Две монахини сидели на бордюре у чахлого садика и кидали настороженные взгляды из-под широких капюшонов на проходящего мимо них Чонина. Окинув глазами молительниц, он сгрузил рядом с ними со спины лакированый черный крест в человеческий рост, попросив приглядеть, и пошел к настоятельни... це. До сих пор в голове не укладывается, как Кенсу мог прослужить тут, в женском облике аж восемь лет. Неосознанно закрадывалось восхищенное уважение.
В галерее, тускло освещенной мерцающим пламенем, он невольно зацепился глазами за смутно знакомую рыжую макушку, отливающую золотисто-алым через решетчатую падающую тень портала, но парень быстро исчез за поворотом. Вместо этого глаза остановились на календаре, висящем на доске объявлений рядом с расписанием. Пятнадцатое марта. Уже полтора месяца прошло, с приезда в Лондон… Отвернувшись, Чонин отправился на место встречи. Кенсу пошел на риск, вызвав его к себе, что было необычно, учитывая его осторожную натуру.
Через решетку исповедальной кабинки До передал скрученную рукопись.
— Вот. Посмотришь, когда будешь уверен что никто не видит. Я нашел кое-что интересное об Архиепископе. Скандал замяли и сведения уничтожили, но я отыскал, конечно, – кивнул на бумагу, понизил голос до едва слышного, — Его закинули в дремучую провинцию Китая. Более-менее все было в порядке, пока он не обратил более половины провинции в католицизм. Настроения благодаря его проповедям обострялись. Спустя несколько лет он публично предал анафеме молодую семью. Парень - путешествующий ученый, алхимик. Его подставили и обвинили в пособничеству дьяволу и казнили прямо на главной площади вместе с детьми, оставили в живых только местную девушку. Но она сама вскоре за мужем отправилась, не выдержав горя. Это только начало, дальше начались чуть ли не гонения на всех несчастных заезжих, обставляя все по первому сценарию. Он добивается…
— Чистоты крови, — хмуро закончил Чонин.
— Откуда… — недоуменно-обижено промямлил Кенсу, распахивая глаза.
— Сходил на домовую литургию в Нунциатуре. Там интересные проповеди, советую, — хмыкнул сквозь зубы.
— А я удивить хотел… — скосив глаза и надув губы, выдавил Кен.
— Прости. Удивишь, если узнал причину его кровавой мании. Кстати, ты не помнишь, Лу точно погиб тогда? Вроде его только задело ж…
— Сдурел!? Ему половину туловища оторвало! С такими ранами не выживают. — нахмурился Кенсу — С чего вдруг ты о нем вспомнил?
— Да нет… не важно. Просто показалось, наверно.
— Прости. Я бы точно знал, если что. Работа такая, знать все обо всем и всех. Особенно касающихся крупных призывов и их последствиях. Тебя бы здесь иначе не было. — подмигнул.
— Да, конечно. Глупый вопрос…
— Твои воспоминания вернулись? — сжав зубы от осознания, Чонин поднял глаза, внимательно вглядываясь в лицо напротив. — Прости, что не сказал, мне было не позволено говорить, что я в курсе, — вспыхнув буквально, Ким сжал огонь в ладонях, подавляя чувства.
— Тебя оставили за мной приглядывать-нянчиться? — выплюнул Чонин. — Не волнуйся: если я съеду по фазе — не буду сопротивляться, чтобы ты меня убил, — вскочив, он хотел выйти, но твердая рука резко усадила его на место.
— Не ори. Сбрендил?! Я не буду этого делать. И не только потому, что восемь лет провел в этой дыре вовсе не ради тебя, а потому что ты не съедешь. Если не продолжишь так кидаться на людей, конечно. В самом деле, Чонин, сколько я тебя знаю, ну! — фыркнув, Кенсу сложил на груди руки и отвернулся, неслышно процедив на выдохе, — Ты нас спас.
Чонину стало безразмерно стыдно перед этим маленьким гордым человеком. Ответственным экзорцистом, прожившим треть жизни в чужой шкуре в чужой стране… Когда-то ведь они и правда дружили.
— Вернулись, — лаконично кивнул и тихо извинился. — Но с середины масё до сих пор все как в тумане, я же тогда… впервые... Так сильно.
— Д-да, конечно, — от Чонина не укрылась прошедшая по рукам Кенсу дрожь, впрочем он тут же улыбнулся, показывая свое искреннее сердечко губами. — Но ты правда нас всех спас тогда, Чон-чон. Никто из нас не знал, что делать с павшим, и… Наверно, никто не говорил тебе, а теперь... Спасибо, Чонин. - Ким сорванно втянул воздух, чувствуя ледяное дыхание в волосах.
— Спасибо, До, я понял… Как проходят поиски сосуда?
— Почти никак. Как иголку в стоге сена искать — я зашиваюсь, — простонал, — Круг подходящих очень и очень, собака, широк. Если что-как обнаружишь — сообщай.
— Договорились. И. Ммм… Кенсу, можно попросить тебя об одолжении?
— Да, конечно, зачем спрашиваешь.
— Отправь пару человек следить за домом 21 на улице Валроат. — недоуменно вскинув брови, До, тем не менее, не стал уточнять и пообещал, что сразу же, как попадет в кабинет.
Облегченно выдохнув, Чонин прикрыл глаза.
Так будет лучше.
— И еще. Крест я заберу с собой, — Кен нахмурился.
— Засветишься. К нам и так слишком много внимания в последнее время. Не стоит, Ким.
— Я буду
очень незаметен. Сомневаюсь, что меня вообще кто-то увидит. — хмыкнул мейстер. — Нужно перебрать и проверить оружие. Хочется быть подготовленным, когда все начнется, а я чувствую, что это произойдет скоро.
Закатив глаза, Кенсу всплеснул руками:
— Опять ты на чутье полагаешься.
— Но оно никогда не поводит, — ухмыльнулся, постучав по носу и задорно дернув головой. Чонин поднялся, толкая резную дверь своей половины кабинки. — Бывай. Помни об уговоре.
— Ким, — на пороге его остановил Кенсу: — Не предпринимай ничего до распоряжения сверху.
Выдержав взгляд, Чонин отвернулся:
— Мне дали все полномочия на боевые действия и убийство в случае необходимости.
— Как друг советую. Мы не знаем, с кем имеем дело, — не лезь на рожон, пока не разберешься. Ты, несомненно, крут, но до Эсукорноуса тебе еще...
— Спасибо, Кен. Знаю.
Чонин махнул рукой и вышел под громкий вздох и густой кашель, подозрительно складывающийся в «идиот».
✝☯✝☯✝
Чанёль встретил в фартуке, с дымящимся ужином и сверкающими глазами, уже привыкнув, что в этом доме перестали пользоваться дверью. Отчитавшись за день, он с мрачным смешком подтвердил опасения Чонина. Сегодня в нунциатуру привозили громоздкие свертки, и в щель брезента на одном Чанёль разглядел медную чашу гигантских размеров. Все, подтверждая версию, исчезло в подвале.
— Кстати, сегодня к нунцию приезжал мейстер Ким, — Чонин резко поднял взгляд поверх кружки.
— А он тут что забыл?
— Не знаю, к тебе давно подстраховку не ставят. Может, он и не в курсе, что тут происходит, но до меня любопытный слушок дошел, что они друзья давние. — оба зеркально ощерились.
— Ах вот как… — протянул Чонин. — Займись этим.
— А ты? — Ким поморщился, мрачнея на глазах.
— А меня ждут отчеты, гора мукулатуры, жаждущей, чтоб ее прочитали... И я подумал еще раз пересмотреть дела всех работников. Все еще нужно вычислить тех, кто хотя бы может к этому быть причастен. Пока я не нашел даже нашего «поджигателя».
Чанёль сочувственно фальшиво промычал и похлопал по спине.
✝☯✝☯✝
За прошедшее время бумаг набралось предостаточно. Чонин до ночи писал отчет, но, когда отправил, со стоном оглядел не уменьшившийся фронт предстоящей работы. Он перечитывал дела, вырезки из газет, сравнивал места жительства и общих знакомых. Сопоставлял, отметал в папки «возможно» и «вряд ли».
Первые лучи рассвета пробрались через окно, и резанули усталые глаза. Чонин встал задернуть шторы. Взгляд зацепился за переданую днем рукопись. Устало перебравшись на кухню, поставив турку на огонь, он пробежался глазами по строчкам. Брови медленно ползли вверх. Сухим языком факты представлялись куда жестче, чем со слов Кенсу. Архиепископ по бумагам - сумасшедший ксенофоб, одержимый с маниакальной идеей.
«…Джан Лин был обезглавлен вслед за младшими детьми…»
Стоп.
Постойте-ка.
Вот оно!
- Ну неужели!
Подорвавшись, Ким зашелестел делами в папке «вряд ли». Он точно видел эту фамилию сегодня. И провинция… Через пять минут перед глазами легло дело, откуда с фотокарточки на него отрешенно смотрел миловидный китаец с добрыми глазами.
«Родился: провинция Чанша…»
Вглядевшись еще раз в карточку, Чонин удостоверился, что лицо надежно отпечаталось в памяти. Надежда, конечно, слабая, но…
Схватив плащ, Чонин выскочил на улицу, собираясь перед работой зайти в домовую капеллу Нунциатуры и, видимо, булочную, судя по упрямому и продолжительному урчанию желудка.
