Ao no Exorcist AU: Transcendentis. Ueber Gestaltqualitaeten

Открыв глаза, Чонин обнаружил перед собой железные стыки металлических пластин. Похоже, они на крыше. Ким стоит на коленях. Руки заломленны назад, локти вывернуты. Демоны держат крепко. Видимо, успели целиком оправиться. Чонин замечает прохаживающиеся в паре футов перед собой сапоги грубой выделки. Поднимает взгляд и застывает. Внутри заныло что-то немое, принявшееся сверлить прямиков в сердце. Чонин растерянно смотрит в кукольные черты лица, часто являющегося в кошмарах. Он повзрослел, изменился, но не узнать невозможно. Белоснежная кожа посерела, загрубела. Мимические морщины чуть углубились, но все это не портило китайца. Его красота словно застыла в блестящем янтаре. Облекла вуалями грехов. От него волнами расходилась манящая порочность, о которой тот знал. Прекрасно знал и завлекал в свои сети темными глазами с поволокой, разнузданной улыбочкой, по которой скользит розовый уголок языка... Инстинктивным желанием, пробуждающимся от небрежных грациозных движений. Кожаные пиратские штаны и батистовая белоснежная рубашка с кружевными манжетами и распахнутым воротником не оставляли пищу для раздумий. Только похоть, полный простор для извращенных фантазий. Кукольно-стеклянные глаза, невинно распахнутые навстречу миру сверкали насмешливыми искрами. Внутри пламенело зарево адского огня. Лухан словно не был разорван десять лет назад на его глазах, а отбыл на затянувшееся задание, и наконец вернулся, изменившись с приставкой «чертовски греховно». Отпечаток Геенны смердит даже в дыхании. Чонин затыкает корнем языка носовые продухи. — Лу… — локти тут же заламывают выше, вмазывая лбом в пол. Ким напрягся, выпрямляясь обратно, утягивая за собой скользящих по металлу крыши демонов. — Стоило проверить сразу. Конечно, это оказался ты. Наш герой, Ким Чонин... — в фальшиво невинных глазах вспыхнула ненависть. Демон хмыкнул. — Такой же ебать - не расколотить крутые яица рыцарь праведного меча… — Лу сардонически хохотнул, показывая, как по его мнению Ким достает меч, — …Вообще не менялся, я смотрю. Ослеплен местью и своим желанием помочь всем и каждому в радиусе твоего внимания. Ты хотя бы задумывался, как другим от тебя тошно? — Я очень надеялся, что обознался, но точно не ожидал услышать именно это. — вздохнул Ким — Все же… Почему тут, ты же… — О, черт... Да-да, давай, прочитай мне лекцию. Геенна - самое страшное темное место в мире и всяким людишкам туда ни-ни упаси Бож-кхах. — Чонин сощурился. Похоже, в Лу осталось много от человека, но произносить привычное он уже не может, — …не выпускает обратно, что демонам не место на земле и они зло… Только, знаешь что, засунь себе нравоучения в задницу. Лучше сразу изгони. Хотя… как же там? “Светит мне пусть Крест Святой. Древний змий да сгинет злой”, — с усмешкой на искаженном болью лице от цитирования сутры, всем своим видом Лухан показывал превосходство. — Переломись. — Боже… кем же ты стал…? Приблизившись, Лухан сжал стальными пальцами подбородок, давя на рану на разбитой губе. Чонин до скрипа стиснул зубы. С детской непосредственностью вглядываясь в лицо экзорциста, демон с оттяжкой плюнул и разжал пальцы, откидывая голову. — Давно мечтал об этом, — широко оскалившись, он потерял всякий интерес и холодно кинул через плечо, удаляясь: — Ох зря ты в это ввязался. Хотя… тут же замешан твой “любимый” О, — вскинув голову, Чонин зарычал, дергаясь в крепких тисках. — Как этот агнец еще держится и не придушил тебя. Пиздец как завидую его терпению. — Еще слово о нем, и я не посмотрю, что мы были друзьями. Мне делай что угодно, но не ему! — Лу приостановился, расхохотавшись. — Почему ты в Ассии? — Харе заливать, друг, — издевательски пропев последнее слово, Лухан передернул плечами и пошел дальше. Нервно наблюдая удаляющегося демона, Ким перебирал в голове, чем бы мог его задеть и остановить. Скребущееся на подкорке вдолбленное чувство вины и посасывание под ложечкой он старался игнорировать, но… — Прости, — Лухан резко встал. — Прости меня, тогда… это была моя вина, ты не причем. Из-за меня повысили планку, из-за меня мы попали в этот лес… — замерев с вытянутой для шага ногой, Лу медленно развернулся на пятке. Побелевшее лицо внезапно оказалось перед носом, горящие бешенством огромные черные глаза немигающе буравили, суля беду. — Умеешь же ебнуть в самое темечко! — глухо приговаривал Лу, нанося оглушающие жесткие удары со всей демонической силой. — Как же ты меня бесишь, от одного взгляда на твою ущербную физиономию блевать тянет. Какого хуя, скажи мне, ты решил, что виноват?! Кроме тебя было еще девятнадцать, блядь, сверхновых! — Ну, на это есть определенная причина… — взвыв, Лу впечатал носок ноги в грудину. — И всегда-то ты у нас особенный. Невъебенно-охуенно-неповторимый страдалец, вокруг которого все вьются; что захочешь получить — только рот открой. Да синод выжил из ума, поставив тогда тебя во главе сверхновых. — Ты бредишь, Лу! Хоть себя слышишь?! Это не особенность — это проклятие, думаешь, я специально выбирал, кем быть? — Ах, бля… точно. Какой я глупый! — Хан отступил, театрально всплеснув руками, и покачал сокрушенной головой. — Забыл, что ты у нас тупая ванильная пизда, которая сразу хуй на всех кладет, стоит про свои страдания вспомнить. Наша обделенная жертва. Как же ты меня бесишь. Со всеми своими пиздостраданиями ты нихуя никогда не видел дальше своих проблем. У тебя было все, а что нет — уже рядом, само вьется и ползет к тебе. Руку только, блядь, протяни, а ты не удосуживался даже… — демон затрясся и заорал, подскочил и вынес одним ударом своих слуг. Выдохнув через раздувающиеся ноздри, он перевел взгляд на Кима. Вокруг демона воздух уплотнялся, расползаясь ледяной яростью. Черты прелестного личика исказились, превратившись в резкую маску грубого стеса. — Слава, успех, друзья, вовремя успевающие подтереть сопли, влюбленный мальчишка, готовый на все… Ким придушенно сглотнул; слова вкручивались в виски, заставляя раскрыть глаза. — Лу… так ты всегда думал обо мне так? — ровно спрашивает Ким. — Да меня вымораживало всегда от того, как с тобой носятся! Ненавижу, блядь. Всегда ненавидел. Больше тебя я ненавидел только Сехуна, который приползал ко мне после каждой вашей ссоры, твоего игнора или тысячи другой хуйни, связанной с тобой. — И ты вернулся с того света, чтобы сказать мне об этом? — губы неосознанно сжались в изогнутую кверху линию. Врос в землю. Лухан сжимал белые кулаки ярко выделяющимися алыми костяшками и будто врос в пол. Склонив голову через секунду, он медленно растянул губы и расширил глаза, заплывающие дегтем. Склоняясь вбок всем телом ломаной марионеткой, он проскрипел не своим голосом: — Ебаная обидка. Мне запрещено убивать тебя, — Чонин готов поклясться, что только что слышал треск. — Даже говорить об этом вслух больно… Но мне пришла в голову идея, а раз ты такой любопытный, почему бы не рассказать? — конвульсивно распрямившись, он, покачиваясь, приблизился. На пальце сверкнул рубин в перстне. Внезапно развернулся, откидывая разворотным ударом ноги обоих демонов, и хлопнулся перед ним на корточки. Бегая глазами по его лицу, Лухан обдавал его зловонным дыханием того света. —Тебе ведь очень хочется услышать, правда? Не дождавшись ответа, Лу отвесил внезапную тяжелую пощечину, хихикнув. — Я отниму все, что тебе дорого, все, что ты любишь, Ким Чонин. Начиная с Сехуна… — Нас ничего не связывает! — слишком быстро сорвалось с языка, вслед сгустку крови. Лу в ответ рассмеялся, замахнувшись. Ким приблизился, перехватив его руку. — Не смей его трогать! Нас давно ничего не связывает, и то, что Сехун в этом городе, — совпадение! — Ой, боясь-боюсь, — съерничал демон, глумливо отшатываясь из-под взгляда Чонина, прибивая следующим: — Сехун, поди, расстроится послезавтра. Демон открыл рот, азартно рассматривая Кима, который быстро все сложил, но не мог поверить... — Не допущу, — клокочущий где-то в гландах рев получилось подавить с трудом, выдавливая через него по букве. В ушах гудело так, будто голова только из-под звонившего колокола вынута. В виске бьется жилка вены, с курсирующим по крови “значит…”. Глупо, но в его мыслях на первый план пробивается запретно-счастливое “ждал”. — Ох, ты только догадался, бедненький… — сокрушенно покачав головой, зацыкал Лу. — Выбранный сосуд — это наш Сехунни! Правда, как все чудесно складывается? — отошедший Хан “мило” склонил к плечу прелестную головку, улыбаясь. — Ну, и? Что ты сделаешь? Отшлепаешь меня? — повернувшись, Лухан похабно хлопнул ладонью по ягодицам. — Ой, да заткнись ты. Я понял, ты меня ненавидишь, что дальше? — оглянувшись на неподвижных прислужников, Ким отряхнулся и поднялся. Регенерация прошла не полностью, но теперь он хотя бы чувствует тело. — Это все? Лу злобно сощурился и опустил подбородок, коброй прошипев сквозь зубы спертый воздух. — Твое самообладание тебя не спасет. Следующие два дня ты проведешь в клетке, мучаясь ожиданием будущего и бессилием. — Ох, правда? — бесцветно хмыкнул Чонин. — Именно, потому что послезавтра, после ритуала, когда Господин выдерет твоего Хунни во все щели, превращая его в шлюху, — его отдадут мне. И тогда мы придем к тебе, — они двигались по кругу, отмечая малейшие движения друг друга. — Сначала я сладко выебу его у тебя на глазах, наслаждаясь твоим отчаянием. Ох, ебать, у меня уже член дернулся, предвкушая этот экстаз. А после, когда он будет захлебываться моей спермой и умолять меня о продолжении, я примусь за тебя… а после, когда ты будешь выхаркивать своей кровью остатки гордости, — продолжу медленно мучить, так, что ты будешь сходить с ума, умоляя о быстрой смерти. Уверен, что ты говоришь обо мне? — саркастично фыркает, сокращая мышцы. Отталкиваясь, Ким замахивается, нападая первым. Лу пригибается, подкручивая подножкой ногу. Чонин бы не ошибся, если не… — Ты умрешь так же, как и остальные восемь, а потом я найду Кенсу. Точнее, навещу — милашка прокололся. Сверхновые не исчезают просто так, верно? — маниакальная улыбка. Лухан оттесняет Чонина, выплевывая слова в лицо между ударами. — Малах эль исчезают из этого мира только от моей руки, — щерится, впечатывая хук в скулу. — Тварь… — взревев, Ким бросается, очертя голову вперед, пытаясь забить голодную черноту внутри. Не жалея себя, до треска костей. — Какой же ты тормоз, — мурлыкал Лухан, вдавливая словами в самое больное. — Хочешь, как в старые времена: дам данные, а ты разгадаешь задачу… — Они все любили тебя! Мы были друзьями, Иуда! — кулаки соприкоснулись, камень в перстне вспыхнул, треснув. — Заткнись! Я до колик ненавидел всю эту сраную Академию, меня никто не понимал! От этих чопорных рож меня тянуло выблеваться, так что я… Я согласился! — выкрикнул Лу. — Они пришли именно ко мне, попросили о помощи, — голос сорвался, обнажая его чувства: — У меня теперь есть все! Сила, власть, уважение… — Кто — они? Кто это был, Лухан? — Чонин попал по лицу, отчего голова с хрустом откинулась в сторону. — У тебя все это было, дурак! Да тобой просто воспользовались, Хан, очнись, они и сейчас тобой пользуются! — Закрой рот! — отчаянно заревел Лу и ударил, вынимая кулак с неприятным хлюпаньем. Половина его лица превратилась в месиво, отчего демон щурился на один глаз. — Я сам так решил! — Кто это был, ответь мне! Тебе промыли мозги, и теперь ты… — Прекрати, — завизжал Хан, отчаянно пятясь и мотая головой. — Я cам… — Отвечай! — перед глазами внезапно обнажается правда, растекаясь едким красным маревом. — Тебя обманули, Лу. Я действительно уважал тебя. Тебя, который всегда сверкал для всех своим дурацким оскалом, гиенящим смехом и тупыми шуточками. Тебя, который всегда знал все и про всех, но при этом хранил все тайны. Который всегда сплачивал нас, даже если все и плевались… Ты был примером для всех. — Нет-нет-нет…нн… — словно помешанный, Хань дергался, пытаясь зажать уши. Алый луч вспыхнул, уносясь с его пальца в облака. — Хань! — наступал Ким. — Я не поверю в то, что ты просто обиженный жизнью слабак, захлебнувшийся собственной завистью. Ответь мне, я найду, как вытащи… С хрустом Лу выгнулся под кривым углом, распахнув абсолютно ясные глаза, и замер, уставившись в небо. Он был совершенно неподвижен, за исключением дергающихся пальцев. С перстня опадали осколки рубина. Чонин растерянно остановился. Спустя мгновение он сделал шаг навстречу, тут же отшатываясь от раздавшегося пронзительного визга. Китайца начало выламывать во все стороны, и через секунду от его кожи пошел пар. Упав наземь, Хан замолчал, суча ногами и конвульсивно сотрясаясь. Бросая умолящие взгляды, Лу пытался что-то сказать, шевеля губами… Тело начало осознавать боль и расплываться от пульсирующих прострелов, но Ким терпел. — Пляска святого Витта, — сбоку раздался родной баритон. — Ша… ил… н… ри… л… — хрипел Лухан, — дж… н... Ки… м… — резко выгнувшись в последний раз, Лухан с криком вспыхнул и исчез. — Ну и что теперь делать? Ослабев, Чонин осел в подхватившие его руки. Чанель бережно поддержал его и усадил на бортик, следя, чтоб не свалился. — Думаю, он жив, но поговорить так нам больше не придется, — с грустью Ким смотрел на пустое место, где только что был Лухан. — Ты все слышал? — Угу… — Займись этими. Они скоро очнутся. Чонин уткнулся в поставленные на коленях руки. Многократно прокручивал разговор и думал… То, что тут замешана Шарильджин, он знал с самого начала, но сведений по ней так скудно мало, что он временно отложил ее расследование, сосредоточившись на другом. А вот второе… Лухан никогда не звал его по фамилии, а значит, это кто-то еще. “Кимов” — тысячи даже в одном Министерстве. Лу не глупый, но понять бы, кого он имел ввиду… Но… Больше всего не дают покоя загадочные они… Ким не хочет верить в то, что складывается из слов Лухана, но… Если смотреть трезво — то, с чем они столкнулись… связано со случаем десятилетней давности, и Лу принимал в их интриге непосредственное участие, а значит… Черт те что это значит! Картина выходит отвратительная. — Слушай, я перед этим поговорил с послушником из нунциатуры. Он оказался одной из пострадавших жертв от архиепископа. Тоже упомянул про послезавтра. Из посольства и нунциатуры все уезжают завтра, и как раз восемнадцатого никого не будет. Что-нибудь говорит? Чанель колдовал над вторым телом; первое уже рассеивалось кучкой пепла по ветру. Как только парень предсмертно задергался, облизываемый пламенем, Чан развернулся и задумчиво уставился в нахмурившееся небо. — Так навскидку — нет, — в конце концов пробормотал демон. — Ммм… Хотя погоди. Астрономы, помню, шумели много, когда у дяди был, и астрологи всполошились. Про всплеск силы что-то было. Планеты, вроде, в одну линию выравниваются, – почесал в затылке, подходя. — Покопай. Может, нам подходит. — Эксплуататор, — проныл Чан, хлопаясь на пыльную крышу. — Мм… — Чонин уже не слушал. Тело более-менее восстановилось, а значит, раздумья потом. — Я сейчас срочно к Сехуну. Заберу его к нам. Ты в это время смотайся ко мне в кабинет. Когда ты проверял все досье, помнишь Ифаня, Криса Ву? — Да, экзорцист-одиночка из Китая, в отношениях с послушником Джан Исином. — Почему умолчал об этом? — переведя тяжелый взгляд, Чонин смотрел на фамилиара. — Я не верю, что ты не знал о его связи с архиепископом. Подняв руки, Чанель замотал ими перед лицом. — Нет-нет-нет! О Джан Исине не было никаких упоминаний ни в реестре, ни в архивах… Ощущение… Значит, кто-то их подчистил, — Чонин сощурился. — Хм… вот как. Проверь их еще раз, по всем каналам, и приведи к нам. Скажешь — от меня, назови кодовое имя, если не поверит. В моем рабочем кабинете снаружи окна должна быть записка — сожги. Да, особо внимательно покопай под Ифаня: интересно, сколько еще у него скрытых талантов. Встречаемся дома. И… будь аккуратен. Поднявшись с кряхтением, Ким исчез под щелчок пальцев. — Я тут извелся, пока он в отключке был. Терпел, волновался, а этот изверг еще во мне сомневается… ээх… — Чанель инфантильно подрыгал ногами и затих. Лицо переменилось, обнажая темный металл глаз. Медленно он выпрямился во весь рост и окинул холодным взглядом город. Губы прошептали слова на забытом языке древних, и перед ним материализовалось зеленое шароподобное существо на жирных ножках, целиком в письменах: — У меня безумно интересные новости, дядя…