Нежелаемое

      Я распахнула глаза, резко вздрагивая от моментального страха, и оглянулась по сторонам. Мне снилось, что я падаю с обрыва, и ощущения были настолько ясными, что сердце до сих пор как сумасшедшее колотилось в груди. Даже пара глубоких вдохов не сразу помогли успокоиться.       Более-менее придя в себя, я умылась и первым делом проверила состояние Дейдары. Хотя прошло уже больше половины суток, он так и не приходил в сознание, что вызывало серьёзные опасения за его психику: так недолго и с ума сойти.       Я поджала губы и тяжело вздохнула, сочувственно глядя на Дейдару. Наверно, я должна его ненавидеть за всё то, что он совершил, но не могу. Возможно, это потому, что его поступки не коснулись меня и моих близких, и даже произошедшие на моих глазах убийства можно списать на основной закон этого мира «ты или тебя». Возможно, я не могу ненавидеть его потому, что видела другую его сторону и отчасти понимаю, как он мучается сейчас. А возможно я просто идиотка. Последний вариант самый вероятный.       За прошедшее время я успела несколько раз обдумать каждое слово, что скажу Дейдаре, когда он очнётся. Я как могла предполагала его возможную реакцию и вопросы и как лучше всего на них ответить. Даже успела несколько раз передумать заводить этот разговор, но жуткие воспоминания быстро пресекали сомнения. Я убеждала себя, что лучше сделать и жалеть, чем не сделать и жалеть ещё больше. В конце концов усталость от бесконечного потока мыслей и пережитых эмоций взяла верх, и мне удалось заснуть. И хотя сон был беспокойным и полным кошмаров, а проснулась я от леденящего душу чувства свободного падения, немного отдохнуть мне всё же удалось. По крайней мере вместо ощущения приближающегося сумасшествия меня охватила некая внутренняя опустошённость. Сейчас лучше было не чувствовать вообще ничего, чем всё и сразу.       Я поднялась с земли, чтобы размять затёкшие ноги, и подошла к выходу из пещеры. День был в самом разгаре, но жар стоял меньший, чем вчера из-за искристо-белых облаков. Смотреть на них в лучах солнца было больно, и мне приходилось постоянно щуриться, почему вскоре разболелась голова. Жажда сковала горло, и я поспешила вновь скрыться в пещере, чтобы попить и сменить влажную повязку на лбу Дейдары — у него начинался жар. «Как я хочу домой», — эта мысль постоянно всплывала в голове. Дома можно было бы отдать Дейдару в руки профессиональных врачей, которые придумали бы как извлечь его из этой «комы» и обеспечили нужный уход. Дома я бы выплакала всё маме, а потом выспалась наконец в мягкой уютной постели, наелась бы вкусной еды и ни о чём бы не думала. Дома не было бы этой давящей ответственности как минимум за жизни нескольких людей, как максимум — за весь мир. Дома было бы тепло, безопасно, с горячей ванной, которую вообще не помню когда принимала последний раз. Дома… А здесь в любой момент может выскочить дикий зверь или шиноби, от которого мне придётся отбиваться в одиночку и защищать Дейдару. Здесь страшно, здесь я постоянно должна следить за состоянием подрывника, не переставая гадать, что с ним будет, когда он очнётся. У меня нет даже нормальной кровати — только дешёвый футон, через который проступают все камни. Я ни с кем не могу поделиться и десятой долью своих чувств, потому что меня сочтут за душевнобольную, хотя, наверно, так и есть. Но хуже всего эта свалившаяся на меня ответственность за каждое действие и слово, за каждое принятое решение. Раньше я даже кроссовки себе выбрать не могла, не посоветовавшись с мамой, продавцом и парочкой мимо проходящих людей. Я не научилась за все эти годы принимать решения, и, похоже, школа жизни преподнесла мне самый суровый урок, заставив выбирать, ни много ни мало, дальнейший ход истории этого мира.       Я много думала, почему именно мне всё это досталось. Та же Намико и уж тем более Ксюша сделали бы всё лучше меня со своим знанием канона. Наверняка в мире есть намного больше анимешников и просто сильных духом людей, которым этот выбор дался бы в разы легче.       Я вздохнула и ковырнула прутиком оставшиеся от костра угольки. Он потух ещё до того, как я проснулась, и я понятия не имела, где взять ещё дров. Да и сама себе я напоминала сейчас потухший уголёк, перегоревший и больше не имеющий возможности вспыхнуть прежним ярким пламенем. Пламенем, которое могло бы согреть сердца нуждающихся в нём людей. Если бы кто-нибудь зажёг меня вновь, если бы кто-нибудь был бы здесь в этом кошмаре вместо меня… Я запнула сама себя и посмотрела на остатки костра с таким удивлением, будто мне открылась самая страшная тайна. Вот только это была не тайна, но не менее страшное осознание, заставившее меня со злостью сжать прутик в руках. Опять в моей голове это пресловутое «кто-нибудь»! Опять я пытаюсь жалеть себя и перекладывать ответственность на других!       «Просто смирись уже с тем, что нет здесь никого другого! Смирись с тем, что ты одна и только ты можешь что-то изменить! Пойми наконец, что это только твоя жизнь и никто не сделает за тебя этот выбор! Есть только два варианта: оставить как есть и не вмешиваться, чтобы потом видеть разрушающую силу войны, или попытаться остановить надвигающуюся катастрофу и потом говорить „я сделала, что могла“. Любой из этих вариантов требует осознанного решения, третьего не дано, и путь назад не предусмотрен. Так же как не предусмотрено и неучастие. Так какого чёрта ты опять сомневаешься, если всё уже решила?!» — раз за разом повторяла я, раздражённо перебирая прутиком угольки, и в конце концов гневно отбросила его в сторону. « Гори, чтобы светить, твою за ногу!»       Время тянулось невероятно медленно, и порой мне казалось, что оно вообще остановило свой ход, намеренно растягивая наши мучения: моё и Дейдары. Но постепенно солнце всё же вышло из зенита и уверенно заглянуло прямо в пещеру, одним ярким, но метким лучом расчертив пол. Оно больно ударило по глазам, но привело в чувства. И тут я услышала протяжный стон Дейдары. Он вырвал меня из оцепенения и заставил мигом подлететь к парню. Неужели он вот-вот очнётся? Тогда я не знала, как далека была от реального положения вещей.       Стон повторился, практически срываясь на крик, и вот тогда у меня началась настоящая паника: раньше Дейдара сжимал зубы, едва слышно постанывал, но ни за что не позволял себе кричать! Дрожащими руками я сменила ему повязку и зачем-то провела по напряжённым плечам, но это не помогло. Он хмурился и тяжело дышал, издавая не то стоны, не то хрипы. Отчаянно сжимал кулаки, а после буквально впивался ногтями в твёрдую землю, царапая её и стирая в кровь подушечки пальцев. Дейдара вздрагивал, Дейдара бормотал что-то себе под нос и с остервенением кусал побелевшие губы. На его шее выступил холодный пот, быстро скатывающийся вниз из-за участившегося дыхания. Я не знала, что мне делать. Меня била паника и я сама уже искусала себе все губы. Я то металась по пещере в поисках того, что могло бы помочь, то падала на колени рядом с Дейдарой. — Пожалуйста, держись, — дрожащим голосом прошептала я и в каком-то отчаянье опустила голову ему на грудь. Боже, как в этот момент рвалось его сердце! Оно стучало, чудом не ломая изнутри рёбра, оно гремело словно сотни взрывов. Оно заходилось в бешеном ритме, эхом отдававшемся у меня в голове. Дейдаре было страшно! Такая дрожь и такое сердцебиение могут быть только когда человек испытывает неописуемый ужас! Я чуть приподнялась, чтобы рассмотреть его лицо, и не смогла сдержать судорожный вздох: боль, дикая, страшная, отчаянная внутренняя боль отражалась на его лице. Желваки играли на скулах и сильнее них были напряжены только сведённые к переносице брови. Дейдара дышал тяжело и рвано, плотно сжав губы в тонкую бледную полоску, на которой были видны свежие пятна крови. На лице его выступил пот, и глаза были зажмурены как от самой страшной боли. Как от самого жуткого кошмара. И тут он снова застонал. Хрипло и протяжно, выгибаясь так, что мне пришлось резко отпрянуть. Я еле сдерживала себя от слёз и не переставала шептать слова поддержки. — Пожалуйста, Дей, держись….пожалуйста, приди в себя, Дей. Дей! — я всхлипнула, когда он в очередной раз крикнул что-то неясное, и осторожно положила руку ему на лоб вместо повязки. Кожа была холодной и влажной от воды и пота, взмокшие светлые волосы липли к ладони и лезли Дейдаре в лицо. Я чувствовала, как его бьёт усиливающаяся с каждой минутой дрожь. Это было похоже на озноб при высокой температуре, но если бы, если бы это был он! Озноб, но только внутренний и намного более мучительный бил Дейдару, переворачивая его мироощущение! Что сейчас с ним твориться? Что он такого видит, что его так колотит? Что он такого натворил в своём прошлом, что вынужден видеть это бесчётное количество часов в адских мучениях? Я не знала этого. И возможно из-за этого незнания мне было так жалко Дейдару.       Его агония продолжалась несколько часов. Он то затихал, то что-то тихо говорил, то снова начинал дрожать и сжиматься. Я не могла на это смотреть, но и уйти тоже не могла. Я пыталась его разбудить, толкала в бок, звала, теребила за плечо, но всё было тщетно. Дейдара не просыпался и только сильнее хмурился от моих попыток вернуть его в сознание, словно они отражались там, в его внутреннем мирке. В порыве отчаянья я кинула в стену пару камней, пока эмоции не вышли и я не опустилась обессиленно рядом с ним на колени. Выбившиеся пряди волос лезли мне в глаза и неприятно липли ко лбу, но у меня не было даже желания их убрать. Сейчас все мои мысли и переживания сходились к Дейдаре. Я ни чем, ни чем не могла ему помочь, хотя сама прошла через это! — Я знаю, что тебе сейчас больно. Я могу представить, что ты чувствуешь сейчас. Возможно, ты ненавидишь себя, как и я ненавидела. Возможно, ты всё отрицаешь, но, я с тобой, — голос дрогнул, и я осторожно взяла Дейдару за руку. Она была тёплой и влажной, но это только сильней заставило меня сжать его ладонь в своей. Это были минуты затишья, когда подрывник лишь часто дышал, больше никак не выказывая своего состояния, поэтому мне внезапно для самой себя удалось заметить, как удобно моя ладонь умещается в его руке и какие у него крепкие руки. А пальцы, как у нас сказали бы, музыкальные. Даже в такой момент…нет, особенно в такой момент было очень приятно держать его за руку, и внутри всё вспыхивало каким-то трепетным теплом.       Ровно до того момента, как приступ начался вновь. Дейдара захрипел, чуть запрокинув голову, и сжал мою ладонь с такой силой, что едва не сломал пару костей. Я зажмурилась от резкой боли, но руку не вырвала, лишь накрыв сверху второй. Он снова стонал и кусал губы, но только в этот раз сильней. Он выгибался и извивался, выкручивая мне руку, но я терпела. — Держись! Держись! — говорила я не то себе, не то ему и не позволяла себе даже дёргаться. В какой-то момент рот на его ладони больно вцепился мне в кожу, наверняка кусая до крови, но от этого меня отвлёк резкий жест Дейдары. Он крупно вздрогнул всем телом, взвыв так, будто ему грудь пронзили острым кинжалом, и свободной рукой прикрыл глаза. И сколько, сколько отчаянья было в этом жесте! Тяжело дыша, Дейдара облизнул подрагивающие бледные губы, размазывая по ним только-только подсохшую кровь, и вновь сжал мою руку. Вот только на этот раз цепляясь за неё как за спасительную нить. Последний раз вздрогнув, Дейдара затих, ослабляя хватку. Наступила секундная тишина, звеневшая в ушах после часов агонии. И вдруг он заговорил: — Хватит!.. Прости меня… — его голос, тихий, хриплый, полный немой скорби и сожаления, заставил меня замереть. Я не верила, что это говорит Дейдара. Он издал перывистый вздох и убрал руку от лица. Он плакал. Одна единственная слеза медленно скатывалась по виску из глаза, что обычно скрыт чёлкой. — Дей, — на одном дыхании позвала я и зажала рот рукой, душа в себе слёзы. Это было невыносимо. Это было страшно и невероятно тяжело видеть его таким. Дейдара, гордый, сильный и порой очень жестокий человек мелко вздрагивал и пустил слезу. И в этот момент мне до боли в руках хотелось сжать его в объятиях, сказать что-нибудь тёплое и не дать впасть в сумасшествие. Хотелось сказать ему, что я с ним, что бы ни произошло. «Почему?»       Ответить на этот вопрос я не успела, потому как Дейдара поморщился и приоткрыл глаза, щуря их то ли от солнечного света, то ли от непонимания произошедшего. В прочем, это была лишь секундная заминка, и уже в следующий миг он резко сел, свободной рукой хватаясь за голову и ероша и без того лохматые волосы. Почувствовав влагу у виска, яростными движениями стёр дорожку от слезы и заметил, что я всё ещё держу его за руку. Я подняла на него испуганный взгляд и побоялась даже пискнуть — такой злобой и ненавистью горели его глаза. Ничего не говоря, Дейдара выдернул руку из моей ладони и, вскочив на ноги, почти бегом вылетел из пещеры. — Дейдара, стой! — с секундной задержкой я подорвалась за ним, но он даже не думал меня слушать. Я выбежала из пещеры, уже без страха прыгая по опасным склонам следом за парнем, гонимая лишь одной мыслью, одним желанием: догнать. Догнать и не дать натворить глупостей. Догнать и успокоить. Всё объяснить. Догнать и…       Не успела. Дейдара оказался слишком быстрым и знал местность намного лучше меня, поэтому оторвался уже через несколько минут. Я металась среди скал, пытаясь понять, в какую сторону он мог свернуть, пока окончательно не выбилась из сил. Я была слишком вымотана и эмоционально, и физически, чтобы долго продолжать эту изначально бессмысленную погоню, поэтому прислонилась к скале и с чувством стукнула кулаком по каменистой поверхности. Дыхание сбилось, и я всхлипывала то ли от усталости, то ли от безнадёги. Всё произошло слишком быстро, и только теперь до меня начало доходить: он же меня теперь не простит! Он теперь будет меня ненавидеть за то, что я увидела его слабость! Но разве я могла поступить иначе?       Я прикрыла глаза, раз за разом вспоминая этот полный злобы секундный взгляд. Злился ли Дейдара действительно на меня или его злость была направлена на самого себя? И что он вообще сейчас в таком состоянии может натворить? Когда я очнулась от этого кошмара, мне хотелось пойти как минимум со скалы сброситься или вены вскрыть от осознания того, какое я в сути дерьмо. Но я-то никого не убивала и никому не причиняла столько боли, сколько причинил Дейдара. На его фоне я была Божьим Одуванчиком со светящимся нимбом над головой. А если прибавить к этому импульсивность и своеобразную психическую нестабильность подрывника, то от одной мысли о его состоянии мне становилось страшно.       Я глубоко вздохнула и огляделась. Горная местность для меня была более чем одинаковой, и я бы уже сейчас с трудом нашла дорогу обратно в пещеру. Если пойду искать Дейдару, то скорее всего быстрее заблужусь, чем найду его, и это было первой причиной, чтобы вернуться. Второй причиной было то, что он просто убьёт меня, если увидит сейчас. Я уже действительно собиралась вернуться, как вдруг резко остановила себя.       «Нет! Вот опять, опять мной движет страх за свою шкуру! А если этот идиот что-нибудь с собой сделает? Или его вдруг найдёт какой-нибудь патруль? Он же сейчас вообще ничего не соображает! Я просто обязана его найти и хотя бы просто убедиться, что с ним всё в относительном порядке», — я кивнула своим мыслям и бегом направилась в ту сторону, где последний раз видела Дейдару.       Солнце медленно пряталась за пики гор, унося вместе со своим светом дневное тепло. Тени становились шире и будто бы глубже, постепенно сливаясь друг с другом и укрывая горные дороги. Я искала Дейдару уже около часа, но поиски не давали никаких результатов: он точно сквозь землю провалился. И хотя с каждой минутой затея казалась мне всё менее осуществимой, а страх из-за того, что с наступлением сумерек я заблужусь, окончательно усиливался, я продолжала поиски даже без коротких передышек. Я должна была его найти. Я раз за разом спрашивала себя, зачем это делаю, и ответы были разные. Сначала мне казалось, что это просто попытки выслужиться перед совестью и доказать себе, что я нечто большее, чем безразличный к другим людям кусок дерьма. Но когда самобичивание прошло, а силы стали заканчиваться, я вдруг стала вспоминать каждый миг, проведённый с Дейдарой. Я вспомнила нашу первую встречу у домика тётушки Азуми, и как тогда такой необычный и яркий блондин запал мне в душу. Я вспомнила, как обливаясь потом, тащила его раненного в больницу, а потом выхаживала у себя на съёмной квартирке. Вспомнила, как он много раз спасал меня: от Суйгетсу, от АНБУ, от мертвецов и их марионеточника, от Хидана с Какудзу, от падения в пропасть — и это придало уверенности, что и сейчас окажись я на его месте, он бы не бросил меня. Эти воспоминания перемежались с его улыбкой, иногда хитрой, иногда доброй и тёплой, но всегда какой-то особенной, с его горящим взглядом, этим забавным хмыканьем после каждой фразы и с тем невероятным и наверняка очень глупым чувством доверия, которое возникло у меня в последнее время по отношению к Дейдаре. Даже от одной мысли о нём что-то щекотало в животе. «Так почему же всё-таки я ищу его?»       Ответ казался невероятно близким в тот момент, когда я в отдалении услышала грохот, подозрительно напоминающий взрыв. Сердце тут же пропустило удар, и ноги вопреки инстинкту самосохранения понесли меня к источнику шума. Преодолев несколько крутых поворотов, я приблизилась к месту, напоминавшему горную поляну: это была площадка, с трёх сторон окружённая высокими скалами, но достаточно широкая, чтобы на ней можно было устроить полноценный бой. Я затаилась за массивным камнем, стараясь даже не дышать лишний раз, чтобы Дейдара меня не заметил. А на это была причина. Он был в ярости. Я не знаю, каким другим словом кроме ярости и отчаянья можно было назвать его состояние, но он метался от одной скалы к другой, постоянно хватаясь за голову и сгибаясь пополам как от невыносимой боли. Он ничего не кричал, но явно что-то говорил сам себе: мне удалось мельком разглядеть, как шевелятся его губы. А ещё постоянно то взрывал окружающие его камни, то швырял их с помощью элемента Земли. В какой-то момент Дейдара с силой ударил по ближайшему камню, так что заставил его пойти трещинами. И если мне не показалось, после этого по руке самого подрывника потекла кровь.       Я вжалась в скалу и закусила губы, наблюдая за его состоянием. Его переживания, его чувства и их выражение было слишком личным, чтобы за ним следить, и я понимала, что явно лишняя здесь. Я отдавала себе отчёт в том, что если Дейдара меня заметит, то вполне справедливо может убить, и мне нужно убираться отсюда, пока до этого не дошло, но почему-то этого не делала. Я не могла уйти, оставив его в такой момент, хотя понимала всю опасность. И это был мой осознанный выбор.       Громкий взрыв и яркая вспышка заставили меня зажмуриться. Дейдара явно был не в адеквате, раз устраивал такие взрывы недалеко от своей бывшей Деревни, и именно эта мысль заставила меня чуть больше высунуться из убежища, когда дым ещё не рассеялся в воздухе. Я видела фигуру парня, застывшую в одной позе посреди созданного им же пекла. — …это Искусство? — ветер донёс до меня обрывок его фразы, выкрикнутой с неясной интонацией. Сметение, тень былого восхищения и нежелание верить в происходящее смешались в ней.       Но уже в следующую секунду Дейдара вновь с помощью Дотона разбил массивный валун, вымещая в этом жесте всю скопившуюся злобу. Я могла только догадываться, о чём он думает и что его так гложит, но даже догадки были ужасны. Когда пыль и дым окончательно рассеялись, Дейдара стоял ко мне спиной, запрокинув голову к краснеющему вечернему небу. Он снова что-то говорил, но на этот раз так тихо, что я не могла услышать. А потом вдруг рассмеялся. Громко, хрипло, с острым чувством чего-то гнетущего и сжирающего изнутри и совсем без ноток веселья. Это был смех какого-то разочарования и глумления над самим собой. Он сходил с ума.       Я попыталась двинуться в сторону, чтобы потом подобраться чуть ближе, и это стало роковой ошибкой. Крохотный камешек вылетел у меня из-под ног и скатился по ближайшему склону. Звук тихий, но как шиноби Дейдара не мог не заметить. — Кто здесь? — он тут же развернулся в мою сторону, и я не узнала его голос. Такой жестокий и холодный, он уже убивал одним своим тоном. Я затаила дыхание и молилась Богу, чтобы Дейдара не приближался. Он приближаться не стал, и только выработанная за эти месяцы реакция спасла меня от раздавшегося совсем рядом взрыва. Я выскочила на открытую местность, спасаясь от смертельной вспышки, чем несомненно раскрыла себя. — Митсуко? — только на мгновение в голосе Дейдары скользнуло удивление, которое тут же сменилось злобой, — что ты здесь делаешь, мм? Я откашлялась от забившейся в горле пыли и подняла на подрывника слезившиеся глаза — дым был очень едкий. Из-за скопившихся слёз я видела плохо, но этого было достаточно, чтобы почувствовать написанную на лице Дейдары ярость. — Я…кхе…я просто волновалась и решила тебя найти, — почти прошептала я, сжимаясь под этим полным ненависти взглядом. Дейдара дёрнулся как от удара и сузил и без того полные злобы глаза. — Слушай сюда, я привык, и я хочу побыть один, ясно тебе?! Один! — крикнул он, с силой сжимая кулаки. Он хотел, чтобы я ушла, и это был мой шанс, но это проклятое слово «один» меня остановило. Сейчас, находясь на грани эмоционального срыва и сумасшествия Дейдара был хоть и опасен, но очень открыт. И именно потому, что он совсем себя не контролировал, это «один» вырвалось вместе со всей скопившейся болью. Один. Он действительно всегда был один. Сирота, никому не нужный и всеми ненавистный предатель, нукенин без друзей и дома. Один. Сам по большей части разрушивший свою жизнь. Один. Человек, у которого нет ничего, кроме собственных убеждений, рушившихся сейчас как карточный домик. Один. «И почему именно мне так не хочется бросать его одного?» — Я не уйду, — твёрдо сказала я, собирая в кулак всю имеющуюся уверенность, — я не могу тебя оставить. Я решительно посмотрела на Дейдару, который сначала замер от моих слов, а после обнажил хищный оскал. Он не просто злился, он хотел меня уничтожить. Гнев и ненависть ко мне, к себе, буквально ко всему миру исходили от него ощутимыми волнами. Он был смертельно опасен и не управляем, но почему-то именно сейчас мне пришла в голову мысль, что любой хищник ведёт себя так, когда ранен. — Либо ты уйдёшь, либо я тебя убью, мм, — выплюнул он и в подтверждение своих слов засунул руку в сумку с глиной. Я испугалась лишь на мгновение, но продолжила гнуть своё. Если я сейчас отступлю, он не поможет исполнить мне мой план. Я должна держаться ради самого Дейдары и ради будущего. — Я не уйду, Дейдара. Хочешь ты этого или нет. Я не для того тебя вытаскивала из битвы с Саске, чтобы ты вот так закончил здесь. Я не знала, зачем вспомнила этот случай. Наверно хотела напомнить ему, что он согласился меня сопровождать в Камень, и поэтому мы здесь. — Что?! — подрывник даже опешил от такого заявления, но тут же пришёл в ещё большую ярость, — что ты сказала? Ты? Спасла меня? А тебе в твою башку ни разу не приходила мысль, что я тебя об этом не просил, мм?! Может быть я хотел тогда умереть! Хотел стать частью своего Искусства и отправить на тот свет этого маленького ушлёпка Учиху! А ты мне помещала и теперь ещё возникаешь?! Совсем ахуела?! Да ты молить всех Богов должна, что я ещё тогда тебя не взорвал и возился с тобой всё это время! Несомненно, его слова больно ударили по моим чувствам. Будь я немного в другом состоянии, даже заплакала бы от кольнувшей обиды. Но сейчас я понимала, что Дейдара специально это говорит, чтобы сильнее задеть меня. Сделать больно и мне, потому что ему самому больно. — Плевать. Я не уйду не только поэтому. Я… я знаю, что ты можешь быть хорошим, и пусть ты сам в это не веришь, но… Хоть я и говорила искренне, закончить мне не дали. Дейдара грубо рассмеялся на середине фразы, и этот смех чем-то напоминал тот, предыдущий. Такой же глухой и болезненный. А потом он резко замолчал и посмотрел на меня с таким холодом и презрением, что мигом заставил сомневаться во всех тёплых чувствах. — Ты совсем дура, да? — проникновенно поинтересовался он, не то что тоном, а одним своим видом источая губительный яд, — ты ещё скажи, что успела записать меня себе в друзья, мм. Наивная, наивная девочка. Да ты хоть знаешь, зачем я тащусь с тобой в эту Деревню? Нет? А хочешь, расскажу? (он сделал паузу, из-за чего его взгляд стал ещё более ледяным и пугающим)А тащусь я потому, что ты должна стать моей новой супер мощной бомбой! Я хотел взорвать тебя! Я собирался напичкать тебя и твои сумки взрывной глиной, чтобы разнести эту Деревню к чертям собачьим, поняла?! Не веришь мне? Думаешь, что я этого не сделаю? Если ты до сих пор считаешь меня таким «хорошим», то расскажу ещё то, что я уже делал это! Я взорвал её три года назад, камня на камне не оставил! Шиноби, гражданские, дети, старики — все подохли в моём Искусстве! Так что засунь себе в задницу эти слова и беги отсюда, пока я не подорвал тебя прямо здесь, мм! Мне ничего не стоит размазать твои мозги по этим камням!       На несколько секунд я забыла про дыхание и закрыла рот руками, чтобы не закричать. Это…это же не могло быть правдой? Он же не мог так поступить со мной? А эти его шутки, улыбка, его постоянная помощь — неужели это всё было всего лишь маской, чтобы я ничего не заподозрила? Этот Дейдара, злой, растрёпанный, с капающей от разбитых рук кровью, смотрящий на меня со жгучей ненавистью и презрением, этот Дейдара, выкрикивающий такие ужасные вещи, такой смертельно опасный, безжалостный и со сталью в голосе заставлял верить в сказанные слова. Это был совсем не тот Дейдара, которого я знала. Этого Дейдару стоило бояться.       Но я не боялась. Я была удивлена, сбита с толку и расстроена, но не напугана. Я смотрела на него в неверием и каким-то затаённым сожалением, ведь Боже, Боже, именно он сейчас нуждался в хоть какой-нибудь поддержке несмотря на всё. — Ты…ты блефуешь, — голос дрогнул, но я не сводила взгляда с Дейдары. Неожиданно для меня он выпрямился, выходя из боевой стойки, и даже вытащил руку из набедренной сумки. — Да неужели? — Дейдара усмехнулся и прежде, чем мне удалось среагировать, кинулся в мою сторону. Я успела только вскрикнуть перед тем, как он вцепился мне в горло и с силой впечатал в ближайшую скалу. По спине аж ток прошёлся от такого удара, и я зажмурилась от боли, одновременно с этим хватаясь за руку Дейдары в попытке отцепить её от моего горла. Но подрывник только сильнее сжал пальцы, окончательно перекрывая кислород. Я стала задыхаться. Я пыталась схватить воздух ртом, но ничего не получалось, я била ногами по земле, стараясь вырваться, но Дейдара держал крепко. Я пыталась прохрипеть его имя, но хватка была слишком сильной. И вот тогда я по-настоящему испугалась. — Теперь ты тоже скажешь, что я блефую, мм? — вкрадчиво, словно самый опасный в мире хищник спросил он. Дейдара смотрел мне прямо в глаза, и я не узнавала его взгляда. От злобы и переживаемых мрачных чувств он буквально потемнел, так что синь небесно-голубых глаз стала напоминать грозовую тучу. Его лицо, такое близкое ко мне, было напряжено, будто он тщательно хватал каждую мою эмоцию.Так же-ка и я пыталась схватить хоть каплю воздуха, задыхаясь. — Я же вижу, что тебе страшно. Я вижу, что ты боишься меня. Всегда боялась. С первой встречи. И не надо мне тут всяких бессмысленных речей про то, каким хорошим ты меня считаешь. Что бы ты ни говорила, сейчас я вижу в тебе те же эмоции, что и у всех тех, кого я убивал. Ты ничем не отличаешься от них.       Он буквально выплюнул мне в лицо эти слова, после чего убрал руку и отошёл на несколько шагов. Я жадно глотала воздух ртом и только чудом не сползла на землю. Горло саднило, воздуха не хватало и страх, самый настоящий дикий страх, о котором говорил Дейдара, бушевал во мне. Он заставлял сердце с бешеной скоростью колошматиться в груди и смотреть на подрывника с неописуемым ужасом. Меня трясло до такой степени, что ноги подгибались и пришлось вцепиться в скалу, чтобы устоять. Мой внутренний мир рушился вместе с образом улыбчивого, хоть и странного Дейдары. Передо мной был монстр, безжалостное чудовище… — Ну давай, скажи же это. Кто я? Убийца? Съехавший с катушек псих? Сволочь, обманувшая твои надежды? Безжалостная тварь? А может быть конченный ублюдок? Давай, ну же, включи фантазию и разнообразь мой портрет своими эпитетами, мм! — он упивался происходящим. Он кричал так, что его голос эхом разносился по ближайшим горам. Едва откашлявшись, я смотрела на него с ужасом. Кровавый закат за спиной обволакивал его фигуру словно взрыв, словно багровая лужа крови всех убитых им жертв, словно сама смерть. Дейдара смотрел на меня с горящими безумством глазами и упивался моим страхом, когда мне хотелось сжаться в комок и заткнуть уши. Не слышать, что он говорит, не видеть этого ненормального блеска, сжаться и исчезнуть. Мне было так больно и страшно, что казалось уже в следующую секунду я упаду в обморок от разрывающих сердце чувств. Я была готова взорваться от невыносимости всего происходящего, как вдруг, находясь на грани срыва, заметила, что взгляд Дейдары изменился. Он по-прежнему был безумным и полным злобы, но на долю секунды мелькнуло в нём что-то, напоминающее разочарование. Такое болезненное и глубокое, такое душераздирающее и отчаянное разочарование, что я тут же всё поняла. В следующую секунду произошло то, чего не ожидал ни один из нас. Я сорвалась с места и сжала Дейдару в крепких объятиях. — Ты Дейдара, слышишь! Ты тот человек, который много раз спасал мне жизнь! Ты тот, кто показал мне, что значит свобода! Ты тот, кто заставил меня поверить в себя и многое переосмыслить! И ничто, слышишь, ни что не заставит меня сейчас уйти! — я сжимала в кулаках ткань его футболки, обнимая так сильно, как только могла. Я уткнулась носом ему в плечо и кричала каждое слово, чтобы он точно услышал. Я была близка к тому, чтобы заплакать, но всё же держалась, вжимаясь в Дейдару всем телом.       Я всё поняла. Он действительно блефовал. Ками, да если бы он и вправду хотел меня убить, то просто бы взорвал без всяких прелюдий! Ну или бы задушил! Но вместо этого он стал повторять те ужасные слова, которые говорил ему старик-призрак! Он просто хотел увидеть мою реакцию и понять моё настоящее отношение к себе! А когда увидел мой страх и готовность сбежать, то убедился, что все мои слова про доверие и тёплые чувства — просто ложь, которую так легко разрушить. Он решил, что я «как все». — Можешь меня убить, если тебе станет легче, я уже ничего не боюсь, слышишь! Да я испугалась, прости, но это было очень неожиданно! Я не считаю тебя ни ублюдком, ни тварью, и я действительно доверяю тебе, Дейдара! Я понимаю, что ты чувствуешь сейчас, потому что тоже попала под действие техники этого старика! Ты действительно виноват в совершённых тобой убийствах. Ты поступил просто ужасно, взорвав свою Деревню, и возможно не заслуживаешь хорошего отношения к себе, но знаешь что?! Если бы ты был отбитым настолько, что тебе было бы плевать на всё совершённое зло, ты бы не вёл себя так сейчас! Ты бы просто забил! Но ты ведь сходишь с ума, Дей, ты же страдаешь! И мне плевать, что скажут на это другие, но если ты сейчас ощущаешь себя бездушной тварью, то это значит, что у тебя всё же ещё есть душа! Я могу быть хоть сотню раз наивной дурой, но я верю, что каждый может измениться! И знаешь! Знаешь!.. Я верю в тебя, слышишь ты! Я ни за что от тебя не отступлю! Ведь я!.. я… «…ведь я люблю тебя!» — мысленно закончила я и сильнее вжалась в Дейдару. Голос сорвался на последней фразе, и мне не хватило духу сказать её вслух. Я плакала и сжимала подрывника в объятиях, чудом не ломая ему рёбра, но просто не могла иначе. Все трепетные чувства, все недосказанности, всё испытываемое раньше смущение нашли свой ответ. Я наконец смогла понять, почему искала Дейдару, почему не убежала, поджав хвост, почему меня так волновали его прикосновения и почему с ним было так уютно. Я влюбилась в него как самая больная на голову идиотка, но разве в любви может быть по-другому?       Я мяла в кулаках футболку у него на спине, а Дейдара, казалось, вообще выпал из реальности. Он застыл и за всё это время не произнёс ни слова — только бешено стучащее в груди сердце выдавало его с головой. Моё сердце тоже рвалось от волнения и пережитых чувств, и в этот самый момент наступления сумерек, в этот момент природной тишины и наступающего спокойствия, среди этих таящих опасность скал наши сердца бились в унисон. — Давай вернёмся в пещеру, мм, — тихо предложил Дейдара не меньше, чем через несколько минут молчания. Молчания, сказавшего всё за нас. Я рассеянно кивнула и нехотя отступила на шаг. Тело всё ещё хранило тепло объятий, но продлить их мне бы не хватило смелости.