Reach me

Промозглый серый туман лоскутами опустился на Бикон Хиллз. Его отравленное тоской безразличие проникало в организм через уши и всасывалось вместе с кровью в мозг. Но идущему в самой гуще тумана молодому человеку это, казалось, доставляло удовольствие. В этот поздний час на улицах городка едва ли можно было встретить кого-нибудь, и оттого появление подростка казалось ещё более удивительным и непонятным. На вид ему было около семнадцати лет. Поначалу он шел медленно, вразвалочку, будто прогуливаясь, и насвистывал незатейливую мелодию. Но внезапно что-то в его настроении резко переменилось, как и темп его полночного променада. Долговязый и неуклюжий, он стал на удивление ловко пританцовывать, качая головой. Паренёк был чрезвычайно бледен, под тусклыми карими глазами пролегли тёмные круги, а темные волосы пребывали в страшнейшем беспорядке. Если бы вы оказались в ту ночь на одной из узких улочек городка и внимательно присмотрелись к странному мальчику, вы бы, вероятно, заметили, что одежда его заплесневела, местами порвана и сплошь покрыта засохшей кровью. От него смердело подвальной сыростью и разложением. А ещё вы узнали бы в нём сына местного шерифа и подняли тревогу. Но на деле, никого поблизости не было, и Стайлз Стилински продолжал свой путь. Он направлялся к зданию окружного банка, где его уже ждал набор инструментов и Ньютон Эдисон, на котором Стайлз и испытает каждый их них. - Кира, ты нашла что-нибудь? – с нажимом поинтересовался Дерек, перелистывая толстую пыльную книгу и мельком просматривая содержимое. Девушка отрицательно покачала головой, не отрываясь от своего занятия, которое ничем не отличалось от временного амплуа Хейла. Вот уже битый час вся команда берёт штурмом обширную библиотеку семейства Юкимура, пытаясь отыскать хоть что-нибудь похожее на выселение тысячелетнего духа из тела семнадцатилетнего мальчика. Но, к сожалению, безрезультатно. Однако, надежда была единственным неиссякаемым ресурсом в распоряжении спасателей, а книжных полок по-прежнему было хоть отбавляй, так что никто и не думал сдаваться, несмотря на одолевшую большинство усталость. Неожиданно всеобщее молчание было нарушено Мелиссой МакКолл: - А как мы поймем, что нашли то, что нужно? Резонный вопрос привел всех в пятиминутный ступор, окончившийся зубодробительными фейспалмами и недовольным бормотанием. По всему получалось, что теперь, когда они условились, что именно нужно искать, бригаде придется заново пересматривать всё книги до единой. А это, могу заверить, энтузиазма не прибавляло. Они потеряли несколько драгоценных часов, и каждых из них мог стать роковым для Ньюта. Ньютон Эдисон прекрасно понимал, что сходит с ума. Как бы парадоксально ни звучало, этот факт был чуть ли не единственной вещью, в чем мальчик был абсолютно уверен. Признаком тому был стремительно развивающийся Стокгольмский синдром, не дающий расслабиться ни на секунду. Свои подозрения Ньют основывал на ощущениях, а их было достаточно для проведения подробного самоанализа. По окончанию сего процесса не осталось никаких сомнений, что Ньютон Эдисон, будучи жертвой похищения и ежедневных издевательств и насилия питал далеко не отталкивающие чувства в отношении своего мучителя. Он с трепетом ожидал его возвращения, жадно оглядывал с ног до головы и добровольно претерпевал всякого рода терзания. Ему нравилось, как Ногицунэ грубо хватает его за волосы, как вгрызается зубами в шею и проводит острым ножом по запястьям. Он жадно хватался за его плечи, впиваясь ногтями в кожу, когда Дух усаживался рядом, он самоотверженно подставлялся под удары и с глухим стоном отвечал на животные поцелуи, которые иногда позволял себе Ногицунэ. Но в то же время Эдисон с нетерпением ждал, когда настоящий Стайлз пересилит Духа и начнет тревожно осматривать его раны, залечивать их, кормить его и увещевать, прося прощения. Почему-то он не мог выпустить Ньюта на свободу, но сейчас он сомневался, что ушёл бы, представься ему такая возможность. Дверь со скрипом отворилась, и Ньют радостно взвизгнул, зная, кто нанес ему столь поздний визит. Ногицунэ пребывал в приподнятом настроении и напевал себе под нос одну из любимых песен Эдисона. - If you were Dracula I would let you take a bite, - неожиданно громко затянул брюнет. – Знаешь, Ньютти, эта песня тебе очень подходит. И в этом вся проблема… Он присел на корточки и погладил мальчика по волосам, слипшимся и потускневшим от крови и кожного сала. Ногицунэ заглянул в преданные оленьи глаза своей жертвы и приторно печально выдохнул. - Ты мне наскучил, малыш, - почти шёпотом продолжил Дух. – И я бы с удовольствием убил тебя, но это никак на тебя не повлияет. Поэтому, я решил отпустить тебя. - Но… - Ш-ш-ш, - Ногицунэ приставил палец к губам Ньюта, - не стоит. Так ты будешь мне полезнее. А сейчас я открою дверь, и ты побежишь. Ты понял меня? Мальчик молча кивнул. - Замечательно. На счёт «три». Один… Два… Три! И Ньютон Эдисон бросился бежать.