Незабываемое путешествие

Стронгини оказался гостеприимным хозяином и настоял, чтобы Окли остановился на его вилле. Итальянец категорически отказался отпускать парня в университетское общежитие, дабы тот уделял больше времени стажировке и не научился чему-нибудь плохому, и пригрозил, что, если Олдридж сбежит, то его поймают и посадят в подвал, в «камеру пыток». Окли бесился, брызгал слюной и угрожал подать в международный суд по правам человека, но так и не смог сломить упрямого Марко. Ему выделили отдельную комнату в особняке, компьютер с интернетом, личный автомобиль с шофёром и двумя телохранителями. «Чтобы кое-какая мелкая любопытная морда не влезла в новые неприятности,» - объяснил свои действия Стронгини. Парню ничего не оставалось, как смириться с данным положением вещей. Марко сдержал своё слово, подсуетился и раздобыл-таки специализированные пропуска на все достопримечательности Флоренции. Легендарный собор Санта-Мария-дель-Фьоре, красивейшие базилики(2) Святого Лаврентия и Санта-Кроче, великолепный баптистерий(3) Сан-Джованни, небезызвестные церкви Орсанмикеле, Санта-Тринита и Сан-Сальви, красивейшие палаццо(4) Барджелло, Веккьо, Ручеллаи и Питти, знаменитые пьяцца(5) Синьории и Сантиссима-Аннунциата, известнейшие понте(6) Веккьо и Санта-Тринита и, конечно, жемчужина столицы Тосканы – галерея Уффици – всё это вызывало благоговейный трепет и ликование в душе Окли. Ему были доступны самые потаённые уголки и закоулки, куда не пускали простых туристов и обывателей; служащие всех без исключения знаменитых зданий наперебой неслись к нему, чтобы помочь и разъяснить, если вдруг что не понятно. За время своей стажировки Олдридж набрал столько материала, что с лихвой хватило бы не только на отчёт, но и на две диссертации минимум. Да и в углубленном изучении итальянского языка парень тоже поднаторел. Он работал, как заведённый, днём, а вечером, перехватив что-то в столовой, бежал в свою комнату и печатал заметки почти до глубокой ночи. Стронгини ругался на него за столь наплевательское отношение к собственному здоровью, но Окли лишь отмахивался от него, обзывая «мамочкой», и продолжал корпеть над отчётом, без сожаления выбросив из головы вечеринки и девочек, о которых грезил раньше. В один из последних дней стажировки Олдридж вновь посетил галерею Уффици. Директор музея любезно пригласил любознательного молодого человека в запасники, чтобы с гордостью продемонстрировать ему многочисленные сокровища Ренессанса, которые в скором времени будут выставлены в отремонтированном крыле здания. Окли ахал и охал, рассматривая прекрасно сохранённые полотна и статуи, и заверил директора, что одним из первых придёт на открытие выставки. Покончив с делами, Олдридж выбежал на улицу, где его ожидали Теодоро, Карло и Лоренцо – телохранители и шофёр. Окли был уже на полпути к машине, как в него неожиданно врезалось нечто круглое и рыхлое и чуть не сбило с ног. Дуэт охранников и шофёр тотчас бросились ему на выручку. Парень еле-еле удержал равновесие и с удивлением взирал на виновника происшествия, припоминая где он видел знакомое лицо. - Добрый день! Олдриджу улыбался во весь рот тот самый сосед из самолёта, который не давал ему спать и норовил «поближе познакомиться». - З-здрассти… - пробухтел Окли, пятясь от него. - Вы в прошлый раз так быстро убежали, - продолжал скалиться толстяк. – Мы с вами даже не попрощались… - Всё в порядке? – гаркнули вовремя подоспевшие трое молодцов. Никогда ещё Олдридж не был им так рад, а тучный мужчина подскочил от неожиданности. Он оглянулся и застыл с нескрываемым страхом в глазах, рассматривая хмурые лица амбалов и их пистолеты на поясе. - В полном, - отозвался Окли и чуть ли не вприпрыжку поскакал к автомобилю. Мужчины ещё раз зыркнули на толстяка, что у того ноги подкосились и на лбу выступил пот, и поспешили за своим подопечным. Всю дорогу от галереи до виллы Олдридж рассматривал свои записи и мечтал о том дне, когда откроется второе крыло музея, совершенно позабыв о недавнем инциденте. Как только машина затормозила у крыльца, Окли сей же час кинулся вон из авто и устремился в свою комнату. Разложив свои заметки перед собой, он принялся допечатывать отчёт, который обещал прислать своему куратору в Кембридже по «электронке» уже сегодня вечером. Парень так увлёкся своими делами, что не заметил, как к нему ворвался Стронгини и со всей силы хлопнул дверью. Окли вздрогнул и растерянно глянул на гостя. Марко явно был в бешенстве. Глаза его горели недобрым огнём и метали молнии, на висках вздулись вены, а губы превратились в тонкую полоску. Стронгини без всяких прелюдий подбежал к столу и буквально прорычал: - Откуда ты знаешь Констанцо Николетти? Отвечай немедленно! Олдридж сглотнул и пролепетал: - Какого Николетти? - Не прикидывайся дураком! – взорвался Стронгини. – Мне доложили, что он тебя всего излапал посреди улицы! Окли сначала подумал, что Марко умом тронулся, но, поразмыслив, вспомнил-таки о том непонятном господине, который в него врезался при выходе из галереи. Он поднялся, обогнул стол и встал напротив Стронгини, по привычке сложив руки на груди. - Ты имеешь ввиду того типа, что чуть не сшиб меня сегодня? – спросил Олдридж. - Именно! – кивнул итальянец. Окли прыснул от смеха. Было забавно наблюдать, как этот всегда строгий и сдержанный мужчина злится из-за пустяка. - Я этого твоего Николетти вижу второй раз в жизни. Он сидел рядом со мной во время полёта во Флоренцию. Все мозги мне продолбил своим болтливым языком, пока мы не приземлились в аэропорту. Я от него еле ноги унёс. А сегодня неожиданно встречаю его на крыльце музея. Он просто случайно налетел на меня. Вот и вся история. Стронгини недоверчиво посмотрел на него, но тем не менее отметил, что парень не врёт. - Это точно? Ты никогда не встречался с ним? Я имею ввиду отношения и всё такое… У Окли от такого вопроса тотчас на лице погасла улыбка, а глаза вылезли на лоб. - Отношения? У кого? У меня? С ним? – с каждым словом он повышал голос, а под конец вообще перешёл на крик. – Да за кого ты меня держишь? За дешёвую проститутку? Я кто по-твоему? Шлюха, которая ложится под всяких обрюзгших мужиков? Да ты сбрендил уже совсем! На какой хрен мне сдался этот сраный Николетти? Я его никогда не знал и знать не желаю! С чего вдруг ты на меня взъелся? - Я забрал у него этот дом! – взревел Марко. – Этот хуесос задолжал мне много денег! А когда все сроки вышли, он отдал мне особняк в счёт долга со всеми примыкающими к нему землями! И та «камера пыток» - тоже его рук дело! Ты понимаешь, о чём я тебя спрашиваю? Не был ли ты никогда его мальчиком?.. - А если и так, то что? – не унимался в свою очередь Олдридж. – Даже если я и был когда-то его мальчиком, то это для тебя что-то меняет? Вдруг всю злость Марко, как рукой сняло. Он подошёл поближе и тихо ответил: - Нет… - Тогда чего ты от меня хочешь? – Окли было настолько обидно, что он отвернулся. – Что тебе от меня нужно? Вместо ответа Стронгини попытался приобнять его, но парень зашипел, словно разъярённый кот, и отошёл подальше. - Ты мне нравишься, Окли, - сказал Марко, приблизился к нему и легонько прикоснулся ладонью к русым завитушкам. – С первого дня я с ума по тебе схожу. Ничего не могу с собой поделать… Олдридж взглянул на него исподлобья и скривил губы. - Да неужели? Тогда зачем весь этот спектакль? Ревнуешь что ли? - Наверное, - усмехнулся Стронгини. – Я думал, что прибью этого извращенца, если он тебя хоть пальцем тронул… - Я был бы не против, если кто-нибудь его проучил, - согласился Окли, постепенно успокаиваясь. – Препротивный тип. Марко, видя, что парень оттаял, обнял его, а тот уткнулся носом в широкое плечо. - И чего ты молчал? – спросил немного погодя Олдридж. – Я думал, что только я втрескался по уши… Стронгини выдохнул от его признания, не веря своим ушам, и прошептал: - Не играй со мной, мальчик. Я же могу и не сдержаться. Окли весело хихикнул и плутовато посмотрел на него. - Может я этого и добиваюсь. В один миг Марко отстранился и толкнул Олдриджа на стол. Тот уселся на столешницу, развёл ноги в стороны и призывно облизал губы, издевательски улыбаясь. - Ты нарвался, мальчик, - прошелестел Стронгини и кинулся на него. Окли охнуть не успел, как оказался прижат к деревянной поверхности, а его рот уже терзали сладкими поцелуями губы Марко. Парень со всей своей пылкостью отвечал на ласки, обвивая руками шею партнёра. Он тихонько заскулил от удовольствия, когда нашёл своим языком язык любовника и затеял с ним чувственную игру, тем самым вызывая у Марко ещё больший прилив страсти. Стронгини потерял разум и шарил по стройному телу руками, возбуждая ласками Олдриджа, который уже и так извивался под ним от нетерпения. Марко оторвался от желанных губ, что уже немного припухли от поцелуев, и приподнялся. Издалека Окли был особенно соблазнительным. Голубые глаза блестели, на щеках играл румянец, грудь вздымалась, а коварная улыбка не сходила с уст. Стронгини одним рывком задрал майку Олдриджа чуть ли не до шеи и принялся выцеловывать его грудь и живот, поглаживая при этом уже довольно внушительный бугор между ног парня. Окли от приятных ощущений мял свои заметки в руках, нечаянно свалил органайзер на пол и чуть не отправил туда же ноутбук. - Марко, пожалуйста… Я не могу больше… - причитал он срывающимся голосом. Стронгини поднял на его мутный взгляд и прошептал: - Ещё рано… - Да наплевать! – заёрзал попой Олдридж. – Хочу и всё! Итальянец усмехнулся и одним движением, с лёгкостью, перевернул партнёра на живот, который чуть не стукнулся носом о столешницу. Тут же его джинсы вместе с нижним бельём были спущены до колен, а Марко оглаживал аппетитные ягодицы. Окли раздвинул ноги пошире, как бы невзначай вильнул бёдрами и пробормотал: - Ну же, я жду… Стронгини смочил два пальца в слюне и резко толкнулся ими в тугую дырку. Сначала он покрутил пальцами, раздвигая эластичные стенки, чтобы любовник привык к нему, а после начал продвигаться дальше. Вскоре Марко нащупал небольшой бугорок простаты и слегка помассировал его. Олдридж охнул и прикрыл глаза. Никогда он ещё не испытывал ничего подобного. Боль смешалась с наслаждением, и парню хотелось, чтобы эти ощущения длились вечно. Он не считал себя ни садистом, ни мазохистом, но иногда возникало желание почувствовать себя беспомощным, когда твоё тело раздирает от диаметрально противоположных чувств и эмоций. Окли царапал ногтями стол и заполошно шептал: - Пожалуйста… Сейчас… Хочу… Стронгини вынул пальцы, вжикнул молнией ширинки и вытащил свой твёрдый член наружу. Он приставил головку к слегка приоткрытому анусу и довольно грубо толкнулся внутрь любовника. Вынул и снова погрузился в Олдриджа, но на этот раз ещё глубже. Войдя на всю длину, Марко принялся размеренно трахать парня. Окли хватал ртом воздух, а на глаза выступили слёзы. Телесные муки и радость от соития снова смешались в невообразимую гамму ощущений, и Олдридж стонал и всхлипывал, забыв себя самого и отдаваясь всецело партнёру. Его член был зажат между столом и животом и при каждом движении тёрся о дерево, принося ещё больше удовольствия. Марко, приноровившись, начал наращивать темп и вскоре с остервенением и какой-то животной яростью вдалбливался в Окли. Внутри него было так горячо, влажно и тесно, что Стронгини уже не трахал парня, а насаживал на свой член. Олдридж, будто заведённый, повторял «ещё» и «ещё», предчувствуя скорую разрядку. В очередной момент, когда член Марко проехался по простате, Окли вытянулся в струну и кончил, замарав спермой стол и свои бумаги. От оргазма он резко сжался, и Стронгини со глухим стоном излился внутрь. Позже, когда любовники нежились в тёплой ванне, Марко крепко прижал Окли к себе, словно его кто-то хочет отнять, и промолвил еле слышно: - Я не хочу тебя отпускать обратно в Англию. Может, ты переведёшься в местный университет? Ректор меня хорошо знает, он не откажет в… Стронгини не договорил, потому что Олдридж прикоснулся пальцем к его губам, призывая замолчать. Итальянец сдвинул брови, а про себя уже готовился услышать отказ. - Ты такой смешной, - сказал Окли, загадочно улыбаясь и манерно растягивая слова. – Я уже на прошлой неделе подал заявление о переводе во Флорентийский университет. - И что?.. – Марко обомлел. - А то, что вы, сеньор Стронгини, будете мириться с моим присутствием ещё очень долгое время. Тем более, что директор Уффици предложил мне работу на полставки, и я намерен согласиться. Марко возликовал и не мог поверить своему счастью. Он ещё крепче обнял Олдриджа и прошептал в самые губы: - Я люблю тебя и готов любить и обожать до конца дней своих. - А я люблю тебя, Марко, - промурлыкал в ответ Окли. – И готов терпеть твою глупую ревность вечно…