Граница пустоты: Гамельнский крысолов

      Пару часов назад звонила Азака.       Мой блудный ассистент так и не объявился. Скоро будет уже неделя с момента ухода от Шики и их разрыва. А наложенная на него магия Лелль была подобна бомбе с часовым механизмом, отсчитывающей, сколько Кокуто осталось пребывать самим собой. Затянувшись сигаретой, я посмотрела в окно через строительные леса на постепенно гаснущие в темноте городские огни. Ситуация складывалась хуже некуда.       Я не стала расстраивать Азаку еще больше, ей и так крепко досталось. Девочка еще не обросла достаточной броней, чтобы стоически переносить подобные удары. А если она решила связать свою жизнь с магией, то подобное будет происходить часто. Подлые удары в спину. Интриги. Подставы. Жизнь магов мало чем отличается от жизни обычных людей, маги так же мелочны, эгоистичны, алчны и жестоки.       Поэкспериментировать на человеке? — запросто. С легкой руки несчастный мастер масочник превращается в безумного оборотня.       Заставить человека замолчать? — проще простого. Добрейший парнишка, который и мухи не обидит, становится агрессивным психопатом с суицидальной тягой.       Раздобыть Святой Грааль и принести ради него в жертву целый город? — накладно, но реально.       Украсть у конкурентки разработку по созданию копии человека и его подобия? — кто не успел, тот опоздал…       Я вернулась за свой стол и откинулась в кресле. Докурить и спать. Завтра нужно попробовать связаться с этим светилом науки. Возможно, удастся вытянуть из Киёси информацию про Микию и понять причину всех проблем. Ну, кроме трудностей семейного быта с наследницей клана Рёги.       Загасив сигарету об край пепельницы, я поднялась из-за стола, собираясь отправиться к себе на этаж, когда ощутила, как кто-то прошел за границу барьера. Чужое колдовство срезонировало с моим охранным заклинанием.       Кто-то вошел в здание.       Мой теневой кот с утробным мявом заворочался в густой тени за спинкой дивана и стал подниматься пока что бесформенной темной массой, мало сейчас напоминающий кота, скорее одно из моих чудовищ. Если этот гость незваный, ему придется ответить за столь неурочный визит к магу.       Особенно если этот маг — женщина.       За дверью послышались тяжелые шаркающие шаги, и в дверном проеме показался Кокуто собственной персоной. Выглядел парень откровенно фигово, но все же лучше, чем когда я его видела в последний раз. В глаза бросилась нездоровая бледность его лица и синева под глазами, словно после тяжелейшей болезни. Вдобавок он прижимал руку к шее, словно испытывал боль.       Или испытывал?       — Успокоился? — сухо спросила я его, отдав приказ коту вернуться на место, но чудовище все еще ощущало чужую магию и жаждало крови.       — Токо-сан… — каким-то дребезжащим голосом выдавил Микия. — Извините…       — Ну если ты хочешь, конечно, тратить время на извинения, я не буду тебе мешать и разрешаю загладить свою вину, — покивала я, прислонившись к спинке дивана. — Болит клеймо Лелль, да?       Я не злорадствовала, лишь констатировала факт. Если бы кое-кто не упрямился и не истерил, я смогла бы раньше понять причину происходящего с ним, а не дожидаться, пока запустится этот маховик, каждым своим ударом приближающий его к концу.       — Помогите мне… — Кокуто двинулся ко мне как сомнамбула, и по его лицу я поняла, что случилось что-то плохое. Хуже некуда, я бы даже сказала.       — Что случилось? — я указала жестом на диван. — Куртку снимай.       — Вы должны сказать ей, что ничего не было, Токо-сан. Что я сошел с ума, но по-прежнему люблю ее, — заплетающимся языком проговорил он, ковыляя ко мне. Его губы кривились и подрагивали, а его обезображенное страданием лицо показалось мне почти отвратительным. Симпатичный улыбчивый парнишка сейчас напоминал собственную фотографию, на которую капнули растворителем.       Может, мы переоценили силы Кокуто?       Сейчас гримасы, искажавшие его лицо, напоминали мне маски нашего печально знаменитого знакомого мастера. Более того, это явно была гримаса боли, а никто из врачей не упоминал, что Накамура испытывал необъяснимые физические страдания. На пальцах Кокуто были следы крови, несколько ногтей были сорваны, как если бы человек что-то рвал ногтями, как дикий зверь. И судя по струйкам крови, стекавшим с загривка у него по шее к ключице, за ответом далеко ходить не надо было.       Я заозиралась по сторонам, прикидывая, чем мне обеззаразить раны у него на шее, которые парень сам же себе и нанес, как вдруг Микия стремительно рванулся ко мне и вцепился в мое запястье с неожиданной для него силой.       Я тут же шикнула на своего теневого монстра, осаживая его, чтобы тот в один присест не заглотил беднягу, а Микия уже лихорадочно заговорил, путаясь в словах, словно боялся, что не успеет сказать то, что должен.        — Я… — дикая болезненная ухмылка снова расчертила его лицо, словно судорога. — Я должен со всем покончить, Токо-сан. Я причинил ей такую боль, что… Не могу себе простить…       — Что ты опять натворил? — сухо поинтересовалась я. Кажется, на этот раз уже у Шики были все причины сердиться.       Микия меня словно не слушал. Его трясло как в лихорадке.       Интересно, я одна подумала о Накамуре? Осознает ли Кокуто, что с ним творится? Наверное, раз просит ему помочь.       — Повернись, — я сама содрала с него куртку и развернула к себе спиной, оттянув воротник рубашки.       Шея была изодрана, попробуй разбери, что там с меткой творится.       Перегнувшись через Микию, я взяла с края стола початую бутылку бренди и упаковку салфеток. Открутив пробку, я плеснула напиток на салфетки и прижала к шее парня.       Кокуто взвыл от боли и рванулся, но я была к этому готова и удержала его за плечо. Когда надо, хватка у меня как у бойцовой собаки, как некогда выразилась одна из моих коллег. Бывших…       Микия хрипел от боли, стискивая пальцы в кулаки, но не рыпался, хотя я почти чувствовала раздирающую его изнутри силу, отталкивающую его от меня, приказывающую направить свою агрессию на меня.       — Алхимичка нанесла на тебя слово активации, которое сработало как внедренный извне посторонний импульс. Ложный исток, чтобы тебе было понятней, — стискивая пальцами его вздрагивающее плечо, сказала я. — Я говорила тебе с ней не связываться. Ты меня не послушал.       — Я не для того пришел, чтобы вы мне опять читали нотации! — сорвался Кокуто на хриплый крик, попытавшись развернуться и оттолкнуть меня.       Я надавила ему на плечо, сжав пальцами так, что ноги у него подогнулись и парню пришлось опуститься на колени, чтобы я не сломала ему ключицу. Он шумно дышал через нос, по телу пробегала дрожь.       — Правильно. Кокуто, ты всегда был разумным парнем, но сейчас твоя глупость может стоить тебе очень дорого. Это слово «гнев». Он так глубоко впечатался в твою душу, в твой исток, что его уже не сотрешь.       Микия молчал, вновь прижав ладонь к разодранной шее.       — Значит, вы не поможете? — только и спросил он слабым голосом, похожим на свой прежний.       Я покачала головой.       — Я могу попробовать пару ритуалов отката, но почти нет надежды, что это сработает. То, с чем заигралась Лелль, уже из разделов учений о духе. Это область Арайи.       — Который мертв… — кажется, Микия усмехнулся и сдавленно засмеялся ломким натянутым смехом.       — Приступы будут усиливаться. Я могу попробовать наложить на тебя печать обездвиженности и заключить в барьер, это замедлит процесс. Ты заснешь.       — На сколько? — перебил он.       — Пока не найдется способ тебе помочь. Пойдем, — я отпустила его плечо, позволяя ему подняться.       Приготовления были недолгими. Я расчистила стол в мастерской и достала подручные средства, которые могли мне понадобиться.       На железные цепи с колодками Кокуто смотрел почти с ужасом, лицо его исказилось, и я приготовилась к новой вспышке, но он из последних сил задавил это. Что бы оно ни было, оно рвалось из него, словно кровожадное чудовище. Не имея возможность изливать свою первобытную ярость и пожирать других, оно поглощало Микию и выворачивало наизнанку всю его суть.       — На стол, — коротко велела я.       Нужно обезопасить себя от его буйства, если эта штука, насильно внедренная в него, как паразит, начнет сопротивляться. Вспомнились слова Шики про то, что она вырезала из лица мастера. Сгусток мерцающей черноты, похожей на паука.       Может ли это означать, что то же самое с Микией?       На миг я подумала, что Кокуто кинется на меня. По его лицу проносилось такое, что я всерьез задумалась, не применить ли охранную руну.       Но он вновь сумел пересилить себя и лег на стол, как мне было нужно. Только пристегнув его цепями, я перевела дух и смогла заняться подготовкой.       Ничего не помогало. Магию можно стереть с тела, провести откат, разрушить чужие чары, но я никак не могла нащупать средоточие магии Бецалелль. У мастера это проявлялось на физическом уровне — даром, что Шики срезала с него его «личину», но как быть с «гневом»? Где может сидеть «гнев»? Разум? Душа? Исток?       В этот момент я впервые в жизни ощутила это отупляющее мерзкое чувство беспомощности. Среди коллег я считаюсь достаточно могущественным магом, не чета, конечно, своей бесценной сестрице, и в своей области, без преувеличений, достигла фактически наивысшей ступени мастерства. Вот только помочь Кокуто я действительно ничем не могла. Можно было бы, конечно, попытаться убить его материальное тело, отравленное магией Бецалелль, и перенести его личность в куклу, но где гарантия, что вместе с его «Я» в новую материальную оболочку не скопируется «ложный исток»? Да и что-то мне подсказывало, что с простым человеком подобная процедура обречена на провал.       Ну и сам Микия явно на такое не согласился бы.       Вздохнув, я встретилась взглядом с Кокуто. Все это время он молча следил за моими манипуляциями, за выражением моего лица, и, кажется, и так все прекрасно понял.       — Спасибо, — только и сказал он, когда я сняла с него очки и бесцеремонно откинула с лица отросшую челку, открыв рубец. Отеки после побоев почти сошли, а кровоподтеки значительно побледнели.       — За что? — сложив очки, я отодвинула их в сторону.       — За все, — Микия смотрел на меня устало и с болью, словно прося уже закончить этот круговорот ужаса и безумия.       Я читала в его взгляде, что он думает. И это было плохо. Очень плохо для него, потому что принимая произошедшее как данность, Кокуто смирился с своей участью. Даже не будучи экспертом в области магии духа, я понимала, что это равносильно смерти. Он знал, что случилось с Накамурой, видел последствия магии Бецалелль.       — Передадите ей мои слова? — только и спросил он, пока чертила у него на груди цепочку рун.       — Сам скажешь, — пробурчала я, поглощенная работой.       Микия еле слышно вздохнул и ничего не ответил.       Осталось последнее.       И почему я чувствую себя палачом?..       Выдохнув, я начертила последнюю руну, активирующую барьер, у него на лбу.       Глаз парня закрылся, дыхание замерло у него на губах, погружая его в состояние, близкое к коме. Активированные печати на его теле чуть заметно переливались синевой, и если присмотреться, можно было различить над столом такое же едва видимое человеческому глазу синеватое свечение.       Вытерев руки рабочим полотенцем, я щелкнула зажигалкой и закурила, глядя на результат магической эвтаназии.       Теперь нужно разыскать эту еврейскую дрянь и устроить ей такой холокост, по сравнению с которым происки нацистов во Вторую Мировую покажутся ей детским утренником.       В отличие от обычных жертв Освенцима, у меня Лелль могла умирать столько раз, сколько я этого захочу. А я уже давно этого хотела.       Закрыв дверь в мастерскую на ключ, я вернулась в комнату и плюхнулась на диван перед телевизорами.       Одна из трансляций привлекла мое внимание, и, заслушавшись, я чуть не выронила из пальцев позабытую потухшую сигарету.       Ох ты ж черт… Да что же натворил Кокуто, если Шики устроила ТАКОЕ?

_RinaCat