая стежка присыпанных пеплом следов намекала на то, что она все же обитаема. Хиарнаренкар фыркнул, скривился, но уверенно шагнул в провал, прямо на ходу небрежным жестом зажигая светляк. Элемар последовал за ним, правда, соблюдая куда большую осторожность. И искренне надеясь, что струящиеся из пещеры миазмы не ядовиты.       Они прошли десяток шагов, когда впереди разлилось неяркое голубоватое сияние. Хиарнаренкар притормозил и погасил ненужный светляк. А еще через десяток шагов, за поворотом, обнаружился и источник сияния – две друзы крупных бледно-сиреневых кристаллов, словно бы растущих из пола по обе стороны прохода.       Хиарнаренкар вдруг остановился – резко, точно налетел на стену. И снова двинулся вперед, но уже медленно, крадучись. Обеспокоенный Элемар последовал его примеру.       Настороженность инквизитора получила объяснение почти сразу: один из кристаллов был густо забрызган чем-то бурым. Чем именно, гадать не пришлось – несколькими шагами дальше возле стены скорчилось тело с развороченной спиной. Как оказалось – скамп.       – Это один из… работников, – облегченно выдохнул Хиарнаренкар. – Госпожа Эланте использовала их для ведения раскопок, утверждая, что они не слишком отличаются от гоблинов, а тех на Островах повсеместно используют как прислугу. Но вам-то об этом наверняка известно, – добавил он.       – Увы, нет, – признался Элемар. – И родину, и родителей я потерял в слишком юном возрасте. Так что узнать такие подробности культуры нашего народа мне было неоткуда.       – Ваши родители от вас… отказались? – осторожно полюбопытствовал Хиарнаренкар.       Элемар хмуро покосился на спутника, догадываясь, на каком основании тот сделал свое предположение: выбравшись из полутемного святилища Ассурнабиташпи, они оба получили возможность хорошенько рассмотреть друг друга. Еще ни один из встреченных им сородичей не преминул хотя бы намекнуть ему на его предполагаемую нечистокровность. Кроме, разве что, Моссанона… и то только потому, что бедолаге было попросту не до того. Впрочем, от нового знакомца, являвшего собой прямо-таки эталонный образец того, как должен выглядеть и вести себя высокий эльф – чем сам Элемар ни с какой стороны похвастать не мог – он чего-то подобного и ожидал.       – Нет, они погибли, – сухо отозвался он.       – О… – Хиарнаренкар заметно и, кажется, искренне смутился. – Прошу прощения, я был бестактен…       Элемар молча кивнул, принимая извинения, и снова обратил внимание на дохлого скампа.       – Его убили заклинанием, – заметил присевший над тушей Хиарнаренкар.       Элемар снова кивнул, посмотрел на положение тела, огляделся, прислушиваясь к тому, что торопливо подсказывал ему Второй, и произнес:       – Такое впечатление, что он пытался убежать и заклинание было послано ему вдогонку. И это явно не… мой знакомец – он предпочитает действовать исподтишка и магией, насколько я знаю, пользуется только для перемещения и маскировки.       Хиарнаренкар тоже огляделся, покивал и встал.       – Пожалуй, придется спросить у госпожи Эланте, что заставило её убить одного из призванных ею же работников, – пробормотал он.       Далеко идти не пришлось: тоннель снова вильнул и через два десятка шагов закончился огромной каверной, освещенной несколькими факелами. В их свете Элемар заметил небольшой помост, примыкающий к выходу из тоннеля с бесцельно топчущимся на краю скампом. Еще один помост виднелся в глубине каверны.       Большего он рассмотреть не успел, потому что скамп вдруг завизжал и бросился на него. Элемар отшатнулся, Хиарнаренкар ахнул… Заклинание «удара молнии», опробованное на «святоше», сорвалось с пальцев и, спеленав скампа, расплескалось по стенам тоннеля сияющей сетью – и погасло, так и не дотянувшись до пары застывших в проходе альтмеров. Пахнуло свежестью. Хиарнаренкар нервно кашлянул, косясь на Элемара одновременно с уважением и осуждением.       – Мне кажется, мощь заклинания была избыточна, – с легкой укоризной проговорил он.       – Не спорю, – отозвался Элемар. – Но я не ждал атаки. Не вы ли говорили, что они не должны напасть?       – Они и не должны были, – медленно кивнул Хиарнаренкар. – И мне непонятно, почему…       Договорить ему не дал еще один скамп, возникший на помосте и запустивший в их сторону огненный шар. Альтмеры снова дружно шарахнулись в стороны, прижимаясь к стенам, но в этот раз не сплоховал Хиарнаренкар. Два огненных шара один за другим врезались скампу в грудь, сбросив его с помоста. Яростный визг смолк, прерванный негромким чавкающим хрустом, и сменился жалобным скулежом.       – Можно идти, – выдохнул Хиарнаренкар. – Госпожа Эланте призывала только двух скампов. Она не раз жаловалась на то, что Бадама не в состоянии удержать больше…       – А разве она пользовалась не стандартными заклинаниями призыва? – удивился Элемар, отлепляясь от стены. Хиарнаренкар поморщился и зашагал к помосту.       – Нет, по её словам, известные заклинания призыва не соответствовали её нуждам. Слишком короткий срок призыва, слишком большая свобода воли у призванного существа… было еще что-то, но я, признаться, не припомню… Поэтому она каким-то образом изменила формулу заклинания и научила ей Бадаму. Дескать, чем объяснять раз за разом призванной твари, что от нее надо, проще вложить это ей прямо в разум. И не нужно беспокоиться, что через час она исчезнет и все придется повторять заново.       – И сделано это было за счет блока подчинения в формуле, – спускаясь за ним на дно каверны уточнил Элемар.       – Очевидно, да, – не оборачиваясь, подтвердил Хиарнаренкар.       Тошнотворный запах, к которому Элемар, как ему казалось, успел привыкнуть, здесь был гораздо сильнее, накатывая волнами из пролома в дальней стене, закрытого грубо сколоченной калиткой. Раненый скамп, как выяснилось, не лежал на месте падения, а непрерывно скуля полз в ту сторону, успев проползти половину расстояния до калитки. Увидев альтмеров, он остановился и замолчал. И только беззвучно щерился, неотрывно следя за ними.       – Не хочу, не хочу, не хочу! – заверещал вдруг он. – Копа-а-ать! Хозяйка!       Хиарнаренкар вздрогнул от неожиданности. Элемар выругался и хлопнул его по руке, не давая сотворить заклинание. Огненные шары инквизитора, конечно, были не такими сильными, как тот, которым он сам когда-то умудрился выжечь воздух в нижней полости шахты Ашша-Аххе, да и каверна эта была значительно просторнее, чем тот отнорок, но все же…       – Не советую, – покачал он головой на удивленно-разгневанный взгляд. – Кто знает, насколько горючи исходящие оттуда, – он мотнул головой в сторону пролома, – миазмы. Выше воздух все-таки чище, а здесь… я бы не рисковал.        Хиарнаренкар медленно кивнул. И снова повернулся к скалящемуся скампу.       – Где хозяйка?       – Спа-ать! – проверещал тот. – Спать! Мясо… еда-а! Копа-а-ать! Еда! Там… старшие. Копа-ать! К старшим! Хотеть! Хозяйка… спать! Еда-а-а! Копать! Не хочу, не хочу, не хочу! Мясо! Есть! Мясо! Мясо! Хозяйка спать! К старшим! Спа-а-а-ать!!       – Хозяйка спит? – уточнил Элемар.       – Да! Спать!       – А Бадама? Другая?       – Мясо! Копать! Не хочу! Есть! Еда! Мясо! – ощерился скамп.       – Понятно, – буркнул Элемар и отсек ему голову. – Вот и ответ. Думаю, – он огляделся, – помощницу вашей… госпожи Эланте мы найдем там, – он указал мечом на помост над их головами.       – Почему вы так думаете? – нахмурился Хиарнаренкар.       Поднял голову и ахнул:       – Ауриэль…       На досках помоста и на стене в свете факелов были отчетливо видны темные потеки. Их было много и большая часть успела засохнуть, но некоторые все еще жирно поблескивали.       – Необычно слышать это имя от служителя Девяти, – хмыкнул Элемар, идя к лестнице, ведущей на помост.       – Я еще и альтмер, – мягко напомнил ему вслед Хиарнаренкар. – И приобщился к культу Девяти уже в зрелом возрасте.       В то, что помощница Эланте еще жива, Элемар не верил – если кровь успела подсохнуть, значит, времени с момента нападения прошло достаточно много. Да и «настенная роспись» не внушала оптимизма. Но не убедиться он не мог.       – И как относятся к этому… Ох, ёб твою!.. – охнул он, увидев то, что осталось от Бадамы Андарис.       Висящий на стене факел услужливо осветил то, что осталось от несчастной во всех кошмарных подробностях, не давая ни на миг усомниться в том, что она мертва. И смерть её была страшна. Элемар рухнул на колени и торопливо сдернул с головы шлем, свесившись с помоста и часто-часто дыша и сглатывая в попытках справиться с подступившей тошнотой: растерзанное обезумевшими от корпруса слугами тело Ремаса Морвейна выглядело почти нетронутым в сравнении с тем, что сотворили с Бадамой сбросившие подчинение скампы. А потом боком, стараясь не смотреть в ту сторону, спустился вниз. И только там позволил себе осторожно выдохнуть.       – Судя по вашему лицу, зрелище не из приятных, – заметил Хиарнаренкар, подходя ближе.       Элемар немедленно вспомнил увиденное во всех тошнотворных подробностях и снова согнулся в приступе тошноты. На этот раз удержаться не удалось…       – Не то слово, – прохрипел он, выпрямляясь и делая пару шагов в сторону.       А в следующий миг сверху раздалось сдавленное восклицание и Хиарнаренкар буквально скатился по лестнице вниз, тут же рухнув на четвереньки и мучительно выгнувшись в приступе рвоты.       «Мда, – подал голос Второй. – Видимо, твоя реакция показалась ему недостаточно убедительной».       «Ну и сам дурак», – устало отозвался Элемар, сплевывая вязкую слюну.       Вынул из заплечной сумки флягу с водой и прополоскал рот, радуясь тому, что догадался пополнить её в жилище даэдрапоклонников. Они-то, благодаря Ллотису Селвило, в воде больше не нуждались. Но должок с меченого за подставу он взыщет при первой же возможности – судя по всему, тот решил подстраховаться и остаться единственным кандидатом в Нереварины. Интересно, а о корпрусе, как о части пророчества, он знает? Элемар мысленно досадливо сплюнул – не стоило об этом вспоминать…       «Кстати, – снова заговорил Второй. – Тебе не кажется, что «хозяйка» как-то подозрительно крепко спит? Если она вообще спит – что-то мне в слова этого огрызка плохо верится… Иначе почему она до сих пор не объявилась, услышав вашу возню?»       «Хороший вопрос».       Более-менее справившийся с желудком Хиарнаренкар даже в свете факелов, придающем всему оранжевый оттенок, явственно отливал нежной зеленью. Впрочем, Элемар не сомневался, что его собственная физиономия имеет тот же оттенок. К тому же это перестало иметь значение в тот момент, когда он озвучил опасения Второго. Хиарнаренкар мгновенно подобрался и рванул к еще одной калитке, сразу не замеченной. Элемар последовал за ним.       Калитка оказалась не заперта, что Элемара несколько удивило. Еще больше его удивило то, что женщина, находившаяся в скрытом за калиткой отнорке, была не только жива, но даже не ранена. То ли скампы насытились плотью Бадамы, то ли им попросту не хватило умишка открыть калитку. То ли они все еще считали Эланте хозяйкой… Но факт оставался фактом – нападению она явно не подвергалась… и тем не менее с ней определенно было не все в порядке. Правда, поняли они это не сразу.       Когда они вошли, Эланте сосредоточенно что-то писала в тонкой тетради. И была этим так увлечена, что не сразу отреагировала, когда Хиарнаренкар её окликнул. Потом вдруг замерла, склонила голову к плечу, точно к кому-то прислушиваясь. Медленно повернулась к ним… и вдруг вскочила, вскидывая ладони.       – Никто не украдет мое открытие! – прошипела она.       Пока Эланте, изрыгая ругательства пополам с проклятиями, атаковала заклинаниями опешившего и потому ушедшего в глухую оборону Хиарнаренкара, Элемар, удачно оказавшийся у того за спиной, сжал в пальцах Амулет Теней. И, достав зачарованный на паралич дротик, метнулся вдоль стены вперед.       Скованная чарами Эланте упала в подставленные руки. Элемар перехватил её поудобнее и заозирался, ища, чем можно её связать: встретившая их гарпия мало походила на ученую, которую описывал Хиарнаренкар.       – Паралич? – настороженно спросил тот, приблизившись.       – Да, – отозвался Элемар. – Поищите, чем можно её связать. У нас минут пять, прежде чем чары спадут и госпожа Эланте снова попытается сделать из нас жаркое.       – Думаете? – усомнился Хиарнаренкар, но послушно пошел искать что-то пригодное для связывания.       Элемара, пусть и скрытого чарами, он все же старался из поля зрения не выпускать. Хотя это явно давалось ему нелегко.       – Опасаюсь, – мрачно буркнул Элемар.       Переложил Эланте на её же постель и, уступив место Хиарнаренкару, подошедшему с ворохом каких-то тряпок, шагнул к столу… и замер, зацепившись взглядом за одну из последних строк в раскрытой тетради:       «Иногда я слышу во сне голоса, зовущие Мордрина по имени…»       Оглянулся на Хиарнаренкара, убеждаясь, что тот занят. И вернулся к тетради.       «Пагубное влияние этого места сказывается и на мне. Мне с трудом удалось приготовить несколько зелий, чтобы облегчить наши тяготы. Уже скоро мы войдём в палаты, и дело всей моей жизни осуществится. Хоть мы и нашли могилу, но без «Ключа Хранителя» она бесполезна. Иногда я слышу во сне голоса, зовущие Мордрина по имени. Это страх или преклонение?»       Элемар покосился на стоящую рядом тарелку, в которой лежало простое колечко и небольшой ключ. Самый обычный… И, перелистнув страницы, начал читать с первых записей:       «Наконец-то! После стольких лет поисков я уверена, что нашла нужное место. Кристаллы именно таковы, как их описывают легенды:        "...в кристальные объятия заключенные,       Пронзенные заклятым серебром,       Предателей главы обреченные       Оберегают вечно его сон…"        Это должно быть то самое место! Это, должно быть, могила Мордрина Ханина!»(1)       Элемар перелистал обратно и повернулся к Хиарнаренкару. Тот был мрачен:       – Почему заклинание не спадает?       – Спадет, – успокоил его Элемар. – Я не учел, что на альтмеров оно действует несколько дольше. Взгляните лучше на это, – он протянул инквизитору тетрадь, раскрытую на последних записях.       – Вот как, – прочитав, пробормотал тот.       Элемар забрал тетрадь и вернул её на место, надеясь, что это не выглядело демонстративно.       – Думаю, стоит передать госпожу Эланте в руки целителей Храма Трибунала, – нерешительно предложил он, опасливо наблюдая за зашевелившейся женщиной.       К счастью, Хиарнаренкар, видимо, оценив мощь и количество летевших в него заклинаний, связал её на совесть. Но расслабляться все же не следовало.       – Трибунала? – нахмурился Хиарнаренкар.       Тихо выдохнул, заметив, что чары с Эланте спали… и тут же снова нахмурился, встретившись с её яростным взглядом.       – Инквизитор… – буквально проскрежетала она сквозь зубы, ненавидяще уставившись на него.       Хиарнаренкара передернуло.       – Конечно, это небезопасно – Храм гораздо менее терпим к даэдрапоклонникам, нежели Культ Девяти, – вздохнул Элемар, покосившись на силящуюся освободиться Эланте. – Но у них гораздо больший опыт лечения подобных случаев, насколько мне известно. И больше шансов достичь успеха. Думаю, – добавил он, – к госпоже Эланте не будет претензий, если вы объясните жрецам, что она не даэдрапоклонница, а ученая, попавшая под воздействие даэдрической магии в ходе исследований. Главное, не упоминайте, что она с энтузиазмом участвовала в ритуалах, проводимых Эармилом в честь Мерунеса Дагона…       Хиарнаренкар криво усмехнулся.       – Думаю, я знаю, что можно сказать.       Вытащив Эланте наружу – покидать зловонную пещеру женщина не желала, сопротивляясь, насколько возможно, будучи связанной по рукам и ногам – они некоторое время сидели возле выхода, наслаждаясь чистым воздухом. Элемар привалился к стене, не обращая внимания на сыплющиеся за шиворот струйки не то песка, не то пепла – от свежего, не пропитанного зловонными и, похоже, ядовитыми миазмами воздуха у него поплыло перед глазами, а голова загудела, как колокол. Хиарнаренкар рядом тоже болезненно морщился, растирая виски. Даже усаженная ими на какой-то уступ Эланте притихла, морщась и беззвучно плача от боли.       Свитков Вмешательства Альмсиви у Хиарнаренкара не оказалось. Зато один такой нашелся в заплечной сумке у Элемара, хотя сам он так и не смог вспомнить, как он туда попал. Хотя, скорее, не как – это-то было понятно – а когда, учитывая, что Элемар для перемещения уже почти год свитки не использовал, выучив нужное заклинание. А в тубусе, переданном ему перед поездкой к Уршилаку приятелем Кая Косадеса из форта Лунной Бабочки, свитка с такими чарами точно не было.       – А сам как, если что? – нахмурился Хиарнаренкар, беря свиток.       – У меня амулет есть, – отмахнулся Элемар.       Амулет действительно был – такая же вываренная клешня грязекраба, как у Ринара и Селвило, зачарованная Элемаром от скуки незадолго до отъезда. Но он остался в спальне поместья в Бал Исре – по мнению Элемара, зачарованных колец и висюлек на нём и так было в избытке. Добавлять еще одну, да еще с и без того хорошо знакомым заклинанием, он считал глупостью.       Спрашивать, чем он намерен заняться дальше, Хиарнаренкар не стал. Хотя и явно хотел. То ли о чем-то догадывался, то ли… Элемар старался об этом не думать. И еще больше старался не дать ему понять, что собирается вернуться в Ибар-Дад, в которой, если верить записям немного пришедшей в себя Эланте, находится вход в гробницу Мордрина Ханина. В которой, если верить уже Второму, находится Символ Элеидона. Так что он помог Хиарнаренкару устроить Эланте на руках так, чтобы можно было при этом читать свиток, и отошел в сторону.

***

      Хранителя ключа от гробницы, о котором упоминала Эланте в своих записях, Элемар нашел случайно. Да и кто это был, понял уже после. Просто, бултыхаясь в воде – не только зловонной, но и холодной – нырнул в первую увиденную промоину. Плыть, к счастью оказалось недалеко, главное было вовремя уворачиваться от то и дело возникающих на пути обломков колонн и огромных каменных блоков.       Огромный, крупнее всех, встречавшихся ему ранее, даэдрот не спешил нападать. Он просто равнодушно наблюдал за выбравшимся из воды и трясущимся от холода альтмером, после чего медленно переступил с лапы на лапу и… остался стоять на месте. Какое-то время они смотрели друг на друга: Элемар настороженно, даэдрот… Даэдроту, похоже, было… скучно? Прочесть эмоции по его уродливой крокодильей морде было невозможно, но весь вид его говорил об отсутствии интереса: оказавшийся вдруг поблизости смертный не будил в нем ни любопытства, ни ярости. Он просто стоял, почти не шевелясь, а редкие его движения были скупы и медлительны, словно каждое требовало от него огромных усилий.       Сколько они так смотрели друг на друга, Элемар не брался судить. Просто в какой-то момент даэдрот вдруг шумно вздохнул… и как-то устало махнул когтистой лапой, словно подзывая Элемара к себе. И одновременно отвернул уродливую башку, достаточно красноречиво подставляя шею. Элемар опешил. Безмолвное приглашение даэдрота было понятно… непонятны были его причины. И это настораживало. А тот совершенно человеческим жестом хлопнул себя лапой по морде и, снова вздохнул – еще громче и тяжелее прежнего – и, смерив не двинувшегося с места Элемара укоризненным взглядом, повторил приглашение. На сей раз более нетерпеливо – дескать, давай уже, не тяни…       «Будь осторожен, – обеспокоенно подал голос Второй. – Я так понимаю, что этому чучелу уже настолько надоело тут торчать, что оно согласно даже на "удар милосердия". Но это не значит, что оно в последний момент не решит попытаться забрать тебя с собой».       Элемар не стал отвечать – высказанные Вторым опасения пришли в голову и ему. И они, как оказалось, были не напрасны – даэдрот действительно попытался его достать. Правда, делал он это так медленно и неохотно, что от замаха когтистой лапы Элемар увернулся без особого труда. Даэдрот осклабился в усмешке – в том, что это именно усмешка, не было никаких сомнений – и рухнул на покрытые илом и плесенью порфировые плиты.       «Странно, не находишь?» – поделился впечатлениями Элемар.       «Что странного? – невесело хмыкнул тот. – Если бы я хрен знает сколько просидел тут в темноте, сырости и одиночестве, не имея возможности свалить, или хотя бы сдохнуть, я бы ёбнулся. Или тоже захотел бы, чтобы меня прикончили».       Элемара передернуло – а ведь действительно…       Наградой им стал полуразвалившийся сундук, в котором среди сокровищ древности, за давностью лет превратившихся в осклизлый нераспознаваемый мусор, нашелся покрытый патиной древний ключ.       «Ну, если замок в таком же состоянии, то, может, и откроется», – неуверенно протянул Второй.       «Я свитки «Разбивателя» взял. Если замок не откроется, сломаем».       Осмотревшись и не найдя более ничего интересного, Элемар двинулся по промоине дальше – благо, отсюда она шла выше и не была затоплена – мимоходом отметив, что воздух здесь заметно чище, чем в предыдущей, хотя свежим его назвать все же нельзя. В Ибар-Даде – не в самой пещере, в туннеле, что к ней вел – воняло примерно так же…       Разгадка нашлась довольно быстро, когда Элемар увидел впереди отблески факельного огня, а подойдя ближе, обнаружил, что вышел обратно к пещере Ибар-Дад – той её части, где Эланте вела раскопки – и смотрит прямо на помост с растерзанным телом Бадамы Андарис, услужливо освещенным не успевшим догореть факелом.       Отшатнувшись, он присел на выступающий из стены обломок порфира и задумался. Получалось, что «Хранитель ключа», о котором сокрушалась в своих записях Эланте, все это время был у неё под боком – тот самый даэдрот, пожелавший умереть. Точнее, вернуться в Обливион... Зелья полета у неё имелись – Элемар своими глазами видел флаконы с печатью алхимика Гильдии и соответствующей надписью у неё на столе – но этот проход она почему-то не нашла. Не искала? Вероятнее всего, хотя, с точки зрения Элемара, это было не слишком дальновидно: мало ли, куда может вести необследованная дыра, пусть и под потолком? И кто поручится, что из неё никто не вылезет? Хотя… Хранитель-то – если, конечно, это все-таки он – не вылез…       Очнувшись от мыслей, Элемар осознал, что жутко продрог – воздух в пещере только поначалу, после купания в холодной воде, казался теплым. Стоило просушиться и отогреться перед повторным заплывом. Некоторое время он решал, остаться здесь или поставить магическую пометку и отправиться в Гнисис… и в итоге выбрал Гнисис. Точнее, тамошние купальни – после плескания в холодных пещерных водах, стоило прогреться как следует, чтобы не свалиться в горячке. Да и свежего воздуха глотнуть тоже хотелось – хотя откуда в провонявшем муском Гнисисе свежий воздух?       Наутро вода в подземном озере не стала ни теплее, ни чище. Выбравшись на воздух в первой же каверне и вскарабкавшись по рухнувшей колонне повыше, на какую-то удачно сохранившуюся площадку, Элемар потратил некоторое время на то, чтобы просушиться – вылить воду из сапог, отжать одежду. Причем производя при этом как можно меньше шума: внизу кто-то явно был. И не один – Элемар слышал шаги, по меньшей мере, двоих. Тяжелые шаги, сопровождаемые узнаваемым лязгом брони. К счастью, магической энергии в Амулете Теней было достаточно. Как и в Ботинках Апостола. Оставалось только отогреться после купания, чтобы не выдать себя на подлете громким стуком зубов, как с нервным смешком прокомментировал ситуацию Второй…       Справиться со стражей гробницы – а это действительно оказалась стража – особого труда не составило. Почти невидимый, Элемар сходу зарубил одного дремору, а следом и второго, успевшего только оглянуться на шум да наполовину вынуть меч из ножен. Найденный накануне ключ тоже выполнил возложенную на него задачу, сэкономив приготовленный свиток «Разбивателя замков». Действия маскировочных чар хватило даже на то, чтобы разобраться с «золотой святошей», обнаружившейся внутри гробницы.       Потерев глаза и проморгавшись, Элемар обновил заклинание «Ночного глаза»… и замер. «Святоша» была не единственным стражем внутри гробницы – вдоль стен почетным караулом замерли около десятка призраков, сверля его взглядами, которые дружелюбными назвать было сложно. Правда, атаковать они не торопились… Подумав, Элемар приготовил заклинание отпугивания нежити и шагнул вперед.       Призраки не шелохнулись. Элемар медленно прошел мимо, готовый в любой момент послать приготовленное заклятье, но… ничего не произошло.       Сняв со стены щит – топтаться по костям альтмер не рискнул, пришлось взлетать – Элемар осмотрел убранство гробницы и задумался. Оставлять все это богатство – а ценных вещей даже на не слишком пристальный взгляд было немало – было жалко. Книги и свитки трогать, конечно, было опасно – в том плане, что можно было неосторожным движением просто уничтожить древние фолианты, не говоря уже о хрупких свитках – но вот оружие, после незначительного ремонта вполне могло кому-то послужить. Даэдрик, как успел заметить Элемар, вообще удивительно хорошо сохраняется, независимо от условий вокруг. Так что огромная секира, лежащая рядом с костями владельца, показалась бы недавно выкованной, если стереть с неё толстый слой пыли Но и забирать что-либо… что-то внутри противилось этому. И то, что из того же Тукушапала он некогда вынес все, что счел достаточно ценным, дела не меняло – там он, в некотором роде, получил вместе с ключом разрешение от сородича и, вполне вероятно, потомка погребенного. Здесь же он воспользовался плодами чужих трудов и изысканий. Так что забрать отсюда он вправе только щит, Символ Элеидона. Остальное же… он не беден. Уже не беден. А Эланте Алинорская наверняка, подлечившись, решит вернуться. Как с найденными богатствами поступит она – её дело. И её совести.       Один из призраков, безмолвно наблюдавших за его действиями, вдруг пошевелился. Он не сдвинулся с места ни на волос… просто поменял положение рук на рукояти боевого молота. Элемар, дернувшийся было на движение, присмотрелся… и охнул:       – Крушитель Черепов?       Точно такой же молот, только не призрачный, а вполне материальный, лежал сейчас на полке с оружием в его спальне, в поместье в Бал Исре. Тот самый молот, который он примерно полтора месяца назад вынес из Ануднабии…       Призрак – кряжистый бородатый норд средних лет – повернул голову. Бестелесные пальцы нервно сжались на рукояти молота.       – Значит, Дораху не удалось спастись, – произнес он. – Жаль… Вытащи кинжал из моего черепа, эльф, чтобы я смог достойно отблагодарить тебя за принесенную весть…       Элемар опустил глаза – и верно, возле ног призрака лежал человеческий череп с воткнутым в темя, аккурат в шов между костей, почерневшим от времени серебряным кинжалом, по головке которого время от времени пробегали багряные сполохи, намекая, что кинжал зачарован. Сдув пыль, Элемар обнаружил на черепе выжженные метки. На черепе Ллевула Андрано были совсем другие… хотя и похожие. В первую очередь способом нанесения.       «Не прикасайся, – подал голос Второй. – Иначе от благодарности не отмашешься».       «В смысле?» – Элемар, под ожидающим взглядом призрака потянувшийся было к рукояти кинжала, замер.       «Отпиздят тебя, – с ехидной любезностью сообщил Второй. – Может быть даже этим самым молотом. Оригинал, конечно, у тебя хранится, но я бы не ручался, что его призрачная копия окажется безобидной. Особенно будучи в руках, как я понимаю, его создателя».       – Ты еще кто такой? – возмутился призрак, уставившись Элемару куда-то над ухом. – Хотя постой… я тебя знаю! Ты – хэрсир(2)…       Он вдруг осекся, словно оборванный резкой отповедью. Потом наклонил голову, точно прислушиваясь – Элемар опять невольно вспомнил приключения в гробнице Андрано и задумчиво воззрился на череп, подумав, что будет забавно, если выяснится, что и его понадобится куда-то отнести. Правда, насколько забавно, будет зависеть от того, куда, зачем и с кем придется…       Додумать он не успел, услышав:       «Выдергивай кинжал и забирай череп».       – Что? – не нашел ничего лучше, чем переспросить Элемар – нет, он, конечно, только что думал именно об этом, но не всерьёз же!       «Забирай череп, говорю, – повторил Второй. – И щит этот дурацкий прихватить не забудь».       «А череп нам зачем?»       «Нам – низачем. Его нужно отнести в Ануднабию».       «Зачем?»       Элемар чувствовал, что что-то упускает, некую мелочь, которая все объяснила бы и расставила по местам… но разум его словно превратился в сломанный двемерский механизм. Он почти наяву слышал натужный лязг и скрежет в своей голове.       – Видишь эти метки, мальчик? – призрак присел, наполовину утонув в стене, и провел пальцами над черепом. – Они привязывают меня к этому миру. И к моим останкам. А кинжал привязывает меня к этому месту. Примерно так, как хэрсир… – он осекся, бросив короткий взгляд куда-то Элемару за спину, но тут же продолжил: – Примерно, как твой сопровождающий привязан к тебе. Вынь кинжал, чтобы я мог последовать за тобой в Ануднабию, и уничтожь там мой череп, мальчик. Лучше будет, если ты бросишь его в колодец в кузнице.       Элемар наморщил лоб, вспоминая все, что они некогда узнали об Ануднабии. Единственный пригодный для задуманного колодец был… да, именно в кузнице Хильбонгарда, потому что наполнен был не водой, а магмой.       – Почему именно кузница, а не ближайший выход лавы? В Молаг Амуре их в избытке.       Призрак усмехнулся.       – Потому что это моя кузница.       Элемару понадобилось несколько мгновений, чтобы осознать услышанное. Всё услышанное.       – Ты – Хильбонгард?

***

      С того дня, как Элемар покинул кузницу Хильбонгарда, забрав Крушитель Черепов, в Ануднабии ничего не изменилось. По крайней мере, для него. Но не для призрака, помнившего совсем другую Ануднабию.       Спутником Хильбонгард оказался достаточно неудобным. Элемару пришлось потратить немало усилий, чтобы убедить его стать невидимым – призрак не отличался покладистым нравом да к тому же презирал всяческие уловки. К каковым ничтоже сумняшеся отнес и необходимость скрываться от взглядов окружающих. Вот только ординаторы Трибунала, увидев призрак и найдя в сумке Элемара череп с ритуальными метками, разбираться не станут, а просто засунут его, как некроманта, в Министерство Правды. А там сначала вывернут наизнанку, а потом сожгут. За некромантию. Хильбонгарда, конечно, тоже упокоят… может быть. А может, засунут череп в какое-нибудь секретное хранилище – и будет он там кукарекать до пришествия «Пожирателя Мира», время от времени развлекая беседой храмовников. На Элемара Хильбонгарду было, по большому счету, плевать, но вот развлекать храмовников он не хотел, поэтому неохотно согласился на невидимость. И то, только в присутствии кого-то поблизости – таиться всю дорогу до Ануднабии он так и не пожелал. Элемар тут же прикинул возможный маршрут и едва удержался от ухмылки: желаниям призрака было почти не суждено осуществиться, поскольку единственным местом, где он мог не прятаться были… окрестности Ануднабии. И то, только в случае, если им не встретятся наемники Телванни, вышедшие на очередную охоту за ценными потрохами даэдра. Нет, как раз доноса в Орден Дозора с их стороны можно не опасаться – это же Телванни, плюющие на все запреты, кроме тех, которые сами для себя установили… но Хильбонгарду об этом знать не стоило. Сейчас-то древний призрак мечтал только об упокоении, но Элемар всерьез опасался, что он в любой момент передумает, возжелав совершить путешествие по Вварденфеллу, чтобы увидеть, насклько тот изменился за прошедшее с его гибели время.       Еще альтмера интересовало, что означает загадочное слово «хэрсир», которым Хильбонгард время от времени называл Второго. Но спрашивать об этом было бесполезно – один раз он уже попытался. Призрак только покосился ему за плечо… и промолчал. Словно не услышал вопроса. Спрашивать у Второго Элемар не стал. К тому же он и сам догадывался. Слишком уж это «хэрсир» напоминало другое слово…       Хортатор.       Один из титулов легендарного Неревара. Вряд ли Второй не заметил этого созвучия. Да и древний кузнец, живший, как успел подсчитать Элемар, одновременно с Нереваром, его явно узнал. Но Второй по-прежнему отказывался признавать практически очевидное.       «А смысл? – вклинился вдруг в его размышления голос Второго. – Даже если бы это было правдой, я все равно этого не помню. А без памяти имя Неревар для меня такое же чужое, как и любое другое».       «Не слишком ли рискованно говорить об этом?» – Элемар не договорил.       «Ему не до нас», – в голосе Второго явственно прозвучало сочувствие.       Хильбонгарду действительно не было никакого дела до их беседы. Призрак, каким-то образом отставший от них еще на поверхности, слабо светящимся туманным вихрем пронесся через водопад… и замер на краю уцелевшей площадки – верхней, той, что вела к кузнице. Элемар подошел ближе… и остановился, услышав не то вздох, не то всхлип. Призрак повернулся к нему и взгляд его был совершенно безумный.       – Ничего не осталось, – почти неслышно прошептал он. – Ничего…       – Три тысячи лет, – так же тихо проговорил Элемар. – Время беспощадно.       – Кузница… моя кузница была… – явно не услышав их, продолжил Хильбонгард. – Её называли сердцем Ануднабии…       «Возможно, так оно и было, – проговорил Второй. – Когда взорвалась Красная Гора, Ассурнабиташпи ушел под землю, Ануднабия оказалась под водой, а леса на юго-востоке Вварденфелла сгорели дотла и с тех пор там ничего не растет».       «Молаг Амур?»       «Молаг Амур, – подтвердил Второй. – Это место не просто так назвали Пожарищем(3)».       Он на миг замолчал, а потом продолжил, снова обращаясь к Хильбонгарду:       «Извержение запечатало вход в Ануднабию. Но, вполне возможно, что умирать она начала гораздо раньше – когда стих звон и погасли огни кузницы. Да и кимеры наверняка не упустили возможность напасть на города, оставшиеся без правителей».       Взгляд призрака мгновенно сделался колючим, а лицо – враждебным. Ненадолго, впрочем – буквально через пару вздохов, его плечи вновь удрученно опустились.       – Да… Кому как не тебе это знать, хэрсир…       Второй только молча плеснул недовольством.       – Впрочем, это, – призрак повел рукой, указывая на разрушения, – явно не дело рук кимеров… Идемте. Я хочу увидеть свою кузницу.       Ледяной покров в зале перед кузницей заметно истончился, а перед входом и вокруг него и вовсе отсутствовал, растопленный её дыханием.       – Дорах призвал сюда атронаха, когда я сказал, что устал от незваных гостей, – бесплотный голос Хильбонгарда был печален. – Гребаный колдун! – вдруг рявкнул он, но прозвучало это не зло, а напротив, с теплотой и даже нежностью. – Он не мыслил жизни без своей проклятой волшбы. Кровь Диренни, говорил он…       Второй тихо присвистнул.       – Кровь, – сплюнул Хильбонгард. – Магия – для эльфов. И для баб. Хотя Дорах... кровь эльфов в нем ведь и впрямь была. Тех самых Диренни... Да и одевался он, как баба…       – В робу мага? – осторожно уточнил Элемар.       В ушах собственный голос противно пропел:       «Платьишко де-евичье…» – в точности, как в последнем сне с Даготом Уром.       Элемара передернуло.       – Да, – кивнул призрак. – Дорах называл эту тряпку робой мага.       И шагнул внутрь. Элемар замешкался, подумав, что хозяину кузницы будет больно видеть, во что её превратило безжалостное время. И вряд ли он обрадуется свидетелю его чувств.       Словно в ответ на его мысли, из-за двери донеслось изумленное восклицание:       – Мятые сиськи Кин! Дорах!       Хильбонгард нашелся стоящим на коленях над скелетом того, кого Второй счел Дорахом Гузалом. Догадка, судя по всему, оказалась правильной…       – Дорах, – вновь проговорил призрак. – Жар моего сердца…       Элемар застыл, с трудом удержавшись от потрясенного возгласа – мысль о том, что кузнеца с колдуном могло объединить не только общее дело или, как он думал прежде, дружба, а нечто иное, просто не приходила ему в голову. Этого просто не могло быть… Но это было: легендарный кузнец и его столь же легендарный напарник-колдун были любовниками. Герои древности оказались небезупречны… и от этого на душе было горько. И гадко.       – Значит, – сказал призрак, выпрямляясь, – Дораху все же удалось спастись.       «Не удалось, – возразил Второй. – Когда гости на пиру начали умирать от яда, ему хватило сил только на то, чтобы перенестись сюда. И смерть его не была легка.       Лицо призрака страдальчески исказилось – действие яда он испытал на себе и мог представить, что чувствовал его любовник перед смертью.       – А молот? Крушитель Черепов? – вдруг встрепенулся он. – Ты ведь узнал его, я помню твои слова!       – Молот у меня, – неохотно сознался Элемар. – Когда я его отыскал, он был в сундуке. Там, над колодцем, – он махнул рукой, показывая.       – Здесь? – изумленно переспросил Хильбонгард.       Альтмер кивнул.       А в следующий миг под сводами кузницы заметалось эхо громкого хохота.       – Значит, ему удалось! – Хильбонгард широко улыбался. – Дораху удалось тогда упереть наш молот. Клянусь, ни о чем в жизни я так не жалел, как о том, что он достанется этим подлым ублюдкам…       – По легенде, молот был украден с праздничного пира… Но впоследствии нигде не появился, и все решили, что он заклят на возвращение в место, где он был выкован, – осторожно проговорил Элемар.       Хильбонгард снова оглушительно расхохотался.       – Легенды не врут, – отсмеявшись, ответил он. – И в то же время врут. Мы с Дорахом закончили работу над Крушителем Черепов как раз перед тем, как нас пригласили на проводы Мордрина Ханина Великолепного, – призрак зло сплюнул. – Кто же знал, что так обернется? Мы взяли Крушитель Черепов с собой и действительно показали его гостям во время пира. Как раз перед тем, как гостям вынесли чашу с ядом. И если Крушитель Черепов тогда пропал и оказался здесь… значит, его забрал и принес сюда Дорах. Он умел быть незаметным, когда этого хотел.       Хильбонгард помолчал.       – Я помню, как он едва пригубил из той проклятой чаши, приняв её у меня из рук. И как страшно изменился в лице… Ты ведь сразу все понял, верно? – обратился он к скелету у своих ног, словно тот слышал и мог ему ответить. – Меня ты спасти уже не мог, себя тоже, поэтому решил попытаться уберечь хотя бы наше последнее детище от чужих лап. И преуспел… Да благословят тебя за это боги, жар моего сердца…       Некоторое время они молчали. Элемар вспоминал слова Лалатии Вариан о том, что на молоте нет никакого проклятия и думал, что рассказ Хильбонгарда все объясняет. О чем думал призрак, знал только он сам. Но он вдруг встрепенулся и произнес:       – Вы привели меня в Ануднабию, как я и просил. Вы поведали мне о судьбе моего последнего творения и моего… друга. Крушитель Черепов ваш, владейте им с честью. И.. не откажите мне еще в одной просьбе. Последней.       Призрак посмотрел на кости Дораха Гузала, на Элемара…       – Похорони Дораха, мальчик. Это моя последняя просьба.       Альтмер подумал, что Второй, еще в Гнисисе неожиданно насевший на него с требованием купить мешок, заранее предполагал нечто подобное. В этот-то мешок и отправилось все, что осталось от Дораха Гузала – кости, пряжки ремней, чудом сохранившиеся обрывки робы… Напоследок он достал из сумки череп самого Хильбонгарда. Помедлил. И опустил его в мешок с костями.       – Благослови тебя боги, мальчик, – благодарно прошелестел призрак, неведомо как оказавшийся наверху, возле наковальни.       Мешок вспыхнул еще до того, как коснулся магмы в колодце. Элемар не стал смотреть, как горят кости – махнув на прощание призраку, он спустился вниз. А когда обернулся, возле наковальни уже никого не было…