Билет в будущее

В половине пятого утра на улице раздался вой сирены. Заспанный Борис с трудом открыл глаза, оторвал голову от подушки и недоуменно уставился на Диму и Олега, которые, как по команде, вскочили с кроватей и стали одеваться. – Просыпайся, – объяснил ему Олег, – полчаса на сборы и столько же на завтрак. Стало слышно, как в коридоре кто-то ходит, стучит в двери комнат и будит ребят. – Почему так рано? – Борис задал вполне оправданный вопрос в такое раннее утро. – Общую хореографию дают на улице на построенной специально для таких случаев открытой площадке. С утра там еще можно работать, но ближе к полудню, под палящим солнцем, это просто невозможно. Борис согласно кивнул и стал одеваться. Накануне всем конкурсантам выдали синие майки с логотипом шоу и сказали, чтобы танцоры надевали их, когда будут съемки мастер-классов от судей. После завтрака, который прошел в авральном режиме и включал в себя так необходимый в таких случаях кофе, их посадили в автобусы и повезли в местный театр. Сцена была оформлена так же, как и на кастингах, в зрительном зале на возвышении стоял уже знакомый стол для судей. Ребят попросили подождать, пока съемочная группа настроит аппаратуру. Помощники и редакторы сновали туда-сюда, спорили, переругивались друг с другом, устанавливали камеры, шел обычный трудовой процесс. Танцоры разместились на полу, заняв собою большую часть сцены, и с интересом ожидали, что же будет дальше. Борис занял место с краю, не особо стараясь лезть, как некоторые, в первые ряды под прицелы объективов. На сцену вынесли прозрачный куб, наполненный синими запечатанными конвертами, и поставили на авансцену. Народ оживился, гадая, что же это может быть. Появление Раду за судейским столом было встречено общим ажиотажем и аплодисментами. Судья улыбался и сиял, как новенький пятак. – Доброе утро! – поздоровался Маэстро, приветствуя танцоров. – О, нет! – раздался за спиной у Бориса чей-то придушенный возглас с нотками отчаяния. – Если он будет давать первую хореографию, можно смело паковать чемоданы уже сегодня. – Как вы уже заметили, моих коллег нет за этим столом, – продолжал Раду, – потому что они готовят для вас постановки, которые вы продемонстрируете нам уже сегодня вечером. Вздох облегчения невольно вырвался у половины танцоров, которые прекрасно знали: мудрёная хореография от Поклитару может стать для них сегодня приговором. – Вам нужно разбиться на пары, подойти к кубу и выбрать для себя конверт, в котором будет написано, к кому из хореографов вы сегодня попадете. Танцоры оживились, оглядываясь по сторонам, чтобы определиться с партнером. Рядом с Борисом сидела миловидная русоголовая девушка. – Какой стиль ты танцуешь? – спросил у нее Борис. – Контемп, – голос у девушки был тихим и очень приятным. Борис протянул руку, улыбаясь и предлагая себя в напарники, для первого испытания. – Борис, - представился он. – Марта. Так, держась за руки, они и подошли к кубу, дождавшись своей очереди. Марта опустила руку, выбирая конверт. Борис затаил дыхание. Он не очень верил в свою удачу, поэтому доверил девушке выбрать для них наставника на сегодняшний день. «Только бы не бальные танцы!», – молился про себя Борис, с ужасом представляя, как нелепо он будет смотреться в незнакомом для себя стиле танца. – Татьяна Денисова, – объявила Марта, открыв конверт и вытащив белый лист с напечатанными буквами. От сердца отлегло, классическая хореография его не пугала, с поддержками он дело имел. Проблема была в другом: если Татьяна будет ставить для их группы откровенно эротический номер, то показать чувства с партнершей, с которой познакомился буквально несколько минут назад, будет проблематично. Это не театр с долгими и последовательными репетициями. Здесь, на проекте, все проходит в режиме нон-стоп, и нужно либо подстраиваться, либо признавать, что ты слабак. Одна пара вытащила из конверта красный листок бумаги без текста и стояла в недоумении. Раду обрадовал их, объявив, что именно они могут выбрать себе хореографа по собственному желанию. – Томильченко, – обрадовались ребята, подпрыгивая от нетерпения на месте. – Почему все так хотят попасть непременно к Косте? – спросил Борис у Марты. – С ним легко работать. В прошлом году он давал контемп и почти все прошли в следующий тур. – Понятно, – протянул Борис, немного сожалея о том, что им не попался конверт с именем этого хореографа. Их группу оставили на сцене ждать Денисову, остальные направились к выходу. Борис увидел проходившего мимо Олега и спросил, к кому тот попал. – Томильченко, – поделился радостью Олег. Рядом с ним шла та рыжеволосая, что вчера прижималась к парню в коридоре. Ее раскосые глаза лукаво поглядывали на Олега, она просто сияла от радости. «Вылитая лисица», – подумал Борис, провожая эту парочку взглядом, пока они не скрылись за кулисами. Большая часть съемочной группы потянулась на выход. Группа ребят, человек тридцать, остались ждать своего хореографа на сцене. С ними остались два редактора и три камеры, одна из которых была закреплена на подвижном кране у них над головами. Из боковой кулисы появилась Денисова, одетая в длинное, в пол, серое платье, полностью закрытое спереди, но с частично оголенной спиной. Ребята вскочили, приветствуя своего хореографа. – Доброе утро. – Она дождалась, пока танцовщики уселись, и продолжила: – Я хочу зачитать вам отрывок из книги Достоевского. О казни. – Подумайте: если, например, пытка; при этом страдания и раны, мука телесная, и, стало быть, всё это от душевного страдания отвлекает, так что одними только ранами и мучаешься, вплоть пока умрешь. А ведь главная, самая сильная боль, может, не в ранах, а вот, что вот знаешь наверно, что вот через час, потом через десять минут, потом через полминуты, потом теперь, вот сейчас — душа из тела вылетит, и что человеком уж больше не будешь, и что это уж наверно… На сцене воцарилась тишина, пока Татьяна, грустная, тихая, с глазами, подернутыми дымкой неподдельной скорби, читала этот отрывок. Танцоры были настолько поражены неузнаваемым образом любимого судьи, что потеряли дар речи. Все знали, что Денисова, как хореограф, ставила очень хорошие номера, глубокие, продуманные, но такой серьезной тематики они точно не ожидали. – Это будет не просто хореография, это будет роль, которую вам никогда не придется прожить. Это будет танец осужденного на смерть на пути к эшафоту, нам с вами придется заглянуть под мешок смертника. – Ни фига себе, – прошептал парень, сидевший рядом с Борисом, и тот был с ним полностью согласен. Это было именно то, зачем он приехал на этот проект: не просто механическое повторение движений за хореографом, а Искусство в чистом виде. – Мне будут помогать, – продолжила хореограф, – мои ученики, мои друзья. На сцене появилась пара танцовщиков, и Борис узнал девушку. Яна. Она заняла второе место в прошлом сезоне. Девушка была не только великолепным танцором, но и очень хорошей актрисой. Номера с ее участием Борис пересматривал не единожды. Татьяна махнула рукой звукорежиссеру и отступила к краю сцены. Полилась величественная музыка, ария из оперы, и Борис узнал голос несравненной Марии Каллас. Танец начался с того, что парень и девушка вышли вперед с небольшими мешками, надетыми на голову, и подняли руки, как бы говоря: «Я смирился с роком, покорился судьбе, выхода нет». Борис проживал вместе с танцорами каждое движение, ловил каждый вздох, срывавшийся с их губ, не отрывая от них восторженного взгляда. Он прочувствовал все: их отчаянные попытки спастись, рухнувшие надежды; видел обреченность в каждом жесте, в потухшем взгляде, когда человек падает за последнюю грань жизни, в небытие. Не только на него танец и сама история произвели глубокое впечатление. Он слышал, как шмыгали носом девушки, да и парни, тронутые до глубины души, опускали заслезившиеся глаза. – Давайте начнем с поддержки, – предложила Денисова, когда музыка стихла, и танцоры аплодисментами поблагодарили артистов и хореографа. – Смотрите, вот так Владислав берет Яну и переворачивает, удерживая одной рукой под колени, а второй за одно запястье. Попробуйте. Танцоры попытались повторить эту поддержку. У кого-то получалось лучше, у кого-то хуже, труднее всего было тем, кто никогда в жизни не танцевал в паре. Когда в какой-то момент раздался грохот упавшего на сцену тела, Татьяна решила проработать эту поддержку с каждым индивидуально. – Как вас зовут? – обратилась она к Борису. Парень представился. – Борис, подойдите и покажите эту поддержку с Яной. Да, вот так, правильно. Все видели? Повторяйте. У Бориса потеплело в душе от похвалы хореографа. Они с Мартой старательно заучивали движения, вживались в образы. Чутко прислушивались к наставлениям и рекомендациям Татьяны. Это было важно. Репетиция длилась около трех часов, все устали, вымотались и настолько вошли в роль, что общее настроение обреченности, переданное Денисовой, охватило всех. Девочки, уже не скрываясь, плакали, юноши сдерживались, но эмоционально и они чувствовали себя изможденными. Эта постановка заставила всех задуматься о неистребимом желании человека жить. – Мне кажется, – говорила Татьяна, – что если бы наступил для меня такой момент, что я бы точно знала, когда умру, я полюбила бы всё: болезни, горести, врагов своих полюбила, всё, что меня окружает, каждую букашечку, каждую травинку, потому что жизнь, она сама по себе уже чудо. Мастер-класс закончился, танцоры от души поблагодарили Денисову за эту проникновенную постановку. – Есть одна рекомендация, я бы хотела, чтобы юноши сегодня танцевали с оголенным торсом, – улыбаясь, попросила Татьяна. – Я вам всем желаю удачи и вдохновения. Но должна вас предупредить, от того, как вы станцуете, будет зависеть, пройдёте вы дальше или нет. Сегодня никого не отправят танцевать соло за жизнь. Так что, у вас просто нет права на ошибку. До вечера. Танцоры, вымотанные до предела, вышли из здания и направились к автобусу, чтобы поехать в пансионат пообедать, привести себя в порядок и вернуться к вечернему выступлению. Борис поднялся в свою комнату, предварительно узнав у Марты, в каком номере она живет, чтобы позже с ней встретиться и порепетировать. В номере было пусто, но за стеной шумела вода. Значит, кто-то из ребят вернулся раньше него и полез в душ. Борис упал на кровать и закрыл глаза. Очнулся от того, что на него упало несколько капель холодной воды. – Что, вымотала тебя Денисова? – насмешливый голос Олега раздался совсем рядом. Борис разлепил никак не желавшие открываться глаза и увидел, что парень стоит над ним в одних боксерах, с перекинутым через плечо полотенцем. С его черных волнистых волос спадали капли, разбудившие так быстро заснувшего от усталости Бориса. «Чёрт!». Взгляд Бориса остановился на рельефных кубиках пресса соседа и упорно отказывался перемещаться в другом направлении. – Как там твой мастер-класс? – хриплым от сна голосом прокаркал Борис, принимая сидячее положение. Это было ошибкой, теперь его глаза находились как раз на уровне паха Олега. – Отлично! – Что танцевали, контемп? – Нет, – Олег развернулся и пошел к балкону, чтобы повесить сушиться мокрое полотенце. Борис мысленно застонал и ладонями растер лицо, чтобы побыстрее проснуться. В обтягивающих боксерах ягодицы Олега выглядели особенно соблазнительно. – Костя давал джаз-фанк, такой манерный, мягкий, одно удовольствие его исполнять. – Танцевали в паре? – Нет, в одиночку. – А та рыжая, с которой ты ушел? – Рыжая?.. Наташа? Олег вернулся в номер и встал на расстоянии вытянутой руки от Бориса. – Почему ты спрашиваешь? «Кретин! Не мог промолчать?!» – кричало сознание Бориса. Олег сделал еще один шаг навстречу, не разрывая зрительного контакта. Борис смотрел на него снизу вверх и не мог отвести взгляд. Воздух вокруг них завибрировал от напряжения. Борису казалось, что громкий стук его сердца слышен даже далеко за пределами их комнаты. – Так почему? – голос у Олега тоже стал хриплым. Глаза прищурились, словно он хотел разгадать, что скрывается за вопросом о девушке. Казалось, еще секунда и он наклонится к Борису, чтобы... Входная дверь стукнула, и парни отпрянули друг от друга, будто обожглись. В комнату вошел Дима. – Душ свободен? – спросил он. – Нет! Сейчас моя очередь, – выпалил Борис и, быстро схватив полотенце, рванул к санузлу. – Ладно, я следующий? – донеслось в спину. «Похоже, сбегать от Олега становится традицией», – подумал Борис. Он может вылететь из проекта прямо сегодня, если не соберет всю свою волю в кулак и не перестанет реагировать на это ходячее искушение.