Novus ordo seclorum

Они снова шагали по каменистой тропе, раскаленной полуденным солнцем. Сложно было поверить в то, что буквально несколько часов назад ее покрывала изморозь, а теперь все время приходилось обмахиваться, чтобы хоть как-то остыть. Геллерт выглядел задумчивым и практически ничего не говорил: лишь коротко поблагодарил, когда Гермиона предложила забрать у него куртку. Молчание становилось невыносимым, и, прежде чем она придумала тему для разговора, Геллерт громко воскликнул: — Scheiße! Гермиона вздрогнула, вопросительно поднимая брови. — Я пытаюсь понять, почему именно Альбус? — волшебник развел руками. — Не министерство, не… Да кто угодно, кроме него. — К чему привел диалог с министерством, ты знаешь, — ответила девушка, пожимая плечами. — Когда мы с тобой встретились в Котле, я как раз рассуждала на тему, кто мне может помочь. — Ах, да, — Геллерт улыбнулся. — Если бы я знал, о чем ты думаешь, никогда бы не стал прерывать. Прошу прощения, — добавил он, натыкаясь на саркастичный взгляд. — На мысль об Альбусе меня натолкнул мужчина в лиловой мантии. Чарльз… Забыла фамилию. — Который перенес тебя? — Да. И я не знаю, к кому обратилась бы, если бы не он. — Хорошо, — Геллерт обогнал ее и пошел спиной вперед, чтобы видеть ее лицо. — Ну, а потом? Когда я настоял на нашем совместном путешествии? Почему ты согласилась? — У меня был выбор? — она покачала головой. — Поверь, исходя из моих сведений о тебе, отказ был бы воспринят как непосредственный призыв к действию. И ты начал бы интересоваться мной намного раньше. Гермиона усмехнулась, наблюдая тень разочарования на его лице. — Ты ведь знаешь, что я проследил за тобой из той дыры? — сощурился Геллерт, с удовольствием отмечая схожую с его эмоцию. — Так что это было неизбежно, моя дорогая. Он снова развернулся и пошел рядом. — Ну да, — кивнула Гермиона, скривившись. — Но мне интересно, что бы ты делал на моем месте. — Не подставился бы, — сказал он на выдохе, расплываясь в притягательной улыбке. — Ты раз за разом совершала неверные шаги, думая, что я не замечаю этого. Должен признать, это было интересно. Наблюдать, — по слогам проговорил он, неотрывно следя за ее реакцией. — И все же, — она пропустила мимо ушей завуалированное обвинение в непрофессионализме. — Что бы ты сделал, если бы оказался на сотню лет в прошлом? — Я бы напился, — расхохотался Геллерт, вызывая у нее усмешку. — И ты еще будешь говорить мне об ошибочных шагах, — Гермиона укоризненно покачала головой. — Ты хоть раз задумывалась над тем, какой тебе выпал шанс? Ты можешь исправить будущее. Только представь: твои друзья живы, родители помнят тебя. Ты — обыкновенная девушка Гермиона Грейнджер, которая с отличием закончила Хогвартс и стала той, кем всегда хотела быть. — А кто сказал, что я хочу этого? Быть обычной, — она раздраженно дернула плечом. — Вот именно, — он сощурился. — Так что я задам тебе другой вопрос: что ты будешь делать, если вернешься в новое будущее? — Я напьюсь, — со всей серьезностью в голосе ответила Гермиона. Геллерт хмыкнул и погрузился в собственные размышления. Валуны вокруг незаметно росли и вытягивались, становились все выше, а тропа уже едва ли смогла бы вместить больше скромного отряда авроров. Скоро скалистые стены оттеснили горизонт, и всем, до чего мог дотянуться взгляд, были бесконечные коридоры наслаивающихся, обточенных суровым северным ветром серых камней, ветвящихся как устье Амазонки. Снова и снова они ставили путников перед выбором, куда пойти дальше, и это напоминало Гермионе всю ее жизнь. Забавляло, что в конечном итоге ее выбор привел их к смертельному лабиринту. Пустить бы сейчас в небо красную сигнальную вспышку, чтобы плотные стены развеялись и старый, умудренный жизнью профессор протянул тебе свою оплетенную узловатыми венами руку, будто его действительно волнует то, как ты себя чувствуешь. Инстинктивно, будто на очередной миссии, Гермиона помечала крестами каждый поворот, но вскоре извилистая тропа привела их к тупику. На серых камнях отчетливо выделялись красноватые линии метки, которые она оставила часом ранее. — Кажется, твое правило одной руки не работает, — протянул волшебник, задумчиво раскуривая сигарету. Гермиона рассеянно хмыкнула. — Оно не мое. Его придумали еще древние греки. — Знаю, знаю, — он махнул рукой и подмигнул. — Мисс Всезнайка. — Я не помню, чтобы мы здесь проходили, — не обратив внимания на его попытку вывести ее из себя, Гермиона шепнула: — Аппаре Вестигиум. Золотистый вихрь вырвался из ее палочки, окутав светящейся волной пространство. Гермиона ожидала увидеть свои следы магии, но скалы безмолвствовали. — Ничего, — она удивленно выдохнула, проверяя еще раз. — Как ты думаешь, если это и правда лабиринт, что, помимо артефакта, скрывается в его центре? — Геллерт медленно выпустил струйку дыма, наблюдая за действиями волшебницы. — И так понятно, что какая-то тварь. Компассиум, — палочка на ее ладони едва шевельнулась. — Черт, не пойму, в чем дело. Попробуй ты. Геллерт движением умелого фокусника извлек узловатое древко из заднего кармана и повторил действия Гермионы, даже не удивившись результату. — Что ж, — резюмировал он, выбрасывая сигарету. — Видимо, легкий путь не предвидится. Идем. И, мазнув взглядом по Гермионе, направился обратно. Сердце забилось быстрее, в то время как волна злобы скрутила желудок, наполняя тело смутным беспокойством. Она выждала несколько секунд, прежде чем двинуться следом. Ей просто требовалось немного времени, чтобы перевести дух. Она всего-то малость устала, но ему, конечно, плевать на это. Он нервировал ее своим поведением, и ей казалось, это было намеренно. Чертов сноб. Достать палочку из кармана слишком банально, когда можно устроить из этого театральный номер. Гермиона мысленно выругалась, почувствовав, как натирают ботинки, но что-то еще — в груди — тянуло и маялось, вырывая надсадные рыдания, подавляемые жгучим стыдом за саму себя. Ей было бесконечно обидно, и это не зависело от чего-то конкретного, скорее, от всего и сразу. На нее будто навалились события всей ее жизни. Будто она попала в прошлое, а затем оказалось, что единственный человек, которому можно было довериться, — подлый манипулятор, который и сам не прочь завладеть маховиком. И теперь Гермиона — бесплатный путеводитель Гриндевальда в счастливое будущее, а стоит им вернуться, и Геллерт создаст счастливую семейку с чертовой Бернье, в то время как Гермиона станет кормом для червей в Темзе, ведь она, безусловно, знала слишком много, чтобы рассчитывать на свое собственное «долго и счастливо». С другой стороны, он мог бы сделать ее своей приспешницей. Кем-то вроде Беллы: вечно восхищенной своим господином, приходящей в радостную эйфорию от близкого присутствия ее личного хозяина. Она усмехнулась. Интересно, уже можно было считать, что сравнивать себя с Беллатрикс, — ее навязчивая идея? Будь она проклята, если станет кем-то вроде маленькой собачки Геллерта, радостно виляющей хвостиком, когда он рядом. Мысль о том, что она лучше придушит его, чем стерпит подобное унижение, растянула ее губы в безумной полуулыбке, оставившей колючую тяжесть в миндале ее глаз. Как предсказуемо, Геллерт: «Мисс Всезнайка». Никакой фантазии, когда это не касается его самого. Самовлюбленный, ослепленный своей карманной мудростью. Она упиралась взглядом в обтянутую белой тканью спину и с завидным упорством гнала от себя мысли, что убить его не составит труда. Он так расслаблен, так уверен, что она не способна причинить ему вред. Одно движение. И Геллерт Гриндевальд так и не станет врагом номер один. У Тома Реддла не будет примера для подражания, и все, что произошло в ее мире, больше никогда не повторится. Нужно всего два слова, которые навсегда избавят ее от неразрешимой головоломки, которая теперь стала еще запутаннее. Волнение разлилось по кончикам пальцев, которые уже сжимали гладкое древко. Она делала это сотни раз. За пять лет работы в аврорате смерть стала ее вечным спутником, и она слышала ее холодное дыхание за спиной. А сейчас? Хватит ли у нее сил сейчас? Шаг. Еще шаг. С каждым похрустыванием камней ее шанс становился призрачнее. Контуры смылись, заволоклись белесой дымкой. Гермиона, словно в тумане, словно это была не она, подняла палочку, направляя ее в спину волшебнику — слишком четкую на фоне остальной смазанности. Сейчас с заостренного кончика сорвется заклинание и… — Уверена? — от холодного тона бросило в жар. Геллерт остановился. Медленно обернулся через плечо. Щеки вспыхнули, и горячая волна паники разлилась по телу, сдавливая тисками грудь, словно Гермиона была преступницей, которую поймали. Она не убирала палочку, чувствуя, как руки начинают ощутимо подрагивать, и ответила: — Я заметила какое-то движение наверху. Она молилась, чтобы ее ложь выглядела правдиво. Что он сделает первым? Круцио? Наверняка. Его любимое заклинание. В горле пересохло, сердце билось так быстро, словно она пробежала лондонский марафон. Геллерт не отводил от нее взгляд. И от заметно дрожащей палочки. Заметил? — Ты слишком громко думаешь. Так спокойно, но почему-то все внутри сжалось. Гермиона пыталась гнать от себя мысли, что ждет дальнейших действий Геллерта с каким-то извращенным предвкушением. Нет, он не причинит ей вреда. Он ведет слишком изощренную игру для того, чтобы закончить ее так рано. Хотелось сказать что-то в свое оправдание. Что угодно, лишь бы стереть с его лица снисходительную усмешку. — В следующий раз сделай это быстро, — насмешливо добавил он и отвернулся, с той же неторопливостью продолжив путь. Гермиона открыла рот, судорожно вдыхая вязкий воздух. Только сейчас она поняла, что почти не дышала все это время и от кислорода начала кружиться голова. Отерев взмокшие ладони о мантию, она направилась за ним, стараясь держаться на расстоянии, и вскоре они вышли к развилке, сворачивая в другой проход, но что-то не давало покоя. Вернулось ощущение слежки, отзываясь зудом в затылке, и Гермиона коротко оглянулась. Проход исчез. — Геллерт, — позвала она. — Что-то не так. — Что ты, желание убить меня вполне естественно, — с ухмылкой ответил волшебник, возвращаясь. — О, — он с интересом потрогал стену, — похоже, это была ловушка. Интересно, ее создатель рассчитывал, что мы перебьем друг друга? Он наблюдал, как румянец растекается по ее щекам. — Ты тоже убить меня хотел? — ее глаза сощурились. Показалось, что что-то внутри натянулось до предела и лопнуло, принося облегчение. А с ним и жгучее чувство стыда. Дура. Как она могла не заметить подобную магию? Ловушки — ее специализация; она словно чуяла их присутствие, раскрывая раньше других, а сейчас так легко поддалась эмоциям, что это могло стоить им жизней. Она никогда бы не совершила ничего подобного в здравом уме, а сейчас умудрилась выставить себя полной идиоткой. — Конечно. Но я, в отличие от тебя, держу себя в руках. Он улыбался своей маленькой лжи, осознав влияние ловушки гораздо раньше: в тот самый момент, когда Гермиона вдруг стала для него всепоглощающим центром вселенной и все, о чем он мог думать, — это ее тело, ее сладкие губы и бархатная кожа. Но он никогда бы не признался, что его желание кардинально отличалось от ее. Спустя десяток витиеватых поворотов и часов бесцельного блуждания среди скал, усталость вынудила их сделать очередной привал на камнях. Облокотившись на шероховатую разгоряченную поверхность, Геллерт потер виски. — У тебя осталась твоя волшебная фляга? — вымученно улыбнувшись, он выжидающе следил за тем, как ведьма полезла в сумку и, покопавшись там, выудила его спасение. Янтарная жидкость обожгла горло, когда Геллерт сделал глубокий глоток из фляги. Напиваться было плохой идеей, но больше глотка ему и не требовалось. Нет, ясности это не прибавляло, но позволяло уменьшить пульсирующее давление в черепе: его плату за врожденные способности ощущать самые незначительные проявления магии. Разговор завязался сам собой, как необходимость услышать ее. Почувствовать, что он здесь не один, и отвлечься от щемящего предчувствия чего-то неотвратимого. — Представь, я окажусь в твоем будущем, а ты останешься здесь, — пальцы смяли тонкую сигаретную бумагу, придавливая шуршащий табак. — К тому моменту твой мир так и не узнает о волшебнике с именем Геллерт Гриндевальд, — он задумчиво поджег сигарету, смакуя горечь напитка на своих губах. — Что тогда будешь делать? Она об этом не думала. Нет, она так надеялась вернуться обратно, что действительно об этом не думала. Она растерялась, и ее недоумение было встречено легкой улыбкой, тающей в облаке едкого дыма. — Я… Очевидно, если магический мир обойдется без войны, мое путешествие уже не пройдет даром, — задумчиво протянула Гермиона, поймав себя на том, что их разговоры стали ей жизненно необходимы. — И ты искренне возлагаешь на меня всю ответственность за магическую войну? — он хмыкнул, делая глубокую затяжку. Иногда он видел в Гермионе ту маленькую девочку из своего кошмара. Слишком наивную, чтобы быть мракоборцем, и слишком опасную, чтобы ее недооценивать. — У меня есть фамилия, и она омрачена удивительными легендами, милая. Мой род обладает влиянием и силой, но мы в этом не одиноки, meine Liebe. — Хочешь сказать, если бы ты не возглавил революцию… — Безусловно, ее возглавил бы кто-то другой. — Он смотрел, как ветер выбил из ее прически волнистый локон, перебирая и подхватывая его. Захотелось пропустить его сквозь свои пальцы, любуясь игрой солнечных зайчиков на загорелой коже. — Ты бы искала меня, останься здесь? Гермиона ухмыльнулась, сохраняя в памяти его красивую, легкую улыбку и этот смешливый ребяческий тон. — Если думать логически, — ее взгляд зажегся игривыми искорками, — исчезнув, ты уступишь мне место в ордене путешественников, и тогда я смогу тебя навещать в будущем. Но только, — яркий луч на миг ослепил ее, и она прикрыла рукой глаза, чтобы лучше видеть, — если ты будешь себя хорошо вести. Ее улыбка была теплой и навевала давно забытые ощущения дома. Он едва ли связывал их с поместьем, просто глядя на ее щеки, усыпанные веснушками, немного курносый любопытный носик и мягкие морщинки в уголках глаз он чувствовал, что больше не балансирует на хрупкой опоре. Было так хорошо и спокойно, что ему хотелось зарыться в это ощущение носом, погрузиться в него с головой и растянуть его в вечности. Он сделал глубокую затяжку, будто только что вспомнил о том, что в его пальцах дымилась сигарета, и выпустил струйку дыма, разбившуюся о скалистый уступ. — Если ты исчезнешь, Гермиона, я найду тебя, — выдохнул Геллерт. И в его тоне не слышалось ни капли веселья, всего секунду назад наполнявшего все его существо. Гермиона убрала руку от лица, когда серая туча затянула солнце и ветер будто переменился, став вдруг пронизывающим и холодным. — Где бы ты ни была, — волшебник пятился назад, но его слова звучали под ее кожей, — куда бы ни запропастилась, даже не надейся исчезнуть, meine Liebe. — Окурок столкнулся со скалой, рассыпаясь тлеющим табаком по ветру. — Я найду тебя, даже если твоя душа затеряется в аду. И заберу себе. Хруст раздался справа. Геллерт отшатнулся к Гермионе, заслоняя ее собой, и направил палочку на стену. Хруст раздался снова, и по камням поползли трещины, осыпаясь мелким крошевом на землю, словно что-то пыталось выбраться изнутри. Она едва вздрогнула, когда рука, закованная в железные наручи, с грохотом пробила камень. Пальцы хватали воздух, словно пытаясь зачерпнуть кислород, и Гермиона нацелилась палочкой на быстро расширяющийся проем, но Геллерт мягко перехватил ее руку и прошептал: — Не нужно. Со следующим рывком обвалилась приличная часть стены, и наружу показался круглый щит с проржавевшей пластиной в центре, а за ним медленно выкарабкивался мертвец в лохмотьях опадающей плоти. У Гермионы перехватило горло, и она с трудом выдохнула: — Что во имя Мерлина… В нос ударил сладковатый запах разложения, и ей стоило больших усилий сдержать рвотный спазм. — Это драугр, — ответил Геллерт, морщась и опуская палочку. — Нежить, охраняющая могильные курганы. Он не причинит нам вреда, если мы не решим заняться мародерством на его территории. Обнадеживающе. Драугр уже целиком выбрался из скалы и застыл безмолвной статуей, выпрямившись во весь рост. Бесстрастные темные провалы глазниц были направлены на противоположную стену, но Гермиона физически ощущала на себе мертвый взгляд. Он ее изучал. И ей это совершенно не нравилось. — Геллерт, идем, — Гермиона потянула его за край футболки, но он шикнул на нее, отстраняясь и с интересом разглядывая пластину. — Посмотри, это руническая формула, — он постучал ногтем по щиту, стряхивая с него пыль и совершенно игнорируя его хозяина. — Очень интересная комбинация; никогда не видел, чтобы ансуз и хагалаз использовали в таком виде. — Нужно уходить, — с нажимом сказала Гермиона, оглядываясь по сторонам. Геллерт с сожалением отступил от мертвеца. Тишина накрыла безмолвным пологом скалы, заставляя прислушиваться к собственному дыханию. Гермиона сама не заметила, как все ускоряла и ускоряла шаг, едва не срываясь на бег, пока Геллерт резко не остановился. — Они следуют за нами, — он наклонил голову, внимательно разглядывая спутницу и вслушиваясь в легкие шорохи вокруг. — Слышишь? Где-то осыпался песок, покатилась по земле каменная крошка. Зазвенело железо, ударилось о камень дерево. Гермионе казалось, что она слышит размеренный ритм шагов, словно кто-то марширует. И ей было жутко от понимая, что звук исходит из-под земли. — Быстрее, Геллерт, — она схватила его за руку и сорвалась с места. Чувство опасности взорвалось в сознании яркими вспышками, разгоняя по венам кровь. — Быстрее, черт побери! Она надеялась успеть до того, как что-то произойдет. Знакомое чувство близкой опасности заставляло цепляться за волшебную палочку, осматриваться по сторонам, фиксируя малейшие изменения пространства. Скалы стали выше, дорога пошла на подъем. Все чаще встречались дыры, как та, из которой выбрался драугр. Плохо. И ни одного поворота. Словно кто-то специально заманивал их в ловушку. Пологая каменная площадка возникла перед ними внезапно. Высоко в небо вонзились изломанные утесы и резко оборвались в пропасть, где в далекой глубине щерились острые зубцы скал. За пропастью клубился туман, сквозь который едва просматривались темные очертания гор. — Какое живописное место, — протянул Геллерт, подходя ближе к краю. — Здесь всего один путь, — Гермиона указала на узкую теснину, круто забиравшую влево от обрыва. Их разделял раскол шириной в несколько футов. — Не один, — Геллерт усмехнулся, кивая на пропасть. — Из любой ситуации всегда есть два выхода. Гермиона хмыкнула, ища глазами другие проходы, и вдруг земля под ногами дрогнула. Совсем рядом зашелестел, осыпаясь, песок. Они появились из ниоткуда, вышагивая ровным строем плечом к плечу. Они выползали из щелей, прыгали с верхушек скал, пробивали железными кулаками землю. Они разлагались на глазах. Их доспехи покрывали куски ржавчины, лица прогнили и высохли, зияя черными провалами в прорезях шлемов там, где должны быть глаза. Тошнотворный запах расползался вокруг, клубясь у ног зеленоватой дымкой. — Армия мертвецов, — прошептала Гермиона, отступая к напряженно застывшему Геллерту. — Их слишком много, — тихо сказал он, и палочка в его руках заискрилась. — Мы не сможем их остановить, если они нападут. Откуда их столько? Не может быть, чтобы этот остров был братской могилой. Гермиона успела подумать о том, что этот остров может стать и их могилой, прежде чем из глубины колонны раздался громогласный трубный рев и мертвецы расступились, пропуская своего предводителя. Он был огромен. Клочки длинных седых волос свисали из-под рогатого шлема, путаясь в шипах доспех. Он сжимал одной рукой топор с мерцающей рунной вязью по краю лезвия, и Гермиона содрогнулась, представив, какой мощью он может обладать. Драугр поднял согнутую в локте свободную руку, оборачивая ее ладонью к Геллерту и Гермионе, и хрипло прокричал несколько отрывистых слов. — Что он говорит? — прошептала Гермиона. Она не могла заставить себя говорить в полный голос, боясь выдать свой страх. У нее дрожали руки, чего не случалось уже много лет. Геллерт беззвучно шевелил губами, повторяя про себя слова драугра. — Он приветствует нас, — отозвался он с секундной заминкой и тут же крикнул что-то в ответ, повторяя приветственный жест. — Это древнескандинавский. Черт, говорили мне учить древние языки. Кто знал, что мне пригодится именно этот. Драугр опустил руку и снова что-то прокричал. — Он говорит, что дорога… Дорога одна? Единственная? — Геллерт сжал зубы, прикрывая глаза, и несколько раз взмахнул пальцами в воздухе, словно повторяя когда-то прочитанные символы. — Нет, не дорога. Путь только для одного. Его глаза распахнулись, и он зло выругался. — Они пропустят только одного из нас. Их взгляды встретились. Гермиона узнала об этом еще в Вене, но не придала значения словам кузнеца. Так была озабочена состоянием Геллерта, своими эмоциями, что банально упустила это из виду. И, как всегда бывало, маленькая деталь снова сыграла против них. — Nei, — прошептал Геллерт и повторил громче, чтобы армия мертвецов услышала: — Nei! Драугр медлил, задумчиво осматривая волшебников пустыми глазницами. Серая пергаментная кожа натянулась на его подбородке, когда он оскалился и снова что-то спросил хриплым, надтреснутым голосом. — Черт, — Геллерт пощелкал пальцами и шумно выдохнул. На слух воспринимать древнее наречие было еще тяжелее, чем просто читать его, и он не разбирал половину из того, что говорил мертвец. — Кажется, кто-то из нас умрет. — Что? Гермиону раздражала ее беспомощность. Она понимала, что ничем не может помочь Геллерту в переговорах со стражниками, как она их окрестила, догадавшись, что это лишь одно из порождений лабиринта. — Нет, не кто-то, — он снова щелкнул пальцами. — Оба. Он говорит, что или кто-то из нас останется здесь, или мы оба умрем. Он спрашивает, готов ли я пойти дальше, оставив тебя здесь. — Почему ты? — вопрос вырвался сам собой, и Гермиона пожалела, что вообще об этом подумала. — Так и знал, что ты это спросишь, — Геллерт подмигнул ей и усмехнулся, но веселья в его глазах не было. — Что ж, тебе решать. Гермиона бросила хмурый взгляд на застывшую армию. Им не справиться. Страх холодными пальцами сжимал ее сердце, не позволяя мыслям оформиться в нечто правильное и логичное. Она рвано вздохнула, стискивая палочку непослушными пальцами, и тряхнула головой. — Я тебя здесь не оставлю. — Гермиона, мы не знаем, нападут ли они, если мы согласимся. И дальше ты пойдешь одна. Возможно, они просто развернут меня обратно, и я смогу выбраться. — А если нет? — она вскинула голову, разглядывая его лицо. — Если тебя просто сбросят в пропасть? Геллерт закатил глаза и фыркнул: — Пусть только попытаются. — Геллерт, нет, — она закусила губу, пытаясь оценить их шансы, и быстро зашептала: — Они двигаются, как обычные люди. Если мы используем усиленные формы заклинаний, сможем значительно уменьшить их количество. Адское пламя, боевые формы щитов. Это даст нам время, чтобы прорваться к ущелью. — Мы не знаем, сколько их. Если это не все? В лучшем случае мы выгадаем несколько минут. — Нет, нет, — Гермиона коротко обернулась, чтобы на глаз определить расстояние до спасительного выхода, и обнаружила, что мертвецы окружили их со всех сторон. — О, черт. Геллерт взглянул поверх ее головы и прицокнул. — Еще варианты? Ты все еще можешь оставить меня здесь. — Или ты — меня, — она наклонила голову, и уголок ее губ приподнялся. — Черт, Гермиона, я даже не рассматриваю этот вариант, — Геллерт коснулся ее щеки. — То есть, ты серьезно настроена на то, чтобы вернуть стражников в их могилы? Она кивнула. — Нам нельзя разделяться. Постарайся держаться как можно ближе ко мне, спина к спине. Не давай им себя ранить, потому что я не смогу тебя тащить на себе. Ты слишком тяжелый. Пробираемся к ущелью, но не слишком спеши, потому что мы можем устать раньше, чем дойдем до середины. Навскидку до него около шестидесяти ярдов. Интересно, у них есть магия? — Гермиона говорила и говорила, чувствуя, как подрагивает в руках палочка, но Геллерт вдруг прижал ее к себе, зарываясь пальцами в волосы. — Тише, тише. Я понимаю, что ты мракоборец и план — это прекрасно, но перестань нервничать, — он поцеловал ее в макушку. — Мы справимся. Еще один короткий поцелуй в губы — и Геллерт отпустил ее, повернувшись лицом к бессмертной армии. Его голос эхом отлетел от скал, замирая гудящей вибрацией на камнях: — Nei. Драугр кивнул, словно заключая сделку. — Ну, что ж, — Геллерт криво ухмыльнулся и перехватил палочку поудобнее. — Да начнется веселье. Все произошло слишком быстро. Мертвецы, как один, стремительно оголили мечи. Заклинание сорвалось с палочки Гермионы, отбрасывая назад первые ряды, но через них уже переступали другие, дробя железными ботинками пожелтевшие кости. Воздух наполнился пылью вперемешку с отвратительным хрустом, лязганьем и чеканным шагом, созвучным гулко бьющемуся в груди сердцу. Сбоку доносилась ругань, мелькали искры заклинаний, но этого было недостаточно. Геллерт схватил оружие одного из поверженных драугров, встречаясь с яростной атакой мертвецов. Он кружил в стальном вихре, уворачиваясь от рубящих ударов и ни на секунду не останавливаясь. Короткий меч в одной руке выплясывал смертельный танец, кромсая разлагающуюся плоть; палочка, крепко зажатая в другой, потрескивала яркими искрами, но заклинания обрывались, не долетая до цели, словно что-то их блокировало. Гермиона даже не подозревала, что в нем столько физической силы. Он словно подпитывался в сражении, набирая мощь с каждым ударом. Палочка искрилась в ее руках, но заклинания срабатывали через раз. Гермиона подхватила с земли меч с коротким клинком, показавшийся неожиданно легким, и рубанула по тянущейся к ней костлявой руке. Хрустнули кости, ломаясь, как сухая ветка, но мертвец не остановился, продолжая теснить ее дальше от Геллерта. Она едва успела увернуться от выпада тяжелого щита, пригнувшись в последний момент, но ей не повезло. Каменное крошево заскользило под ботинками, увлекая за собой, и она рухнула на спину, ударяясь затылком о камни. В глазах потемнело, и мир на мгновение погрузился в плотный звенящий туман. Она не видела ничего, только слышала грохот, скрежет металла и всполохи где-то в стороне от себя, как сквозь серую толщу воды. Туман был живым: он двигался, выцепляя то одно, то другое тело мечущихся в этом пространстве мертвецов. Красноватая вспышка мелькнула прямо перед ней. Горячо. Ее кожа горела, словно в нее швырнули раскаленными углями, и Гермиона вскрикнула, заслоняясь руками, пытаясь отползти от источника этого жара, но в следующее мгновение все закончилось, обволакивая ее вожделенной прохладой и возвращая сознанию ясность. Она перевернулась на живот, поднимаясь на колени, и хрипло закашлялась. Липкие капли поползли от затылка к шее, пропитывая воротник мантии. Она мазнула рукой по волосам, моментально окрашивая ее в красный, и, чертыхнувшись, поднялась. Ноги стали ватными, сердце стучало так сильно, что казалось, вот-вот — и оно выскочит из груди, а в голове пульсировало одно-единственное желание. Выжить. Она пятилась от наступающей армии мертвецов, шаг за шагом приближаясь к острым зубцам скал. Мыслей не было. Все слилось в единую серо-черную смазанную картинку, наполненную ужасом и тлетворной вонью гниющей плоти. Руки горели огнем, плечи ломило от постоянных взмахов, легкие сжигала нехватка воздуха, но противник только прибывал. Их движения были неотличимы от обычных людей. Они бряцали ржавыми звеньями кольчуг, скалили беззубые пасти в прорезях резных забрал, без устали взмахивая мечами и топорами, и Гермиона понимала, что их слишком много. Золотистый щит на мгновение окутал ее, принимая на себя удар чудовищного топора и отбрасывая драугра в сторону. Защита путешественника во времени спасала ее не единожды, но она не знала, сработает ли она еще раз. Однако она могла дать время Геллерту. — Уходи! — крикнула Гермиона, но Геллерт ее не услышал. — Уходи отсюда! — она коснулась его ментального блока, вспарывая его, как масло. Она даже не думала, что это будет так легко. Недоумение отразилось на лице волшебника, и он на мгновение замер, оборачиваясь. Промедление чуть не стоило ему жизни. Ржавое лезвие мелькнуло в воздухе, рассекая одежду вместе с кожей, и левое плечо пронзила острая, режущая боль, расползаясь онемением до кончиков пальцев. Палочка едва не вылетела из рук, но он успел перехватить ее здоровой рукой. Геллерт чертыхнулся, сжигая пламенем могучего драугра с одноручником. Плотная дымка из пыли повисла в воздухе, мешая нормально дышать, и он кашлял, захлебываясь душным смрадом. — Я не брошу тебя, — запоздалый ответ разозлил Гермиону, и она выругалась. Она не могла позволить себе бросить Геллерта на растерзание этим тварям и ставила щит за щитом, но они лопались, не продержавшись и секунды. Нежить обступила их со всех сторон, оттесняя к обрыву и фактически отрезая пути к отступлению. С заостренного конца палочки, наконец, сорвалось заклинание, сметая жарким огнем ближайших к Гермионе драугров и давая ей мгновение передышки, но даже адское пламя не продержалось долго, погаснув в нескольких ярдах от нее и унося за собой всего пару десятков мертвецов. От едкого дыма сперло дыхание и брызнули слезы. Пот стекал по разгоряченному лицу, и Гермиона одним быстрым движением утерла глаза, только размазывая грязь. Поднявшись, она нашла глазами Геллерта. Он был слишком близко к краю, практически балансируя над зубастой пропастью и отбиваясь всего одной рукой. Вторая безжизненной плетью повисла вдоль тела, покрытая бурыми потеками крови. Узкий каменный выступ не позволял сразу нескольким мертвецам напасть на него, но хватало и двоих. Гермиона метнулась к нему и обязательно успела бы, если бы не властный голос, разорвавший ее сознание в жестком приказе: — Беги. А в следующее мгновение земля задрожала. Клубящаяся тьма окутала Геллерта сизым маревом, превращаясь в чернильные плети на кончиках пальцев. Она собиралась у его ног, расползалась выше по телу, словно хотела поглотить его целиком. Он обратил чернеющий взгляд на Гермиону, и воплотился ее самый жуткий кошмар. Геллерт Гриндевальд перестал существовать. Ему на смену пришла тварь из самых темных глубин бездны. Расправила плечи, разминая их, облизнулась, предвкушая — не битву — забаву, чудесный шанс хорошо поразвлечься. Уголок губ пополз вверх, и Геллерт вдруг покачнулся. Гермиона испугалась, что сейчас он упадет, но Геллерт лишь коротко и четко взмахнул ладонью, и смоляная дымка вырвалась на свободу, закручиваясь в бушующем водовороте. Темная магия дышала со всех сторон, веяла грозно и мощно, сметая драугров на своем пути, перемалывая их как мясорубка, и они рассыпались, взмывая истлевшими кусками в воздух. Зловещее напряжение нарастало. Откуда-то, казалось, из-под самой земли, шел глухой гул: заклинание вгрызалось в гранит на уровне материи, ломая и круша его, и плиты треснули, не в силах выдержать навалившийся на них груз. Гермиона скорее почувствовала, чем услышала чудовищный скрежет, отчасти похожий на зловещий смех. Он пронзал ее насквозь, прибивая к земле, и в следующий миг огромная скала шевельнулась в своем вековечном гнезде, распадаясь на крупные каменные глыбы. Они набирали скорость обманчиво-медленно, неповоротливо, тяжеловесно, приминая хрустящие осыпи и рассыпаясь на мелкие острые осколки. Гермиона закричала, пытаясь прикрыть голову. Плита под ногами дребезжала, покачиваясь и засасывая ботинки, словно это и не камень вовсе, а зыбучий песок. — Туда, — коснулся сознания обманчиво-спокойный голос Геллерта, и пространство перед ней расчистилось, создавая импровизированный коридор к едва затронутому свирепствующим вихрем ущелью. Гермиона рванула к нему, чувствуя, как почва уходит из-под ног, покрываясь крупными трещинами. Выбраться. Пожалуйста, Господи, позволь мне отсюда выбраться. Она бежала, не разбирая перед собой дороги, задыхаясь от пыли, проникающей в самые легкие, и вдруг еще один удар сотряс плато, просаживая его вниз. Гермиона рухнула на колени, и ослепляющая боль пронзила лодыжку. До ущелья оставалось совсем немного. Пара шагов, пара футов, пара ударов сердца, но ее нога застряла в трещине, а пространство вокруг грохотало и раскалывалось, поднимая в воздух мелкое крошево и неумолимо сползая в бездну. Лишь на мгновение она обернулась, чтобы посмотреть на Геллерта, позвать, заставить следовать за ней, но не успела. Мир наполнился оглушительным грохотом, и время словно замедлилось, когда скалы в последний раз содрогнулись под натиском чудовищной энергии и стремительно рухнули вниз. Тьма рванула к Гермионе, сковывая хрупкое тело жуткими путами, и она взвизгнула, когда ее, будто пушинку, подняло в воздух и швырнуло в ущелье, спасая от неминуемой смерти.