Услышать твой голос

В квартире Рэни не было зеркал. Они сводили с ума и заставляли гуля вспоминать о чем-то очень плохом, связанным с ее прошлом. "Нужно больше цветов", - думала она, сидя на полу. Обхватив колени руками, девушка-гуль немного дрожала. Крайний месяц приступы стали повторяться гораздо чаще, и девушка в медицинской маске снова была на грани нервного срыва. Одиночество внутри замкнутого пространства одновременно и спасало, и разрушало ее. Точно в джунглях брюнетка была окружена зелеными и разноцветными растениями, что стояли на полу, табуретке и полках. Цветы были повсюду, и воздух в темной квартире стоял до приторности сладким. Больше цветов... Цветы перебивали тошнотворный металлический запах крови, и потому в квартире девушки-гуля было много сильно пахнущих растений. Запах крови уже вызывал у гуля, прежде называемым Ангелом Смерти, рвотные рефлексы. Брюнетке хотелось мяса, настоящего, полноценного мяса, которое могло ускорить процессы регенерации в её теле. Даже кровь, к которой для питательности примешивали «сахар», не могла полностью заменить человеческую плоть. Но чтобы утолить голод, девушке-гулю приходилось пить очень много крови, и от нее уже тошнит. Хочется мяса... Ангел, что пробовала самые изысканные и необычные блюда в ресторане Гурмана, сейчас была готова сожрать даже разлагающийся червивый труп, лишь бы снова почувствовать во рту вкус мягкой плоти... Но нельзя. Больно, а Мисаки не выдержит этой боли. Нужно держать себя в руках и терпеть. Цветы в доме токийского гуля долго не жили. Экзотические, привыкшие к тропическому яркому солнцу, они погибали в серых и мрачных стенах квартиры с занавешенными окнами. Но ни Ангела, ни Рэни это не смущало. Нужно больше цветов. Они успокаивали и создавали некое чувство комфорта, оберегающее гуля от нежелательных воспоминаний и чувств. В доме Мисаки Рэни мебели было немного. Даже постеленное белье валялось прямо на полу в окружении цветов и стопок валяющихся книг. "Нужно читать, нужно заставить себя больше читать", - точно молитву повторял внутренний голос девушки-гуля. Книги спасали Мисаки от лишних угнетающих мыслей, и Ангел это прекрасно понимал. Нужно заставить и Рэни больше читать, но не здесь, не в этой закрытой и мрачной комнате, где Ангел периодически сходит с ума. Здесь слишко темно и тихо, и потому любящей тепло и солнце Мисаке порой было необходимо выходить за пределы мрачной квартиры и читать в людных и светлых местах вроде Антейку или центрального городского парка. Ей нельзя чувствовать себя одинокой, даже будучи таковой. Среди цветов у серой и голой стены стоял небольшой телевизор. "Смотри, смотри и слушай", - мысленно повторяла гуль и, отыскав среди произведений Сена, Камю и Кафки пульт, включила его. Тишина пугает, она сводит ее с ума еще больше, чем зеркала, и потому будучи дома, в то время когда Рэни спала, Ангел включала телевизор, лишь бы не оставаться в окружении гнетущей разрушающей тишины. Пока Рэни спит, ей нужно держаться, ведь ее собственное психическое состояние непосредственно сказывается на состоянии Рэни. Ее нельзя оставлять одну, ее нужно оберегать, и Кровавый Ангел в маске это прекрасно понимал. "В одиннадцатом районе волнения значительно усилились, и головной офис CCG направил специальную группу следователей для выяснения более точных обстоятельств происходящего...", - быстро читал по бумажке телеведущий. Брюнетка сидела с охваченными руками коленями и с маниакально-расширенными зрачками внимательно всматривалась в экран телевизора. Почему ей так страшно? Гули, люди, следователи... Нужно думать об этом, о настоящем.. Гули, люди и следователи. "Это твоя реальность, это настоящее, смотри, смотри на них и думай о настоящем", - в мыслях повторяла девушка-гуль и нервно сдирала кожу у оснований ногтей больших пальцев. Нельзя, нужно терпеть, ведь Рэни никогда делает такого, и видеть свои руки в крови ей не стоит, ведь это может напугать ее. От резкой и внезапной давящей изнутри боли девушка сильно сжала руками голову. Снова приступ. Нельзя, не сейчас... Рэни скоро проснется, и инстинкт саморазрушения сейчас совсем не к месту. И брюнетка, несмотря на сильную давящую боль в висках, заставила себя подняться с пола, чтобы выпить немного крови. "Нужно уйти, нужно немедленно уйти отсюда...", - думала девушка-гуль, пошатываясь и еле держась на ногах. Но нет, уйти нельзя, ведь если Рэни проснется не дома, это может сильно испугать ее. Ангелу было плохо и страшно, но Рэни не должна знать об этом. Психика и здоровье Рэни - самое ценное, что у нее есть. Ее нужно беречь, как маленького беззащитного ребенка, который впервые на собственных ножках выбежал на улицу. Ведь Рэни – одна из тех гулей, что не могут охотиться сами, и ее состояние – единственное, что для Ангела было важнее мысли о мести. Более того Рэни – гуль, не способный в данный момент питаться чистым человеческим мясом, от чего ее силы сейчас очень слабы. Крови нет. Пусто. Живот девушки-гуля негромко заурчал. «Скоро проснется и захочет есть», - думала она и прилегла обратно на мятую пастель, что лежала на полу. С каждым месяцем черноволосому гулю приходилось пить еще больше и больше крови, чтобы заглушать возрастающий голод. Рэни нельзя голодать, ведь голод тоже способен сводить с ума, а психика Рэни – это все, что достойно существования. «Кровь уже закончилась, и она, скорее всего, пойдет за ней к Йошимуре... Пусть идет, Рэни нельзя оставаться здесь, ей нельзя быть одной и голодать», - брюнетка закрыла глаза, вдохнув сладкий цветочный аромат. *** - Госпожа Фуэгучи, вам принести еще кофе? – дружелюбно спросил официант у одной из постоянных посетительниц Антейку. - Спасибо, Канеки-кун, не откажусь, - улыбнулась женщина и развернулась к маленькой нахмуренной девочке, которая сидела с ней за столиком. – Хинами, ты хочешь еще кофе? - Я хочу к папе, - надула губки девочка и отвернулась от матери к окну. Официант заметил, как сильно при этих словах погрустнело лицо молодой женщины, и попытался подбодрить малышку Хинами. - Ну, Хинами, - дотронулся он до ее плеча. – Ты обязательно встретишься с папой, не грусти, этим ты расстраиваешь маму, - и русоволосая девочка повернулась к нему. – Разве папа обрадуется, узнав, что ты расстраивала маму? Канеки улыбнулся. Несмотря на то, что друзей за исключением Тоуки и Хидэ у застенчивого ботаника практически не было, он умел успокаивать других людей. - Нет, я не буду расстраивать маму! – проговорила Хинами. – Братик, я буду кофе. Госпожа Фуэгучи благодарно кивнула официанту, и тот, вежливо поклонившись, отправился к барной стойке, где в данный момент находились кофеварка и протирающая пыль Тоука. «Все ли матери такие добрые и заботливые?» - подумал Канеки. Госпожа Фуэгучи напомнила ему его собственную мать, самую добрую и заботливую женщину на свете. И студенту трудно было осознавать, что госпожа Фуэгучи является гулем. Образы поедающего человеческое мясо существа и милой, заботливой матери с трудом сочетались в воображении студента. Но, работая официантом в Антейку, единственном кафе в двадцатом районе, которое кормит и людей, и гулей, Канеки лучше начал понимать чувства «чудовищ». Во многом они были похожи на людей, ведь не только лица, но эмоции и чувства у гулей были человеческими. Вот Нишики любит свою девушку и готов был отдать за нее жизнь, когда Цукияма ее похитил. Госпожа Фуэгучи так заботиться о своей дочке Хинами, переживает за нее и делает все, чтобы развеселить скучающую по отцу малышку. И Тоука, что за друзей и свои идеалы будет биться насмерть. Разве можно называть их чудовищами? Во многом они прекрасней и справедливее большинства людей. Но и не стоило забывать, что гули – это, прежде всего, опасные хищники и среди них много жестоких людоедов, каннибалов и садистов. «И с двумя я был знаком», - когда готовил для семьи Фуэгучи кофе, Канеки вспомнил Гурмана и Обжору. Жестокие и безумные, и оба пытались его сожрать. Рэни... Вспомнив Цукияму, Канеки подумал о Рэни. Загадочная девушка-гуль в медицинской маске, что при его смене заходила в Антейку два раза, один из которых ему удалось поговорить с ней через салфетки. Вслух за все время она не произнесла ни слова и так и не сняла свою маску. И это не могло не заставить задуматься над банальным вопросом: «А почему?». Вспоминая слова Гурмана, Канеки предположил наличие у девушки шрамов на лице. Но парень сразу же отмел эту версию с учетом того, что Мисаки Рэни – это гуль, а у гулей любые шрамы рано или поздно заживают. Может быть, она боится простуды? «Интересно, почему она так резко ушла, когда Цукияма предложил ей поговорить?» - мысленно размышлял Канеки, засыпая в кофеварку зерна. В тот момент когда Гурман говорил с Рэни, Канеки был уверен, что во взгляде девушки появилось что-то чужое и злое, презирающее и испуганное, но она, так ничего и не ответив, молча вышла из Антейку. Но, Канеки был готов поклясться, что когда девушка выходила, она нервно царапала ногтями кожу у оснований ногтей больших пальцев. - Тоука, скажи, - немного замялся официант, обращаясь к протирающей пыль подруге, - А мисс Мисаки и господин Цукияма ведь знакомы? - Мисаки? - сурово взглянула девушка на парня и бросила тряпку на кассу. - Тебе хватило мозгов с ней познакомиться? Канеки... - Тоука глубоко вздохнула и протерла лоб руков. - Поверь мне, тебе не стоит общаться с ней, она, мягко сказать, не совсем здорова сейчас, а нездоровые гули опасны даже для гулей, - многозначно проговорила Тоука и на миг закрыла глаза, явно что-то вспоминая. И Канеки заметил, что ее лицо немного помрачнело. - Ну, мы не совсем говорили, - парень пожал плечами. - Она писала на салфетках. - Господи, Канеки, у тебя что? Мания на психически нестабильных гулей? – девушка сурово посмотрела на официанта. - Прошлый опыт с девушками не научил тебя тому, что не стоит дружить с гулями? Когда в разговоре между официантами стало мелькать слово «гуль», громкость их голосов значительно упала, чтобы посторонние уши его не услышали. Благо посетителей сегодня было немного. - Так ты же гуль, и господин Йошимура, и госпожа Фуэгучи с Хинами, - начал было Канеки, но Тоука его перебила. - Не будь наивен, Канеки. В прошлом году Ангел и Гурман были весьма неразлучной парочкой, и периодически выпивали вместе кофе вон за тем столиком у окна, - указала рукой девушка. - Как ты думаешь, будучи раньше хорошим приятелем Гурмана, она для тебя не опасна? - Что, прям парочкой? - слегка покраснел Канеки и прикрыл рот руками. По телосложению и росту Рэни была близка к подростку, и взрослый высокий мужчина Цукияма как-то не сочетался в воображении Канеки с тем юным и милым лицом, что, как полагал студент, скрывалось под маской. Можно сказать, что Канеки и думал, что Ангел в маске - это подросток. Тоука демонстративно накрыла лицо руками и устало проговорила. - Тебя только это волнует? Какой же ты наивный придурок, Канеки Кен, - фыркнула официантка. - Мисаки опасна, и лучше тебе уяснить это сразу и продолжать варить кофе для госпожи Фуэгучи. Официантка снова взяла тряпку в руки. - Ну, я бы так не сказал, - за спинами официантов прозвучал знакомый, хрипловатый голос управляющего, и два молодых гуля от неожиданности нервно вздрогнули. - Господин Йошимура? - криво улыбнулся Канеки и повернулся к менеджеру. Тот подозрительно широко улыбался. - Мы не сплетничали, - неуверенно проговорил студент, от чего Тоука драматично закрыла правую половину лица рукой. «Он безнадежен», - пронеслось у нее в голове. - Тоука, я думаю, ты слишком предвзято относишься к ней, - заговорил управляющий. - На данном этапе Рэни - самый безобидный гуль двадцатого района, - улыбнулся господин Йошимура. И Канеки, сам того не заметив, улыбнулся в ответ, но Тоука была непреклонна: - На данном этапе, - сказала, как отрезала девушка. - Менеджер, вы же знаете, что Цукияма делает все, чтобы заставить ее проявить истинную сущность. Однажды он спровоцирует ее, и последствия могут быть ужасными, учитывая, что прошло достаточное количество времени, чтобы ее способности восстановились, а травма зажила. Что будет, если она все-таки сорвется? - говорила официантка с нахмуренными бровями и слегка обеспокоенным выражением лица. Канеки ничего не понял из разговора двух гулей, но решил всё же промолчать и не задавать сейчас лишних вопросов. - Ну, нам остается только надеяться, что Рэни себя не вспомнит, - негромко произнес управляющий, когда подошел к кофеварке и ладонью проверил ее поверхность на наличие пыли. - А с Цукиямой я еще поговорю, - сказал он и отряхнул свои руки.