It's not the only way

      Все бегают туда-сюда, носятся с какими-то бумажками, иногда переговариваясь между собой о чем-то очень важном, и совсем не замечают двух стоящих в самом центре хаоса людей. Они выглядят измотанными, недовольными и сонными. Поездка должна была начаться только завтра, но из-за предупреждения метеорологов, что предвещали ураган в штате Джорджия, так как там столкнутся теплый и холодные ветра, менеджеры приняли решение отправить всю команду в путь сегодня ночью. Таким образом, все в суете укладывали последние вещи в чемоданы и сумки, перепроверялись списки танцоров, вокалистов, охранников и делались прочие необходимые дела перед отъездом.       Джастин потер подбородок, а потом облокотился на Деми, зевая. Ловато это не удивило, ведь ее глаза сами уже давно слипались, а сил едва хватало только на то, чтобы ровно стоять на ногах. Рядом стоял Уилмер, гневно смиряя взглядом менеджеров, которые что-то бурно обсуждали неподалеку. — Ну, ребята, — с улыбкой подходя к исполнителям, — вы готовы?       С тем энтузиазмом, с каким говорил Скутер, Джастин и Деми хотели спать, они настолько желали скорее очутиться в креслах огромного черного автобуса, что без остановки мотали головами в знак согласия со всем, о чем спрашивал менеджер. — Это будет грандиозный тур, ребята! Я так рад, Деми, что ты в нем участвуешь, — улыбнулся мужчина. Брюнетка улыбнулась в ответ, пожимая ему руку. — Ну, всё, поехали? — Сказал он ободряюще, и после веселой кричалки все члены команды, загрузившись своими вещами, расселись по автобусам. — Предстоит долгая дорога, ты знаешь? — Тихо спросил Джастин, уже почти засыпая. — Да, но я поскорее хочу их увидеть. Мы сделаем потрясающее шоу вместе, — закончила девушка и скрыла нос под теплым пледом.       Им обоим уже не терпелось показать все, что они приготовили своим поклонникам. Долгие месяцы ушли на то, чтобы сделать идеальную и интересную программу, и вот, наконец, тур начался. Вся команда, конечно же, была взбудоражена, никто не мог спокойно сидеть на месте: танцоры повторяли движения, бэк-вокалисты пропевали любимые строчки песен, мечтая поскорее очутиться на сцене, а главные звезды этого тура во сне грезили о будущем успехе и лицах счастливых фанатов. ***       Пока мама на кухне готовит завтрак, я нянчусь с малышом в просторной гостиной. Сегодня Эрик проснулся вместе с солнцем и до сих пор не устал, несмотря на подвижные игры, которыми я занимала все время, чтобы мальчик не плакал. Он очень хорошо чувствовал связь со своей матерью и, мне кажется, даже знал, как долго ее уже нет рядом с ним. Кира отправилась в больницу, а затем уехал туда и мой брат, оставив малыша на меня и нашу мать. Честно говоря, у меня не было сил и времени волноваться об этих двоих, потому, что мой 4-х месячный племянник не давал ни минуты отдыха, постоянно требуя внимание и заботу. Хотя я и не жаловалась, потому что безумно люблю детей, но за эти пару дней я спала часов шесть-семь, поэтому моя мама, как лучшая мама на свете, разрешила мне не идти в школу. Это было в плюс, ведь даже не пришлось придумывать себе какую-нибудь болезнь для отгула. — Ма-ам, скоро уже? — Неся на кухню Эрика, спросила я. Мать пробурчала что-то невнятное, а потом на столе оказались тарелки с аппетитным завтраком. — Как раз вовремя, я умираю от голода! — Садись уже, — немного нервно ответила она. Настроение мамы мне не особо нравилось, да и внешний вид тоже. Голубоватые мешки под глазами, морщины, которые еще больше проступали из-за ее недовольства, и потрепанная прическа выдавали ее. — Родили, а нянчиться мне оставили, что за люди? А я говорила, что они сядут на шею, сами ведь как дети малые, ничего толком не могут. Твой братец даже работу найти не может, — цокнула она языком. — Да ладно, они же не просто так там находятся, и ты знаешь это, — уставилась я в тарелку. Аппетит совсем пропал, в глубине души меня начала мучить совесть. — Раньше думать надо было, — рявкнула она так, что Эрик испуганными глазами уставился на нас обеих, а потом громко заплакал. Мама принялась его укачивать, тряся перед глазами яркую погремушку. Я лишь вздохнула, пряча свое недовольство куда подальше, иначе попадет и мне, и маленькому.       Я никогда не пойму ее, никогда не пойму ее злости и агрессии. Зачем она так? Я понимаю, сколько трудностей прошли Макс и Кира, но зачем продолжать упрекать их, зачем вообще тогда нянчиться с малышом, если ты его не любишь? А если она любит Эрика, то как объяснить бесконтрольную ненависть к нему, дак еще и его родителям? Я никогда не узнаю истины, ведь стоит мне открыть рот, чтобы попытаться поговорить с ней обо всем этом, как она кричит на меня, затыкая. Мне, может быть, всего шестнадцать, но это не значит, что я тупая и несмыслящая ни в чем девчонка. Я могу понять, я могу помочь, только… почему она закрывается?       Черт. На глазах снова выступают слезы, а где-то внутри развязывается тугой комок боли и бессилия. Но я беру себя в руки, как и всегда, переступаю через все это и с горящей надеждой на лучшее выдавливаю из себя улыбку. Я снова захлопываю двери и забываю обо всем, потому что знаю, что любая попытка не увенчается успехом. И всегда, когда меня удивленно спрашивают, почему же я так хочу уехать куда-нибудь подальше отсюда, я лишь говорю о любви к путешествиям, хотя за этим скрывается огромная не любовь к тому, что происходило и происходит в моей семье. — Ладно, мам, спасибо за завтрак, — я целую ее в щеку и кладу посуду в раковину. — Ты поешь, а потом я помою, хорошо? — Да, — кивает.       Эрик уже успокоился и теперь пил свою смесь, крепко держа бутылочку. Я улыбнулась малышу, помахала ему рукой и поднялась наверх в спальню, чтобы хоть немного передохнуть. Телефон, не переставая, жужжал в углу, я махнула на него рукой и упала на кровать. Как только я снова начала грезить о лучшей жизни, сон накрыл меня с головой.       Во сне творилась какая-то чертовщина: я вышла из дома и увидела на фонарном столбе половину мальчика, его окровавленный труп висел на лампе под дневным солнцем, а кровь с кусочками мяса сползала медленно вниз на асфальт. Ужаснувшись, я пошла вперед, переходя дорогу в неположенном месте и совсем не беспокоясь на счет транспорта. Мимо меня промчался огромный грузовик, чуть не сбив меня с ног. Я лишь хмыкнула и пошла дальше. Я оглядывала все фонари на своем пути, пытаясь обнаружить там вторую часть тела мальчика, но все безрезультатно.       Наверху каркали вороны, будто пытаясь донести до меня какую-то информацию, они шумно хлопали крыльями и мелькали иногда перед глазами. Вдалеке я заметила фигуру, из-за палящего, словно в пустыне солнца, не могла разобрать, кто же это, но я была околдована ею. Я чувствовала страх, чувствовала как он дразнится, сгущается вокруг меня, но мне жизненно необходимо было дойти до той фигуры в конце улицы, она так ярко сияла, не давая покоя, маня и зовя к себе, поэтому я не сбавляя скорости шагала на встречу с ней.       Мое лицо покрылось испариной, с каждой минутой солнечный свет все болезненнее бил в глаза, а мой затылок стал похожим по температуре на капот машины, простоявшей на солнцепеке целый день, теперь на нем можно было приготовить яичницу. И вот, когда я, наконец, почти дошла до нужного места, фигура испарилась, а на ее месте образовалась кровавая лужа огромных размеров. А на лужайке лежала та половина мальчика, что я искала в самом начале. Через секунду в луже оказался… мой племянник, мой маленький Эрик. Его белоснежная новенькая одежка пропиталась кровью и стала омерзительно бордовой.       Я закричала что есть мочи, я кричала и плакала одновременно, но никто меня не слышал, даже младенец, он лишь весело мотал головкой и бил маленькими ручками по кровавой луже, кажется, совсем не замечая мокроты, отчего капли брызгали в разные стороны. Я упала на колени и продолжала плакать, вся футболка стала влажной и противно прилипала к телу. Слезы струились из глаз, они обжигали щеки и подбородок, быстро скатывались по шее вниз.       Я проснулась внезапно, еще не понимая, где я, и что происходит, и еще около минуты фокусировала зрение на знакомом разрисованном потолке, пытаясь придти в себя. Дыхание потихоньку восстановилось, поэтому я поднялась с кровати и босиком пошла в ванную. Ополоснув холодной водой лицо, я моментально решила, что нужно прогуляться и немного обо всем подумать. Снова.