***
1:00. 26 апреля 1986г. Дикие крики боли доносились из родильного дома. Женщина, вся мокрая от пота, рожала долгожданного сыночка. Рожая своего первенца, она мечтала, как будет нянчить его и как даст ему имя его отца. Это немного заглушало боль. Неважно, что роды проходят тяжело, главное, чтобы он родился здоровым. — Тужься! Тужься! Выталкивай его! — с набожностью повторяли акушеры. Еще чуть-чуть и он родился. Плач малыша успокоил женщину. — Это мальчик! У вас родился мальчик.***
1:24. Ночь. Громкий и неожиданный взрыв раздался на ЧАЭС, но никто из жителей Припяти этого не услышал. ЧАЭС горел огнем и выплевывал радиацию, в то время как счастливая мать обнимала своего новорожденного ребенка. Как же будет рад отец, когда узнает, что у него родился мальчик! Акушерка забрала малыша, а мать отправили в палату. Теперь она думала о том, как назвать сыночка. Может в честь дедушки назвать его Андреем, или в честь отца Сергеем? Много любимых имен! Она уснула, не переставая думать то о сыне, то о муже. Роды отняли много сил. Сигнал тревоги разбудил полусонных пожарных, и все они разом двинулись готовиться к опасному тушению пожара, после которого никогда не смогут вернуться домой живыми. И о них будут вечно вспоминать, как о легендарных ликвидаторах последствий аварии на ЧАЭС. А пока они находятся в центре очага сильного возгорания и радиационного облучения. — Давай, давай, тяни шланг, — кричал один из пожарных. — Раздвигай лестницу. Работаем, работаем. — Давай лезь, туши. — Сильное возгорание. Ближе не подберешься… Тридцать минут спустя. — Боже, что со мной? Я ничего не вижу. Я… я… сейчас… — одному пожарному стало очень плохо, и он чуть не упал в огонь. Другие успели поддержать его. Когда они оттащили его подальше от огня, его пробрала рвота, и он потерял сознание. — О нет! — другим тоже стало плохо. Первая группа пожарных была быстро эвакуирована и доставлена в больницу города Припять. — Так, эти сегодня работать уже не смогут. Высылайте еще пожарных. Тут сильное возгорание. Трудно подойти близко, — докладывал обстановку по рации главный пожарный Припяти. — Вы можете доложить, что случилось? — спрашивал некто. — Взрыв на ЧАЭС. Все мои пожарные, когда полезли тушить огонь, уже через сорок минут лежали без сознания. У меня плохое предчувствие. Я подозреваю лучевую болезнь. — Понял. Конец связи.***
26 апреля. 10:49 утра. В палату вошла медсестра с младенцем на руках. — Доброе утро, мамаша! Пора лялечку вашу кормить! — передала она ребенка матери. — Но ночью случилось несчастье! Женщина обнажила грудь и приложила к ней сына. Мальчуган с аппетитом стал принимать молоко матери. — Что случилось? — встревожилась женщина. — Взрыв на ЧАЭС! Говорят, что больше половины радиации утекло на Припять и ближайшие районы. Во всяком случае, я об этом так слышала. Только не говорите никому об этом. — А когда именно случился взрыв? — Никто точно пока сказать не может. Говорят, что этой ночью в 01:24. В это же время, кстати, родился ваш малыш. Женщина побледнела, а сын продолжал сосать молоко. — Ну отдыхайте, вам нельзя особо переживать. — Сказала медсестра и ушла. Авария, взрыв, радиация! Женщина вспомнила, что в ночь на ЧАЭС должен был дежурить ее муж. И это число — 26 апреля 1986г. 01:24 ночи. Дурной знак! И взрыв, и рождение в одно время. Как же так? Она ухватилась руками за лицо и забыла, что ребенок продолжает сосать молоко. Что же делать? Как быть? Суеверие не давало покоя. Это дурной знак.***
— База, я топаз! Слишком близко подлетать к станции опасно. Норма на счетчике зашкаливает, — докладывал первый пилот военного вертолета. — Топаз, вас понял! Вам необходимо сделать снимки разрушенного реактора. Сделайте все, что в ваших силах и возвращайтесь на базу. — Вас понял! Военный вертолет с экипажем из двух пилотов и одного ученого зависли рядом с разрушенным реактором. Несмотря на усилия пожарных прошлой ночью, дым продолжал исходить с места взрыва. Счетчик Гейгера, не умолкая, стрекотал. — Профессор Светлов, делайте снимки, — велел второй пилот. — Здесь долго нельзя задерживаться. Мы и так уже получили дозу облучения. Ученый уставил объектив фотокамеры в окошко, но сделать нормальное фото не удавалось. — Не выходит! — крикнул он. — Плевать! Делай! — огрызнулся тот же пилот. Без снимков возвращаться нельзя. С земли никто не может ближе подойти к ЧАЭС. Он подошел к выходу, открыл люк и начал фотографировать место взрыва. Какое-то странное ощущение! Ученый почувствовал сильное головокружение и тошноту. — Что за хрень?! Я почти ничего не вижу! — невнятно пробормотал первый пилот. Второго пилота сильно рвало, и он еле-еле сидел в кресле. — Топаз, что там у вас? — разрывалось радио. Но никто не смог ответить. Оба пилота потеряли сознание. — Немедленно возвращайтесь на базу. Вертолет оказался без управления, и его заносило все ближе к реактору. Счетчик разрывался стрекотанием, ни ученый, ни пилоты не приходили в себя. Вертолет задрожал, из-под контроля вышли все датчики, ни одна аппаратура не работала.***
— Какого лешего они делают?! — наблюдал полковник через бинокль за вертолетом. — Товарищ полковник, у них связь не исправна. Они не отвечают. — Доложил майор. — Они накренились над реактором. Я же сказал им, близко не подлетать к нему. Хотя, подожди… Вот идиоты, они люк открыли! Что за.? Вертолет без управления упал рядом с ЧАЭС и сразу же взорвался. Полковник в гневе швырнул бинокль на стол: — Чтоб вас, недоумки! — Что будем говорить генералу, товарищ полковник? — Что случилось, то и будем говорить. Ситуация крайне тяжелая! Близко к реактору подходить рискованно. Ни один костюм не поможет. Почему правительство так медлит? — Товарищ полковник, на связи генерал! Майор передал рацию полковнику. Тот испытывал легкий страх и неуверенно поднес передатчик к губам: — Полковник Шульга на связи, товарищ генерал. — Товарищ Полковник, докладывайте обстановку. — Товарищ генерал, все чрезмерно опасно. Мы получили приказ от правительства сделать снимки реактора. Я отправил вертолет с двумя пилотами и одним ученым к реактору, но что-то пошло не так. Управление вышло из-под контроля, и вертолет разбился. Пилоты и ученые погибли. Снимки получить не удалось. Несколько секунд из рации доносилось лишь шипение. — Товарищ Полковник, больше никаких вертолетов не отправлять к станции. Я доложу обстановку правительству. Продолжайте держать позиции и никого к ЧАЭС не подпускайте. — Вас понял, товарищ генерал. Конец связи.***
Женщина с ребенком на руках нервно ходила по палате и ждала известий от мужа. Уже второй день, а новостей никаких. В соседней палате плакали две молодые девушки. Это еще больше ее нервировало. Малыш не спал и своими маленькими серо-голубыми глазами смотрел на маму. Она о чем-то волнуется и неуклюже качает его на руках. — Спи, усни же! — причитала она. Малыш только зевнул, но спать не собирался. А в соседней комнате помимо плача девушек стали плакать и дети. Женщина злобно пнула свою сумку с одеждой, грубо положила сына на кровать и ушла. — Что вы тут разревелись? Я из-за вас не могу сына укачать, — ругалась она на девушек. — Нам не до тебя. Уйди! — всхлипывала одна из них. Женщина нахмурилась: — А что случилось? — Как что? Наши мужья пожарные ночью тушили ЧАЭС, а сейчас умирают. Один из них уже умер. У одной уже случился нервный срыв и ее в психиатрический отдел увезли. У нее муж был дежурным на станции. Он умер сразу же через пять минут. Говорят, все, кто там дежурил, умерли. — ЧТО? А как же муж мой? У него фамилия Драгунов! — Не знаю такого. Но он тоже, наверное, пропал без вести. Теперь и она присоединилась к этим девушкам. ЧАЭС все погубила, забрала мужей, здоровье, а еще и сын-дьявол родился. Она пала на колени и схватилась руками за голову. — А как же мы? — вскрикнула она. Никто не ответил.***
— Внимание, внимание! Уважаемые товарищи! Городской совет народных депутатов сообщает, что в связи с аварией на Чернобыльской атомной электростанции в городе Припяти складывается неблагоприятная радиационная обстановка. Партийными и советскими органами, воинскими частями принимаются необходимые меры. Однако, с целью обеспечения полной безопасности людей, и, в первую очередь, детей, возникает необходимость провести временную эвакуацию жителей города в населенные пункты Киевской области. Для этого к каждому жилому дому сегодня, двадцать седьмого апреля, начиная с четырнадцати ноль ноль часов, будут поданы автобусы в сопровождении работников милиции и представителей горисполкома. Рекомендуется с собой взять документы, крайне необходимые вещи, а также, на первый случай, продукты питания. Руководителями предприятий и учреждений определен круг работников, которые остаются на месте для обеспечения нормального функционирования предприятий города. Все жилые дома на период эвакуации будут охраняться работниками милиции. Товарищи, временно оставляя свое жилье, не забудьте, пожалуйста, закрыть окна, выключить электрические и газовые приборы, перекрыть водопроводные краны. Просим соблюдать спокойствие, организованность и порядок при проведении временной эвакуации. Это конец! Конец жизни совсем молодого города Припять. Но все жители надеялись, что эта эвакуация временная, что кризис минует и снова можно будет продолжить жить в любимом городе. Все об этом думали, но не та женщина, которая последняя покинула родильный дом, но без сына. Она укутала его и оставила в колыбельке. Никто из медперсонала даже не заметил его, и так получилось, что он единственный из жителей остался в опасном городе. Садясь в автобус рядом с пожилой женщиной, сжимая в руках сумочку с документами, она старалась не думать о сыне. Столько нехорошего случилось за одну ночь: родился сын одновременно со взрывом на ЧАЭС, сама авария, смерть мужа, пожизненная эвакуация из родного города. Что может быть хуже?***
30 апреля 1986г. В городе Припять никого не осталось. Военные и ученые продолжали упорно работать. Одни исследовали зоны сильного радиоактивного облучения, другие проверяли город на случай присутствия кого-либо из гражданских. — Группа А, проверьте детский сад, группа Б, проверьте больницу, — распорядился полковник по рации. — Товарищ полковник, в детсаду все чисто, сильное радиоактивное излучение, — ответил командир группы А. — Вас понял. Проверьте школу. Группа Б, что у вас? Докладывайте. — Товарищ полковник, в хирургическом отделении все чисто. Но наши исследователи говорят, что какой-то плач постоянно доносится из роддома. — Проверьте тогда, что там. — Товарищ полковник, там радиации выше нормы. Риск облучиться крайне велик. — Выполняйте. 10 минут спустя. — Товарищ полковник, вы не поверите, мы ребенка нашли, новорожденного. — Заберите его и возвращайтесь на базу. — Вас понял, выполняем. — Группа А, продолжайте поиски. Еще 10 минут спустя. О чудо, малыш той женщины жив! Ученые и военные в полном недоумении. Как такое возможно? В бункере долго все были в догадках. Этот малыш… как он мог остаться в живых, находясь в опасной радиационной зоне? Ученые сутки наблюдали за ним. Малыш, как малыш. — Профессор Коркунов, может, объясните мне, почему этот мальчуган выжил? — недоумевал полковник. — Все чертовски странно! Согласно исследованиям группы Б, уровень радиации превышал норму. Это дитё должно было умереть. Но мы исследовали его, и результат оказался еще более шокирующим, как и обнаружение этого субъекта. Радиация на нем никак не отразилась. — Вы хотите сказать, он не облучился? — Это мягко сказано. Он совершенно здоров, разве что три дня без еды провел. Но даже это на него отрицательно не подействовало. Я провел исследование и пришел к выводу, что у этого ребенка здоровье завидное. Даже самый здоровый человек в мире может позавидовать этому малышу. — Стало быть, никакой мутации, никаких побочных эффектов? Очень интересно! — Да, это удивительно! Но позвольте спросить. Ваша группа нашла какие-нибудь документы, касающиеся этого малыша? — Практически ничего. На кроватке нашли карточку с данными: пол малыша: мужской. Дата рождения: 26 апреля, 01:24 ночи, 1986 год. Инициалы матери: Драгунова Дарья Васильевна. — Драгунова? Знал я такого работника ЧАЭС, по имени Сергей. Говорил он, что с нетерпением ждет рождения сына. Думаю, он и есть муж этой женщины и отец этого малыша. Раз уж мамка бросила его и уехала с другими жителями, не дав малышу имя, то я думаю назвать его в честь отца. — Сергей Сергеевич Драгунов. Хорошо звучит! Возможно, в будущем он будет гордостью СССР, лучшим солдатом. И мамка поймет, какого героя она бросила. А что, кстати, делать с ней? Может разыскать ее и вернуть сына? Или же лучше в правоохранительные органы доложить как оставление ребенка в опасности? — Думаю, не стоит. Она его бросила, значит, он ей не нужен, а в правоохранительные органы нет смысла докладывать. Вряд ли они будут пролистывать папки с данными беженцев из Припяти. Здесь его оставлять нельзя. Ему нужен дом, забота, воспитание, образование. Надо его в Москву везти. Сдайте его в детдом. -Да, как раз один из наших едет в Москву. Думаю, ему мы и поручим это сделать, а там уже дальше как Бог пошлет! Но я уже начинаю скучать по этому мальчугану. Он мне прямо как родной стал. Я бы его к себе забрал, да у самого в Минске жена и трое детей. Их с трудом удается прокормить. — Ничего не поделаешь, полковник. А исследования над ним проводить незаконно, да и бессмысленно. Мы и так его обследовали. Документы на него мы вам отдадим. В Москве ему повезет, если кто-нибудь его усыновит. — Да, будем надеяться. Может в будущем он однажды придет служить в мою воинскую часть. Я буду очень рад его учить. — Что будет, то будет!