Чонин стоял в тени мощной каменной готической колонны на проповеди после литургии. Основную канва речи — чистота крови. Престарелые корейские бабули, давно забывшие свою страну, яростно поддерживали архиепископа, пока Чонин молча поджимал губы. Проповедь к концу трансформировалась в неприкрытое революционное выступление. Вместо мирного религиозного напутствия к высокому сводчатому своду и нефам древней церкви неслись пустые, но действенные призывы. Только вместо костюма-тройки на ораторе иерейская сутана, вместо «камрад» - «братия и сестры», вместо серой массы рабочих и колхозников — набожные мамаши с их семьями, престарелые женщины с отпрысками да католизированные холостяки с разможненным на религиозной почве мозгом. Это - не вера. Чонин скривил губы, насмешливо наблюдая за разворачивающимся дурдомом. Невероятно забавно, что набожные англичане явно не понимали подтекст, но так же громко поддерживали оратора. Не то чтобы Чонин был против воздержания от расовых смешиваний, но не ценой уничтожения других народов. В нем самом где-то еще воевали две непримиримые сущности. По крупицам Ким продолжал собирать материалы. Десятки версий и подозреваемых постоянно пополнялись новыми, видоизменялись. В этом плане отлично сработал Чанёль. Трое суток он продолжал слежку в одиночку и раскопал несколько бесценных сведений. В трех из шести произошедших взрывах уже найдены свидетели, подтверждающие присутствие служителей нунциатуры. Присутствие чиновников посольства до сих пор не доказано. Судя по словестному портрету с показаний - при каждом взрыве присутствовал один и тот же человек. Чанёль выясняет это своими методами, о которых лучше не знать. В добавок, фамилиар срисовал себе знак, оставленный разными способами на местах взрывов. Чанёль продолжает поиски свидетелей, а Чонину предстоит выяснить кто из служителей Богу отлучался в дни произошедших взрывов и куда, и перебрать под словесный портрет. Он взял за привычку выпивать горький кофе с круассаном в том кафе, прямо напротив нунцинатуры. Внешнее наблюдение не дает никаких плодов. Фамилиар рассказал, что на рыночной улице за посольством пару недель назад открылся салон ритуальных услуг. — Оттуда так воняет сожженной человечиной, что нос сводит… но недавно в моду вошло кремирование, — не удивительно. Стоило коснуться в разговоре поездки к Мефисто — Чанёль несмешно шутил и уводил тему. Хоронился и тянул время, но стоило припереть к стенке — притих, сухо кивнув на подозрения Чонина. — Мачеха. Хочет снова повеселиться, — скупо кинул Чанёль, заиграв желваками. — Что взял за плату? — Ты знаешь. Условия сделки не разглашаются. Чонин не стал настаивать, но начал приглядывать пристальнее. После разговора с дядей Чанёль прошерстил все о павших демонах-паразитах, выросших из низших. Такие демоны были отбросами даже по меркам Геенны — они хитростью заманивали более сильных и пожирали их, таким образом наращивая силу. Дальше Чонин и сам знал. Для призыва даже самого мелкого падшего нужен не малым десяток литров крови — за него и за тех, кого он сожрал. Все собралось в ужасающую картину. Единственным возможным кандидатом призыва был демон разрушительной мощи, которого они случайно выпустили десять лет назад. Причина смертей десяти сверхновых малах эль, всей охраны экзорцистов и ранения палладина. Нуэ. Ослепительно прекрасный демон увлек всех высших, вихрем ворвавшись в привычный мир правящей элиты ада. Он без труда интриговал, запудривал ласковыми льстивыми речами разум и лез по головам... не многие выживали после личной встречи с ним. Вскоре слухи о нем дошли до Сатаны… и они встретились. Нуэ стал слишком искусен и отчаян к тому моменту. Поначалу его властолюбие лишь забавляло Императора ада, но вскоре он смог расположить его к себе. Подыграв момент, Нуэ поочередно поглощал каждого императорского фаворита и вскоре остался единственным, фактически становлясь соправителем ада. Сатана обрел в нем Саломею, закрывая глаза на любую его «шалость». Для призыва из Геенны такого монстра нужен специальный сосуд. Человек, что душой чист, что живет и молится даже во сне. Девственный и невинный юноша. Чонин сжимает пальцы, перелистывая страницы одолженного Мефисто фолианта. От страниц веет тоской и унынием. Во первых ритуал необходимо исполнить лишь в в определенную дату подходящего месяца призываемому демону и так же со временем. Во-вторых невинный сосуд требуется безжалостно опорочить, и чем больший страх он испытает, тем сильнее будет демон в человеческом мире. Следом дать вкусить плоти Отца его, опустить в ритуальную ванну с собранной кровью и дать сосуду отпить смешанное. Количество собранной людской крови должно быть равноценно количеству призываемым демоном поглощеннных… Не один литр крови и… — Интересное совпадение, — процедил Чонин, яростно скалясь. Перед глазами мелькнул обескровленный труп со свежей кожей. Все же… Как их транспортируют по городу в таком количестве? Зная Нуэ, крови потребуется… море. Не нужно быть гением, чтобы связать воедино исчезающие сотнями тела, трупы на задворках нунциатуры и капли крови в посольстве, но зачем было убивать сверхновых? — Я тут решил проверить теорию и попытался проникнуть в подвал. — Чанёль! — хлопнув по столу, Чонин подскочил. — Ты хоть понимаешь, какому риску… — Не кипятись, твою гончую ни один экзорцист не учует. Так вот — хренушки… — Редкостный идиот! Меня волнуют не люди, а те, кого мы до сих пор не чувствуем… — Зато теперь я могу с точной уверенностью сказать — они могут вообще не вылезти. Подвал непроницаем. Они могут провести ритуал, когда захотят. Наше счастье — что призыв требует определенного времени и мы знаем для кого высчитать, но вот… — Это проблема, — прикусив ноготь, Чонин активней запустил шестеренки мыслей. Высвободившийся от тяжелых раздумий хвост нервно бил по полу и бокам. — Черт ногу сломит искать, что в нашем мире к нему отношение может иметь. — Попробуй просмотреть все мало-мальски важные или редкие события на полгода вперед. Если обнаружишь что-то хоть на мизер нам подходящее — незамедлительно сообщай. — А что… Что ты будешь делать с Сехуном? — проницательно глянул Чанёль. От того, что память вернулась на место, хоть пока не целиком, лучше не стало. Об О Сехуне Чонин старался не думать, что получалось крайне плохо. Постоянно эхом в ушах преследовал мираж деревянного перестука. Фиолетовые цветы и красные маки будто назло лезли на глаза, где бы он ни был. К тому же, к дому, «который не пропустить», теперь тянуло объяснимо и в тысячу раз сильней. Он перестал считать их встречи. Сходя с ума от прогрессирующей мании, Чонин видел его везде. В кофейне напротив работы он подавал кофе, на рынке он собирал рассыпанные яблоки, на улице среди толпы мелькала лунная макушка со снежной челкой, в баре со всех сторон слух резал шепот О Сехун, … О Сехун… — Ничего. Я не буду к нему приближаться. Теперь я понимаю, почему неосознанно постоянно сдерживал себя. Нельзя давать надежду, способную убить. Как бы Чонин ни хотел игнорировать и пытался отгородиться, истосковавшаяся душа рвалась. Кай внутри постоянно злобно скулил, подстрекал, просил, умолял, на что Чонин молчал, крепился, но… не смог. После очередного похода за сплетнями Чонин снова стоял тут. Венок цветов покачивался, с укором смотрел черными сердцевинками полевых глазок. Чонин вонзил трясущиеся пальцы в решетку, прислонился лбом, и пытался собраться — отговаривал себя, пока еще можно. Рассеянно обдирал с венка сухие цветы, не замечая, что давно перешел на живые. Стук собственных костяшек о дерево резко отрезвил. Распахнув глаза, он растерянно огляделся, еле успев перенестись на противоположную крышу, перед тем как раскрылась дверь. Присев за конек, будто бы его могли увидеть, он с разочарованием увидел появившегося на пороге субтильного мальчишку-слугу. Кажется, Сехун усвоил урок. Паренек повел себя странно. Потянув носом, он нахмурился, безошибочно повернул голову и посмотрел на крышу, через секунду смело глядя прямо в глаза Кима. Чонин вскинул брови. Глаза мальчишки сверкнули красным, следом заострилось лицо. Высунулись над нижней губой два мелких клыка и вытянулась сущность. Девять хвостов огромным пушистым веером серебрились за спиной хрупкого юноши, оскалившегося разинутой пастью с мелкими, но чертовски острыми, зубами. Чонин знает кто это, но растерянно усмехнулся от неожиданности. Руки Кумихо подрагивали, сжатые в мелкие кулачки. Он осознавал, кто перед ним, но не отступал. — Ты тут не нужен. Не приходи больше, — высокий голос, не знавший ломки, звучал твердо. Чонин прищурился и провел пальцами по губам. Дотошно разглядывая лучившуюся лунным светом сущность, он через долгое мгновение кивнул, грустно вытянув вверх уголки губ. Щелкнув пальцами, Кай исчез с крыши.
✝☯✝☯✝
— Ты был у него? Ну что, помирились? — услышав запах, Чанёль выбежал и заскакал вокруг, стоило подошвам Кима коснуться ковра в гостиной. — Наконец-то ты перестанешь хандрить, твоя первая… — Хватит. О нем теперь есть кому заботиться. Чонин украдкой глянул на погрустневшего младшего. На оставшееся время Киму должно хватить выдержки, но вот… Кумихо-мужчины в принципе не так уж редки, но не лунные. Не в городе, где обычного Кумихо почти невозможно встретить, если не невозможно. Лисы не любят цивилизацию, а этот отлично себя чувствует и даже имел силы храбриться. В такие совпадения не верится, и, похоже, Кай виделся с тем, о ком когда-то давно рассказывал однолюб-братик. Надо будет сказать Чану, как все закончится. И отпустить… В его состоянии глупо обладать фамилиаром, а одиночество будет только на руку. Выдержит же… Теперь он твердо уверился, глядя на поникшее лицо и потухшее пламя в волосах. Искушать Сехуна он не станет. Если признаться честно - боиться поддаться сам. А Чанёль… пусть будет счастлив с фамилиаром О. Чонин переживет. Ему нельзя сближаться с людьми. «СЕУ-42» - красочное тому напоминание.