Люк — в переводе с латыни «свет»

Как учил нас Герострат: "Спички детям не игрушка". Ему Байрон возражал: "Кто не любил, тот и не жил". Рассудил их наше все, Он сказал: "Выпьем, братцы. Где же кружка?" Это, дети, он шутя, Он из кружки-то не пил. Как сказал один Бердяев Своей матери-старушке: "Много, мама, в мире негодяев, А из приличных - я да Пушкин". Тимур Шаов

- Балованный папин сыночек! Маленький принц! Что бы ни случилось — папочка всегда его прикроет! Как удобно жить за широкой спиной Дарта Вейдера! Папочка всерьез расстраивается, что мальчик забывает про зарядку, и следит, чтобы сыночек вовремя покушал! - разливался император. - Что у тебя может быть общего с этим неженкой?       Мара слушала и вспоминала голую спину Люка. Она заканчивалась углублением, покрытым нежнейшим невидимым пушком, — по нему так приятно водить носом и губами. А дальше была попа: идеально круглая, бело-розовая, с ямочками по бокам. В этот момент Дарт Сидиус и полез в голову своей ученицы, дабы выяснить причину ее отрешенного вида. От увиденного он поперхнулся, и Мара спохватилась: - Мастер, у нас только секс! Ничего большего, ни чувств, ни привязанности. По крайне мере, с моей стороны.       Сидиус внимательно слушал — Мара не врала. Она искренне верила в то, о чем говорила. Скайуокер не вызывал у нее восхищения, не казался ей идеальным мужчиной — смешно было так думать о мальчике младше ее на три года и ниже на полголовы. Любовь — это серьезно, а серьезно общаться с Люком невозможно. С Люком здорово заниматься этой самой любовью, драться подушками и носиться голыми друг за другом — однажды мама Люка наткнулась на них, тут же выбежала, а потом было слышно, как она смеется за дверью — чудесная женщина! С Люком здорово тренироваться: он никогда не поддается на спарринге — всегда дерется честно. Старкиллер, решив ухаживать за Марой, пару раз поддался ей во время тренировки — и это было так унизительно! С Люком можно не быть «самой крутой Марой Джейд» — Император и Вейдер всегда требуют по-максимуму, Старкиллеру принципиально надо утереть нос — а Люку не надо ничего доказывать. Чудесные, необременительные отношения!       Падме просматривала на датпаде новости и наткнулась на рекламу свадебных платьев. Проглядев их внимательно, она вздохнула: - А Маре ничего не подходит. - Тебе ж она не нравится, - удивился Вейдер. - Да уже понятно, что все серьезно. Не сейчас, конечно, но через несколько лет... - А почему платья не подходят? - У нее немодная фигура. - Это как? - Она высокая, с большой грудью, большой разницей между талией и бедрами. А в моде минимальная разница. Как у Асоки. - А у тебя? - У меня тоже немодная фигура. - Как же это прекрасно! - сообщил Вейдер и полез обниматься. Потом он неожиданно продолжил: - А Мара верит, что у них просто секс. - Да ты что! Когда «просто», так не смотрят. - Она, наивная девочка, и сама не понимает, насколько сильно привязана: выросла без семьи и совсем не знает, что такое нормальные отношения. Поговори с Сатин: у нее тоже муж в джедайском инкубаторе вырос — и сколько лет он бегал от своих чувств? И мне постоянно объяснял, что дружить можно, а привязываться — нет. - А ты? - заинтересовалась Падме. - Да мы с тобой тогда уже год женаты были — все морали прошли мимо. - Какой шок у Марочки будет, когда она поймет! - забеспокоилась Падме. - В любом случае, понять она должна сама, - Вейдер уже перетащил жену к себе на колени. - А Лее ты свадебное платье еще не выбрала? - Представляешь, - Падме сделала большие глаза и трагическим тоном прошептала, - ее отец против этой свадьбы.       Хана Соло Люк подцепил на Татуине. Они с Оби Ваном застряли там по делам Альянса повстанцев. Император прикармливал Альянс из своих соображений и не мешал Вейдеру снабжать их лекарствами и провизией. Люк считал Альянс лучшим средством против произвола моффов, и Сидиус, видимо, тоже. Под произволом моффов Люк и император понимали явно разные вещи. Соло, наемник и контрабандист, тоже симпатизировал повстанцам, а еще был приятно удивлен щедростью Люка. Поэтому он без опаски принял приглашение в гости. Там его ждало два страшных потрясения: Темный Лорд и Лея. Второе было ужаснее первого и заворожило Соло. Лея поначалу общалась с новым знакомым как обычно, на что Хан реагировал фразами типа: «Ваше высочество уверено, что все вокруг ваши подданные?» Никто не отследил момент, когда между взаимными оскорблениями они перешли к поцелуям. Вейдер честно терпел Хана, практически поселившегося у них дома, за что дочь была ему очень благодарна. Хотя даже напарник Хана, вуки Чубакка, нравился ситху гораздо больше. По имперским документам все вуки числились рабами Дарта Вейдера — это был результат зачистки Кашиика от джедаев. Теперь вуки, с документами, подписанными Главкомом, были самыми независимыми существами в галактике. Дарт Вейдер получил безмерную благодарность всех кланов вуки, а в нагрузку десятилетнего Галена Марека, чьи родители-джедаи погибли на Кашиике. Чубакка сдал капитана Соло со всеми потрохами, Хан серьезно обиделся на него, а Темный Лорд ни из каких документов (а он залез и в СИБовское досье, и даже в характеристику на курсанта Соло из Академии) не узнал столько хорошего, сколько рассказал ему вуки. На Соло не действовало Силовое внушение, контролировать его не получалось, и Лейка просто купалась в его чистых эмоциях. Как он сам мог общаться с Леей, про которую говорили, что это тот же Дарт Вейдер, только без шлема и пониже ростом, было отдельной загадкой. Хан как-то проговорился, что в детстве мечтал завести ранкора, и Асока считала, что разгадка именно в этом. Падме Хан нравился. А Вейдер все равно не мог общаться с Соло непринужденно. С Марой, по которой Люк сох с пятнадцати лет, у них всегда находились общие темы, а с Соло, несмотря на обилие общих знакомых, диалоги не клеились. - Мой корабль называется «Тысячелетний Сокол». Я кое-что в нем модифицировал и теперь он обгоняет даже имперские крейсеры класса Кореллия. - Попробуй обогнать звездный разрушитель, - хмыкнул Вейдер. - Какое, однако, бредовое название! - Это говорит человек, который назвал свой корабль «Экзекутор»! «Палач»! - вступилась Падме. - Этот твой слишком черный юмор не всем доступен. - Правильно. А кто на флоте моего юмора не понимает... тем НАДО меня бояться.       А еще Хан Соло выпивал. То есть пьяным-то его никто не видел, но Вейдеру хватало самого факта, и он, как иронизировала Падме, «опасался развращающего влияния такого взрослого (почти тридцатилетнего!) Соло на своих невинных детей». Падме даже уточнила тогда: «То есть спать с Леей ему можно, а предложить ей выпить нельзя?» - на что получила утвердительный кивок.       В случае любой возможной опасности Дарт Вейдер был сторонником превентивных мер. Он собрал вместе Люка, Лею и Эна и поведал им историю Дарта Плегаса Мудрого: - Великий ситх Дарт Плегас Мудрый постиг многие тайны Силы. Он умел управлять мидихлорианами, сдвинул баланс Силы и разработал гениальный план захвата галактики. - Мы знаем, кто такой Дарт Плегас, - перебил его Люк. - Помолчи, - прошипел ему Эн, - не видишь, как пафосно рассказывает? Вейдер хмыкнул и продолжил: - Это был старый, но поразительно крепкий муун, который никогда не спал. Настал день, когда его план осуществился, и он был так рад, что впервые за много лет выпил вина и уснул. И тут его ученик, известный вам Дарт Сидиус… - Убил его, - догадался Люк. - Ты дурак? - сострадательно спросил Эн. - Убить! Ради такого и рассказывать не стоит. Убить — это самое простое. - Эн совершенно прав. Сидиус сковал своего учителя и подверг его жестоким пыткам. Когда тот терял сознание от чудовищной боли, ученик приводил его в чувство и пытал снова. Это продолжалось много часов, пока Сидиус не внял его мольбам и не убил его, - Вейдер подумал и добавил: - Хотя я думаю, у него просто кончилось запланированное время. Его ждали другие обязанности, ведь накануне его избрали Верховным Канцлером, точно в соответствии с гениальным планом Дарта Плегаса. Тогда, тридцать лет назад, Сидиус еще мог остановиться вовремя. - А сейчас далеко не всегда, - вздохнул Эн. - Точно. Поэтому капитан Соло может пить сколько угодно, он и трезвый не представляет для императора интереса, а вы все… У пьяного гораздо меньше шансов сконцентрировать Силу и спастись от Сидиуса, особенно от его ментальной атаки. Не ослабляйте себя дополнительно. - Так вот почему все наши не пьют! - сообразила Лея. - Я думала у них режим, дисциплина, а вот оно что! - Трезвость и концентрация не спасут форсъюзера, которого решил убить император, - заметил Люк. - Никто из твоих ребят не сможет победить учителя-ситха. - Концентрация позволит ему позвать меня, - ответил отец. - А уж я постараюсь спасти своего бестолкового ученика.       Когда дети ушли, в воздухе материализовался сам Дарт Плегас Мудрый и Обиженный: - Вот обязательно было делать из моей трагической гибели материал для антиалкогольной пропаганды?! - Простите, учитель, - усмехнулся Вейдер. - Всякая история в свой черед становится мифом, а потом и сказкой. Иногда нравоучительной. - Я — не миф! - Вы умерли. - Это не относится к делу!       Вейдер знал, что долго Плегас обижаться не будет: тот слишком ценил возможность принимать участие в жизни Избранного. Они были как-то связаны в Силе: медитация Плегаса дала толчок событиям, которые привели к рождению Вейдера, а некоторые действия Вейдера (он и сам не знал какие) освободили дух мертвого ситха, и теперь он мог являться кому угодно и где угодно. Дарт Сидиус называл такие аномалии «побочным эффектом пророчества об Избранном».       На самом деле, проблему с пророчеством Вейдер решил для себя давно и однозначно. Он полагал, что исполнил свое предназначение еще на Мортисе, когда при его непосредственном участии погибли Дочь, Сын и Отец, способные колебать Баланс Силы. Когда они с Оби Ваном рассказали об этом Йоде, то ничего внятного в ответ не услышали. Дарт Сидиус напротив чрезвычайно заинтересовался, нашел у себя древний ситский голокрон с описанием Мортиса, и в итоге согласился с учеником. Сидиус вообще очень здраво относился к пророчествам: Сила наделила его способностью видеть разные варианты развития событий, а высокий интеллект позволял анализировать, от чего они зависят, и конструировать желаемое будущее. А еще учитель считал, что пророчества часто бывают самосбывающимися, потому что люди, верящие в них, подсознательно организуют реальность так, что предсказанному остается только сбыться. «Так что поменьше воображай, как я убиваю твоих детей», - с улыбкой пожелал он ученику в завершение разговора. Сам же Дарт Вейдер был начисто лишен способности видеть будущее, кошмары, вызванные его паранойей за близких, не считались. Сидиус имел свою теорию на этот счет: «Ты — живое воплощение Силы, твои решения меняют будущее галактики. Варианты будущего — результат твоих желаний и действий, ты можешь прогнозировать их, но не видеть в Силе».       И правда, исполненное пророчество не отменило уникальности Энакина Скайуокера, у него по-прежнему было самое большое в мире количество мидихлориан в клетке, то самое, так поразившее когда-то Квай-Гона, 20 тысяч. Травмированный, не способный дышать самостоятельно, он, однако, был легко уязвим только для молний Силы, которые могли повредить систему жизнеобеспечения его костюма, от всего остального Дарт Вейдер мог отбиться. Больше двадцати лет Сидиус не прекращал опыты по клонированию ученика, но все попытки проваливались. Стоило колонии клеток, содержащих ДНК Вейдера, разрастись, как количество мидихлориан в каждой отдельной клетке резко падало. Изменение условий среды помогало не сильно. Максимум, которого добился Сидиус, было 4-5 тысяч в клетке — уровень талантливого джедая. Анализировавший это генетик добавил, что потенциальный клон будет иметь отличную мелкую моторику и выраженный талант в технических специальностях. Такой персонаж императору был не нужен. Самое смешное заключалось в том, что Падме четыре раза рожала детей, у которых к десяти годам мидихлорианы оставались на уровне 20 тысяч и дальше не падали. Сидиуса задевало, что организм женщины может создать условия, которые у него не получаются, но экспериментировать с клетками Падме ему никто не давал. Генетический материал, взятый у детей Вейдера, при клонировании давал тот же неутешительный результат.       Вейдер всегда иронично отзывался об этой затее, но периодически, в моменты полного завала делами, мечтал о собственных клонах, которым можно было бы вручить хотя бы часть, хотя бы самой тупой работы. Гален Марек, однако, был уверен, что нужен своему мастеру как раз для нее. Вейдер расстраивался: на Марека можно было переложить некоторые обязанности, но его приходилось контролировать, а это тоже занимало время и участки мозга, которые были так нужны! Если бы клонировать свои мозги, связать их в сеть и задавать задачи!..       Вейдеровского чутья хватало, чтобы видеть, что Марек, умница и красавчик, имеет свой путь, предопределенный Великой Силой, и мешать этому незачем. Хотя призвать к порядку хотелось нестерпимо. Бурная половая жизнь Старкиллера была главной темой при обсуждении форсюзеров в придворных кругах. («Может, это и хорошо, - иногда думал Вейдер, - меньше лезут во все остальное») Слухи об уникальных способностях Марека приводили в его постель множество любопытных дамочек. А, вообще-то, в сексуальных играх использовали Силу практически все «наши ребята». Виноват в этом был сам Вейдер. В первые годы после Мустафара он, по выражению Асоки, «страшно комплексовал» и стал Силовыми потоками делать то, что раньше делал рукой и губами. В минуту откровенности он поделился этим с Асокой, даже научил ее кое-чему, Асока протрепалась дальше. В итоге, Старкиллер имел славу лучшего любовника в галактике. Хотя сам Вейдер учил его только предохраняться. Когда эта история вскрылась, Падме смеялась два дня, а ее муж сделал некоторые выводы и уже Люка учил не только предохранению. Это имело свои последствия — Мара Джейд, в итоге, тоже практически поселилась у них.       Собственные дети — такие же однолюбы, как он сам, были понятны Вейдеру, отношения «наших ребят» — тоже: они могли быть недолгими, но всегда честными. Но половое поведение имперской верхушки вызывало у Темного Лорда ужас и омерзение. Все моффы и адмиралы были женаты по расчету, развлекались в борделях или имели любовниц. Император считал, что через эти слабости подданных проще контролировать, но для него, как догадывался Вейдер, половая жизнь была конструкцией чисто умозрительной. Главком же считал, что нечистоплотность в сексе и непорядочность в делах связаны напрямую. Обсудить это он мог только с женой, больше никто не понимал его ужаса. - Представляешь, они думают, что мы с тобой женаты по расчету! - И что Асока — твоя любовница, - засмеялась Падме, - а Скай Тано — твой сын. - Стой! А Лакс злится? - В рамках своих сложных отношений с Асокой — злится. На тебя — нет. Особенно после того, как ты отучил Ская звать тебя папой. - Пусть больше времени с ним проводит, - пробурчал Вейдер. - Но вот ты мне объясни, - он опять вернулся к наболевшему, - как их жены и любовницы все это выносят? Зачем они терпят унижения? Адмиралы наши женщин за людей не считают! - Поэтому и терпят: хочешь устроиться в мире, терпи неприятного мужа или влиятельного любовника. - Вы с Асокой как-то устроились, не унижаясь. - У меня влиятельный отец, Асока была джедаем — там женщины и мужчины были равны. - У Великой Силы нет предрассудков, - хмыкнул Вейдер. - У нашего общества они есть. В политике и на госслужбе женщины еще присутствуют, а у вас в армии, а тем более в армейском начальстве их нет совсем. - Никто не запрещает им поступать в Академию. - А кто их продвигает потом? - Продвигаться надо с помощью мозгов, а не требовать особого отношения! - завелся Вейдер. - Даже если есть дискриминация, ее надо преодолевать честно, а не как наша «единственная женщина-адмирал»! - Ты про Даалу? Про то, что она спит с Таркиным? А как иначе она может построить карьеру? - Она очень умна, она чуть не самый талантливый аналитик во всем флоте. И она не влюблена в Таркина, я точно знаю, она пользуется им! Ты можешь представить, чтобы ты спала с... Палпатином ради сенатской карьеры?! - Я — нет. Но я не ставила карьеру выше всего, а она, наверное, ставит. Она идет к своей цели, а вы все дружно презираете ее! - Падме, ты всегда защищаешь униженных, но у Даалы-то все в шоколаде! Таркин двигает ее вверх, а она плюет на весь флот. И, заметим, не стремится помочь другим женщинам, в отличие от тебя! - Это пока. Если что случится с Таркиным... - Будет ей урок, - жестоко подытожил Главком.       Все, что касалось Таркина, злило Вейдера безмерно. Его расчетливая половая жизнь, его самоуверенность, его доктрины и концепции: запугивать и подчинять — Вейдер видел в этом злую пародию на себя самого. Воплощение этого маразма — любимый таркинский проект Звезда Смерти — только что достроился. Это супероружие должно было стать воплощением идеи «править страхом перед использованием силы». Вейдер бесился: совокупная мощь Имперского флота в два раза превосходила максимальную мощь Звезды Смерти — зачем она нужна! Проект ее главного реактора устарел на двадцать лет - его еще Дуку продвигал! А если такое оружие попадет в руки врагов! Битва Звезды Смерти против вейдеровского флота могла разнести полгалактики. Императору проект нравился: «Главное — функциональность, а не новизна конструкции! Защищайте лучше!» Дарт Сидиус собирался посмотреть на Звезду Смерти в действии и, если все пойдет хорошо, разогнать наконец «последний демократический институт Старой Республики» - Галактический Сенат. И править только страхом.       Как ни странно, выходило, что Вейдер очень боится, что император разгонит Сенат, а Падме, которая, хоть и не была сенатором, сохранила там много друзей, нет. - Это было понятно с самого начала. Военное давление гораздо удобнее для контроля, чем наш болтливый Сенат. Таркин двадцать лет назад описал концепцию Нового Порядка, там не пахнет демократией, - Падме казалось, что Дарту Вейдеру, воплощающему идею «военного давления», это должно быть очевидно. А ее мужу было очевидно другое: - В Сенате плетутся интриги, у Сидиуса есть настоящие враги, и там они все под присмотром. Если он разгонит Сенат и уничтожит всех врагов... Если не появляются новые задачи, его интеллект начинает придумывать их. А Темная Сторона разрушает не только тело императора, мозг тоже начинает давать сбои, особенно когда он позволяет гневу завладеть собой целиком. В сильном гневе он практически безумен — приятного мало. Это явно будет усугубляться. - Эни, - ужаснулась Падме, - что же будет? - Когда враги кончатся, Сидиус, согласно ситховской логике, начнет искать врагов здесь. - Где?! - Прямо в этой квартире. Все четверо твоих детей потенциально сильнее императора. Только он гораздо опытнее и хитрее. Мне такой расклад не нравится. - Вот зачем тебе нужен Альянс повстанцев. - И вот почему мне так не нравится Звезда Смерти. Но в этом есть и хорошие стороны: Таркин и компания далеко не лояльны, если я их поймаю и докажу Сидиусу факт измены...       Император, похоже, был того же мнения о лояльности своих адмиралов, и сам направил ученика приглядывать за ними. А еще нужно было не позволить энтузиасту Таркину победить Альянс повстанцев, так аккуратно выращенный ситхами. Но сидение на Звезде Смерти было для Вейдера изощренной пыткой — и он знал, что Сидиусу это приносит дополнительную радость. Ужас Галактики отчаянно скучал по дому, возможности обнимать жену, возиться со Скаем Тано, лично, а не по Голонету, гонять Люка и следить, чтобы Хан Соло не втягивал детей в неприятности. Даже «Экзекутор» с тренировочным залом был недоступен, потому что не помещался ни в один ангар Звезды Смерти. Чернота космоса и светящиеся в ней звезды были самым любимым зрелищем Вейдера — он проводил долгие часы на мостиках всех своих кораблей, застыв у стекла. Пилоты «Экзекутора» сначала напрягались, а потом привыкли и даже стали дергать его, когда возникали проблемы. У Звезды Смерти был неудобный мостик, к тому же там вечно ошивались Таркин и К, и вместо погружения в себя и в космос нужно было отслеживать их мысли и настроения. А еще на многомесячную командировку ужасно реагировали желудок и кишечник Вейдера. Капельница, встроенная в костюм, позволяла ему обходиться без обычной еды. Это было очень кстати, потому что он не ел нигде, кроме дома, по причинам «больше психологическим, чем физиологическим», как объясняла это Падме. Она пробовала присылать ему домашнюю еду (хотя дома он ел любой мусор — и чипсы, и сухарики) и по Голонету уговаривать его поесть в медкамере вместе с ней хотя бы раз в сутки, но чаще всего у Вейдера «не было настроения».       Дарт Сидиус попробовал связаться с учеником в Силе, но не смог: Вейдер спал. Это была редкость и большая удача. Сидиус аккуратно проник в его сон и очень обрадовался: в последние годы это получалось не всегда. Но теперь ученик был слишком утомлен, чтобы во сне скрывать себя в Силе. Сидиус смотрел глазами Вейдера и видел вокруг каюту на Звезде Смерти и большой черный экран. Потом взгляд сосредоточился на левой черной ладони, по которой медленно шел большой набуанский крестовый паук. Вейдер поднес ладонь к своим подслеповатым глазам, паук затих. - Ну, хорошая моя, - ласково зашептал Вейдер, - красавица моя, потерпи немного, не дергайся. - Девочка моя, - над головой паучихи появилась черная рука с маленьким пинцетом, - ты же у меня умница, - пинцет проделывал какие-то манипуляции с головой, Сидиусу даже показалось, что в голову что-то вставили и закрепили. Не откладывая пинцет, Вейдер включил свой экран, на котором чернота изменилась и зашевелилась. Он снова обернулся к паучихе и продолжил: - Вот какая хорошая девочка! Ты у нас не глупое насекомое, а уж здесь ты поумнее многих, носящих мундиры, - не прекращая успокаивающий шепот, Вейдер начал воздействовать на паучиху Силой, и Сидиуса вынесло из сна. «Опыты ставит, - понял император. - Однако, он там совсем тронулся от одиночества — с пауками сюсюкает».