Нежелаемое

      Выйти в утренний патруль казалось чем-то выше его сил, но Дейдара всё же справился. Таблетки, которые выдал ему Орочимару, сильно влияли на концентрацию внимания, поэтому на облёте территории подрывник задержался дольше обычного. В прочем, это была приемлемая плата за несколько относительно спокойных ночей: кошмары ему всё ещё снились, но из-за седативного эффекта он воспринимал их не так ярко. Дейдара даже счёл бы такое решение проблемы достаточным, но, во-первых, Орочимару предупредил, что долго таблетки лучше не принимать во избежание зависимости, во-вторых, заметное снижение внимания и скорости реакции — это смерть в первые пять минут потенциального боя.       Поэтому, мысленно засунув гордость подальше (но обязательно обещая позже взять реванш), Дейдара собирался закрыть сразу две однозначно ублюдские задачи: вернуть Орочимару долг за таблетки и обратиться за помощью к Учихе. Когда он думал о последнем, ему хотелось подорвать всё к чертям в радиусе километра, даже несмотря на успокоительный эффект. Но сегодня, по крайней мере, у него были силы справиться с этим. То ли восстанавливающая техника Митсуко так хорошо помогла, то ли её внезапная забота, но Дейдара чувствовал себя лучше. К тому же, ощущал необходимость сделать для девушки что-нибудь приятное в ответ. Когда вчера он шёл извиняться, то ожидал быть посланным в лучшем случае Кьюби в задницу, но Митсуко его удивила.       Приняв холодный душ и пропустив завтрак — вдруг Орочимару захочет взять кровь для анализов — Дейдара стоял под дверью лаборатории саннина. Точнее сейчас это была только его лаборатория, но ещё чуть больше полугода назад её иногда использовал Сасори для особо сложных экспериментов с ядами. А когда-то, ещё до вступления в Акацуки Дейдары, Орочимару и данна работали здесь вместе. В любом случае, она ассоциировалась только с бывшим напарником, и поэтому приходить сюда без него было непривычно.       Дейдара вошёл без стука. — А, Дейдара-кун, проходи. Не ожидал увидеть тебя так рано, — Орочимару, до этого что-то внимательно изучавший под микроскопом, поднял голову и приветственно улыбнулся. Несмотря на обманчивую доброжелательность саннина, уже с порога Дейдара чувствовал себя экспериментальным объектом. — Хочу побыстрее со всем закончить, — он дёрнул плечом, словно пытался сбросить это липкое ощущение, — и я просил меня так не называть, да.       Орочимару недовольство проигнорировал. — Подожди немного, я почти закончил. Если хочешь, можешь пока осмотреться, только не трогай ничего. Хотя, наверно, ты здесь почти всё знаешь, — он вернулся к микроскопу, а Дейдаре от последней фразы захотелось чем-нибудь в него кинуть. То, как Орочимару каждый раз намекал на их работу с Сасори, почему-то жутко выводило из себя.       Он плюхнулся на стул подальше от саннина и окинул взглядом основную комнату. Здесь действительно мало что изменилось — расставленные вдоль стен полки, заполненные свитками и книгами, чтобы понять одно название которых нужно было хорошенько задуматься, стеклянные шкафы с пробирками, большой холодильник, наверняка набитый лекарствами и реактивами, несколько широких рабочих столов с микроскопами, центрифугами и ещё какими-то приборами, в назначении которых Дейдара так до конца и не разобрался. Орочимару что-то задумчиво писал в чистый свиток.       Когда несколько дней назад Дейдара, окончательно доведённый до ручки после ссоры с Митсуко, пришёл просить о помощи, саннин сразу выдвинул условие — если хоть чем-то он сможет облегчить его состояние, подрывник должен будет позволить ему, в рамках разумного, конечно, изучить модификации своего тела. Дейдара к этому условию был готов — интерес Орочимару к ртам на руках и груди и их возможности производить бомбы был очевиден с первой встречи. В других условиях Тсукури ни за что бы не позволил этому чокнутому себя исследовать, но в выборе между Орочимару с его экспериментами и позором перед Учихой, Дейдара выбрал первое. В конце концов его тело — это лишь инструмент.       Кто же знал, что саннин до конца не справится, и к Учихе всё равно придётся идти. Но таблетки помогли продержаться ему несколько дней и привести в порядок расшатавшиеся нервы, так что уговор оставался в силе.       Чем дольше Дейдара находился здесь, тем больше начинал нервничать. Как шиноби он не хотел раскрывать козыри потенциальному врагу — Орочимару тот ещё скользкий тип, нельзя быть уверенным, предаст он Акацуки снова или нет, — а как человек, много слышавший о натуре саннина, всерьёз задумывался о своей сохранности. В любом случае сдавать назад было поздно, своих слов Дейдара не нарушал и тревогу выдавать не собирался. — Я закончил. Надеюсь ты не успел заскучать, Дейдара-кун, — протянул Орочимару, поднимаясь из-за рабочего места и переводя всё внимание на подрывника.       «Дейдарой-куном» его не называли со времён Подрывного корпуса, и он предпочёл бы оставить это обращение там. Тот подчёркнуто-надменный смысл, который Орочимару, судя по всему, вкладывал, раздражал неимоверно. — Орочимару, — Дейдара вскинулся, игнорируя инстинкты самосохранения, — не называй меня так, мм. Я не твой ученик и не твой дружок!       Саннин не изменился в лице. Словно приклеенная улыбка не померкла. Только взгляд змеиных глаз в миг похолодел и замер на Дейдаре. — Но на сегодня ты мой подопытный. Ты сам пришёл ко мне и сам просил о помощи, так что теперь моё право решать, как к тебе обращаться, Дейдара-кун. Я даже не прошу тебя проявить вежливость и говорить со мной соответствующе, так что тебе придётся немного потерпеть, — абсолютно спокойно ответил он, и в этом ровном тоне была сосредоточена немая угроза. Наверняка именно таким тоном он ломал волю своих жертв — будь Дейдара ребёнком или более слабым шиноби, непременно бы испугался.       Но он просто фыркнул. — Кажется я вспомнил, за что тебя так ненавижу, да. — Удивлён, что ты вообще об этом забыл, — в той же манере ответил Орочимару и достал из выдвижного ящика широкий блокнот, в который ранее уже записывал рост и вес Дейдары для расчёта дозировки лекарств, — раз мы закончили обмен любезностями, давай прейдём к делу. Расскажи мне, как и когда у тебя появилась эта техника. Не слышал, чтобы среди кланов Ивагакуре был подобный Кекке Генкай.       Дейдара постучал пальцами по бедру, обдумывая ответ. Ему не нравился Орочимару и не нравилось то, куда он лез. Пусть подрывник уже давно не был шиноби Ивагакуре и уж точно не стремился защищать родную Деревню, но глубокий, выдрессированный рефлекс по-прежнему не давал свободно рассказывать посторонним о её секретах. К тому же, это была ещё и весьма личная тема. — Я её украл, — расплывчато ответил он, — знал, что такая техника существует и хранится для передачи подходящим шиноби, а я очень хотел улучшить своё Искусство, мм.       Орочимару подошёл ближе. — Весьма рискованный шаг. Далеко не каждый может перенести подобные трансформации в теле без серьёзных последствий. Ты был так уверен, что подходишь? — он не сводил с Дейдары взгляда, полного больного любопытства. Хотелось отодвинуть стул подальше, чтобы разорвать столь близкую дистанцию, но подрывник лишь закинул ногу на ногу. — Да. Эта техника разрабатывалась в том числе и людьми из моего клана, так что, в каком-то смысле, это моё наследство, мм, — ответил он, не отводя глаз от саннина: демонстрировал, что запугивания и манипуляции бесполезны, и в то же время следил за каждым движением. — Точно, — в лице Орочимару отразилось узнавание, и он растянул хищную улыбку шире, — ты ведь унаследовал от своего клана Бакутон. Тсукури, клан, специализирующийся на техниках взрывов. Во время Третьей Мировой войны шиноби они доставили много проблем Конохе. Вот только до встречи с тобой я был уверен, что их всех перебили. В таком случае мне стоит поблагодарить тебя за столь уникальную возможность исследовать представителя уничтоженного клана. — Смотри не обоссысь от счастья, да, — огрызнулся Дейдара. Он терпеть не мог акцент на своей клановой принадлежности — именно ею его всегда тыкал старик Цучикаге на тренировках и в воспитательных целях. Он ведь был последним наследником своей некогда грозной семьи, положившей жизнь на благо Ивагакуре, и должен был соответствовать. Вот только ничего, кроме раннего сиротства и высоких ожиданий семья ему не дала. Всего, что Дейдара умел, он добился сам.       Орочимару на грубость не отреагировал. — Тогда скажи мне, как твой организм принял эту технику? — он вернулся к своему блокноту и приготовился записывать. — Когда я активировал свиток, в котором она содержалась, меня просто вырубило от болевого шока. Очнулся через неделю в больнице уже вот с этим, мм, — Дейдара помахал ладонью, демонстрируя язык. — Интересно, — Орочимару сощурился и сделал пометку, — и как быстро ты смог освоить новые способности? Насколько я понимаю, тебе пришлось переучиваться перенаправлять чакру.       Дейдара прижал палец к губам, вспоминая восстановительный период и первые тренировки. Если опустить то время, пока Цучикаге ругал его на чём свет стоит за похищение техники и угрожал извлечь её обратно, освоился Дейдара довольно быстро. Тогда он уже был одержим взрывами и тренировался сутками напролёт, чтобы довести своё Искусство до идеала. Открывшиеся возможности лишь сильнее подстёгивали его к скорейшему их освоению. — Если говорить про весь период, то месяца три. Сначала было непривычно контролировать новые мышцы и потоки чакры. До этого я использовал в бою заранее заготовленные фигурки, но после модификаций постепенно приспособил рты так, чтобы совмещать и подачу чакры, и предание глине нужной формы, — о своём Искусстве Дейдара мог говорить часами, но перед Орочимару не спешил поддаваться. — И, как показал наш бой, ты научился делать это весьма мастерски, — лесть в его голосе сквозила явно, — вижу, глина у тебя с собой. Хочу увидеть более детально, как ты это делаешь. — Не боишься, что я тебя подорву, мм? — бросил Дейдара с лёгкой ухмылкой и запустил руку в мешочек с глиной, без которой к Орочимару идти бы не рискнул. — Надеюсь на твоё благоразумие. Сейчас мы на одной стороне, Дейдара-кун, — не воспринял угрозу Орочимару и подошёл совсем близко, заинтересованно рассматривая ладонь с жующим глину ртом.       Несмотря на дерзость во фразах, Дейдара вытянул руку, чтобы саннин мог удовлетворить любопытство. Язык ловко провернул хорошо размятый и пропитанный чакрой кусочек, предавая ему очертания, после чего подрывник пальцами долепил фигурку. Свободной рукой он сложил печать, и птица, несколько раз на пробу взмахнув крыльями, взлетела и закружила вокруг Орочимару. — Бум, — шутливо скомандовал Дейдара, но, естественно, ничего не взорвал. Птица приземлилась саннину в руки, чтобы тот мог и её осмотреть. Орочимару с явным интересом повернул фигурку со всех сторон и вновь сделал пометки в блокноте. — Ты используешь какую-то специальную глину или подойдёт любая? — уточнил он. — Обычно всё же я использую специальную белую глину, она лучше проводит чакру и более пригодна для техник, но, если совсем никаких вариантов нет, можно использовать и простую, мм, — слукавил Дейдара. Он не стал уточнять, что от обычной глины нужного эффекта добиться крайне сложно, и лучше вообще в бою перейти на Дотон, чем тратить кучу чакры непонятно на что. Вот только делиться слабым местом своих техник он не собирался ни за что.       Орочимару отложил блокнот на ближайший стол и оказался совсем рядом. Внутри Дейдары скрутилось напряжение — нависающая фигура давила, поэтому он расправил плечи и выше вскинул подбородок. — Дай руку, — приказал Орочимару, и подрывник мысленно скривился прежде, чем снова вытянуть ладонь. Её тут же охватили цепкие пальцы и покрутили со всех сторон как какую-то удивительную игрушку. В конце концов Орочимару потянул руку на себя, слегка выгибая Дейдаре запястье. Не больно, но от такой хватки рефлекторно хотелось избавиться, — ты контролируешь движения ртов или они сами реагируют, когда в них попадает глина?       С лица Орочимару наконец исчезла эта дурацкая улыбка. Теперь он полностью был сосредоточен на исследуемой руке. — Контролирую, мм, — бросил Дейдара и в подтверждение показал ему язык.       Саннин жест не оценил — сжал пальцы сильнее и внимательно посмотрел Дейдаре в глаза. — Интересно, — он хищно облизнулся, — хотелось бы мне вскрыть твою руку и посмотреть, как всё устроено изнутри.       Умом Дейдара понимал, что это просто ответная провокация: он не соглашался ни на какие серьёзные вмешательства и понимал, что без его позволения Орочимару не посмеет сделать ничего подобного, пока они в одной организации, но, когда он так смотрел, продолжая удерживать руку в стальном захвате, по спине невольно пробегали мурашки. — Много хочешь, мм. Я на такое не подписывался, — ещё раз обозначил границу Дейдара и злобно сверкнул глазами. Орочимару несколько долгих секунд не отводил от него взгляда. — Очень жаль. Может быть однажды ты передумаешь, — без особой надежды в голосе посетовал он, но наконец ослабил захват и отошёл к выдвижным ящикам. Как оказалось, ненадолго: вернулся с деревянным шпателем и небольшим фонариком и вновь попросил Дейдару вытянуть руку, чтобы осмотреть ротовую полость. Он провёл палочкой по корню языка, убеждаясь в отсутствии рвотного рефлекса, а потом прижал его, чтобы внимательно рассмотреть всё остальное. — Насколько глубоко уходит канал внутрь руки? — уточнил Орочимару, выбрасывая шпатель. — Где-то до нижней трети запястья. Позволяет создавать некоторый запас готовой глины, — пояснил Дейдара и неосознанно прижал к себе освобождённую руку. Цепкие пальцы Орочимару всё ещё фантомно ощущались на коже.       Саннин вновь отошёл к дальним ящикам, откуда достал несколько шприцов и разных пробирок. Как Дейдара и догадался, он хотел взять у него кровь, чакру и слюну — из дополнительных ртов — для анализов. Неприятно, но гораздо более терпимо, чем предыдущий осмотр.       Когда Орочимару собрал весь необходимый материал и убрал в холодильник, то вновь заговорил: — Это ведь не все модификации? Встань и сними майку, — кивнул он, явно намекая на рот на груди. Дейдара не помнил, чтобы как-то раскрывал Орочимару его существование, поэтому оставалось только догадываться, откуда тот узнал. Не без недовольства он стянул майку через голову и поднялся со стула, вновь оказываясь слишком близко к саннину.       Орочимару окинул его долгим взглядом и снова оскалился. — Прекрасное тело. Возможно, мне стоило раньше познакомиться с тобой поближе, — от выражения, с которым это было сказано, Дейдара скривился и изобразил, что его сейчас стошнит. От данны он прекрасно знал о методах бессмертия, к которым прибегал Орочимару, и его тяге к телам юных сильных шиноби. Хотелось, как минимум, одеться обратно и отскочить в сторону, а лучше засадить кунай саннину промеж глаз. Дейдара не был человеком, которого легко смутить. Как шиноби он довольно отстранённо относился к своей телесности, но всё же липкий взгляд, который Орочимару не спешил отводить, и двусмысленный намёк в брошенной фразе даже его заставляли чувствовать себя некомфортно.       Больной ублюдок. — Неа, даже не мечтай, мм. Иди дальше на Учиху слюни пускай, уж не знаю, какой из них тебе больше нравится, — огрызнулся Дейдара, в очередной раз обозначая границу.       Орочимару сощурился. — Даже удивительно, что кто-то со столь длинным языком смог проработать так долго с Сасори. Почему он тебя не убил? — это была ещё не прямая угроза, но знак, что дерзкие ответы подрывника саннину надоели. В общем-то, это была исключительно его собственная проблема — Дейдара ведь не сам себя сюда позвал и не первый начал переходить границы. — Задаюсь тем же самым вопросом насчёт тебя. Как он смог вытерпеть кого-то, кто постоянно суёт нос, куда не следует, мм? — в той же манере ответил он и сложил руки на груди, демонстрируя, что прозвучавшая угроза не возымела на него никакого эффекта.       Вопреки ожиданиям, Орочимару лишь шире растянул улыбку. Его по-змеиному узкие зрачки застыли на Дейдаре — как взгляд кобры, готовой кинуться на жертву. — А ты весьма интересный, Дейдара-кун, — повторил он и наконец моргнул, возвращая лицу более спокойное выражение. Что именно в этот момент творилось у него в голове, сказать было трудно, и излишне расслабляться подрывник не собирался.       Орочимару вернулся к своей основной цели — осмотру. Он принёс фонендоскоп и долго слушал дыхание и сердце Дейдары, едва заметно хмурясь. Его прикосновения ощущались неприятно — пальцы были грубыми и холодными — в противовес им невольно вспомнились вчерашние осторожные касания Митсуко, их тепло и медленно текущая чакра, расслабляющая не только мышцы, но и узел тяжёлых мыслей, бесконечно долго преследовавших Дейдару.       Когда Орочимару отстранился, подрывник не без облегчения выдохнул. — Тоны сердца приглушены, — констатировал он скорее для заметок, которые вновь заполнял в блокноте, — скорее всего рот в груди сдавливает сердце и ближайшие сегменты лёгких. Как у тебя с давлением?       Дейдара неопределённо пожал плечами. — Я даже не помню, когда последний раз его мерил, мм, — ответил он. На здоровье подрывник особо никогда не жаловался и потому за ним не следил. — Отёки, одышка, головокружения бывают? — вновь уточнил Орочимару, видимо за что-то уцепившись в своих наблюдениях.       Дейдара отрицательно покачал головой. Даже если бы что-то из этого действительно его беспокоило, саннин был бы последним человеком, которому он пожаловался. Орочимару сделал ещё несколько заметок, после чего всё же попросил Дейдару измерить давление — оно оказалось чуть пониженным, но подрывник не совсем понимал взаимосвязь. — Насколько мощный взрыв он может создать? — закончив писать, Орочимару внимательно обвёл взглядом швы и печать, удерживающие рот в закрытом виде. — Если взорвать прямо здесь, то от Амегакуре и ближайших окрестностей останется только воронка, — не без хвастовства в голосе ответил Дейдара. С0 было его величайшим творением, которое он однажды собирался явить миру. — И в качестве бомбы выступает твоё собственное тело? — догадался саннин. — Ага, — даже с вызовом бросил Дейдара, — и это будет самый мощный взрыв, который кто-либо когда-либо видел, мм!       Орочимару не впечатлился — он, очевидно, разделял идеалы данны по поводу вечной жизни и не понимал, как ею можно так размениваться. Дейдара почти оскорбился.       После того, как с обычным осмотром было покончено, из лаборатории они плавно перешли в медицинский сектор. Будучи нукенинами, Акацуки не могли обращаться в обычные больницы, и даже больница Аме полного доверия не внушала: когда за твою голову назначена награда с таким большим количеством нулей, никто бы не рискнул в ослабленном состоянии оказаться в руках незнакомого врача. Но серьёзные ранения лечить как-то надо было, поэтому Нагато оборудовал в башне несколько помещений под медицинские нужды. Здесь можно было провести все базовые исследования организма и операции.       В первую очередь Орочимару отправил Дейдару на рентген: его интересовали снимки рук и грудной клетки. Последний раз подрывник позволял такое Сасори — тоже был ему должен за помощь в создании ментального барьера против проникновения в воспоминания, — и нанятому лидером врачу для контроля за восстановлением оторванных рук.       Пока снимки проявлялись, Орочимару снял ЭКГ и внимательно рассматривал выползшую из аппарата ленту. Дейдара заглянул ему через плечо, но по всем этим зубцам и линиям мог понять только то, что его сердце бьётся. Как медики умудряются ставить по этому диагнозы, оставалось для него загадкой.       Когда Орочимару ушёл забирать снимки из проявочного раствора, Дейдара наконец натянул обратно майку и мельком заглянул в оставленный на кушетке блокнот. Вот только прочитать ничего не смог — все записи были сделаны в виде шифра, разобраться с которым требовалось бы время. Сасори делал также. Первый раз увидев его свитки с наработками по ядам, Дейдара был очень удивлён, не поняв ни слова. Данна был тем ещё параноиком и придумал несколько собственных шифровальных систем для разных типов записей, чтобы никто из посторонних не мог выудить из них ценную информацию. Со временем он научил Дейдару читать некоторые из его шифров, чтобы в случае чего они могли вести скрытную переписку. Теперь оставалось только догадываться, начал ли Сасори вести записи именно так после работы с Орочимару или они оба были достаточно повёрнутыми, что дошли до этого независимо друг от друга.       Саннин вернулся с парой снимков и долго рассматривал их на свету. Дейдара встал за его спиной и тоже вгляделся в рентгенограмму: её хотя бы можно было попытаться разобрать. Что на снимках груди, что на снимках рук были заметны очертания ртов, и Орочимару был явно доволен, заполучив их. — Как я и думал, сердце немного смещено из-за лишнего давления в грудной клетке, — сказал он, не то обращаясь к Дейдаре, не то размышляя вслух, — сколько тебе было, когда ты встроил эту технику? — Четырнадцать, мм, — подрывник неосознанно прошёлся пальцами по линии швов на груди.       Орочимару кивнул своим мыслям. — То есть в период активного роста в подростковом возрасте. В целом, молодой организм неплохо компенсировал появление инородных структур, — заключил он.       Дейдара пожал плечами, принимая слова саннина к сведению, но и так понимал, что, в целом, с его организмом всё более-менее нормально. А даже если нет, это было приемлемой платой за столь полезную технику. — Теперь я могу идти, мм? А то я уже заколебался тут с тобой сидеть, — он лениво взглянул на часы, понимая, что прошло уже несколько часов с начала осмотра, и выносить Орочимару дольше было выше его сил. — Почти, — Орочимару протянул ему запечатанный свиток, который принёс вместе со снимками, — хочу изучить ход твоих каналов чакры и как они подстроились под технику. Знаешь, как этим пользоваться?       Дейдара развернул свиток, внутри которого оказались нарисованы контуры человеческого тела, и кивнул. Это была специальная бумага, на которой после использования чакры, отражалась схема её каналов внутри организма. Обычно ирьёнины использовали подобные свитки для диагностики циркуляции чакры и выявления повреждений после вражеских ниндзюцу.       Подрывник сложил необходимую печать и пропустил энергию через свиток. Постепенно внутри очертаний фигуры проступила схема его собственных каналов чакры, которые, помимо стандартных, ожидаемо сгущались вокруг ртов на груди и руках. Отдавать её Орочимару не хотелось — это была своего рода альтернатива Бьякугану, позволяющая также понять, куда стоит бить для наиболее эффективного нарушения тока чакры, но уговор есть уговор. — Теперь всё? — не без раздражения поинтересовался Дейдара, возвращая заполненный свиток. — Да, — с энтузиазмом отозвался Орочимару, — будем считать, что свой долг ты выплатил. Но моё предложение по поводу вскрытия ртов всё ещё в силе. Не переживай, тебе оно не навредит. Так что, если ещё понадобится какая помощь, ты знаешь, где меня найти и какая цена будет у этой помощи. — Нет уж спасибо, в следующий раз без тебя обойдусь, мм, — Дейдара скривился и намеренно лениво направился к выходу, стараясь не демонстрировать Орочимару, что на самом деле хочет быстрее отсюда свалить.       Покинув лабораторию, он чувствовал себя облапанным и абсолютно выжатым. Поборов желание пойти ещё раз в душ, Дейдара спустился в любимую забегаловку не то на поздний завтрак, не то на ранний обед, и вкусная горячая еда помогла отвлечь мысли от Орочимару. Решив, что «если хочет, пусть дрочит, лишь бы больше не трогал», подрывник послал его нахрен и сосредоточился на более насущной проблеме — необходимости идти к Учихе и просить снять это ментальное проклятие.       Несмотря на то, что они вместе преодолели достаточно большое количество дерьма за последнее время, Дейдара всё ещё испытывал глубокую неприязнь к Учихе. Он мог смириться с необходимостью работать с ним в одной команде, ходить на миссии и даже на время перестать цепляться с желанием отомстить, пока Акацуки объединены против Тоби, но обращаться с настолько личной проблемой, решить которую может только Шаринган, было чем-то сверх унизительным. Сейчас, находясь в чуть более трезвом уме, Дейдара снова возвращался к мысли, что лучше будет терпеть кошмары, чем пойдёт к Итачи, но воспоминания о мучениях пару дней назад охладили его пыл. Таблетки, которые выдал ему Орочимару, скоро закончатся, а значит он вновь вернётся к тому агрессивному и невменяемому состоянию, и поговорить с Учихой, не наворотив дел, будет ещё труднее.       Итачи, будь он неладен, обязательно потребует что-то взамен — он просто не был бы собой, если бы не воспользовался ситуацией. Дейдара перебрал в голове некоторые варианты, чего Учиха мог бы от него хотеть, но ни к чему конкретному не пришёл. Поэтому, решив больше не мучать себя догадками и вырвать проблему с корнем, он одним махом допил остывший чай и вернулся на базу.       Перед комнатой Итачи тревога охватила его нарастающей волной, но Дейдара постарался не мяться и настойчиво постучал: Учиха наверняка бы почувствовал чужую чакру возле комнаты, и подрывник не хотел давать ему лишнего повода уловить свою нервозность. Однако ни после первого стука, ни после второго дверь не открылась. Где Итачи мог пропадать посреди дня, Дейдара понятия не имел. — Да твою мать!       Он всплеснул руками и напоследок стукнул дверь скорее из злости. — О, Дейдара, а ты чего тут забыл? — зато из соседней комнаты, видимо привлечённый шумом, высунулся Кисаме. — Да с Учихой поговорить надо, мм. Не знаешь, куда он свалил? — от досады Дейдара был готов взвыть. Только собрал всю решимость в кулак, и тут такой облом. — По-моему он собирался на тренировку с Саске, — Кисаме задумчиво приложил палец к губам, а после с подозрением покосился на подрывника, — а тебе зачем? — По личному вопросу, — Дейдара раздражённо дёрнул плечом. Опять тот, кто был ему нужен, пропадал с этим мелким засранцем, — не боись, взрывать не собираюсь, только если сам не нарвётся, да.       Кисаме усмехнулся. — У тебя и вдруг личные дела к Итачи-сану — это что-то новенькое, — он растянул губы в ехидной улыбке, но развивать тему не стал. Хошигаки уже собирался вернуться в комнату, как вдруг остановился и вновь развернулся к Дейдаре, — кстати, я завтра вечером собираюсь на источники сходить, не хочешь присоединиться?       Теперь усмехнулся уже Дейдара. — Ой-ой, теперь у меня нет данны с его волшебными антипохмельными настойками, — он прекрасно знал, чем заканчиваются такие вот походы на источники с Кисаме: головной болью на утро. Хошигаки с его комплекцией мог выпить какое-то нечеловеческое количество алкоголя, которым непременно сопровождались совместные посиделки, — но да ладно, замётано.       Напиться было отличным вариантом, чтобы расслабиться после разговора с Учихой и, Дейдара надеялся, закрытия вопроса с кошмарами.       Теперь оставалось только дождаться, пока Итачи вернётся. Можно было, конечно, связаться с ним через кольцо, но Дейдара не хотел давать ему лишний повод заранее настроиться на разговор: возможно, некоторый эффект неожиданности сыграет на руку. Поэтому он вернулся в свою комнату и следующие несколько часов посвятил лепке. Из-за нервного состояния на прошлой неделе вдохновения совсем не было, и сейчас Дейдара рад был вновь взять глину в руки.       Он любил это ощущение едва ли не больше всего на свете — когда слегка прохладный, податливый кусок ложится в ладонь, и в следующие минуты постепенно обретает форму. Для таких исключительно творческих порывов Дейдара не использовал рты, а кропотливо, почти медитативно сам доводил фигурки до идеала. Так получалось проработать гораздо больше мелких деталей, и работа выходила изящней. Всё же, как бы он ни старался, в бою функциональность обычно перевешивала красоту.       Дейдара пропустил чакру, и с ладони вспорхнула бабочка. Она быстро взмахнула тончайшими крыльями — он особенно постарался, чтобы они едва отличались от настоящих — и закружила под потолком. Он часто наблюдал за полётами птиц и насекомых, делал зарисовки и изучал механику, чтобы его творения, прямо как эта бабочка сейчас, точь-в-точь повторяли движения живых существ.       Митсуко свои фигурки раскрашивала. Возможно, если бы он расписал эту бабочку красками, её действительно нельзя было отличить от настоящей. Это возвращало его к тем временам, когда он был ребёнком и творил по эскизам матери. Она не стала выдающейся куноичи, но в скульптуре ей не было равных. Дома всегда стояли её работы, и по оставшимся после её смерти фигуркам и рисункам Дейдара учился лепить. Многие из них уничтожили задиры в детском доме, но часть он всё же смог сохранить. Его всегда поражала детальность и сложность её работ — будто в глину и камень обратили саму жизнь — стоит только коснуться, и фигура зашевелится вновь. Мать тоже любила раскрашивать свои творения. В детстве Дейдара подражал ей, ему казалось, что это и есть настоящее искусство, воплощающее красоту и сущность мира.       Повзрослев, он понял, что их мир гораздо более жесток. Мама ошибалась. Он нашёл своё Искусство, которое гораздо лучше передаёт суть вещей.       Мимолётность и непостоянство жизни — вот истинная красота. Разрушения и смерть — то, чем наполнен их мир.       Бабочка разлетелась в небольшом красочном взрыве.       Это точно чёртовы таблетки Орочимару слишком расслабили его и заставили вспомнить о всяких глупостях, через которые Дейдара уже давно переступил. Он открыл форточку и вновь закурил — за последнюю неделю это как-то слишком вошло в привычку, и Дейдара пообещал себе бросить после того, как разберётся с кошмарами. С улицы вновь тянуло дождливой прохладой, хотя с неба не капало. Внизу сновали люди, и с высоты жилого этажа казались похожими на насекомых. Почти как когда он пролетает над городом прежде, чем уничтожить. Даже дымом пахнет — только от сигареты, а не от взрыва.       Вечер опустился на Аме неотвратимой тенью, а Дейдара продолжал сидеть на подоконнике, провожая взглядом случайных прохожих. Чужая жизнь должна была казаться привычно ничтожной с такой высоты, но он всё равно почему-то наблюдал, будто кто-то снизу мог подсказать ему ответ на вопрос, который Дейдара даже не мог сформулировать. Отвлёкся он только тогда, когда увидел подходящих к базе Учих: как Кисаме и сказал, братья возвращались вместе, видимо, действительно тренировались за пределами Деревни.       Судя по всему, Тоби не соврал, когда сказал, что Итачи уничтожил клан по приказу Конохи. Другого логичного объяснения, почему Саске его так внезапно простил, просто не существовало. Вероятно, это и был тот секрет, который упоминала Митсуко, когда просила вмешаться в бой Учих, и который не могла раскрыть.       Интересно, что по этому поводу думает Яхико? Конан тогда всё слышала и наверняка ему рассказала. Раз он продолжает держать Итачи в организации, несмотря на потенциальный шпионаж в пользу Конохи, значит, у него есть на этот счёт какой-то план.       Это, безусловно, было интересно, но гораздо больше Дейдару сейчас волновали собственные проблемы. Он выждал время, за которое Итачи должен был добраться до своей комнаты и перевести дух, после чего направился к Учихе. Тот открыл почти сразу после первого стука. — Дейдара? — Итачи не изменился в лице, но голосом выразил некоторое удивление. Собственно, на его месте Дейдара бы и сам был несколько шокирован.       Судя по мокрым кончикам волос, свободно рассыпанных по плечам вместо привычного хвостика, Учиха только вышел из душа. Видеть его столь обычным даже после нескольких совместных миссий всё ещё было в новинку, и на несколько секунд Дейдара сбился с мысли. — Есть личный разговор. Это скорее всего займёт какое-то время, так что если ты сейчас занят, давай договоримся на потом, мм, — в глубине души Дейдара действительно хотел, чтобы Учиха был занят и можно было отсрочить этот позорный разговор.       Итачи смерил его нечитаемым взглядом. — Я не занят. Проходи, — он шире раскрыл дверь, пропуская подрывника внутрь, и Дейдара почувствовал, как на его шее затягивается верёвка.       Он никогда не был в комнате Итачи, и на первый взгляд она ничем не отличалась от его собственной: такая же стандартная деревянная мебель, серые стены, небольшое пространство. Только если у Дейдары царил творческий хаос, у Учихи был идеальный порядок. Заправленная кровать без единой складки на покрывале, вся одежда убрана в шкаф, ровная стопка книг на столе, а вместо тонкого запаха сигарет и глины — вечерняя сладковатая свежесть из приоткрытого окна. — Так о чём ты хотел поговорить? — заметив, что Дейдара слишком увлёкся изучением комнаты, Итачи вновь обратил внимание на себя.       Подрывник замялся. Он медленно развернулся к Учихе, который так и остался стоять возле закрытой двери, явно готовый в случае чего выпроводить непрошенного гостя. — Мне… — слова комом застряли в горле и даже скулы свело. Дейдара сжал кулаки, — кажется, мне нужна твоя помощь, да.       Он словно вбивал гвозди в крышку гроба своей гордости.       Если Итачи и удивился, то вида не подал. — Боюсь, я тебя пока не понимаю, Дейдара. Чем я могу тебе помочь? — его бесстрастный глубокий голос, который всегда так раздражал подрывника, тоже никак не раскрывал эмоций Учихи.       Дейдара с усталым вздохом потёр переносицу. Вот теперь сдавать назад точно было поздно. — Когда я провожал Митсуко в Иву, в горах нам попался странный старик, — он постарался сохранить голос как можно более ровным, — я даже не уверен теперь, что это человек был, да. Он использовал на нас какое-то ментальное проклятие, и с тех пор я не могу нормально спать из-за кошмаров. Они снятся мне каждую ночь, из-за чего я постоянно просыпаюсь и больше не могу заснуть. Некоторое время назад я вообще перестал спать, а ты сам понимаешь, как это может отразиться на шиноби. Я попросил Орочимару помочь, так как он шарит за ментальные техники, но он сказал, что его навыков тут не хватит, нужен более опытный менталист. Из тех, кого я знаю и к кому в нынешних условиях могу обратиться, подходишь только ты.       Дейдара пытался звучать непринуждённо, но они оба знали, что это лишь игра. Итачи не мог не понимать, какой ценой далось ему это признание.       Сказать вслух, что Шаринган Учихи — это единственное, что может ему помочь, для Дейдары было равносильно тому, чтобы вновь признать его превосходство. Возможно, подорваться где-нибудь на бомбе и стать частью Искусства всё же было не такой плохой идеей.       Итачи долго молчал. Его цепкий взгляд с едва заметным прищуром замер за Дейдаре. С каждой секундой напряжение между шиноби нарастало. — Чтобы сказать, могу я помочь тебе или нет, мне нужно самому увидеть, что это за техника, — наконец ответил Учиха. Дейдара скрипнул зубами и недоверчиво на него покосился. Да, он сам попросил о помощи, но инстинкты шиноби всё равно вопили, что добровольно сдаваться у руки Итачи опасно. — Только посмотришь, мм, — отрезал Дейдара. Он прекрасно помнил, как тогда в лесу, после боя с Саске Учиха напал на него, чтобы насильно влезть в голову. — Твои воспоминания всё равно защищены, ты почувствуешь, если я попытаюсь вмешаться, — Итачи равнодушно пожал плечами. На фоне Дейдары, готового взорваться от нелепости происходящего, он казался монументальной глыбой.       Дейдара недовольно цыкнул, принимая аргумент. — Хорошо, мм, — он вскинул подбородок и смело заглянул Итачи в глаза, встречаясь в них с Шаринганом. Мир вокруг потемнел и сомкнулся до трёх начавших медленно вращаться томоэ. Всё было как в тот проклятый раз, когда Итачи одолел его в бою: теперь он вновь не мог оторвать внимания от этих чёртовых глаз, восхищавших своей силой и в то же время доводивших до бешенства.       Когда Итачи разорвал контакт, Дейдара чуть пошатнулся. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы вновь цельно ощутить своё тело. — Орочимару был прав, это очень сложная проклинающая техника. Ничего подобного прежде я не видел, — заключил Учиха. — Но ты можешь с этим что-то сделать, да? — раздражённо бросил Дейдара. Если окажется, что он зря пришёл к Итачи и позорился перед ним, то точно пойдёт где-нибудь убьётся от безнадёги. — Могу, — ответил Учиха после короткой паузы, — она очень плотно сплетена с твоим сознанием, и я не буду пытаться её снять, чтобы не навредить тебе. Но я способен её запечатать, чтобы она больше не могла на тебя воздействовать. — Пойдёт, мм, — Дейдара небрежно мотнул головой. Он был согласен на любой вариант, если это действительно подействует. — Хорошо, — Итачи кивнул, принимая его решение, — однако у меня будет условие.       Дейдара демонстративно закатил глаза. — Валяй, да. Я и не рассчитывал, что ты согласишься просто так, — несмотря на внешнюю отрешённость, внутренне он напрягся. Учиха мог потребовать что угодно, и это пугало больше, чем необходимость встречаться с Шаринганом. — Ты позволишь мне проникнуть через твой защитный барьер и взглянуть на воспоминания, — с каждым произнесённым Итачи словом Дейдара ощущал, что его прибивает к земле. — Нет, — безапелляционно отрезал он и сложил руки на груди, — об этом не может быть и речи, Учиха. Проси что-нибудь другое.       Итачи повторил его жест и тоже скрестил руки. — Это моё условие, Дейдара. Либо это, либо тебе придётся искать другого менталиста, — непреклонно ответил он, тут же вызывая в подрывнике новую волну ненависти.       Дейдара был готов взорваться от той надменности, что сквозила в его голосе, и той непоколебимой уверенности, с которой Итачи загонял его в угол. Он прекрасно знал, что у Дейдары нет выбора: если подрывник пришёл к нему, это действительно означало, что все другие варианты уже исчерпаны, и поэтому мог просить что угодно.       Дейдара вспыхнул. — Да пошёл ты, мм! — он едва держался, чтобы не наброситься на Учиху с кулаками, пока тот продолжал смотреть на него с самым бесстрастным выражением, — что такое ты там хочешь увидеть?! Ты прекрасно игнорировал моё существование все эти годы, а теперь вдруг заинтересовался?! С чего?! — Ты знаешь мой секрет, и я хочу убедиться, что не собираешься использовать это против меня или Саске, — на удивление честно ответил Итачи, и Дейдара взвыл. Ну конечно, как он сам не догадался. — Я сейчас открою тебе страшную тайну, ты только в обморок не падай, хорошо? Мир не крутится вокруг тебя и твоего засранца брата, представляешь. Мне абсолютно поебать на ваши отношения и историю клана Учиха, разбирайся с этим сам. То, что я хочу тебе отомстить, ещё не значит, что я буду использовать против тебя твои страшные секретики про работу на Коноху. Я хочу победить тебя в честном бою, заставить трепетать перед своим Искусством, и мне абсолютно не усралось строить против тебя какие-то хитровыебанные козни, да. Ты слишком много о себе думаешь, Учиха! — выпалил он, злобно щурясь и едва не переходя на крик.       В прочем, на Итачи его проникновенная речь не возымела никакого эффекта. — Что бы ты ни говорил, это не изменит моего условия. — Блять, обещаю, я убью тебя самой мучительной смертью! Почему ты хоть раз не можешь перестать быть такой паскудой, мм?! — рыкнул Дейдара и тыкнул в Итачи пальцем, — хорошо, я согласен, как будто у меня есть выбор! Но я разрешу тебе увидеть только воспоминания за то время, когда я узнал правду. Если ты хотя бы попытаешься забраться куда-то глубже, я вышвырну тебя и взорву на месте, понял?! — Договорились, — Итачи кивнул, — тогда сперва я просмотрю то, что мне нужно, а после установлю печать.       Дейдара раздраженно выдохнул и ещё несколько раз глубоко вздохнул, возвращая себе крупицы спокойствия. Несмотря на это, его начинала бить мелкая дрожь — если бы не всё ещё сохраняющийся эффект таблеток, он бы уже разнёс здесь всё от наглости Учихи.       И всё же Дейдара уверенно — даже с вызовом — поднял глаза, чтобы вновь столкнуться с Шаринганом. Пусть подавится этот Итачи, всё равно ничего его интересующего он не увидит.       Томоэ медленно завращались, и комната сузилась до рисунка проклятых глаз. На их фоне побежала череда воспоминаний последних дней, складывающихся в прошедшие недели. Ход времени потерял отчётливость и линейность. Итачи задерживал внимание на одних моментах и опускал другие. Нужно было отдать ему должное — в глубине кошмаров Дейдары копаться не стал то ли из солидарности шиноби, то ли из обещания не лезть глубоко в прошлое, то ли не имея к ним никакого интереса. Зато не упустил сорванную Кисаме драку с Саске, утреннее исследование способностей у Орочимару («неужели наконец воспринял моё Искусство как угрозу, мм?»), проведённые совместно мисси по спасению Митсуко из Ивы, поискам Намико, и, конечно же, те дни, когда они вдвоём умудрились устроить переворот в Акацуки.       Как и сказал Дейдара, ничего опасного для себя Итачи в его воспоминаниях не нашёл — подрывник действительно считал ниже своего достоинства играть на прошлом Учихи и строить против него какие-то сложные планы. К тому же, в череде сумасшедших событий последних двух месяцев и в виду необходимости совместной работы, Дейдаре было вовсе не до мести Итачи. Да, его бесил Саске, но и ему, за исключением особо эмоциональных моментов, он не собирался сейчас ничего делать.       Цветной калейдоскоп из осколков собственной памяти сменился кромешной тьмой, и Дейдара почувствовал давление. Голову одновременно сжимало снаружи и будто разрывало изнутри. Он потерялся в этом противоречии и вцепился в волосы, с трудом сдерживая подкатившую тошноту и болезненный стон. Мир зашатался, и Дейдара не мог различить верх и низ, право и лево. Само пространство будто перестало существовать, наполнившись тёмной бездной. Единственное, что оставалось неизменным перед ним — узор Шарингана.       Когда подрывник снова открыл глаза, свет лампы показался ярче вспышки его самого мощного взрыва, и Дейдара зажмурился. В ту же секунду голову пронзила такая страшная боль, что он едва удержался на ногах — и точно рухнул бы, если бы где-то на периферии сознания не помнил, что всё ещё стоит перед Учихой. Он наугад сделал несколько шагов в сторону и привалился плечом к стене. Боль не отпускала, наоборот, нарастала с каждой секундой, будто в его мозг вонзали сотни мечей. Теперь уже в реальности, а не в порождённом Шаринганом пространстве сознания, Дейдара одной рукой схватился за голову, а кулаком второй зажал рот, чтобы не издать ни звука и не заблевать пол перед Итачи.       Подрывник с трудом приоткрыл один глаз, заставляя себя вернуться в реальность. Учиха стоял неподвижно и даже не пытался ему помочь, за что Дейдара был в этот момент крайне признателен. — Мне удалось запечатать эту проклинающую технику. Сейчас она окончательно прекратит сопротивление, и боль утихнет, — только и пояснил Итачи.       Вместо ответа Дейдара слабо кивнул и тут же пожалел об этом — от движения боль накатила с большей силой, и он сдавленно выругался, маскируя глухой стон. Он шумно дышал, подавляя приступ тошноты, и едва ли ни чувствовал, как от давления набухают вены. По шее скатилась капелька пота. Дейдара потерял счёт времени прежде, чем боль действительно начала утихать. Он рыком отлип от стены, ощущая, как от очередного движения внутри черепа будто колышется раскалённый металл. — Давай спарринг, мм? Через пару дней, — несмотря на самочувствие, Дейдара взглянул на Итачи с вызовом. После того, как пришлось просить его о помощи, победить Учиху в бою хотелось лишь сильней, а перспектива настоящего сражения в ближайшем времени даже не виделась.       Итачи не удивился или не подал вида. — Договорились, — согласился он, и Дейдара выдавил ухмылку. Предвкушение поединка оттеснило болезненные ощущения. — Тогда до связи, мм, — отсалютовал он и вышел из комнаты, стараясь не шататься под внимательным взглядом Учихи. Возможно, стоило поблагодарить Итачи за помощь, но Дейдара не стал.       «Он и так в моих воспоминаниях покопался, хватит с этого ублюдка, да», — закономерно рассудил он.       Уже в своей комнате подрывник позволил себе рухнуть на кровать и тихо простонать в подушку. Боль постепенно унималась, но её эхо всё ещё отдавалось в голове. У Дейдары был высокий болевой порог — иначе он бы просто не пережил полученные в Суне ранения — но даже для него запечатывание показалось пыткой. — Ёбаный старик. Даже так смог поднасрать, да, — прошипел он, переворачиваясь на спину и потирая виски. Вчерашняя исцеляющая техника Митсуко сейчас пришлась бы очень кстати, но Дейдара и так столько раз пошёл против своей гордости, что вновь обращаться к кому-то за помощью казалось хуже самоубийства.       Он был чертовски зол — если бы не боль, уже пошёл бы разнести округу. Сраный Итачи, сраный Шаринган, сраное проклятие — почему он опять был должен унижаться перед Учихой? Всё внутри буквально взрывалось, стоило только вспомнить прошедший разговор. Дейдара изнывал от желания прямо сейчас пойти набить Итачи морду, а ещё лучше — не оставить от него и мокрого места. Помог он, ага, как же. Воспользовался ситуацией в своих интересах.       Чем больше он злился, тем больше пульсировала голова. Хоть сколько-то эмоциональные мысли настолько сильно отдавались спазмами, что Дейдаре насильно пришлось заставить себя успокоиться. Он вспомнил дыхательные упражнения, они заодно подавили и вновь подступившую тошноту, а потом просто в красках представил, как разрывает Итачи на кусочки. Это оказалось даже более действенным методом.       «Ну его нахуй,» — заключил Дейдара, решив, что временно забыть о случившемся и дать себе восстановить силы, было лучшим решением, чем продолжать травить душу. Шанс отыграться ему ещё представится.       Через полчаса голова почти прошла, и подрывник почувствовал некоторое облегчение. За время, проведённое в кровати, его почти сморил сон, но окончательно отключиться не давала мысль, что ещё нужно выйти в патруль. Амегакуре плотно накрыла ночная тень, а он так и не осмотрел окрестности и расставленные ловушки. Плохое самочувствие не было достаточным оправданием для шиноби, чтобы не выполнять миссию.       Дейдара лениво поднялся, несколько секунд сидя на краю кровати и тупо рассматривая пространство перед собой прежде, чем уставший мозг вновь заработал. Больше всего хотелось лечь обратно и проспать не меньше суток, но вместе этого подрывник привычным жестом распахнул окно и покинул главную башню на птице. Вопреки ожиданиям, патруль привёл его в чувство. Свежий воздух и свободный полёт развеяли тень головной боли, а необходимость внимательно осматривать проносящуюся под ногами кромку леса здорово отвлекала от прочих навязчивых мыслей. Вернулся в Амегакуре он глубоко за полночь и даже сомневался, стоит ли сейчас докладывать Яхико. Дейдара наугад постучал, скорее рассчитывая на то, что лидер уже спит, но тот, на удивление, отозвался из кабинета: — Войдите.       Яхико сидел за рабочим столом, заваленным какими-то бумагами, и выглядел не менее уставшим, чем сам Дейдара. Подле него застыла Конан, тоже держа в руках забитую исписанными листами папку. Подрывник лишний раз убедился в том, что быть главой Деревни — та ещё мерзкая работёнка. — В окрестностях всё спокойно. Никаких следов чужих шиноби или Тоби я не обнаружил, мм, — привычно доложил он. — Рад слышать. Спасибо, Дейдара, — Яхико поднял на него взгляд и улыбнулся уголками губ.       Дейдара пожал плечами. — Да пожалуйста, мм.       Он смотрел на знакомое лицо лидера и никак не мог привыкнуть видеть на нём улыбку. Пейн никогда не показывал своих эмоций — его сила и непоколебимость сквозили в тоне голоса и пронзительном взгляде Ринненгана. Если он был недоволен, это можно было ощутить по расходящимся вокруг потокам чакры, вдавливающим в землю и несущим немую угрозу. В остальном Пейн оставался непроницаем, пожалуй, даже больше, чем Учиха. Услышать от него благодарность нельзя было даже за безупречно выполненную миссию S-ранга.       Яхико был другим — словно добрый близнец. Он не источал силы, от которой невольно всё поджимается внутри, его голос звучал мягче, а взгляд был живым и участливым. Дейдара понимал, что наверняка может убить его без особых усилий. И всё же признавал Яхико за нового лидера Акацуки, хоть и не мог объяснить себе причины.       Вернувшись к себе, Дейдара быстро и не без наслаждения приготовился ко сну. Если Учиха его обманул, и запечатывание не помогло избавится от кошмаров, подрывник завтра же убьёт его и не посмотрит на обстоятельства. Вымотанный организм на разрешение, наконец, заснуть отреагировал быстро — уже через пару минут, как голова коснулась прохладной из-за открытого окна подушки, Дейдара отключился.       Проснулся он ближе к полудню — лениво потянулся в постели, но через несколько секунд резко вскочил, понимая, что проспал теперь утренний патруль. Затянутое облаками солнце уже поднялось почти в наивысшую точку. В прочем, эта мысль будоражила Дейдару гораздо меньше, чем то, что впервые за долгое время ему не снились кошмары. Это был просто крепкий спокойный сон, после которого он, наконец, чувствовал себя бодрым и отдохнувшим. — Ладно, возможно, Шаринган чёртового Учихи иногда бывает полезен, — признал он, ощущая прилив сил и желания жить. Поддавшись ему, Дейдара быстро собрался, перехватил бутерброды на скорую руку и вышел в утренний — уже практически дневной патруль, — чувствуя при этом некоторое неудобство перед Яхико. Уж слишком много за последние дни косячил перед лидером. Тот, в прочем, претензий не высказал: снова только вымученно улыбнулся, погружённый в работу, от которой, кажется, не отрывался с ночи.       Днём Дейдара позволил себе то, что за последние недели стало казаться совершенной роскошью — проспал ещё несколько часов без всяких кошмаров и открыл глаза не от очередной сцены кровавого убийства, а от того, что спать больше не хотелось. Приятная нега разлилась по телу, и некоторое время он провёл, валясь в постели и просто наслаждаясь долгожданным отдыхом. Впервые за несколько дней Дейдара чувствовал ясность разума и то, как его физическое состояние возвращается в норму. Конечно, после столь длительных истязаний, ему понадобится ещё некоторое время, чтобы полностью оправиться, но, будучи шиноби, восстановится он быстро.       В вечерний патруль Дейдара вышел без опозданий и даже чуть раньше, чтобы внимательно осмотреть всё, что мог упустить прежде. В округе по-прежнему не было никаких признаков опасности, но вместо облегчения это скорее вызывало тревогу: чем длиннее было затишье, тем тщательней Тоби готовил следующий удар. То, что такой удар непременно будет, Дейдара не сомневался, и потому ожидание только сильнее щекотало интуицию. Ещё больше бесило то, что он не мог предугадать следующего шага Обито, несмотря на то, что они были напарниками. Это было его провалом.       В прочем, сожаление не могло уже ничего исправить, поэтому от этих мыслей Дейдара быстро отмахнулся. Сейчас он делал всё, что было в его силах, чтобы предотвратить неожиданное нападение. Вернувшись в Аме, он быстро доложил обстановку Яхико и, не теряя времени, постучался к Кисаме. Предложение сходить на источники всё ещё казалось хорошей идеей, чтобы подвести черту после проклятия. Хошигаки отозвался почти сразу. — А я думал, что ты уже не придёшь, — он открыл дверь, но в комнату пропускать не стал. За высоким ростом и широкими плечами мечника разглядеть что-либо не представлялось возможным. — В патруле был, мм, — Дейдара пожал плечами, — так что, всё в силе? — Ага, только вещи сейчас возьму. — Мы вдвоём будем или ты Учиху тоже позвал? — Дейдара едва сдержался от язвительного «твоего драгоценного Учиху». Обычно он не упускал случая поддеть Кисаме насчёт их отношений с Итачи, но сейчас был в слишком хорошем расположении духа. — Итачи-сан не любитель горячих источников, — просто ответил Хошигаки, — давай встретимся внизу через пару минут.       Дейдара кивнул и заглянул к себе, чтобы тоже захватить нужные вещи. По пути он вспомнил, что и на их миссии по поискам Намико Итачи отказался идти на источники, но тогда подрывник решил, что дело непосредственно в нём. Но раз Учиха и с напарником так морозится, у этого должна была быть конкретная причина.       «Может у него член маленький, и он комплексует? — не без злорадства предположил Дейдара и ухмыльнулся собственным мыслям, — нет, ну должен же быть в идеальном Учихе хоть какой-то изъян, да?»       Ещё немного мысленно и не без удовольствия поиздевавшись на эту тему, Дейдара собрался и спустился вниз, где его уже дожидался Кисаме.       Отношения у них с мечником были странные и сложились далеко не сразу. В первую встречу — ту самую, когда Хошигаки вместе с данной и Учихой пришли его вербовать — Дейдара Кисаме особо и не приметил. Кроме Шарингана и Итачи его тогда вообще мало что волновало. Позднее невзлюбил за то, что тот видел его позор и вообще напрямую был связан с Учихой, но длилось это не долго. Кисаме был силён, добился всего сам, смог выжить в мясорубке Кровавого Тумана — когда на собраниях и редких встречах Дейдара узнал о нём больше, то невольно проникся уважением. Биджу без хвоста, несмотря на свою дурную славу, ужасающий запас чакры и нечеловеческую силу не был высокомерным и заносчивым (в отличие от своего напарника). К Дейдаре он относился как к равному, за исключением разве что периодических колких шуток насчёт более юного возраста и взрывного характера. Но и они не были никогда направлены на то, чтобы по-настоящему унизить. Дейдара всегда мог бросить шпильку в ответ, чтобы они оба просто посмеялись над ситуацией. Единственная граница, которую не стоило переходить в присутствии Кисаме — это оскорбления в адрес Итачи.       За годы пребывания в Акацуки Дейдара так и не смог понять, почему кто-то вроде Кисаме настолько уважительно относится и даже слушается Учиху. Хошигаки был старше на десяток лет, сильнее физически и прошёл не меньше дерьма в жизни, чем Итачи, но всё равно обращался к нему исключительно на «-сан», не требуя подобного в ответ и не позволяя кому-либо вредить своему напарнику. Дейдара не раз пытался узнать у мечника, в чём причина такого отношения, но тот лишь загадочно хмыкал и уходил от ответа. В прочем, когда Кисаме интересовался, как это Сасори до сих пор не прибил столь шумного и непослушного Дейдару, подрывник тоже не мог объяснить. Связь, что образовывалась между двумя нукенинами, вынужденными работать сообща, действительно трудно было понять со стороны, и это касалось каждой пары в Акацуки.       Что же до Кисаме — по прошествии трёх лет, Дейдара мог назвать их отношения приятельскими. В их жестокой и откровенно чокнутой организации Хошигаки был вторым человеком после Сасори, с которым подрывник мог просто нормально поговорить и даже выпить. Сожалел бы он, если бы Кисаме погиб на очередном задании — пожалуй. Убил бы сам, если бы того требовали обстоятельства — без колебаний. Они оба знали, что эта аксиома взаимна, оба принимали её, но всё же продолжали общаться, когда подворачивался случай, понимая, что для нукенинов вроде них и такие отношения — уже привилегия.       До источников они добрались довольно быстро: лучшие заведения располагались в центре Аме, недалеко от главной башни. На входе их встретила миловидная девушка и без лишних вопросов отвела в свободную купальню. Дейдара несколько удивился, что таковая вообще имеется, ведь обычно по вечерам на источниках было много народу, но Кисаме, видимо, позаботился обо всём заранее. Небольшая раздевалка, где Дейдара без особого стеснения скинул одежду, вела в такую же скромную, но уединённую купальню, обставленную в традиционном стиле. Округлый бассейн с водой, от которой ощутимо веяло горячим паром, в нескольких местах окружали камни, а сама комната была скрыта от посторонних глаз (и ушей) глухими деревянными стенами. Воздух пропитывал тонкий аромат благовоний, ненавязчиво отдающий чем-то свежим и хвойным. — Водичка у них как всегда, что надо, — довольно протянул Кисаме, первый без замешек залезший в купальню. — Не могу не согласиться, мм, — Дейдара отстал на пару секунд, чтобы скрутить волосы в высокий пучок, но вскоре присоединился к мечнику. Мышцы рефлекторно напряглись от горячей воды, но уже через несколько мгновений, напротив, расслабились, и по телу прокатилась волна жара. Дейдара устроился поудобнее, в нескольких шагах от Кисаме, и непринуждённо откинул голову на бортик. — Уже и не припомню, когда мы так последний раз сидели, — Хошигаки тоже вольготно облокотился на край купальни и выглядел крайне удовлетворённым.       Дейдара прикрыл глаза, на мгновение задумавшись. — Кажется, больше полугода назад. По крайней мере это было ещё до того, как данна решил откинуться в Суне, да, — воспоминания о последнем совместном походе на источники казались чем-то невообразимо далёким. Тогда они на несколько дней командами пересеклись на базе: Кисаме с Итачи вернулись, чтобы лично передать Пейну захваченный на задании суперважный свиток, а Сасори решил воспользоваться промежутком между миссиями и поработать над марионетками. Дейдаре было ужас как скучно торчать без дела в Аме, и предложение Хошигаки сходить вместе на источники оказалось очень кстати. — Точно. Столько всего за это время произошло, что кажется, будто прошла целая вечность, — кивнул Кисаме, тоже предаваясь воспоминаниям, — в прочем, этим и привлекательна жизнь шиноби. Никогда не знаешь, что ждёт тебя завтра и выпадет ли шанс ещё раз так спокойно посидеть вместе.       Кисаме вряд ли догадывался, насколько точно попал в мысли, которые преследовали Дейдару последнее время. — Запомни это как тост за мимолётность и непостоянство жизни. Ну и за то, чтобы у нас ещё было это «завтра», да, — отозвался подрывник, на что Кисаме одобрительно хмыкнул.       На некоторое время между нукенинами повисла тишина, но Дейдара не находил её неуютной. Сейчас Кисаме не был источником угрозы, а Самехада, которую он оставил возле двери в раздевалку, предупредила бы о внезапном появлении других шиноби. Можно было позволить себе расслабиться чуть больше и отпустить привычку быть всегда на чеку — от этого горячая вода лишь сильнее разморила, и Дейдара бы точно уснул, если бы не отдых днём. — Как думаешь, какое будет это «завтра»? — невзначай спросил Кисаме, но в его тоне отразилась задумчивость.       Дейдара всё же приоткрыл глаза. — Да хрен его знает, мм. Я об этом особо не думаю, — честно ответил он и подавил зевок. Привычки размышлять о будущем у него действительно не было. Для рядового шиноби это в целом бессмысленно — твоя жизнь и судьба принадлежат Деревне и Каге — а для нукенина тем более. Дейдара знал, что вряд ли протянет долго, и загадывать наперёд не старался, — всё, что я могу предположить, так это то, что Тоби точно в скором времени выкинет ещё какую-нибудь подляну. Я уж точно знаю, какой занозой в заднице он может быть. Но вот что это будет и к чему приведёт — без понятия, мм. — А насчёт Яхико и его идеи легализовать Акацуки? Если честно, я удивился, что тогда на собрании ты решил остаться. Всегда казалось, что ты уйдёшь при первой возможности, — продолжил Кисаме, на что Дейдара недовольно цыкнул. — Я думал, мы сюда отдохнуть пришли, а ты решил на философские темы порассуждать? — проворчал он и брызнул в того водой.       Кисаме усмехнулся и плеснул в ответ. — Не хочешь, не отвечай.       Ненадолго они вновь замолчали, Дейдара попытался вернуть то близкое к безмятежности состояние, в которое почти успел войти, прежде чем Кисаме засыпал его вопросами. Но мысли, ими порождённые, уже закрутились в голове, и остановить их оказалось трудно. — Да блин, — он шумно вздохнул, привлекая к себе внимание мечника, — не знаю, да. Просто решил, что раз Тоби затащил на свою сторону даже Хидана с Какудзу, то и от меня не отстанет, если я уйду. А работать на него у меня ещё меньше желания, чем оставаться в Акацуки. Да и здесь явно интересней будет, чем где-либо ещё сейчас, не хочу наблюдать за событиями со стороны, да. В успех идеи Яхико я особо не верю, но сам он нравится мне больше, чем Пейн, так что, по крайней мере, я хочу посмотреть, к чему всё это приведёт. А что насчёт тебя?       Кисаме возвёл взгляд к потолку, задумавшись. Казалось, прошла целая вечность прежде, чем он заговорил. — Раньше я искренне верил в то, что план Акацуки может привести к изменениям к лучшему в нашем мире, но после того, как вскрылась вся правда, я больше не доверяю Тоби. Яхико пока неопытен, но я чувствую в нём какую-то необъяснимую силу. Интуиция подсказывает, что со временем он сможет стать сильным лидером, и мне, как и тебе, интересно посмотреть, к чему это всё приведёт. — Не думал, что ты настолько романтик, Кисаме, — хмыкнул Дейдара, — как по мне этот мир настолько прогнил, что ни Яхико, ни Тоби, ни кто-либо ещё не в состоянии в нём что-то изменить, мм. — А ты для своих лет слишком фаталистичен, — заключил Кисаме, ни чуть не обижаясь на замечание в свою сторону, — знаешь, рассказы Митсуко о её мире дали мне чуть больше надежды, что жить иначе всё же можно. — Может быть и можно, но вот только вряд ли мы с тобой такому миру будем нужны, мм, — Дейдара покачал головой и с напускным безразличием закинул локти на бортик купальни. Представить себя где-то в мирной жизни ему было трудно — не для того он был воспитан. — В этом ты прав, — не стал спорить Кисаме, — но иногда просто интересно поразмышлять над будущим.       Не похоже было, что Дейдара смог его в чём-то убедить — да и цели такой не имел. Он мельком взглянул на Кисаме, вновь ушедшего в свои мысли, и наверно, впервые задался вопросом, почему тот вообще стал нукенином. Не то чтобы для предательства Кири времён Кровавого Тумана нужны были какие-то особые причины, но, насколько было известно по книге Бинго, Кисаме обвиняли и в участии в антиправительственном заговоре.       Похоже, он только что открыл для себя новую грань Биджу без хвоста.       Оставив серьёзные разговоры, какое-то время они молчали, наслаждаясь тишиной, горячей водой и паром. Тоби, Акацуки, их жестокий мир — всё это было где-то там, за дверью и казалось если не нереальным, то чем-то невообразимо далёким. Наплевав на волосы, Дейдара несколько раз окунулся с головой, окончательно погружаясь в эту иллюзию абсолютного спокойствия.       Самехада предупреждающе зарычала, но почти сразу успокоилась — это работник принёс заказанную ранее бутылку сакэ. Хорошенько отмокнув, Дейдара и Кисаме вылезли из купальни и, накинув жёсткие, пахнущие мылом халаты на разогретое тело, вышли в соседнюю комнатку, где на котацу уже стояли алкоголь и закуски. — Вот это я называю хорошим отдыхом, — Кисаме растянулся в улыбке и первым делом откупорил бутылку, тут же разлив сакэ по отёко, — за что ты там предлагал выпить? — За мимолётность и непостоянство жизни, мм, — Дейдара опустился перед котацу и принял протянутую мечником рюмку. Они чокнулись и залпом опрокинули в себя алкоголь. Горло обожгло горечью, Дейдара чуть задержал дыхание и потянулся за сашими. Кисаме в это время плеснул им ещё.       После одного этого жеста подрывник понял, что, кажется, уйдёт отсюда не очень твёрдой походкой.       А в прочем — надо же хоть иногда давать себе расслабиться.       Он принял наполненную рюмку обратно и многозначительно взглянул на Кисаме, намекая, что теперь его очередь выбирать тост. — Ну, раз за мимолётность жизни выпили, тогда теперь выпьем за тех, для кого она уже закончилась. За погибших товарищей, — недолго думая, произнёс Кисаме, и вскинул руку с отёко. Дейдара закатил глаза. — Что у тебя за темы сегодня, мм? Одну тоску нагоняешь, — недовольно бросил он, но рюмку всё же поднял: было, за кого выпить.       Кисаме напустил на себя вид старого мудреца. — Чем старше становишься, тем больше задумываешься о подобных вещах. Подрастёшь — поймёшь, — несмотря на иронию в голосе, чувствовалось, что Хошигаки говорил о том, что действительно волновало его. Возможно, именно поэтому Дейдара не стал раздражаться на шпильку про возраст, а просто фыркнул в ответ и в один глоток выпил содержимое отёко.       Возможно поэтому, а возможно и потому, что на самом деле начинал понимать, откуда у Кисаме такие мысли. В последнее время он и сам не мог вырваться из размышлений о жизни и смерти — это то ли проклятие, из-за которого ему сотню раз пришлось пережить свои самые страшные преступления, давало о себе знать, то ли внезапно возникшее осознание того, что если бы не Митсуко, его собственная жизнь уже бы оборвалась в битве с Саске. Дейдару не пугала смерть — просто был лишний повод задуматься над тем, что останется после него. — У тебя были товарищи в Кири? — о Кровавом Тумане Дейдара слышал в основном от старших в Подрывном корпусе и от Цучикаге. Самого его жизнь миловала, и с шиноби Киригакуре он особо не встречался, но даже по тем сведениям, что у него были, хорошо понимал, что Деревня Скрытого Тумана при Ягуре — это совсем не то место, где можно было иметь товарищей.       Кисаме опустил локоть на колено согнутой ноги и подпёр голову, погружаясь в воспоминания. Дейдара его не подгонял. Закинул в рот пару кусочков рыбы и рис, позволяя мечнику подумать над словами, а себе — наполнить желудок не только алкоголем. — Можно и так сказать, — наконец начал Кисаме, огладив подбородок, — я не могу назвать это близкими отношениями, но мы ладили с Суйгецу и его братишкой Мангецу. Хороший пацан был, талантливый. Если бы не умер так рано, сейчас бы, наверно, был одним из лучших мечников в мире. Про таких, как он, у нас в Деревне говорят, что родился с мечом вместо руки. — Ага, слышал про него. Зато красиво ушёл молодым и остался легендой, мм, — заметил Дейдара.       Кисаме покачал головой. — По крайней мере ушёл так, как подобает шиноби: в бою против достойного врага, — мечник протянул отёко и они выпили ещё. После третьей рюмки тело, и так распаренное горячей водой, постепенно начало наливаться усталостью. Мышцы потяжелели, стекающие с мокрых волос капли отчётливее ощущались на коже, — а у тебя были товарищи в Иве? У вас там наверняка с этим попроще всё.       Попроще — не то слово. И товарищи были, и друзья, с которыми вместе росли, — они остались воспоминаниями из совсем другой жизни. — Ага, типа того, — Дейдара повёл плечом, — с двумя мы сначала вместе учились в Академии, потом нас к себе в ученики взял Цучикаге, и мы втроём всё генинами бегали, да и первые сложные миссии чунинами выполняли как готовая команда, мм. Потом меня в Подрывной корпус забрали, и наши пути разошлись. Ну, они, кстати, оба живы сейчас и, насколько я знаю, добились высоких постов на службе у Цучикаге, что не удивительно, он и меня, и их именно к этому и готовил, да. А вот в Подрывном корпусе был у меня наставник, Гари звали, наш старший. Классный мужик был и подрывник ахуенный, очень многому меня научил. С ним у нас довольно крепкие приятельские отношения сложились, но где-то через год после моего вступления в корпус он погиб на задании — подорвал себя вместе с отрядом противника. В общем-то достойная смерть для обадателя Бакутона, красиво ушёл, мм. — Это не тот случайно, который мог взрывы буквально своими ладонями создавать, сочетая с тайдзютсу? — Хошигаки нахмурился, оживляя воспоминания. В прочем, было совсем не удивительно, что он слышал о Гари. — Ага, он самый. Легенда ещё при жизни. Уникальный геном, техники высочайшего уровня, опыт Мировой войны за плечами и бла-бла-бла. В общем, гордость Ивагакуре — это всё про Гари. Очень был предан Деревне, хотел, чтобы я пошёл по его стопам и однажды стал главой Подрывного корпуса, когда, цитирую «дурь из головы выветрится и максимализм юношеский в жопе играть перестанет». Если бы жив сейчас был, наверняка бы себе целью поставил найти и убить меня за то, что Иву предал. Он за свой позор бы считал, что его ученик свалил из любимой Деревеньки. А в прочем, это было бы даже интересно, уверен, что сейчас моё Искусство превосходит его техники, да.       Кисаме прыснул. — Чего-чего, а скромности тебе не занимать. — Ой, да ну её в жопу, кому она нахрен нужна, мм? — Дейдара всплеснул руками, удерживая между палочками кусочек рыбы.       Они перекинулись ещё парой нейтральных фраз, сочтя на этом разговор о бывших товарищах исчерпанным — и так поделились друг с другом большим, чем следовало бы. Дейдара отправил в рот несколько закусок, но они уже не могли полностью сгладить эффект от выпитого — подрывник чувствовал, как внутри разжимается тугая спираль контроля и говорить о том, о чём следовало бы молчать, кажется всё менее и менее плохой идеей.       Не зря алкоголь — наравне с картами и женщинами — был одним из трёх известных запретов для шиноби. Дейдара не знал ни одного ниндзя (за исключением разве что Сасори с его особенностями физиологии), который бы его не нарушал. — Я знаю за кого ещё из недавно ушедших нам надо выпить, — объявил Кисаме, и Дейдара было хотел возмутиться, что тот снова собирается нагнать тоску, однако быстро заметил огонёк озорства в глазах мечника, и заинтересованно подался вперёд. Кисаме, оценив его готовность слушать, поднял вверх руку с вновь полным отёко, — для всех мужчин этого мира, к какой стране они бы не принадлежали, стала великой утратой смерть непревзойдённого Джирайи-самы. Его «Приди, приди Рай» скрасил не один холодный вечер где-нибудь в Рикудой забытой деревушке на очередной миссии и спас от неминуемого позора в первую ночь не одного девственника.       Дейдара рассмеялся. — О-о-о да, за это точно стоит выпить! Шедевры Джирайи-самы — это бессмертная классика в мире порн…кхм… эротических романов, да, — шиноби кивнули друг другу и одновременно выпили ещё по рюмке сакэ, не сдерживая улыбок. — Наконец-то ты понял эту мудрую мысль. А то я помню, как называл меня извращенцем, когда я тебе эту книгу подсунул, — Кисаме хитро сощурился.       Дейдара едва не подавился куриным шашлычком, тут же вспоминая ту нелепую сцену, когда Кисаме впервые после вступления подрывника в Акацуки, попытался наладить с ним отношения и на правах старшего подогнал «одну интересную книгу, которую необходимо прочитать каждому юноше». — Каюсь, был зелен и глуп, но тогда мои мысли занимало только искусство, мм. И вообще я подумал, что ты надо мной так издеваешься.       Они вновь рассмеялись. — Но ведь книга и правда пригодилась! — парировал Кисаме, направив в сторону Дейдары палочки. — Скажем так, там действительно были моменты, которые стоило почерпнуть, — не стал отпираться он. Что правда, то правда.       Когда ближе к семнадцати годам, его мысли по-настоящему стало занимать не только искусство, про одолженную Кисаме книгу Дейдара вспомнил. Хоть и без неё он быстро понял, что его внешность позволяет с лёгкостью обращать на себя внимание девушек, кое-какие вещи он всё же взял на вооружение.       Бурный период расцвета его интимной жизни, когда бушующие гормоны в молодом организме взыграли по полной программе, пожалуй, довёл даже Сасори до белого каления. — Вот-вот, я плохого не посоветую, — кивнул Кисаме, разливая им ещё по одной, — тебе бы, кстати, и сейчас девушка не помешала. Ходишь нервный, на людей бросаешься, на базе взаперти явно скучаешь.       Дейдара цокнул, но рюмку принял. Уж явно его смена настроения была связана не с отсутствием секса в последнее время, но Кисаме об этом не знал. — Ой, да ну тебя, мм. Себя сначала займи, да, — от последней рюмки алкоголь сильнее дал в голову, Дейдара почувствовал, как ему становится труднее говорить и думать, и жестом показал Кисаме, что берёт перерыв. — Так а что «ну»? В Аме не так сложно найти девушку на одну ночь, да и не так дорого. Даже тут можно снять, — предложил Кисаме.       Дейдара скривился. — Не хочу, да, — он вскинул голову к потолку, пытаясь разглядеть деревянные узоры. Однако вместо них перед глазами стояла Изенеми, которую к занятию проституцией склонила безысходность и которая так глупо погибла из-за этого от рук Хидана. Дейдара не мог сказать, что из-за знакомства с ней он совсем перестал рассматривать такой вариант удовлетворения своих потребностей, но что-то всё равно мешало как раньше сунуться в бордель.       Кисаме об этом он, конечно, рассказывать не собирался. — Раз не хочешь, то другой вариант есть, — тот, в прочем, допытываться не стал, однако проскользнувший в его голосе заговорщический тон, подрывнику сразу не понравился, — у нас теперь и на базе девушки есть. Митсуко, например.       Дейдара резко выпрямился. — А она тут причём, мм? — недовольно буркнул он, понимая, что отрегировал слишком остро для такого безобидного предложения. Кисаме его реакцию тоже заметил и растянулся в ещё более широкой улыбке. — А почему бы ей не быть причём? — протянул он, — красивая молодая девушка, к тому же, кажется, свободная.       Пытаясь сгладить первую реакцию, Дейдара расслаблено откинулся назад, опираясь на руки. — Неа, мм, — он покачал головой, снова обращая взгляд к потолку, — она привлекательная, не буду спорить. Ну, типа, не знаю, как объяснить, да. Она вся такая добрая и до ужаса наивная, что если я просто этим воспользуюсь и затащу её в постель на одну ночь, то даже я буду чувствовать себя полным уёбком, мм. — Ну раз даже ты будешь чувствовать себя уёбком, то это о многом говорит, — Кисаме протянул это с таким намёком, что Дейдара не удержался и запустил в него небольшую подушку, которая первой оказалась под рукой. С глухим хлопком она врезалась в стену — мечнику не составило труда увернуться. — Ой, завали, а, — с досадой от неудавшейся атаки Дейдара закатил глаза. Кисаме только рассмеялся. — Ладно-ладно, разбирайся с этим сам, — он примирительно предложил ещё сакэ, но подрывник отказался, — вообще, раз речь зашла о Митсуко, я как раз хотел позвать тебя к нам на следующую тренировку. Мы сейчас усиленно работаем над тайдзютсу, и она уже привыкла к моей технике ведения боя, поэтому я бы хотел провести пару спаррингов с кем-то, чей стиль ударов и комплекция значительно отличаются от моей. Но ты, судя по всему, будешь против, поэтому попрошу Саске или Итачи-сана. — Эй, я сказал, что не хочу тащить её к себе в постель ради развлечения, а не отказывался вообще взаимодействовать. Приду я на твою тренировку, да. Нахуй этого Саске, а Итачи её вообще ненароком прибьёт, — Дейдара недовольно насупился. Он не мог избавиться от чувства, что Кисаме над ним просто издевается, но был уже слишком пьян, чтобы контролировать всё, что говорит. У него это и в трезвом виде то не всегда получается. — Тогда договорились, — Кисаме довольно хмыкнул, — жду тебя завтра.       Дейдара кивнул. Оставалось только надеяться, что после двух выпитых кувшинов сакэ, организм с утра не забастует.       Они посидели ещё какое-то время, обсуждая отвлечённые темы и неспешно приговаривая оставшиеся закуски, и к моменту, когда направились обратно на базу, Дейдара чувствовал себя вполне протрезвевшим. Холодный ночной воздух приятно лизнул горячие щёки, помогая окончательно прийти в чувства. Дейдара вскинул голову к небу — среди облаков ярко светила луна, графично очерчивая их рваные края. Он похлопал по карманам в поисках сигарет, но не нашёл и с неудовольствием вспомнил, что оставил пачку в комнате. И что вообще-то обещал себе бросить курить, когда разберётся с кошмарами.       Ночь была безветренной и тихой. Впервые за долгое время таже тихо было и у Дейдары на душе. День, переполненный столь многими событиями и чувствами, наконец подходил к концу.