It's not the only way

      Свежий весенний ветерок дул в спину, путая мои тонкие, выправившиеся из косы, пряди волос и заставляя кожу покрываться мурашками. Я раздумывала о том, чтобы поехать в город, прогулять по торговому центру, у меня уже потекли слюнки от воспоминаний о приятных запахах еды с четвертого этажа, множества ярких витрин, возможности посмотреть новые коллекции известных брендов, но тут же поняла, что у меня нет денег не только на еду, но в кармане нет ни цента даже на автобус.       На улицах практически никого не было, изредка проезжали машины, бесшумно скользя по мокрому после ночного дождя асфальту, а на газонах сидели собаки, лениво лая на пролетающих птиц и насекомых. Я быстро шагала к небольшому парку, который находился недалеко от дома, чтобы, наконец, сесть куда-нибудь и расслабиться, рассматривая весенний пейзаж.       Парк встретил меня тишиной, лишь иногда до уха доносились крики собачников, что видимо тренировали своих питомцев на специально выделенной площадке с утра пораньше. Уйдя как можно дальше от всевозможного шума, я оказалась возле озера. Здесь было потрясающе красиво: с небольшой горки открывался вид на зеленые просторы, гладь озера покрывалась еле заметными волнами из-за ветра и отражала зайчики на зеленую траву, в тени между деревьями было прохладно, а на закате между ними играли лучи солнца, создавали очень романтическую обстановку для влюбленных и хороший пейзаж для фотографов.       В наушниках заиграла песня, легкая несостыковка звуков в наушниках сначала удивила меня, а потом я прониклась приятной мелодией и облокотилась о дерево, расслабилась. На самом деле уже давным-давно я лишь временами слышу слова песен, в голове крутятся мысли обо всем, но, ни одного нужного слова, иногда я даже не замечаю, как перелистываю музыку в плеере, снова и снова прослушиваю ту или иную песню. Странно, что всякие проблемы настолько заполонили мою голову, что там не осталось места для чего-то действительно важного или хотя бы менее утомительного. — Хотя глупо винить семью в своем нежелании учить историю, Кортни, — заявил внутренний голос.       Я молча кивнула и закатила глаза. Чертовски верно, это всего лишь нежелание. — Был бы тут отец… — Хрипло произнесла я, вспоминая его последний день в доме. — Иди в свою комнату! — Крикнула мама. Ее голос сорвался на последнем звуке и перед тем, как хлопнула дверь, я увидела, что у матери на глазах выступают слезы.       Я скатилась по стене вниз, сдерживая приступ истерики, который с каждой секундой все сложнее было контролировать. Меня колотило, руки дрожали. Я глотала воздух ртом, пытаясь что-то сообразить. Снизу доносились крики родителей и бас брата. Они все кричали как никогда ранее. Каждый звук будто разрезал мою кожу, будто давал пощечину и сжимал все внутренние органы. Внутри все обрывалось с каждым их словом, из-за кома в горле я лишь как рыба, вытащенная из аквариума, что-то мямлила бесшумно. Лицо покрылось красными пятнами, все тело окатило жаром. Я еле доползла до окна, чтобы открыть его и вдохнуть как можно больше свежего ночного воздуха. Пижамная майка пропиталась солеными слезами и водой, которой я умывала лицо еще пятнадцать минут назад, и теперь обтягивала кожу. Ветер пронесся по полу, окатывая босые ноги и, неприкрытое тканью, тело холодом.       Я встала с пола и тихо приоткрыла дверь, прислушиваясь к звукам снизу. Тишина заставила сердце биться с бешеной скоростью, отчего я быстро подбежала к лестнице и взглянула в гостиную. Пусто. Треск разбившегося стекла напугал до смерти. Грохнувшись на пол, закрыла рот ладошкой, чтобы никто не заметил меня, и снова залилась слезами. Боль от не очень мягкого падения была совсем несравнима с той, что поражала мое тело с новой силой. — Ты не можешь! — Крикнула мать. Ее хриплый и гнусавый от слез голос раздражал слух и заставлял жмуриться. — Могу, Эмма, могу, и прекрати истерить! — Проголосил отец, хватаясь за голову.       В свете лампы в гостиной он казался каким-то уж очень измученным и… промокшим. На его синей рубашке были темные следы и розовые разводы. Я глотнула воздуха, а затем задержала дыхание, чтобы хоть немного успокоиться. — Папа, — совсем тихо донесся голос брата до меня, — пожалуйста! — Он взмолился, бросился за отцом, который накинул на плечи куртку. До меня дошло… дошло, почему они ссорятся. — Я же болен, ты не можешь оставить нас!       Папа ударил кулаком в стену и поднял голову вверх. Его лицо выражало множество эмоций, но ничего конкретного прочесть не было возможности. Он еще раз той же рукой ударил в стену, кажется, на этот раз в ней остался отпечаток его кулака, выдохнул и вышел из дома, хлопая дверью.       Я всхлипнула и подорвалась с пола, бросилась на улицу, наплевав на холодную погоду. Я взвыла и упала на лужайку рядом с отцом, я била кулаками по земле, а затем терзала волосы на голове, пытаясь донести до него все, что я хочу донести, крича так громко, что из рядом стоящих домов выскочили все соседи, перепуганные таким шумом ночью. Они стояли в дверях, наблюдая эту жалкую картинку: маленькая девочка держит своего отца за брючину и что-то отчаянно пытается сказать, правда, из глотки вырываются только всхлипы и ужасный вой, словно дикого зверя мучают в неволе. — Не нужно, Кортни! — Оттаскивая меня от отца, шептала на ухо мама, но я настолько крепко держалась за него, что только Марк сумел разжать мои пальцы. Я извивалась на руках у старшего брата, все еще плача навзрыд и ничего не видя, кроме пелены слез. — Кортни, пожалуйста, выпей это, — заставляла меня мама выпить успокоительное, но я наотрез отказывалась, брыкаясь и отпихивая их обоих от себя. — Я не хочу, не хочу! — Крикнула я, сползая с дивана. Быстро поднявшись на ноги, я бегу наверх в комнату и моментально закрываю ее на ключ. — За что? За что? — Я кидаюсь на кровать и закрываю лицо подушкой, чтобы снова не кричать.       Голос сел, горло болело как никогда сильно. Внутри все горит, а снаружи мне очень и очень холодно, все тело в грязи. Я понимаю, что пачкаю постельное белье, поэтому на ватных ногах иду в ванную. Включив горячую воду, я скидываю с себя пижаму и ложусь в еще незаполненную ванную. Вода обжигает кожу, оставляя на ней красные следы, но это не слишком меня заботит, я просто лежу и пытаюсь прийти в себя.       Я не знаю, сколько времени провела в ванной, сколько выплакала слез и произнесла отчаянных слов о чертовом самоубийстве, но мне все равно, я накидываю на голое тело халат и выхожу из комнаты, надеясь на то, что все уже спят. Но нет, снизу опять слышны приглушенные голоса. Я тихо вздыхаю, ощущая сильную жажду. Неужели, это все из-за моря слез, что я пролила? Усмехаюсь и прислушиваюсь. — И Кира тоже… — Произносит брат. — Что-о? — Мать тихо всхлипывает. Тяжесть и беспокойство в моей груди только нарастают. — Третья стадия. ВИЧ не лечится, — я охаю и крепко хватаюсь за перила, чтобы не упасть. На глазах снова выступают слезы, и голова начинает кружиться. Через секунду я все-таки падаю бес сознания на пол.       Да уж… Веселая была ночка, до сих пор стыдно за нее перед соседями, но благо они люди разумные, не напоминают мне, да и моей семье об этом. Я усмехнулась и провела рукой по мокрой траве, которая еще не успела высохнуть даже под теплым солнышком. В парке свежо, что придает бодрости не хуже крепкого кофе или чая. Казалось, ничего больше не может испортить мое хорошее настроение. Воспоминания хоть и давили, но я сдерживалась, контролируя ситуацию.       По дорожке, залитой солнцем, шла компания громких подростков. На минуту их смех затихал, а потом с новой силой разносился во все стороны, пугая птиц, уютно устроившихся на деревьях. Я боялась поднять взгляд и посмотреть на их лицах, хотя по походке и голосам я узнала их. Во главе шайки вечных прогульщиков был Майкл — мой старый знакомый. Честно говоря, я избегала его уже довольно продолжительное время, и меня, и его это, похоже, устраивало. Не обходилось, конечно, без подколов его странных дружков в мою сторону, но это можно было пережить. Кстати, они-то так громко и гоготали, идя по сторонам от темноволосого. Рядом с ними шли две близняшки, а где-то сзади Майкла шла еще одна девчонка, но ее я не разглядела за его широкой спиной. — Ух ты! А кто тут у нас? — Намеренно писклявым голос спросила одна из сестер. Я закатила глаза и перевела взгляд на светленькую девочку позади стены из прогульщиков. — Рейчел? — Я удивленно вскинула брови вверх. — Что ты здесь делаешь, Рей? — Наверное, — призадумался Джеймс, — гуляет вместе с нами! — Выдохнул он насмешливо мне в лицо. Я кашлянула и отвернулась от отвратительного сильного запаха дешевых сигарет. — Я просто… просто, — залилась краской она, а потом я заметила, что она держится за руку с Майком. — Ясно-о, — прошептала я и поднялась с земли, закидывая влажную серую толстовку, на которой сидела, на плечо. — Что, тоже прогуливаешь, Гордон? Или плохо себя чувствуешь? — Повернув голову на бок, спросил Майк. — Тебе-то какая разница? Или хочешь опять кому-нибудь донести, чтобы тебя похвалили, а? — Хохотнула я, и уже собралась уйти, как меня грубо схватили за руку. — Чего еще? — За слова отвечать нужно, Гордон! — Прошипел он мне на ухо и притянул к себе. Я ахнула и попыталась отпрянуть, но он крепко схватил меня за руку, а другой обвил шею так, что если я попытаюсь отодвинуться, то сама себе, же перекрою доступ к кислороду. — Закончим, что начали, мм? — Криво улыбнулся он. Все тело покрылось мурашками от его противного голоса. Я пискнула и извернулась в его удушливых объятьях. Его лицо не выражало никаких эмоций, кроме гнева. В глазах горел знакомый огонек. Моя смелость медленно начала падать вниз с отметки десять из двадцати до нуля целых пяти десятых. Что Я могу сделать против них троих? Они же все почти вдвое больше меня, черт побери. Стиснув зубы, я глядела страху прямо в глаза и не собиралась прятаться. Если уж погибать, то погибать с гордо поднятой головой. — Эй, ты! — Взвизгнул кто-то рядом, а затем Майкл ослабил хватку и ойкнул. Я отскочила от него словно ошпаренная, потом дала неслабую пощечину и приготовилась бежать со всех ног из парка. — Не стой, Рейчел, быстро, идем! — Прикрикнула я на подругу, хватая ее за воротник рубашки. Девушка сначала запиналась, но потом опомнилась, и уже вместе мы удирали от компании разозленных сверстников.       Остановились мы только через пару кварталов в противоположной стороне от дома. Я разочарованно плюхнулась на асфальт, тяжело дыша. Рейчел остановилась рядом и облокотилась о высокий фонарный столб. — Ты идиотка! — Твердо заявила я. — Я знаю… — Прошептала она, чуть ли не плача. Из машины неподалеку начала доносится знакомая музыка. Я улыбнулась. Ну, хоть что-то хорошее…       Сейчас, спустя минут, наверное, пятнадцать, я поняла, что у меня болит ладонь, которой я заехала Майку по щеке. Вот это был поступок, конечно. Героический почти, ха! — Нахрена ты вообще пошла с ним и его компанией? Совсем уже? — Я покрутила пальцем у виска. Рей пожала плечами. — Я сойду с ума скоро… — Не говори так, Кортни! — Воскликнула блондинка. — Почему я сегодня спасала твою задницу, хотя не должна была этого делать, ведь у тебя своя еще более умная и светлая голова на плечах есть, Бёрджес? Правда, ты меня тоже спасла, но первое важнее! — Так получилось, не спрашивай, я не хочу ничего говорить… Сейчас, — добавила она, наконец. — Знаешь, я пойду, пожалуй, еще успею на половину уроков… Спасибо тебе, Кортни! — Она улыбнулась напоследок, а затем быстрым шагом направилась в школу.       Как только она скрылась за углом, я поджала к себе колени и оперлась на них лбом. Вот ведь, накаркала. Никто не испортит настроение, бла-бла-бла, идиотка. Слеза медленно скатилась по щеке, я даже не успела почувствовать, как комок в горле застрял и перекрыл возможность глотать. Я снова расплакалась, почувствовав себя невезучим, ненужным и отвратительным человеком. Вот за что мне все это? Почему я? Почему? Я всхлипнула и подняла голову к небу, шепча эти вопросы вновь и вновь.