Блейдинг

— Расскажи мне о Гарри Флеше, — когда они снова собрались вместе, попросила, подсев к Джонатану, Элис. — Это был такой Миз версии один-ноль. Брал у бойцов интервью, а потом лупил их по спине стойкой микрофона, — в охотку ответил тот. — Публика его любила. Потом что-то случилось и он перестал выступать. Не знаю, какой из него учитель, но выступал он классно. Тебе повезло. — Мне-то, может, с ним и повезло, а ему со мной — вряд ли, — пробормотала девушка. — И откуда только ты все знаешь… — Здесь, — мужчина постучал постучал пальцем себя по лбу, улыбаясь глазами. — Полная история американского реслинга. И понемногу из других стран. Сидящий рядом с Гудом Лопес оторвался наконец от экрана своего телефона: — Хочешь, мы сейчас притащим сюда Кобейн и пусть эта рыжая извиняется? — Нет. — Почему? — В школе подобное ничего не давало. — Тебя били в школе?! — Били. — Сильно? — Нет. Но было неприятно. — Еще бы! Чего ж приятного. Нет, серьезно, ты что, училась в школе самоубийц? — Я… мне надо очень сильно разозлиться, чтобы осознанно причинить кому-то боль. Об этом все знали. Вот и пользовались. — Ну-ка, — Джонатан поднялся и сделал руками приглашающий жест. — Давай, давай. Элис переглянулась с Колби, встала со скамьи и выжидающе подняла брови. Гуд вытянул шею, повернувшись к девушке правой скулой. — Ударь меня. Закрытым кулаком. Ну! Ги бросила на Лопеса вопросительный взгляд, сложила ладони, сжала правую, сделала замах, отступив назад, но тут же бессильно уронила руку. — Не могу. — Можешь! Ну! Давай! Она снова подняла руку, опять опустила и покачала головой. Джонатан закатил глаза. Если бы перед ним был парень, он бы сам просто ударил его, провоцируя на ответную агрессию. Но перед ним, виновато улыбаясь, стояла Элис. — Ладно… иди, на груше потренируйся. Удар отработай. — И чё ты с ней возишься? — спросил Гуда Лопес, когда тот вернулся на скамью. — Хочу, чтобы в случае чего она могла дать отпор. — Марк говорил, она и так прекрасно справлялась. — Да? Одна против четверых? — Да. Ему, собственно, пришлось защищать див, не ее. Гринберг тем временем с самым что ни на есть тоскливым видом била по груше. Джонатан крякнул, поднимаясь и развязной походкой направился к напарнице. Остановил качающуюся грушу — У боксеров, у тех, кто занимается этим по-настоящему, на костях пясти, вот тут, получается уплотнение от постоянных ударов, — мужчина протянул руку и постучал пальцами по тыльной стороне ладони Ги. — Поэтому руки и перематывают. Для защиты. Ну, а мы так, для понтов. Щитки, перчатки. Ну, и противнику меньше вреда. Смотри, даже груша тебя не боится. Гуд отстранил девушку и, размахнувшись, нанес по снаряду удар. — Во, видела, как надо? — Ты этому всему на CZW научился? — Ммм, милая, там не учат. Там ломают. — И тебя сломали? — Нет, Джона Моксли так не сломать. — Сколько тебе было, когда ты на Tournament of Death выступал? — изломив широкие брови, спросила Элис. — Двадцать три? — Не жалей меня, крошка. Если бы не CZW, меня бы здесь не было. Сдох бы где-нибудь в подворотне, — мужчина с силой ударил грушу. Раз. И еще раз. И еще. — В этом! Грёбаном! Ист-Энде Цинцинатти!!! Потом обнял качающийся снаряд и широко распахнул чистые голубые глаза: — Видишь? ..