Глава 2
18 апреля 2015 г. в 00:49
Дворец темных эльфов — вовсе не сосредоточение всего мрака и ужаса на земле, как любят петь светлые менестрели.
Тут, как и в любом дворце, есть место всему — от потайных уголков, где целуются спрятавшиеся парочки, до ниш со старыми, потрепанными временем и боями доспехами, надетыми на величавые каменные статуи. Тут есть и крохотные садики, полные светящихся грибов, на которые так здорово любоваться во время полета спор; и журчащие ручьи под изящными мостками без перил, по которым идешь, как по лезвию меча; и каменные барельефы, повествующие о древних битвах; и подозрительные обугленные пятна на стенах, которые не сводит никакая магия — говорят, это следы пламени дракона...
В общем, все, что только угодно душе подрастающего мальчишки, уже готовящегося стать юношей.
И это если умалчивать о таких прозаических вещах, как тронный зал, поражающий воображение своим лаконичным изяществом, полным тьмы и достоинства; учебные комнаты и тренировочное поле, где каждый день суровый Рыс гоняет так, что только успевай шевелиться; отцовский кабинет, где хорошо сидеть ближе к концу суточного цикла и смотреть, как глава государства — а для него просто отец — возится с бумагами; его комната, в конце концов, где живет самая настоящая охранная ящерка, еще маленькая, но уже жутко ядовитая.
Хорошие тогда были времена. Можно было ни о чем не думать, пытаться тайком пробраться к женским покоям — ни-ни, не подумайте плохого, просто услышать шипящие переливы нежных голосов. Какой там встретиться с кем-нибудь из них лицом к лицу. Он же наверняка и двух слов связать не сможет, не то, что проявить женщине должное уважение.
Можно было не просиживать днями в пыльных архивах, выискивая хоть малейшую зацепку, чувствуя, как утекает сквозь пальцы время, которое он раньше не так уж и ценил.
Не слышать угрюмого отчаянья в голосе отца и не видеть с каждым днем тяжелеющего взгляда Рыса.
Самому, в конце концов, не думать о том, что должно будет произойти, уже вот-вот, неминуемо.
— Отец, зачем они так со мной поступили? — однажды зло спросил Этис, когда очередные своды законов, где, как ему показалось, мелькнула зацепка, были с сожалением отложены отцом.
— Не знаю, — тот устало откинулся в кресле, потер виски. В последнее время он выглядел не очень, даже непроницаемо-черная кожа стала отливать нехорошим сизым оттенком. Юноша с раскаяньем подумал, что нужно дать отцу выспаться, выгнать его, в конце концов, из кабинета, чтобы не засиживался с ним, разбираясь в древних рунах. Но одновременно было страшно, и страх этот отступал только рядом с отцовской уверенностью.
— Ладно меня еще ребенком прислали... За это я им наоборот благодарен! Вырасти при светлом дворе... — юноша передернулся. Составил он впечатление об этом паучатнике — хватило одной поездки на родину, за глаза хватило, больше не надо, и не зовите. На кровных братьев-то глядеть было противно, что уж говорить об остальных придворных. И повелитель светлых эльфов вовсе не походил на его отца. У того глаза были теплые, а не полные ледяного презрения.
— А уж как я благодарен, сын мой... — слабая улыбка тронула губы отца, и Этис невольно улыбнулся в ответ.
Кровь? К демонам кровь! Его настоящий отец был тут. А у светлых — так, недоразумение.
В конце концов, у темных вон дети были с матерью лишь самые первые годы, потом, как только они уже не нуждались в особой опеке, их забирали на воспитание мужчины. Да его самого так, по сути, забрал отец и Рыс, начальник его личной стражи и по совместительству любовник.
Или муж, Этис до какого-то возраста мог бы поклясться, что так и есть, несмотря на отсутствие брачных браслетов.
Это потом до него дошел весь кошмар ситуации и то, почему эти двое никогда не смогли бы быть официально вместе, не смотря на глубокую, искреннюю любовь.
А все из-за него.
Младший — хотя на нынешний момент у него уже был совсем крохотный братик — принц светлых эльфов был прислан ко двору темных как залог их будущего союза. А подобные союзы всегда скреплялись браком — и только короля темных эльфов вина, что он еще не успел обзавестись наследниками. А значит — супругом быть ему, и точка.
В чем-то Этис даже понимал холодно-брезгливые взгляды светлых в его сторону. И всегда отвечал на них сухой, не менее холодной усмешкой.
Это светлым остроухим повезло, что женщин у них было много. Зато рожали они так редко, что это всякий раз было настоящим праздником.
А вот у темных все сложилось иначе. Женщины были редкостью, девочки почти не рождались — и потому каждая становилась матерью многим и многим, не обращая внимания на то, кто же отец. А для сердца — для сердца избранник. Этис не видел в этом ничего плохого. Может быть, просто в силу воспитания, может быть потому, что не хотел задумываться о причинах подобного отношения.
В общем, среди темных он быстро стал своим, еще непризнанным кронпринцем и любимцем владыки.
Вот только год и день совершеннолетия неуклонно приближались.
Срок, который назвал отец, оставляя у себя ребенка. Срок, когда они должны были сочетаться узами брака.
Срок, о котором отец тогда думал несколько иначе — а теперь угрюмо пил вино, глядя на древние фолианты.
— Совет упирается, как может, — неожиданно сказал он, отставив кубок в сторону. — Я надеюсь, что мы все же что-то найдем, но если нет — я настоял на том, что присутствовать будут минимальным составом.
— Все будет хорошо, отец, — вымученно улыбнулся Этис, сжав его руку. Потянулся за недопитым кубком — и отец его не одернул.
А потом пришло понимание, что все зря и законы обойти не выходит. И можно сколько угодно проклинать основателей рода, завязавших принятие в семью именно на этот демонов ритуал — но ничего от этого не изменится.
Смешно — это Этис успокаивал отца. Говорил, что один раз — это не то, о чем стоит так беспокоиться.
Наверное, он просто боялся, что если спокойствие отца даст трещину, то уж его и подавно рассыплется в пыль.
А еще был полон решимости сделать все с честью, раз другого не оставалось. В конце концов, его воспитали воином, а не бесхребетным ползуном. Так что он не собирался отступаться, как какой-нибудь светлоэльфийский герой, показушно накладывающий на себя руки в казалось бы безвыходной ситуации.
Но страшно все-таки было.
Страшно.
Знал бы он, что страх окажется лишь самой малой бедой. Страх — не стыд.
Вот что глодало его, выедало душу до дна и прогрызалось куда-то дальше, хотя там уже ничего и не было.
Стыд, что его видели таким. И никакое понимание, что это всего лишь магия, не помогало. Он только скрипел зубами и ругался, в который раз пытаясь доказать себе, что все произошедшее — не повод сдаться. Он же уже сумел, выдержал все это! Магия признала его членом правящей семьи, так какого демона?!
Стыд стал тем врагом, с которым он боролся, отчаянно, озлобленно, до последней капли крови и решимости. И, когда он уже готов был сдаться, стыд отступил.
Возможно потому, что вспомнилось, как он совсем маленьким влетел как-то в кабинет отца и застал того лежащим на столе, смеющимся и стонущим что-то неприличное, в распахнутой на груди рубахе и с неловко растрепанными волосами. А Рыс нависал над ним, глядел так хищно и в то же время жарко... Мальчишка тогда только пискнул и поспешил сбежать, поняв, что сцена слегка не для его глаз, а в двери вообще-то нужно стучаться. А после имел долгий разговор с отцом и Рысом об отношениях между двумя взрослыми мужчинами.
В этом воспоминании отец не казался слабым лишь потому, что посмел показать то, что чувствовал он и что хотело его тело.
Так почему он сам стыдится, что слабость одного только тела увидели другие?!
Шипение рвалось сквозь стиснутые зубы — почти боевой клич, летящий к стенам его спальни. Этис лежал, тяжело дыша и глядя в затянутый легкой паутинной дымкой потолок. Почему-то голова была мутной от слабости, а как он тут очутился, юноша вообще не помнил. Последним воспоминанием были фигуры в плащах, неотрывно глядевшие на него.
С трудом приподнявшись на локте, он огляделся и изумленно замер: в кресле около кровати дремал отец. Странно строгий в парадных одеждах, он выглядел еще более усталым, чем обычно. Даже заснул сидя, обессилено уронив голову на спинку кресла, будто до последнего боролся с дремой и поддался ей лишь уже когда стало совсем невмоготу.
Этис откинул тяжелое покрывало, потянулся осторожно коснуться руки.
— Отец? — голос был сиплый, будто он его почти сорвал.
Мужчина проснулся сразу, без перехода. Просто открыл глаза, взглянул на юношу — и закрыл их снова, тихо выдохнув:
— Слава богам...
— Отец, что случилось? — Этис попробовал сесть прямо, но голова закружилась, и он, поморщившись, опустился обратно на подушку: ткань была влажной от пота, как и его собственные растрепанные короткие волосы.
— Ты собирался умереть.
— Я?! — искренне изумился он.
Мужчина устало кивнул. Поднялся, сел на край кровати, как в детстве, когда о чем-то серьезно разговаривал с мальчиком перед сном. Этис как раз ощущал себя таким же растерянным и перепуганным и смотрел на отца с такой же надеждой, что тот все разъяснит и расставит по местам.
— Владыка светлых — высокомерный ублюдок, — злое шипение резануло по ушам, и тем страшнее оно было, что отец почти никогда не ругался и не повышал голоса.
— Объясни?
— Он надеялся, что ребенка отошлют назад, сочтя это оскорблением. Но, оказывается, приготовил и кое-что на случай, если я решу ждать твоего совершеннолетия.
— Что, отец? — нахмурился Этис.
— Он знал о том, как заключаются наши союзы, — тихо, зло ответил тот. — Менестрели не зря поют о светлых, что предпочли уйти из жизни, нежели стерпеть позор... Он думал, что ты не выдержишь ритуал и, с его точки зрения, насилие.
Юноша сосредоточенно молчал, анализируя то, что с ним случилось. Да, пожалуй, отец был прав... В первый момент стыд и впрямь был такой, что хотелось умереть прямо там, на месте, не вставая с алтаря. Но чтобы дошло до настоящей смерти?
— Светлые ненормальные, — сухо сказал он, и отец лишь улыбнулся черными губами, глядя на бледное от слабости, белое-белое, белее паутины лицо сына. А тот уже отбросил пустые эмоции, оставил позади и думал о будущем.
— Каков теперь мой статус?
— Кронпринц, — пожал плечами владыка. — Магия приняла тебя в семью, но ни о каком супружестве речи не идет.
— Как так? — глаза юноши изумленно распахнулись, когда отец пожал плечами еще раз.
— К сожалению, уже не узнать, — с ядовитым удовольствием ответил тот. — От алтаря мало что осталось, так что теперь придется создавать новый ритуал. И я позабочусь, чтобы в нем не было подобных унизительных моментов.
— Отец?.. — еще не веря, Этис прикоснулся к его руке. Крепкие пальцы сжали его ладонь в ответ.
— Ты думал, что я оставлю там хоть камень на камне, решив, что потерял тебя из-за этих проклятых обычаев? — белые зубы сверкнули на темном лице, а сощуренные глаза глядели одновременно с вызовом и усмешкой.
— Я в тебе не сомневался!
— Вот то-то же.
Дверь бесшумно открылась, и Этис поднял голову, глядя на вошедшего Рыса. Тот замер, разглядывая очнувшегося юношу, потом привычно текучим плавным шагом подошел к кровати и внезапно взлохматил его волосы, как когда-то давно, в детстве.
Этис опешил.
— Я рад, — просто сказал Рыс. И юноша внезапно понял, что воин тоже любит его, не меньше отца. Просто сурово, скупо, как умеет. Раньше, в детстве, он чувствовал это. А потом, повзрослев, начал слишком много думать и перестал замечать. Еще гадал, с чего любимый наставник так заледенел...
— А уж как я рад, — улыбнулся он в ответ. Лег поудобней, чуть потянулся. Тело отзывалось неохотно, он явно пролежал в бреду не один день. Но это все пустяки, восстановится и наверстает. Главное другое.
Он жив.
В его жилах течет магия их семьи.
И у светлого владыки большие проблемы. Ведь их семьи все-таки породнились.
А тот этого так боялся....
Владыка темных эльфов откинулся на твердый живот подошедшего Рыса, с удовольствием наблюдая, как на лице Этиса расцветает такая знакомая многообещающая улыбка, которую он иногда замечал в зеркалах.
Кровь?
Ха!
Это был его сын.