Куда вас, сударь...

      Элемар привычно разбирал, отмерял и смешивал высушенные травы. С тех пор, как он прибыл в Эбенгард, чтобы стать мирским членом Имперского культа, прошло уже около двух месяцев.       Почти сразу по прибытии выяснилось, что «мирской слуга» – то же самое, что и «мальчик на побегушках». Элемара, как недавно прибывшего на Вварденфелл и пока не слишком знакомого с местными реалиями, определили помощником к Целителю Мары Синнолиану Тунифусу – рослому, почти как сам Элемар, пожилому, рассеянному на вид имперцу. Работать с целителем ему нравилось: тот был спокойным и всегда терпеливо разъяснял непонятные моменты, будь то работа над зельем или, что бывало куда чаще, необходимость отправиться либо к поставщику за ингредиентами, либо с уже готовыми зельями к заказчику. Конечно, не слишком-то приятно, когда тебя то и дело гоняют куда-нибудь, попутно посоветовав тайком ободрать чужую клумбу. Или вообще посылают к даэдра на рога с заказом, к примеру, на муск... но с другой стороны, та клумба принадлежала «очень плохому парню», по выражению Второго, а поездка в Гнисис все же была оплачена Тунифусом, которому этот самый муск и понадобился. Как и остальные долгие поездки. Тем более что Второй посоветовал, по возможности, пользоваться не силтом, которого явно побаивался, а услугами проводника Гильдии Магов, что выходило значительно дешевле и быстрее. Кроме того, работа под началом целителя была относительно безопасной и даже по-своему прибыльной – Второй посоветовал во время путешествий собирать растущие вдоль дороги травы и ягоды. За некоторые из них алхимики из Квартала Чужеземцев в Вивеке очень неплохо платили, хотя поначалу большая часть собранного Элемаром оказывалась ничего не стоящим мусором. К тому же яркие, одуряюще пахнущие букеты золотого канета пользовались успехом у городских цветочников... жаль только, что было их не так уж много. Но что было важнее всего остального, Элемар, путешествуя мимо ферм, полей и пастбищ с неторопливо дрейфующими над ними нетчами, постепенно начинал узнавать Морровинд. Более того – иногда ему казалось, что он не узнает эту страну, он её… вспоминает. Словно когда-то давно уже был здесь и видел все это: парящих над землёй нетчей, кажущиеся золотыми в лучах Магнуса острые шпили далёких двемерских построек… и огромный, подпирающий небеса красновато-бурый конус Красной Горы.       Хотя не обошлось и без неприятных моментов, вроде случая в Гнисисе, когда Элемар неудачно облокотился на одну из мусковых «колонн», отчего та лопнула и с совершенно неприличным звуком окатила альтмера слизью, в сыром виде оказавшейся липкой, вонючей и, кроме всего прочего, довольно ядовитой. К тому же тогда пострадала ещё и его гордость, вынужденного терпеть не только специфический «аромат» – Второй по поводу запаха вообще высказывался исключительно непристойно – но и смешки данмеров, с которыми они указывали, где находится общественная купальня. А также неоднократные предложения подождать, пока забрызгавшая его с ног до головы вонючая слизь подсохнет и «оно само осыплется». На которые «сосед» также отвечал сложными бранными конструкциями. К счастью, слышать его мог только сам Элемар, а он передавать ответные пожелания советчикам разнообразить их жизнь – в основном, сексуальную – не собирался: за любое из этих высказываний можно было получить в глаз. Хотя, если быть честным, уже после второго предложения он был со Вторым полностью солидарен.       Вторым неприятным случаем стала встреча с данмером по имени Нельс Ллендо, считавшим себя «прославленным разбойником», в результате которой кошелёк Элемара полегчал на полсотни серебряных септимов. Второй тоже не казался счастливым, неохотно сообщая, что этот вымогатель на данный момент способен раскатать Элемара по дороге до самого Пелагиада, а потому лучше откупиться. И ещё более неохотно заметил, что он, возможно, окажется полезен в дальнейшем. Возможно…       Зелья из добытых ингредиентов тоже пришлось готовить ему, хоть и под руководством Синнолиана Тунифуса. Элемара, несмотря на то, что целитель щедро делился своими знаниями в изготовлении целебных зелий, это занятие не увлекало совершенно, а порой и вовсе тяготило, но Второй – тоже, как оказалось, не склонный к занятиям алхимией – честно делил с ним эту обязанность «мирского помощника целителя». Пока один из них сосредоточенно тёр, крошил или толок травы для зелий, другой отдыхал или размышлял над очередной прочитанной книгой: немалая часть заработанных денег по настоянию Второго тратилась именно на них, и цена при этом роли не играла. Как и недовольство хозяина тела, кровью и потом которого эти деньги зарабатывались. Впрочем, Второй иногда делал из прочитанного такие выводы… что оставалось только удивляться. Или ужасаться. Или ещё что-нибудь. Невозможно было только остаться равнодушным.       Некоторые вопросы Второго Элемар осторожно переадресовывал трудящемуся рядом Тунифусу. Правда, не слишком часто, чтобы не привлекать внимание слишком уж необычными интересами. Когда же в очередной раз подошёл его черёд «думать над своим поведением», как, посмеиваясь, называл их обмен «сосед», Элемар, к своему удивлению, заметил, что состояние «бесплотности» весьма способствует размышлениям. О поведении в том числе. Второй, с которым он поделился своим открытием, хмыкнул и, не отвлекаясь от растирания каких-то корешков для очередного зелья, разразился почти академической лекцией на тему влияния эмоций на чистоту мышления и влияния алхимии тела на зарождение этих самых эмоций. Мысленно, разумеется. Некоторые моменты этой лекции, излагаемой, впрочем, совсем не академическим языком, повергли Элемара в ступор, а заметивший это Второй посоветовал не размышлять на эту тему, когда они поменяются обратно.       Синнолиан Тунифус, услышав короткую выжимку – то, что Элемар сумел понять – из сказанного Вторым, надолго задумался, пощипывая свою короткую бородку, после чего неуверенно произнёс «спорно, юноша, очень спорно... но что-то в этом определённо есть». А Элемару потом пришлось срочно выдумывать сказку о подслушанной беседе незнакомых целителей, якобы недолго гостивших в Даске, чтобы объяснить, откуда он вообще взял эту теорию. Второй, вопреки ожиданиям, не обиделся, и на вопросы отвечать не перестал – как и прежде, полно и развёрнуто, не скупясь на объяснения. Только посоветовал в следующий раз заранее продумать, что именно он будет врать собеседнику об источнике новых знаний. В Даске-то он, к примеру, ни разу не был. К счастью, Тунифус тоже.       Иногда, когда у целителя не оказывалось заданий для Элемара, того отправляли к Иулусу Труптору, Учёному Стендарра – низенькому тучному имперцу лет сорока на вид с вечной хитроватой полуулыбочкой. Второму он не понравился с первого взгляда. Обязанности у его помощника были более неприятны – сбор пожертвований для бедняков. Умом Элемар понимал, что это необходимо, но радости понимание ему не прибавляло, тем более что припомнить что-либо похожее из своего приютского детства он не смог – Королевский сиротский приют содержался на средства, специально выделяемые из казны, и на пожертвования нескольких влиятельных горожан, в сборе которых Имперский культ участия не принимал.       Впрочем, поручиться за это Элемар не мог. Тем не менее, сейчас он бы с готовностью согласился выполнять свои прежние обязанности ученика-помощника при Школе Юлианоса, некогда заставлявшие его стыдиться сверстников. Особенно девушек. Даже подметание ступеней перед часовней казалось не таким унизительным, чем сбор подаяния. Когда их отправили собирать пожертвования в Аргонианскую Миссию, Второй не выдержал, предложив заплатить нужную сумму из собственных средств, чтобы, как он выразился, «не позориться, выклянчивая милостыню». Элемар его полностью поддерживал, но идти, тем не менее, пришлось – нужной суммы у них просто не оказалось. К счастью, он сразу наткнулся на Им-Килайю, главу отделения. Ящер высказал – прочувствованно и пространно – претензии к Имперскому Культу, вообще, и Элемару, как представителю оного, в частности, насчёт недостаточной поддержки борьбы с рабством в Морровинде, но деньги дал. А большего от него и не требовалось.       «В следующий раз нас отправят в Альд'Рун, столицу Дома Редоран, – мрачно предрёк Второй, когда они вышли. – Выбирай, обратиться к Труптору сейчас, пока тебя там никто не знает – и есть шанс, что потом не вспомнит – или не подходить к нему вовсе?»       «Это точно?» – насторожился Элемар.       «Примерно, как со сборщиком налогов», – тот изобразил что-то похожее на вздох.       Элемар помрачнел. Второй не слишком охотно делился с ним знаниями о будущем, объясняя это тем, что большая часть рассказанного может оказаться пустышкой, но о всяких неприятностях честно старался предупреждать. Куда не соваться, с кем не заговаривать, на что не соглашаться. Некоторые его советы Элемару не нравились – как в случае с Нельсом Ллендо – но воспоминания о расследовании убийства Процессуса Вителлиуса, когда он решил поступить по-своему, были ещё достаточно свежи. Разговоры с его бывшей любовницей и Сокуциусом Эргаллой тогда вёл именно Второй – Элемар не смог бы так гладко лгать, глядя собеседнику в глаза. Чиновник, расстроенный отсутствием результата, молча указал ему на дверь, но выйдя из канцелярии, Элемар тогда вздохнул с облегчением.       После этого к предупреждениям Второго он предпочитал хотя бы прислушиваться.       Впрочем, Труптор вскоре нашёл его сам. И, услышав отказ, пригрозил, что позаботится о том, чтобы с повышением для него не торопились – пусть походит в помощниках, поучится должному смирению. На что немедленно высунувшийся Второй в своей обычной манере заявил, что с этим и без его, Труптора, ходатайства не спешат, так что он уже привычный. Шокированный неожиданной наглостью обычно неконфликтного, хотя и несколько нелюдимого альтмера, тот ненадолго отстал. В Альд'Рун отправился кто-то другой, а Элемара, к его удивлению, произвели сразу в «служители»… и перевели в «сержанты алтаря» под начало жреца Зенитара – редгарда Кайе.       В процессе выполнения первого же из его заданий – вернуть украденную алебастровую чашу – Элемар научился браниться почти так же виртуозно, как и его «напарник», потому что простотой и лёгкостью оно не отличалось. И дело было даже не в том, что чашу пришлось попросту спереть – это было едва ли не самым простым. Нашлась она, кстати, в доме Кариареля, которого Кайе и подозревал в её похищении. Его самого отыскать было несложно – первый же альтмер, встреченный в доках Эбенгарда, со вздохом покачал головой, пробормотав что-то вроде «у этого неудачника опять неприятности… когда же это кончится», и посоветовал поискать воришку в Гнаар Моке. Сам Кариарель, едва услышав о чаше, тут же испуганно оглянулся на собственное жилище, потом едва не умоляюще уставился на Элемара и, пробормотав, «я ничего об этом не знаю и знать не хочу», сбежал. И успешно прятался до самого отплытия того из Гнаар Мока.       Чтобы избежать проблем, связанных с проникновением в чужое жилище, Второй довольно быстро столковался с неторопливо прохаживающимся поблизости данмером в броне стражи Дома Хлаалу, за небольшую – относительно – мзду согласившимся «перепутать» альтмеров, и «не заметить» что в лачугу входит совсем не её хозяин… и выходит тоже. Благо, Кариарель, если не особенно всматриваться, был схож с Элемаром: высокий, темноволосый… впрочем, в Морровинде альтмеров с подобной внешностью оказалось на удивление много. С деньгами Элемар расстался легко, зная, что в противном случае все равно пришлось бы заплатить ту же сумму в виде штрафа. Только после неприятного разбирательства и не предприимчивому стражнику лично, а в казну Дома Хлаалу. И хорошо, если не вместе с чашей. Так что, когда он вышел из чужого дома с чашей в руках, «бдительный» стражник демонстративно отвлёкся на «подозрительный шум» на противоположной стороне улочки. Даже Кариарель, объявившийся на пристани как раз в момент отплытия Элемара в Хла Оуд и радостно помахавший тому на прощание, не вызвал никаких эмоций, кроме мимолётного недоумения. Самая лёгкая, как потом оказалось, часть задания, была позади.       Гораздо сложнее было доставить проклятую посудину в Эбенгард в целости и сохранности. Чаша даже на вид была хрупкой, из-за чего всю дорогу пришлось сидеть с ней едва ли не в обнимку, а на море, как назло, началось сильное волнение. К счастью, далеко не шторм, но качка была достаточной. Любого толчка хватило бы, чтобы превратить изящную вещь в груду осколков... Да ещё и его собственный страх перед морскими путешествиями. Второй, конечно, помогал, как мог, отвлекая, подбрасывая пищу для размышлений, коль скоро при мысли о пище «для брюха» Элемара выворачивало едва не наизнанку… в общем, к Кайе он прибыл измотанный почти до невменяемости. А наутро, едва продрав глаза, увидел дожидающегося его пробуждения подозрительно довольного Иулуса Труптора.       А тот, судя по всему, твёрдо вознамерился отравить ему существование, с медовой улыбочкой сообщив, что Имперский Культ в скором времени организует благотворительный обед в форте Лунной Бабочки, для которого нужно добыть «киродиильский бренди». Причём не пять бутылок, как предположил Второй, а втрое больше. И выжать их из владельцев таверн и постоялых дворов предстоит «господину Суротано», поскольку остальные младшие члены Имперского Культа уже заняты.       «А рожи не треснут?» – коротко поинтересовался Второй.       – Не кажется ли вам, что это слишком роскошный напиток для благотворительного обеда? – в свою очередь спросил Элемар.       – Увы, – круглая лоснящаяся физиономия Труптора приняла благостно-скорбное выражение, – этот обед очень важен для Имперского культа. А господа, на него приглашённые, имеют утончённый вкус и ни за что не согласятся на грубый местный бренди из комуники, именуемый гриифом… Так что нужен именно киродиильский бренди.       «Готов поспорить, что этот жирный червяк все припрячет для себя, – зло буркнул Второй, поняв, что отвертеться от задания не получится, – а этим «утончённым господам» подсунет тот самый грииф под видом экзотики».       «И что будем делать? Я не намерен снабжать его выпивкой за св… за наш счёт!»       «Что-нибудь придумаем…»       Думал Второй довольно долго. Вытащенные сперва листки с его нечитаемыми записями, с которыми он иногда сверялся, почти сразу же со вздохом были убраны обратно в сумку. А следом убрался и он сам, неохотно сообщив, что в Балмору ехать все же придётся. Хотя бы для того, чтобы показаться Каю и сгрузить ему очередную стопку книг – продавать их, за исключением дубликатов, Второй категорически запретил. Впрочем, некоторые и показывать-то никому нельзя было из-за пометок, сделанных Вторым на полях. В отличие от личных записей, примечания к прочитанному тот делал даэдрическими глифами, немало, впрочем, удивившись, когда Элемар указал ему на этот факт. И… он не был в этом уверен, но ему показалось, что, кроме удивления, в голосе Второго звучали нотки испуга… хотя если учесть содержание этих пометок, книги эти вообще стоило сжечь. Во избежание.       Визит к Каю, при виде кожаного мешка с книгами – наглухо зашитого якобы от сырости, а на деле от чужого любопытства – обречённо кивнувшему в угол, где были сложены ещё два таких же, оказался полезен. Мастер-шпион, нахмурившийся при имени Иулуса Труптора, сначала был ошеломлён, но после недолгого раздумья предложил обратиться к владельцу «Южной Стены». Он, дескать, даже если откажется дать хотя бы одну бутылку, может дать дельный совет. Если вовремя сослаться на нужных людей. В данном случае, на него, Кая Косадеса.       Бакола одну бутылку дал, посоветовав употребить её самому, желательно, в компании «старого пройдохи Кая». А за другими наведаться в «Клуб Совета» – тамошний владелец, Банор Серан, откуда-то достал несколько ящиков киродиильского бренди. Однако не успел Элемар обрадоваться, как он добавил, что добром напиток не дадут ни при каких обстоятельствах – заведение принадлежит Камонна Тонг.       «Значит, придётся спереть, – меланхолично произнёс Второй. – Ну-ка, подвинься...»       Элемар только мысленно выругался, уже привычно уступая место. Камонна Тонг – это серьёзно. В том же Гнаар Моке ему пришлось уже с ними столкнуться. Тогда дело ограничилось только завуалированными угрозами и советом «не лезть не в своё дело». Сейчас же…       «Как думаешь, – обратился он ко Второму, подождав, когда тот выслушает наставления Баколы Клосиуса, где именно стоит поискать выпивку, – Труптор, давая нам это поручение, действительно собирался втравить нас в неприятности?»       «Вряд ли, – хмыкнул тот. – Скорее, он ждёт, что мы приползём к нему молить о снисхождении и признаваться в собственном ничтожестве. Даже если бы речь шла о пяти бутылках, как я предположил, достать их было бы непросто. А уж пятнадцать… таким количеством бренди можно упиться вусмерть, хотя я, конечно, преувеличиваю. Для чинного благотворительного банкета этого слишком много. Так что это, как мне кажется, просто попытка поставить на место одного наглого альтмера».       «Понятно. Так как всё-таки мы будем добывать этот даэдров бренди? Всё-таки воровать?»       «Ага. И знаешь, что я тебе скажу? Эти ребята – очень-очень плохие парни!»       Бренди они тогда достали без особых трудностей, хотя это заняло несколько дней и заставило Элемара изрядно понервничать. Четыре, если быть точным, в течение которых Второй просто по несколько раз за день таскал с собой в «Клуб Совета» раздутую заплечную сумку с бутылками, любезно подаренными Каем, подивившимся наглости замысла, игнорируя презрительно фыркающих в его сторону камонновцев. А когда тем надоело за ним следить, незаметно поменялся местами с Элемаром, который шмыгнул в подвал, где пустые бутылки были торопливо выгружены, а их место заняли уже полные. После чего вернулся на своё место. Вновь перехвативший управление Второй лениво, с таким видом, словно никуда и не отлучался, поковырял заказанную еду и, точно так же позвякивая бутылками, но уже с бренди, они спокойно вышли из «Клуба», направившись прямиком к порту силт страйдеров, сообща решив, что в Балморе задерживаться не стоит. И возвращаться туда в ближайшее время тоже.       Известие о резне в Рабочем квартале Балморы, произошедшей между Камонна Тонг и Гильдией Воров пришло в Эбенгард только через несколько дней. Но что было её причиной, никто доподлинно не знал. Сплетники сходились в одном: напряжённость между двумя преступными организациями нарастала уже давно, поэтому поводом могло послужить что угодно. Впрочем, угрызения совести умерли, не родившись, чему немало поспособствовало кислое выражение на лоснящемся лице Иулуса Труптора... после того, как он дважды пересчитал количество принесённых ему бутылок с киродиильским бренди.       Но больше так продолжаться не могло.