Ao no Exorcist AU: Transcendentis. Ueber Gestaltqualitaeten

Чонин материализовался у барьера Темзы. Раны от демонической силы еще тревожили, затягиваясь медленней, чем обычно. Заранее он отмечал места бесшумного отхода, а этот клочок набережной подходил идеально: полностью был застроен заводами, пестря колючей проволокой и рукописными предупреждающими знаками. Людей тут никогда не бывает. Привалившись к стене, он сполз, выравнивая дыхание. То жмурясь, то бегая глазами, он зацепился взглядом за огромные стальные ворота, поднимающиеся над водой. В облицованных камнем берегах реки зияли крупные отверстия, мимо которых проплывал рыболовный ботик, пукая черным дымом. Ведомый внезапным порывом, он с хрипом перевесился через ограждение, заглядывая через дыру. Внутри было сухо. Почему бы… Внезапно вспомнился путеводитель, который он со скуки читал в дороге. Помимо красот Лондона, там описывалась его “цивилизованность”. Недавно провели канализацию, пользуясь старой системой подвоза продуктов… с водной магистрали… Это же…! Чонин вызвал голубя. — Кенсу. Как можно скорей достань мне план подземных коммуникаций Лондона. Коммуникаций, каналов, стоков, проходов между зданиями — все, что под землей. Срочно, — через секунду добавил: — Будь осторожен, ты где-то прокололся. К вам могут скоро нагрянуть с проверкой. Не верь никому, кто придет. На меня только что напали трое демонов, главный из них — Лухан. Его вытащили из Геенны, и он марионеткой расхаживает по нунцинатуре за архиепископом. Но это потом. Я сейчас срочно иду забирать Сехуна к нам: он девственный сосуд. Ритуал будет проведен послезавтра. Предупреди людей, чтоб были готовы. Отправив голубя сразу в портал, Чонин выбежал на трассу, ловя кебмена. В дороге он молился, чтобы это разливающееся тепло свернулось обратно. Дом 21 на Валроат роад неприступной стеной нависал над выскочившим Чонином. Засохший наконец венок цветов так же покачивался, так же смеялся в глаза черными сердцевинами. Плюнув на все, Чонин нетерпеливо забарабанил в дверь. Открыл снова кумихо. — Сехун дома? — Кажется, я ясн… — Понятно, — отодвинув парня, Чонин прошел во внутренний двор. Тот сразу же повис на руке, тормозя ногами, оставляя за собой длинные борозды. Не обращая внимания, Чонин осмотрелся. — Ты не пройдешь дальше! Запрещаю! — взвизгнул парень. Кумихо яростно впился зубами в предплечье. Рыкнув, Чонин полностью вспыхнул синим пламенем, регенерируя раны. Парень отлетел к стене, ударившись головой. — Отвали, — одежда мягко опала в прежнее состояние, и Чонин уверенно зашагал ко входной двери в дом. — Ты… что... — ошеломленно выдохнул парень. Придя в себя, встряхнувшись, он кинулся наперерез, обхватывая за пояс экзорциста. Открыв преобразовавшуюся пасть, он почти коснулся ткани зубами, но сверху раздался нечеловеческий рык. Подняв глаза, кумихо неосознанно прижал уши. Ощерившись, на него смотрел демон с узкими зрачками, показывая клыки. Волосы на концах побелели и загорелись, показывая степень ярости. — Я. Сказал. Тебе. Отвалить, — медленно парень разжал руки и отступил, пригибая голову, зачарованно глядя в глаза. Одернув себя, Чонин выдохнул и провел рукой по затылку, выдыхая. — Ты его не защитишь один, придурок. Ситуация изменилась. Он сосуд, в который призовут одного из высшей касты. С минуты на минуту за ним придут. Я к нему не притронусь, как и обещал, но вы сейчас срочно собираетесь, и я переношу вас к себе. Парень продолжал отступать назад к двери, с равной долей испуга, оцепенения и слепого восхищения глядя на Чонина. — Бегом марш! — прикрикнул экзорцист. Кумихо рванул к двери, на пороге сталкиваясь с вышедшим на шум хозяином. — Бекхен, что… Ч-чонин… Что происходит? — парень молниеносно обогнул Сехуна и исчез в доме. — Здравствуй, Сехун, собирайся. О поджал губы и вскинул взгляд из-под бровей. От Кима не укрылось движение ухватившихся за ткань кимоно кулачков. — Объяснись, — спустя долгую минуту выдохнул Се, отводя глаза. Чонин с беспокойством заметил залегшие круги под глазами и посеревшее лицо. — Сехун, пожалуйста, давай потом. Я пришел из-за задания, ты под угрозой… — Ах вот как… ясно. Чонин, — тихо прервал его парень, — пожалуйста… объясни мне. Почему я должен идти с тобой, когда только-только перестал ждать и потерял надежду… Почему каждый раз, стоит мне решиться навсегда забыть… появляешься ты. — Я… — Сехун не дал ему продолжить. — Десять лет, Нин. Гребаных десять лет — не пять, три, два… Я дал тебе возможность. Ты хоть можешь представить, что со мной было тогда, два месяца назад?! Я был так счастлив, думал — ты приехал за мной сюда, а… — он прикрыл глаза. — Тогда, неделю назад… — О забегал глазами, сжимая крепче ткань, — я-я… решил, что хватит. Хватит быть слепым. Хватит выслеживать и выпрашивать задания рядом с тобой, ездить следом, чтобы лишь посмотреть издалека и не нарушить обещание. Я дал тебе все, но ты, видимо, не ценишь. Надеялся на то, что ты потерял, или не обладал никогда. Стоило мне сдаться и согласиться на это задание, появляешься ты. Стоило мне поверить, что возможно... — ты напрочь рушишь мою жизнь, а потом вот так снова заявляешься?! Хватит с меня… — Прости, я только недавно вспомнил, — Ким не заметил дрогнувших глаз вслед поднятым к переносице бровям, спеша рассказать. — Я потерял все восп… — Бесчеловечен, — Чонин подавился словами, сжимая губы. — Ты бездушен… Надо было слушать Бекхена, — подняв руку, Сехун спрятал искривившийся рот. — Правильно, — через минуты три, глядя на подрагивающие плечи, бесцветно произнес Ким так, что хозяин дома отнял от лица ладони. — Я моральный урод без души и чувств, монстр, если угодно. Прошлое осталось в прошлом. А теперь ты соберешься и пойдешь со мной, — развернувшись, Чонин выглянул из арки внешней стены и оглядел улицу. После чего с грохотом захлопнул массивную дверь и выпрямился спиной ко входу, складывая руки, устремляя на Сехуна выжидающий взгляд. — Не пойду, — тихо, но твердо прошелестел О. — Мне все равно. Какая тебе разница, что со мной будет? Я смогу за себя постоять. Просто, наконец, ост… — за ним возник кумихо, нагруженный сумками. — Все готово, — Сехун растерянно оглянулся на слугу. — Вы что… Что это значит? Бекхен! Немедленно вер… — Чонин тут же подлетел к нему, цепляя запястье и рывком притягивая. Щелчок. — Мне не все равно. Мне… Пока они летели телепортирующимися частичками через город, он позволил себе нежно обнять его и провести носом по мягким волосам. Секунды растянулись, превращаясь в мгновения. Пока было можно, он наслаждался давно забытыми ощущениями. Возможно, он мазохист, но так будет лучше. Лучше пусть ненавидит, чем… Ноги ощутили мягкость ковра, и Чонин грубо вытолкнул Сехуна в цветастое кресло. — О, вы уже пришли. Быстро, — из кухни выглянул Чанель, и за ним две макушки. — Не дай ему сбежать. Если что… — Чонин перевел глаза на упрямо вздернутый сморщившийся подбородок вскочившего О, — …свяжи, — раскрывающиеся рты, и пара ошеломленных глаз из-за широкой спины Чанеля осматривала опустевшее место на ковре гостиной. Спустя секунду на том же месте снова возник Чонин. Теперь — с нагруженным хрупким мальчишкой. Настало время Чанелю разевать рот, безотрывно глядя на выпутывающегося из сумок парня. С хрустом и счастливым стоном тот разогнулся и любопытно оглянулся, замирая на лице демона. Ким хмыкнул, оглядывая застывших двоих. Значит, он был прав. Еще одно доказательство невозможности совпадений. — Ваша комната в конце коридора, — развернувшись, кинул через плечо, направляясь в холл. — Ву, зайдешь ко мне через полтора часа, — парень неопределенно крякнул, отморозившись, и захлопнул рот. За спиной быстро засеменили упрямые пяточки и тихое сбивчивое сопение. — Постой. Да остановись ты. Так и оставишь все? Продолжишь бегать? Хотя бы… — встав в проеме открывшейся двери, Чонин одеревенел, почувствовав на плечах пальчики и зарывшийся в ткань на спине нос. — Нинни… Резким дерганым движением, сбросив чужие руки, Чонин ими же отодвинул Сехуна и захлопнул дверь. Вот, так лучше… Сползая по полотну двери, он рухнул на пол, уткнувшись в руки. Мышцы плеч предательски сокращались. От внезапного холода, конечно… Сехун тихо поскребся в дверь. Мгновение, и с той стороны послышались шелест укладывающейся ткани и тяжелый вздох. Ким развернулся, прислонив к холодному материалу щеку с рукой. Прислушивался к дыханию. Зажмурившись, скрипнул зубами и отдернул в кулак ладонь. — Уходи. Это бессмысленно. Чанель введет тебя в курс, — крикнул Ким, закусывая кулак. Из-за перегородки раздался шипящий выдох. Чонин готов поклясться — если сдвинуть руку, наткнется на чужие пальцы. — И все же я глуп. Даже так… я счастлив, — шелест повторился, и вскоре затихли шаги босых ног, шлепающих по паркету. Подскочив к кровати, Чонин сдернул подушку. Уткнулся в хлопок и заорал, падая на кровать и тяжело дыша. Не отнимая подушку, спустил ее с глаз и уставился в трещину на лепном потолке. Вокруг нее желто-зелеными пятнами расползались пятна грибка. Больно… как же это, оказывается, больно. Он и забыл, как это — когда больно на душе не из-за призраков памяти, а реальности, из-за… других. Сколько еще раз в этой жизни он будет обижать Сехуна? Когда уже тот поймет, хоть Ким и малодушно надеется на счастливое “никогда”. Ему все равно, если ему каждый раз будет так отвратительно-горько-больно, лишь бы… — Бог, Господи, ты там точно существуешь?… Разве он бы свел снова вместе, допустил, чтобы память вернулась? Чтобы он вкапывал себя глубже, параллельно царапая содранными ногтями туда, к… или это его крест — страдать за свое происхождение и грехи? Он убил, изгнал, победил недостаточно тварей?… Жестоко. Знание заставляет опускать руки заранее… Мимо двери, тихо переговариваясь, прошли Исин с Ифанем, видимо, устраиваться в выделенной комнате. Через четверть часа мимо прошли еще двое, один из которых трогательно шлепал по полу. Свернувшись эмбрионом, Ким подтянул подушку к животу. В глазах оставалось четкое ощущение насыпанного песка. Он усиленно тер глазницы, пытаясь обмануть себя, что это из-за аллергии… из-за нее… Проваливаясь в спасительный сон, он надеялся, что ему приснится то время, когда они все были счастливы. Или хотя бы лучше, чем сейчас. Когда на плечи не давила ответственность, когда блаженное неведенье… Все же посттравматическая потеря была его благословением, которое он не ценил, потому что сейчас… Чаще всего хочется выйти в окно. Дернуть утром рукой с опасной бритвой или спрыгнуть в темные воды Темзы… если бы это подействовало. Как же тяжело дается принять. Вся его жизнь — черное-белое, несоразмерными полосками, и перемежается дегтем. Остается вот так — жить вернувшейся памятью. Расплачиваться за это каждый день и изредка теряться в паре-тройке воспоминаний, когда все было хорошо. Комнату озарило алым, являя фамилиара. Ким присел, вырвавшись из чуткого сна. Кинув на кровать папку, Чан искривил ухмылкой губы: — Ничего подозрительного, но этот Ву… он очень… удивит тебя. Увидишь. — Если бы было чем — он был бы уже мертв, верно? Чанель усмехнулся, кивая Киму.