Hac in hora
Sine mora
Corde pulsum tangite
Quod per sortem
Sternit fortem
Mecum omnes plangite
Era " The Mass"
В крошечном окошке кареты показалось лицо сопровождающего. – Омейни, – тихо произнёс он. Элемар в ответ нервно кивнул. Омейни. Значит, они уже в Морровинде, в регионе Стоунфоллз, кажется – Элемар не слишком хорошо помнил географию востока Империи. К тому же события последних недель совершенно его вымотали, поэтому, когда карета проезжала через Врата Септима, отделяющие Морровинд от центральной имперской провинции, он спал, невзирая на немилосердную тряску – рессор у тюремной кареты не было, видимо, чтобы перевозимые в ней преступники не расслаблялись. А проснувшись, понял, что даже приблизительно не представляет, где находится, и с тех пор пребывал в состоянии, далёком от душевного спокойствия и довольства жизнью. И нельзя сказать, что тому не было никаких причин. Началось все с вызова в Храм Грозового Когтя на короткий инструктаж, суть которого сводилась к немедленной отправке в Сиродиил для получения дальнейших указаний. Потом была двойная переброска из Вэйреста в столицу через Кватч и неприязненные физиономии магов, не прояснившиеся даже по предъявлении документов, подписанных главой Гильдии Магов. Возможно, потому что подпись принадлежала главе не сиродиильской Гильдии... И, наконец, короткая, ничего не прояснившая беседа с мастером-шпионом по прибытии в столицу: что-то про заключённого, место которого он, Элемар, должен был занять... Причём объяснения эти давались по пути в тюремные казематы. Прямо на ходу. Идти, к слову, пришлось извилистыми подземными туннелями, тянущимися, по словам проводника, под всем городом – якобы для того, чтобы физиономию Элемара не увидели «те, кому не надо». Но сам Элемар подозревал, что дело тут совсем в другом – тяжёлый воздух коллектора, пропитанный зловонными миазмами нечистот, оказался почти ядовит для непривычного альтмера. Или же дело было в непонятном зелье, которое влил в него сопровождающий, когда он от непереносимой вони едва не потерял сознание? Неспроста же у него оставшиеся два дня до отправки отчаянно болела голова, да и общее состояние было далеко не бодрым. И, к слову, как он оказался в камере, вспоминалось слишком смутно. То подобие инструкций, которые ему сподобились дать, помнил хорошо, а все остальное… Так что у тюремной охраны хлопот с ним не было – Элемар был слишком болен. К тому же у него сложилось впечатление, что охранники то ли не заметили подмены, то ли точно о ней знали. По крайней мере, некоторые. И подслушанный во время пересмены разговор перед дверью его камеры его в этом не разубедил: «О, этот остроухий ещё живой? Чего, кстати, башка у него замотана?» «А что ему сделается? Этот придурок башкой об стену долбился, пока не вырубился. Мы уж было решили, что все, только самую малость подлечили, на всякий случай... сам, небось, слышал». «Ну, кое-чего слыхал». «Во-от. Подлечили, стало быть, мы его. Башку разбитую, опять же, замотали… кровищи было… думали, не жилец уже, до утра не дотянет. Нету в человеке столько крови, сколько с него натекло. И в эльфе нету. Даже в альтмере. Ан нет, вон он сидит... ну, сейчас-то лежит опять, но сидел – я видел. И молчит. Выорался, видать. И меня, знаешь ли, это вполне устраивает. Правда, не жрёт ничего… хотя с больной головой это бывает. Но ты жрачку ему давать все же не забывай, а то мало ли, уморишь ещё». «А что за суета вокруг него вообще?» «Не знаю и знать не хочу. И тебе любопытствовать не советую. А если им кто интересоваться будет – про его выкрутасы помалкивай. Так оно спокойнее будет. И это… не трогай его. А то ещё, чего доброго, опять Пелагия справлять начнёт. А мы виноваты останемся, если даэдров эльф всё-таки сдохнет. Оно тебе надо?» Элемар тогда поправил повязку на голове, скрывавшую приметные волосы, и отвернулся к стене. Ничего нового он, в общем-то, не услышал, но некоторые моменты все равно заставляли задуматься. Провожатый не рассказал о том, кого он должен был заменить – кем тот был, какого возраста... за что его заключили под стражу, в конце концов… только то, что умерший узник был альтмером, как и сам Элемар, да родился под тем же Знаком. Два дня назад внезапно сошёл с ума и разбил голову о стену, крича что-то вроде «Она здесь! Луна на челе и звезды в её глазах!.. Нет! Не надо, нет!!» А ночью, уже после того, как его утихомирили и подлечили, перегрыз зубами вены на руках и истёк кровью. С другой стороны – какая разница, кем был тот несчастный? Зачем он мог понадобиться, вот в чем суть. Но на этот счёт у Элемара не было никаких идей, а провожатый ничего об этом не сказал. Не для показательной же казни, в самом деле... Да и кто такая эта «звездноглазая», тоже было неясно. Хотя чудилось в этом слове что-то… Странно все это. В любом другом случае про спятившего и умершего заключённого забыли бы уже к утру следующего дня. Но из обмолвок мастера-шпиона Элемар знал, что именно этот бедолага чем-то привлёк внимание самого императора Уриэля. Из-за этого и понадобилась подмена. В общем, когда за ним пришли, он был тих и задумчив. И задумчивость эта сохранялась до тех пор, пока один из провожатых на одной из коротких остановок «передохнуть и оправиться» не вручил ему сложенный в несколько раз лист бумаги. Вернувшись в карету, Элемар развернул его и с облегчением выдохнул.«Ученик,
если ты это читаешь, значит, все удалось, и сейчас тебя везут в Морровинд, на Вварденфелл. Это не то, к чему тебя готовили, но обстоятельства диктуют свои правила.
Теперь о задании. В Морровинде – где именно, не знаю – тебя встретят. Никаких сведений о тебе нет, документы заполнишь сам, но я бы рекомендовал Знак рождения написать, как есть – от этого многое зависит. Далее: в список выселенцев ты внесён, как Суротано из Даска, боевой маг – по приезде так и укажешь. Так что о «преступном прошлом» не беспокойся – по окончании задания ты сможешь вернуться на материк под собственным именем, если возникнет нужда. В Морровинде найдёшь человека по имени Кай, с этим тебе помогут. Его приказы выполнять беспрекословно. Это все. Большего я сообщить не могу. Ж.»
На следующей стоянке он без возражений вернул письмо тому же сопровождающему. Вопросов меньше не стало, но, по крайней мере, появилась хоть какая-то определённость. Наставник не стал бы умалчивать, если бы что-нибудь знал. Или… если бы неосведомлённость Элемара не была по какой-то причине необходима. Такая возможность, конечно, казалась ему маловероятной, но отмахиваться от неё он не спешил. Мало ли что... Да ещё и этот приказ притвориться боевым магом. Нет, подготовки, полученной у Клинков, на это вполне хватало — но, если именно притвориться для списка выселенцев. Не более того. Скопировать манеру поведения он мог, но Школа Юлианоса — не Баттлспайр, боевым заклинаниям, серьёзным боевым заклинаниям там не учили. Морровинд. Действительно, к этому его не готовили. Предполагалось, что он переберётся в Валенвуд, куда-нибудь на побережье. Поближе к Саммерсету, где ещё во время Имперского Симулякра началось нехорошее шевеление, не прекратившееся по окончании войны Голубого Раздела. В Вудхарте, расположившемся на юго-западной оконечности Валенвуда, или к северу от него, в Диссе – крупных прибрежных городах – альтмеров хватало, что давало возможность затеряться среди населения. На сами же острова ему хода не было, кроме как с «гостевой грамотой», изрядно ограничивавшей передвижение и устройство: высокие эльфы Саммерсета чужаков не жаловали куда больше, чем данмеры Морровинда, относясь к людям и представителям других меретических рас с подчёркнутым высокомерием. Да и к таким же альтмерам, но рождённым или, как Элемар, воспитанным за пределами островов, ничуть не лучше. Если не хуже. А пытаться подделать документы… можно, конечно, но, как объяснил в своё время наставник, проще завербовать кого-то из местных. Они не проколются на мелочах, о которых прибывший с материка агент может даже не подозревать, несмотря ни на какую подготовку… Да и внешность Элемара не соответствовала островным «стандартам красоты» – среди похожих в большинстве своём друг на друга пшеничноволосых и янтарноглазых сородичей он, со своей рыжевато-каштановой гривой и тёмно-карими, почти чёрными, глазами, выглядел непонятным полукровкой. Вот только полукровки-альтмеры, насколько он знал, на островах Саммерсета не рождались. За их пределами – возможно. В том же Валенвуде, к примеру. На самих же островах альтмерку, вынашивающую нечистокровное дитя – или хотя бы заподозренную в этом – неизменно преследовал злой рок. Несчастные травились собственноручно приготовленной пищей, падали с лестниц, тонули в ваннах, становились жертвами грабителей или заболевали. Как правило, смертельно. В отличие от матери самого Элемара. Иначе бы он просто не родился… …Ровный цокот конских копыт по брусчатке начал постепенно замедляться. Значит, уже скоро. Скоро он выберется из распроклятой кареты на свежий воздух. Где только искать этого Кая... не спрашивать же у прохожих. И тут Элемар вспомнил, что говорилось в переданной ему записке. Где, во имя богов, были его глаза? И чем был занят его разум? Его отправляют на Вварденфелл, как и многих других, приговорённых имперским судом к ссылке на поселение. На остров, поглоти его Обливион! Нет, против самого по себе пребывания на острове он ничего не имел, тем более что конкретно этот остров был довольно велик. Проблема была в том, как туда попасть. Способов было два: первый – стационарные порталы в крупных городах, вроде того, которым он добрался до столицы, второй – по воде. И Элемар совершенно точно знал, каким именно пользуются имперцы для доставки ссыльных на Вварденфелл. Корабль. Море Элемар не любил. И если запах соли с раннего детства вызывал в нем не настолько сильное беспокойство, чтобы лишить развлечений, привычных для большинства мальчишек, выросших на побережье, то с кораблями дело обстояло куда хуже. Их Элемар просто не выносил. Первое в его сознательной жизни посещение порта закончилось печально: едва учуяв характерный запах просоленной древесины, Элемар застыл напуганным кроликом, а потом рванул прочь. Нашли его не сразу, так что следующая неделя запомнилась ему жгучей болью в заднице – обозлённый воспитатель приюта выпорол его, не жалея розог – и несильным, но постоянным голодом, поскольку для лучшего усвоения урока его на несколько дней перевели на хлеб и воду. Да и потом, когда он стал подрабатывать, доставляя записки в разные концы города, как и многие другие мальчишки из приюта или Нижних кварталов, порт он старался обходить стороной. Торговцев, привыкших к исполнительности тощего рыжего альтмерёнка, это удивляло и порой раздражало, но тут он был твёрд. Пары вылазок, во время которых он едва не рехнулся от страха, ему хватило, чтобы убедиться – в порту ему делать нечего. Причины этой своей неприязни Элемар узнал значительно позже, уже попав в Храм Грозового Когтя – мастер-шпион, учеником которого он стал, позаботился о том, чтобы выяснить о происхождении воспитанника всё, что можно, благо способы у него имелись. Оказалось, что в самом начале своей жизни Элемару довелось на довольно долгое время остаться с морем один на один. Тогда ему повезло, как, наверное, никому более – «Крыло удачи», торговый корабль из Вэйреста, направлявшийся в Фёстхолд, обнаружил неуправляемое судно с Саммерсета – корабли высоких эльфов значительно отличались своей конструкцией, а потому были легко узнаваемы. Чумного флага на мачте «Хрустального грифона» – именно такое название носил найденный корабль – моряки не обнаружили, поэтому рискнули отправить небольшую группу на разведку. Разведчики вернулись довольно скоро и не с пустыми руками, доставив на «Крыло» чуть живого от голода годовалого мальчишку-альтмера с рыжим, точно лисий мех, пухом на голове и весть о том, «Грифон» подвергся нападению пиратов. Как вышло, что они оставили хоть кого-то в живых и не затопили корабль, никто объяснить не смог и – по мнению Элемара, много лет спустя прочитавшего выписки из судового журнала «Крыла удачи» – не слишком об этом задумывался, списав на прошедший накануне шторм. Судя по записям, капитана куда больше волновало, как привести оба судна в Фёстхолд: за спасение «Хрустального грифона», не имевшего неустранимых повреждений, владелец, он же капитан «Крыла удачи» мог получить щедрое вознаграждение. Корабль он, к слову, привёл. И награду за него получил... вместе с найдёнышем в качестве довеска, поскольку судьба последнего никого из его сородичей не интересовала. Альтмеры просто делали вид, что спасённого мальчишки не существует, а если и есть какой-то младенец, то к жителям Саммерсета он не имеет никакого отношения. Весьма характерно для альтмерского общества, кстати. Особенно если учесть, что подавляющая часть «самого культурного из народов Нирна», как скромно величают себя сами альтмеры, пребывает в уверенности, что за пределами островов Саммерсета «жизни нет». Причём, похоже, что в самом прямом смысле. Ну да, ну да… а торговые и военные корабли Империи вываливаются прямиком из Обливиона, не иначе… И, по-видимому, туда же потом и возвращаются. С таким мировоззрением не удивляет практика высылки «неугодных» или же отбракованных, чтобы «не нарушать чистоты крови». Неизвестно, к какой категории относились погибшие от рук пиратов родители Элемара, но, возможно, покинуть острова их заставило именно нежелание избавляться от сына, чья нетипичная внешность наверняка вызывала пересуды соседей, если не открытые обвинения в адрес матери. Теперь уже правды не узнать, хоть и думать именно так было приятно. Однако Элемар был искренне благодарен островным сородичам за проявленное ими стойкое равнодушие и отсутствие фальшивого участия в его судьбе. В противном случае его жизнь окончилась бы через несколько минут после передачи в руки «обрадованных родственников». Обычная участь «ненужных» детей на островах Саммерсета... Хотя капитана «Крыла удачи», по всей видимости, незнакомого с некоторыми особенностями альтмерского общества, такое отношение альтмеров к маленькому сироте возмутило до глубины души, что он не преминул отразить в судовом журнале. Элемар не мог сдержать усмешки, читая выписки оттуда – самыми безобидными эпитетами были «желтопузые остроухие мерзавцы» и «косоглазые надутые рожи»: разгневанный хаммерфеллец в выражениях не стеснялся. Несмотря на то, что сам Элемар был чистокровным альтмером, симпатии к народу, отказавшемуся от него, он не испытывал. Капитан же по возвращении в Вэйрест пристроил найдёныша в Королевский сиротский приют, назвав его Элемаром. Последняя запись гласила, что с именем он явно не угадал, но расслышать, как именно звали мальчишку, так и не сумел – на вопрос «как тебя зовут?» слишком маленький, чтобы суметь внятно произнести своё имя, зарёванный эльфёнок, давясь слезами, лопотал нечто, что хаммерфеллец записал как «Эле-ай» и «Эльвай». Элемар потом долго пытался вспомнить этот эпизод. В том числе и с использованием зелий, ненадолго проясняющих сознание, но обладающих неприятными побочными эффектами, а потому к употреблению не рекомендованных. Цели своей он не достиг, зато обеспечил себе красочные кошмары с участием какой-то рыжей эльфийки, с визгливым хохотом отрезающей ему обе стопы, и сильные головные боли на целую неделю, а впридачу – выговор от своего наставника в Школе Юлианоса в Вэйресте, где в то время жил и учился. Кошмары – точнее, один-единственный жуткий сон с вообразившей себя мясником безумной бабой – ему иногда снились до сих пор. Вопреки ожиданиям и – как иногда ему казалось – стараниям воспитателей, Элемар выжил и относительно благополучно дотянул до того дня, когда ему повезло попасть на глаза тогда ещё молодому агенту Клинков по имени Жоффрей, его будущему наставнику, и перебраться из «жемчужины залива Илиак» в Храм Грозового Когтя. Несмотря на то, что довольно скоро – через каких-то полгода после окончания Имперского Симулякра, как потом назвали последние десять лет третьего столетия – Жоффрей уехал в Сиродиил и оставался там многие годы, Элемар остался искренне привязан к нему и чтил, как учителя и отца, несмотря на смешную по людским меркам разницу в возрасте. Наставник вернулся только семнадцать лет спустя, ненадолго приехав после странных событий, когда пространство и время во всем Хай Роке пустились в пляс. Храм Грозового Когтя, оказавшийся в стороне от эпицентра событий, не пострадал, но даже его обитатели заметили некоторые странности. Что именно произошло, ученикам не говорили, но по слухам, полноправные члены ордена Клинков всех рангов несколько месяцев выясняли малейшие подробности случившегося. Именно с помощью Жоффрея Элемар, несколько раз сопровождавший его в поездках по побережью залива Илиак, научился бороться со своим страхом. Беда в том, что окончательно победить этот страх он так и не сумел – даже недолгое пребывание на корабле по-прежнему было для него сродни пытке. И теперь совершенно не представлял, как ему вынести предстоящее плавание через Внутреннее море из Старого Эбонхарта до Вварденфелла.***
– Проснись... Почему ты дрожишь? Ты в порядке? Тихий голос разорвал пелену тяжёлых видений. Элемар вскинулся и кубарем вывалился из гамака, ведомый единственной мыслью – «бежать!» – Стой, куда ты? – цепкие пальцы ухватили за плечо, удерживая от столкновения лицом с переборкой. «Джиуб», – вспомнил немного отошедший от сна Элемар, разглядев нежданного помощника – рослого жилистого данмера средних лет с лысым, как коленка, черепом и длинным неровным шрамом на пол-лица. Правый глаз тёмного эльфа затянула молочно-белая пелена, но левый был тревожно сощурен. Благодарно кивнув все ещё придерживающему его соседу, Элемар потряс головой и выпрямился, насколько позволял низкий потолок каморки – паника, выбросившая его из гамака, рассеялась без следа, сменившись лёгкой настороженностью. «Что за?.. Какого хрена?» – мелькнула смутная мысль. – Ну, ты и соня, – ухмыльнулся Джиуб, убедившись, что все в порядке. – Тебя даже вчерашний шторм не разбудил! Шторм? Элемар невольно вздрогнул. Он не помнил, как вчера отключился. – Да что там шторм, – Джиуб покачал головой, то ли осуждая, то ли восхищаясь, – ты не проснулся, даже когда тебя выбросило из гамака! Что? Элемар немедленно потянулся к затылку, только сейчас ощутив ноющую боль в голове. И не слишком удивился, обнаружив у основания черепа немаленьких размеров шишку. Удивляться, скорее, следовало тому, что он при падении не сломал себе шею. – А как... впрочем, понятно. Обратно меня ты уложил? – Ага, – хохотнул Джиуб, – та ещё задачка: качка, болтающийся взбесившейся соплёй гамак и откормленный альтмер, которого в эту даэдра драную колыбель надо засунуть. Я упарился. Тебе, кстати, сильно повезло, парень, что я не жопник какой-нибудь. Такие, как ты, молоденькие да гладенькие, в тюрьме обычно заместо баб бывают. Кто другой на моем месте уже бы присунул, пока ты в отключке был. Но это не для меня, – он брезгливо поморщился. Элемар кивнул, безмолвно благодаря. Когда его вместе с остальными погрузили на тюремный шлюп, присутствие Джиуба помогло справиться с боязнью – разговоры с ним под хриплую ругань из-за тонких дощатых стен неплохо отвлекали внимание от страха перед плаванием и не давали расслабиться... особенно после рассказов данмера о его прошлом. В частности, Джиуб откровенно и с толикой юмора – типично данмерского, разумеется – поведал, как угодил на этот же корабль: его поймали на месте совершения убийства, которое было делом не его рук… Впрочем, жертвой правосудия матёрый убийца Джиуб не был: в этот раз он просто не успел – кто-то управился до него. В чем он немедленно признался прибывшей по вызову страже. Те, по его словам, настолько обалдели, что даже не стали его бить перед тем, как бросить в темницу. На вопрос Элемара «зачем?» он только пожал плечами «а хрен его знает… просто подумал – а почему нет?» Рассказывал Джиуб и о том, что хотел бы завязать с преступлениями, начать новую жизнь, только не знает, как. Совета он, впрочем, не просил. Но чего Элемар совершенно не помнил – это когда он уснул. И почему-то боялся вспоминать, что ему снилось. В памяти крутились разрозненные обрывки: какая-то пустошь, багровая в лучах заходящего солнца, с обугленными остовами давно погибших деревьев... стегающий её злой ураган, поднимающий в воздух неисчислимое количество пепла... тонкий серп Секунды в тёмном ночном небе… стремительно несущаяся к земле луна... и отзвуки вкрадчивого женского шёпота: «Не бойся, я слежу за тобой. Ты был избран...» Вспомнился рассказ мастера-шпиона из Имперского города о том, другом альтмере – сошедшем с ума в подземельях имперской тюрьмы. Перед тем как убить себя, он кричал что-то про «звездноглазую»... и, хотя Элемар вроде бы никого в этом своём сне не видел, в душе его крепла уверенность, что этот сон неспроста. «В Обливион такие сны!» – зябко поёжился он. Избранным Элемар быть не хотел. Внимание со стороны богов, судя по известным ему легендам, всегда обещало их избраннику множество неприятностей. В песнях и сказаниях это, конечно, называлось приключениями, но суть была именно такова. Героические подвиги – это здорово… но только тогда, когда их совершает кто-то другой. Он, а не ты, прорубается сквозь бесчисленные орды врагов, оказывается на краю гибели из-за предательства друзей, страдает от ран и насланных врагами проклятий и внезапно чудесно исцеляется... В общем, совершает все то, о чем потом сложат песни, которые ты удовольствием будешь слушать, сидя у горящего очага в тёплой таверне с кубком вина или кружкой пива в руке. С другой стороны, это могло быть просто порождением уставшего от чрезмерной секретности разума. Слишком многое вокруг него в последние дни было скрыто завесой тайны. Элемар раздражённо поморщился – насколько он знал, внутри ордена разводить излишнюю секретность было не принято. Все необходимые для выполнения задания сведения предоставлялись, по возможности, в полном объёме. Но не в его случае: все, что он получил – это набор указаний «явиться-подчиняться» то одному, то другому резиденту да малоинформативную записку от наставника, переданную явно в тайне. Радовало только одно – судя по всему, он уже на Вварденфелле. – Нас скоро выпустят, – радостно сообщил Джиуб, – слышишь? Остальных уже выгоняют на палубу. И действительно – за дверью явственно был слышен топот нескольких пар ног, сопровождаемый громкой забористой руганью: – Быстрее, крысьи дети! Шевелите костями, Малаката вам в глотки! – Парень, с тобой точно все хорошо? – Джиуб вдруг тревожно вгляделся в покрытое потом лицо Элемара. – Ты что-то неважно выглядишь... – Нет, – выдавил он из себя слабую улыбку, хотя ему все больше хотелось высадить эту самую дверь и выскочить наружу – страх, почему-то внезапно исчезнувший в первые минуты после пробуждения, вернулся. – Все хорошо. Просто не могу... долго... тесно тут, – путано пояснил он. – А-а, знаю, – понимающе кивнул Джиуб. – Бывает. Знавал я на материке одного бретонца. Он вообще тесноты не выносил – ему все казалось, что на него стены падают. Даже спать под крышей не мог. Чудной парень был... пока не пропал. М-да… Так что ты ещё молодца – вон сколько уже держишься. Лязгнул засов, и дверь в их каморку распахнулась. – Вы двое – на выход! И поживее! Джиуб тут же как-то ссутулился и... не вышел – по-крысиному прошмыгнул сквозь дверь, тихо бросив напоследок: – Нам лучше сделать, как он говорит… Удивлённый Элемар последовал за ним. Выбравшись из трюма, он ненадолго задержался на палубе, пытаясь отдышаться и жестом показав оглянувшемуся было Джиубу, чтобы тот его не ждал. На недовольные требования корабельной команды «быстрее шевелить костями» в сторону трапа и заявление одного из охранников «чем раньше ты свалишь, тем быстрее мы сможем отплыть» он предпочёл не обратить внимания, тяжело опустившись на свёрнутые в бухту канаты и закрыв глаза – переждать внезапно накатившее головокружение. Все равно, судя по ленивой возне корабельной команды, до отплытия ещё немало времени, так что, если он тут недолго посидит, ничего страшного не случится. Впрочем, Элемар не собирался испытывать чужое терпение слишком долго, да и задерживаться на шлюпе не испытывал ни малейшего желания. Все же не везёт ему – второй раз в жизни он путешествует на корабле и второй же раз выживает каким-то чудом. Нет, возвращаться с Вварденфелла на материк он будет только порталом... На причале Элемара встретил один из младших офицеров Легиона, сердито напомнив, что, хотя по прибытию в Морровинд он формально уже считается свободным, в действительности станет таковым только после обязательной процедуры регистрации новоприбывших. И чем скорее он её пройдёт, тем лучше для него же. Более того, решив, видимо, лично проследить, чтобы ссыльный опять не застрял где-нибудь по дороге, легионер проводил его до самых дверей в здание имперской канцелярии. Внутри Элемар увидел пожилого бретонца, о чем-то негромко беседующего с ещё одним офицером. При виде него тот заметно оживился, достал какой-то формуляр и начал его заполнять, время от времени задавая вопросы. Некоторые Элемара озадачили. Вопросы о чистокровности и роде занятий – он, как и было рекомендовано в записке, сказался Суротано, боевым магом – были вполне объяснимы: в Империи Тамриэль, объединившей практически все народы, проживающие на материке и вокруг него, иногда встречались потомки самых неожиданных союзов... И пусть облик и расовые способности они всегда наследовали от матери, от отцов им иногда доставались довольно неожиданные таланты. Да и его собственная внешность, опять же, была нетипичной для альтмеров, что тоже могло послужить причиной для вопросов. Но вот зачем понадобилось указывать Знак рождения, от его понимания ускользнуло. Однако, помня совет наставника из той же записки, Элемар честно сообщил, что родился под Знаком Ритуала, в месяц Утренней Звезды. По крайней мере, именно это было указано в его документах при оформлении в Королевский сиротский приют. Да и некоторые способности, о которых в официальной «Астрологии», составленной неким Ффулке, стыдливо упоминалось, как о «различных, в зависимости от положения их Лун и богов», указывали на правильность такого определения. По крайней мере, кошку, поднятую ещё в бытность приютским подростком, Элемар запомнил надолго. Тощий кособокий трупик с облезлой шкуркой, без нижней челюсти и с горящими жутким синим огнём глазами, таскался за ним следом целый час, прежде чем рассыпался горсткой сизого пепла. Веселье было уже много позднее – когда после одного из занятий в Школе Юлианоса, посвящённых заклинаниям Школы Колдовства, он рассказывал однокашникам, как пытался удрать от им же самим поднятого зомби. А тогда было просто страшно. К тому же об этой способности было не принято рассказывать – занятия некромантией в большинстве имперских провинций не поощрялись. А в Хаммерфелле и здесь, в Морровинде, вообще были объявлены незаконными. Так что продемонстрировать способность, пусть и врождённую, к поднятию мёртвых – верный способ изрядно и совершенно не добровольно облегчить кошелёк в пользу здешнего Храма и испортить репутацию в глазах местных. И настроение на долгое время тоже. Но Знак, как он узнал много позднее, также давал способность к упокоению нежити и возможность исцелить тяжелейшие раны. Если вовремя догадаешься воззвать к этой способности, конечно. Выданную после заполнения регистрационных формуляров справку об освобождении надлежало заверить у некоего капитана Селлуса Гравиуса. О человеке по имени Кай не было сказано ни слова. Зато Элемар с удивлением узнал, что ему полагается некоторое пособие. Первая радостная весть с тех пор, как он покинул Храм Грозового Когтя. Впрочем, размер пособия оказался неизвестным, и он мог побиться об заклад, что всех причитающихся денег ему не отдадут. Хорошо, если расщедрятся на половину суммы… Как частенько говорил наставник Жоффрей – «так работает Империя». Правда, он-то имел в виду нечто иное… С другой стороны, эту фразу он повторял достаточно часто и по разным причинам, так что применительно к процветающей в провинциях коррупции эта фраза подходила ничуть не хуже. Почёсывающий зудящую шишку на затылке Элемар направился к капитану Гравиусу, находящемуся, как следовало из объяснений, в соседнем здании, напряжённо думая, где ему искать этого самого Кая – в чужой стане, без денег, то есть, почти без денег, без поддержки… Из размышлений его вывело тихое звяканье под ногой. Машинально нагнувшийся за находкой Элемар обнаружил, что запнулся о выроненную кем-то связку отмычек. Ещё одной неожиданной находкой стало узкое кольцо с почти нечитаемой гравировкой, едва заметно кольнувшее пальцы, стоило его коснуться. Присмотревшись, он разглядел почти стёртый символ Школы Восстановления, указывающий на тип зачарования. Не самоделка, значит – в королевствах Хай Рока мастера-ювелиры ставили такой оттиск на кольцах и кулонах, если заказ был от Гильдии Магов, Элемар помнил это с занятий, посвящённых основам зачарования. Подумав, что пренебрегать даром судьбы было бы глупо, он спрятал отмычки в пояс. Кольцо после неудачной примерки – пальцы бывшего владельца были заметно тоньше – тоже. Кроме того, оглядевшись, Элемар ненадолго задумался над возможностью поправить своё положение за счёт канцелярии… и отбросил эту мысль. Сейда Нин – да, он спросил о месте прибытия у легионера, встречавшего его на пристани – это маленький рыбацкий посёлок, где все всё обо всех знают. Единственное, что отличает его от множества других – это Имперская канцелярия береговой охраны. И если некий альтмер из только прибывших «новопоселенцев» притащит местным торговцам вещи из этой самой канцелярии… Элемар вздохнул и решил, что быть пойманным на продаже краденого ему совсем не хочется. Тем более, в первый же день. Следовательно, придётся рассчитывать на обещанные «подъёмные» и срочно искать возможность заработать относительно честным путём. Нет, чтобы незаметно стянуть приглянувшуюся вещь, его умений как раз хватало: полуголодное приютское детство заставило научиться и тайному проникновению туда, где его не ждут, и незаметному изъятию того, что ему не принадлежит. А полученная у Клинков подготовка отточила эти навыки и помогла приобрести новые, в том числе на случай выполнения более грязной работы. На благо Империи, разумеется. Ознакомившись с предъявленными документами, капитан Селлус Гравиус чему-то кивнул, удовлетворенно угукнул и открыл стоящий рядом со столом шкаф. На потемневшую от времени и не слишком чистую столешницу упал небольшой тихо звякнувший мешочек. Следом капитан положил плоский запечатанный пакет. Сверху лёг свиток, не скрепленный печатью. Закрыл шкаф и жестом предложил Элемару присесть. Он удивился, но сел на ближайший стул, стараясь не ёжиться под внимательным жёстким взглядом капитана. А тот помолчал, откинулся на спинку стула, прикрыв глаза, и негромко размеренно заговорил: – Итак, господин Суротано, – уголок рта на имени собеседника едва заметно дёрнулся, – выйдя через дверь у меня за спиной, вы станете полностью свободным человеком. Ну… почти свободным – вернуться на материк вам вряд ли позволят. Впрочем, все решаемо и это зависит только от вас. Кстати, вы ведь не так долго пробыли в тюрьме, а? Говорят, что у вас были проблемы с головой… и что, когда вы сходили с корабля, вели себя странно… Но это так, к слову… Моё дело – поприветствовать нового «поселенца» на новой родине, в Морровинде, выдать пособие и на том распрощаться. Элемар ненадолго задумался, воспринимать ли услышанное, как оскорбления… и решил не обращать внимания. Помогло то, что в приюте он слышал в свой адрес и не такое. Хотя это было уже очень давно, и он все же успел отвыкнуть. – Однако, – капитан открыл глаза и в упор посмотрел на Элемара, – время от времени моей обязанностью являются… м-м… неофициальные беседы с определёнными людьми. Например, с вами, господин Суротано из… Даска, так? Элемар невозмутимо кивнул. До окончания задания ему предстоит представляться именно так, если не будет особых указаний от руководства. Селлус Гравиус чуть слышно хмыкнул и продолжил: – Предупреждая ваши вопросы… Я не могу сказать, почему вы здесь, или почему вас выпустили из тюрьмы. Но ваше освобождение, насколько мне известно, санкционировано лично императором Уриэлем, как и доставка сюда. Загадочно, не правда ли? Но… так работает Империя. Усмехнулся, заметив округлившиеся глаза собеседника. И едва заметно кивнул. Элемар немного расслабился. Похоже, капитан Гравиус и есть обещанная помощь в поисках Кая. А сам он – лопух. – Это, в общем-то, все, что мне нужно знать, – подытожил капитан. – Но в вашем случае вместе с информацией о вашем прибытии на Вварденфелл был доставлен и этот свёрток, – он указал на пакет. – Вам надлежит отнести его в Балмору и вручить человеку по имени Кай Косадес. – Как мне его найти? – подобрался Элемар, пряча свёрток под рубашкой. Мысленно он сделал себе пометку при первой же возможности купить заплечную сумку. Его собственные немногочисленные пожитки остались частью в Храме Грозового Когтя, частью в столице, Сиродииле. Включая такую вот сумку, в которую он сложил то немногое, что было ему дорого. Не деньги и не драгоценности – откуда они появятся у приютского сироты, жившего последние годы учеником-помощником при школе Юлианоса? Просто несколько памятных вещиц. Где они теперь – гниют в коллекторах имперской столицы вместе с сумкой, отданной сопровождавшему его агенту? Элемар не знал, но что-то подсказывало, что да. – До самой Балморы доберёшься на силте, – заметив непонимающий взгляд Элемара, Гравиус пояснил, – силт страйдер – основной вид транспорта на Вварденфелле. Ездового гуара тебе все равно никто не продаст – да и без толку, обращаться с этими тварями только данмеры и умеют – а лошадей тут не сыщешь. Разве только в Эбонхарте есть парочка, привезённая столичными шишками с материка. И то, если и их втихую не свели и не сожрали – у данмеров, особенно здешних, конина считается деликатесом. Впрочем, ещё год-два на тутошних харчах и я, наверное, тоже так буду считать… – тихо добавил капитан. – В общем – или ножками, или силт. А, ты ж не знаешь, наверно… Силт страйдер – это местное гигантское насекомое. Крупнее него я здесь тварей не встречал… Элемар припомнил огромную бронированную тушу на высоких суставчатых ногах и кивнул. Перспектива путешествия на таком чудовище его не радовала, но за неимением других способов… Элемар был реалистом и трезво оценивал свои шансы добраться до Балморы пешком, не имея ни оружия, ни какой-либо защиты, ни хотя бы знаний о местных опасных тварях. Они, эти шансы, были настолько малы, что ими можно смело пренебречь. Но узнать, как идти, на всякий случай следовало. Неизвестно, сколько стоит поездка на этом силт страйдере… – В самой Балморе найдёшь трактир «Южная Стена». Спросишь там, как найти Кая Косадеса, тебе подскажут, где его искать. Служи ему, как самому императору. «Его приказы выполнять беспрекословно», – вспомнил Элемар записку наставника. – Это, – мешочек с монетами снова звякнул, переместившись ближе к нему, – положенное пособие. А это, – из шкафа Гравиус вынул ещё один, побольше, – платёж на твоё имя, – понизив голос, сообщил он, протягивая ему и этот мешочек . – Отправитель, надо полагать, тебе известен. Элемар кивнул, пряча деньги. Кто мог ему их отправить, он догадывался – в Тамриэле он был небезразличен только одному человеку. По крайней мере, ему хотелось на это надеяться. – Все, парень, – капитан встал, – что мог – я сказал и сделал. Дальнейшее зависит только от тебя самого. Так что давай, проваливай. И… удачи тебе.